❝ 𝓐𝓵𝓵 𝓘 𝓦𝓪𝓷𝓽 𝓕𝓸𝓻 𝓒𝓱𝓻𝓲𝓼𝓽𝓶𝓪𝓼 𝓘𝓼 𝓨𝓸𝓾 ❞

В Раю шёл мягкий снежок. Маленькие ангелочки радостно шумели на улицах. Возлюбленные ангелы, которые только готовились стать родителями, грелись, сидя у нарядной ёлки. В объятиях Адама сидела его беременная на пятом месяце жена, он нежно разглаживал ладонями её уже достаточно большой животик, в котором рос их малыш-ангелочек. Лют радостно улыбалась. Она была одета в новогодний, красный костюм с оголёнными плечами, к краям которого был пришит белый мех; там, где шерстяная ткань платья обтягивала животик, была надпись «Здесь хранится маленький секрет…». Лют была похожа на самый красивый, очаровательный подарок. И она действительно была им — подарком любви и счастья в жизни Адама. — Адам, милый, — раздался ласковый голос Лют, когда она коснулась его щетинистой щеки. — Что такое, мой милый ангелочек? — Адам горячо поцеловал любимую в плечо, отчего Лют сладко промычала. Из-за беременности её либидо усилилось в несколько раз, и она стала хотеть секса куда больше, чаще и развратнее. Адаму было достаточно коснуться её тела, чтобы Лют уже намокла между ног, почувствовав пульсацию в самом интимном месте, а соски её грудей остро встали. Её тело умоляло о физической разрядке, принести которую мог лишь Адам. Их занятия любовью значительно участились, чему будущий папа был только счастлив. — Я хочу кушать. Сладкий пирог. И заедать его салатом. — Тогда, полагаю, нам надо пройти за стол. Лют жадно поглощала желанные ей блюда. Она кушала недавно, но из-за беременности стала хотеть есть больше и чаще. Адаму пришлось сказать «пока» своим любимым блюдам ещё в первые месяцы её нового положения. — Хочу пить! — капризно сказала Лют и мило протянула ладошки к вишнёвому соку, внешнему похожему на вино. Сок заменял ей вино во время беременности. Адам протянул ей его. Ему также пришлось отказаться от всех видов алкоголя, чтобы не дразнить беременную жену. Лют залпом выпивала сок, и неожиданно маленькая, тёмно-алая капелька упала из стакана прямо на грудь будущей мамы. Адам сглотнул слюню, увидев, как эта капля спустилась в тесно сжатые платьем груди, оставляя на белоснежном теле Лют липкий след. — Ой! — очаровательно, словно она сама малышка, сказала Лют. Она мило взглянула на Адама, намекая, что её надо вытереть. Адам потянулся к ней с салфеткой, но Лют остановила его. Он удивлённо посмотрел на жену, и тогда Лют, ухмыльнувшись, стянула платье со своей груди. Её груди были такими большими, пухлыми сочными. Они набивались молоком для будущего малыша. Под её платьем не было никакого лифчика. Из нижнего белья были лишь трусики, которые вновь стали намокать. — Слижи, — потребовала Лют. Адам был очень рад этому. Он провёл языком по подымающейся, словно шарику, груди Лют, остановившись на соске. Адам втянул его в рот и причмокнул, выпивая каплю сока. Лют простонала. Она специально капнула соком на вторую грудь. — С этим большим животиком я стала такой неуклюжей, — шептала она, игриво взъерошивая каштановые волосы мужа, наслаждаясь, как он ласкает её мягкий сосочек, — не поможешь мне снова? — Ты стала в разы прекрасней, нося под сердцем моё дитя, — прошептал Адам и принялся тискать вторую грудь жены. Он помассировал ладонью её сосок, отчего Лют приятно вздрагивала. Её промежность запульсировала ещё больше. Адам щекотал языком сосок левой груди, а вторую мягко сжимал, выдаивая грудное молоко. Лют приглушённо стонала. Прикрывая глаза от наслаждения, она бросила взгляд на миску с кубиками льда на столе и вынула оттуда одну штучку. — Я такая горячая, не так ли? — прошептала возбуждённая Лют. Адам уже лазил рукой меж её ног. Он нащупал ткань мокрых трусиков, отодвинул их и вставил два сложенных пальца в узкую, тёплую дырочку. Адам немного потеребил ими, заставляя потечь вагинальную жидкость, которая потекла по внутренним, глубинным стеночкам влагалища Лют, чтобы подготовить её промежность к его члену. Лют издала очень громкий стон, когда почувствовала это. — Да, очень, — прошептал Адам, одной рукой разрабатывая её дырочку, а другой делая приятный массаж соску груди. Он схватил её за шею и впился в губы. Лют ответила на этот поцелуй, пробираясь пальцами в волосы мужа. Лаская её промежность, Адам рукой соприкасался с животиком Лют, мило торчащим, как новогодний шарик, и Лют с материнской любовью наблюдала за этим. Он нащупал подушечкой большого пальца кожу её промежности — там, где находилась матка — и Лют вздрогнула, почувствовав, что сможет кончить быстрее времени, если Адам продолжит ласкать её так. — Тогда давай я сделаю так? — Лют приложила кубик льда к соску груди. Она замычала, почувствовав резкий холод льда, ударивший по твёрдому, горячему соску. Сам же кубик льда начал быстро расплавляться от жара беременного тела будущей матери — и Адам решил помочь. — Убери ладонь, — приказал он, Лют повиновалась. Адам стал сам придерживать таящий кубик льда. Он лизал её ребристый сосок и тёмно-серый ореол вокруг него, который стал таким от беременности. Потрясающий язык Адама заставлял плавиться ледяной кубик ещё больше. Лют чувствовала холод льда и жар родного языка, что заставляло течь её ещё больше. Её трусики совсем намокли. Она приложила лёд ко второму соску, из которого успело пойти молоко. Оно было горячим, и Лют громко простонала от невероятно трепещущих ощущений внизу живота, которые возникли, когда лед и молоко встретились на её большой груди. Адам стал сосать и эту грудь. Он наслаждался нежным вкусом материнского молока, охлаждённого таящей льдинкой. Это было потрясающе. Адам почувствовал, как встал его член от ласки её грудей и стонов Лют. Он подставил ладони под обе груди, массируя и сжимая их. Адам лизал каждый сосок по очередности. Лют зарывалась ладонями в уже взлохмаченные волосы мужа и мило стонала. Её груди приятно пульсировали, и это было просто блаженно. Под конец они так намокали от молока и растаявшего льда, что со сосков спускались капли. Адам устранил эту проблему: он приник к каждому соску и всосал его, выпивая всю жидкость. Лют так возбудилась, что не могла дождаться проникновения его члена. Адам, сам возбуждённый, рывком стянул платье с жены, уделяя бережность лишь к её животику. Лют потянулась к трусикам, чтобы снять их, но Адам её пока остановил. — Подожди, дорогая, — томно ухмыльнулся он, — твоя промежность – мой сладкий десерт, — шептал Адам, становясь на колени перед сидевшей на кресле Лют, которая широко раздвинула ноги. По середине её трусиков образовалось из вагинальных выделений пятно. Адам нагнулся и поцеловал её клитор и дырочку прямо сквозь ткань. Лют застонала, запрокинув голову и прикрыв глаза, не в силах дождаться прекрасного куни, — я сам подготовлю это место для себя. — А пока… — ухмыльнулся Адам, перемещаясь выше и останавливаясь прямо напротив круглого животика жены, — поиграем с ним. Лют заметила, как засияли глаза Адама беззаветной, родительской любовью — как только в её животик вздулся бугорочек — малыш пинается! — Мой маленький ангелочек! — ласково пролепетал Адам и поцеловал эту выпирающую прелесть, — ты ещё не появился, но я уже так люблю тебя, — Адам налёг на животик жены, обвив его ладонями. Лют расплылась в нежной улыбке. Малыш начал шевелиться ещё активнее. Он выставлял свои кулачки, ручки и ножки, образовывая бугорочки на мамином животике. Лют взяла ладонь Адама и начала водить ей по своему животу, куда упирался малыш. Адам целовал каждый мягенький, чудный холмик своего будущего сына. Адам целовал один бугорочек, и вслед за этим появлялся второй. — Ты играешься с папой, мой котёнок? — ласково засмеялся Адам, прослеживая игривость их с Лют малыша. — Да, милый, он играет с тобой, — ответила Лют, — я обожаю вас, мои мальчики! Адам, милый, пожалуйста, поласкай мой живот! Лют текла, трепетала во власти материнской любви и физических инстинктов своего беременного, прекрасного тела. Адам заметил, как изогнулась в спине, подобно беременной кошке, Лют, прося его об этом. Она крепко сжала свои элегантные ножки, также опухшие из-за беременности, и прикусила губы, чувствуя напряжение своей вагины. — Как пожелаешь, — Адам чмокнул жену в щёку и взглянул на стол. Клубника и мандарины будут прекрасны для её живота. Он начал с мандаринов, столь сочных в новогодний период, особенно здесь, в прекраснейшем месте — Раю. Адам выложил неровное, но прелестное сердечко из долек мандаринов на идеально округлом животе жены. Он вывел нежные узоры языком на коже живота, выделенной мандариновыми дольками, и Лют вздрагивала от столь приятных ощущений. Малыш в животике своей мамы неожиданно вытолкнул кулачок, и сторона выложенного сердечка пошатнулась, а некоторые дольки опали. Лют тихонько усмехнулась этому, а Адам полизал выпирающую шишечку и поцеловал её. — Расслабься уже, — приказал Адам, — я хочу принести тебе наслаждение и показать ребёнку нашу любовь. Лют подчинилась: она полностью распласталась на кресле в своём особом положении с большим животиком и откинула голову назад, готовая к физическим ласкам. Адам принялся массировать её круглый живот по бокам. Вокруг каждой дольки мандаринки он обводил языком, полизывая живот, а затем вбирал сам кусочек в рот и, съедая его, целовал ангельскую кожу. Лют мило постанывала, чувствуя, как низ её живота в области матки нагревается, а половые губки набухают, намокая телесной смазкой. Она хотела сжать ножки от наслаждения, но не могла, предоставляя доступ для мужа. Скоро мандарин был съеден, и Адам перешёл к клубнике. Она была холодной, но сладкой. Лют встрепенулась и издала громкий стон, когда почувствовала клубничные дольки на своём животике. Полизывая её животик, Адам языком разнёс клубничку по всему этому очаровательному шарику, в котором рос и развивался их маленький с Лют ангелочек. От давления его языка дольки раздавились, и из них вытек клубничный нектар, который соблазнительно блестел на белоснежном животе будущей мамы. Адам размазал эту жидкость ладонями, делая приятный массаж по животу жены, и сладостно расцеловал, наслаждаясь фруктовым вкусом. От нежных ласк малыш начал мягенько пинаться, размеренно выставляя то ручку, то ножку и упираясь уже не так настойчиво. Когда кроха упёрся спинкой в животике Лют, Адам тепло накрыл этот широкий холм ладонью, и Лют, сияя любовью, прижала его руку. — Ты только посмотри, родная, — отметил Адам, — как мой массаж успокоил наше дитя. — Да, любимый, — улыбнулась Лют, — ему определённо нравятся прикосновения его папы, — она игриво ткнула мужа в его острый нос и, нагнувшись, чмокнула его в лоб. — Да, — подтвердил Адам, — наш сын, — с любовью пролепетал он и, опускаясь всё ниже, сделал страстный поцелуй на выпирающем бугорочке. Наконец, Адам добрался до своего «десерта» — который представлял собой тёплую и влажную промежность Лют с узкой дырочкой, выпирающим, как шарик, клитором и двумя сочными, блестящими лепесточками. Адам расцеловал узенькую полосочку под животом Лют, где открывалась её промежность, всё ещё прикрытая тканью. Лют содрогалась от медленных прикосновений его губ. От этого её влагалище наполнилось теплом ещё больше и стало совсем горячим. У Адама потекли слюнки, его губы намокли, а от его поцелуев оставались ниточки теплых слюней. Адам отогнул ткань трусиков и страстно поцеловал промежность. Лют мелодично простонала, когда он начал перемещаться от её влагалища к лицу, выпивая на своём пути растёкший на животе клубничный сок и полизав груди. Лют ощутила, как из её влагалища вытекла капелька, и её промежность потекла ещё обильнее. Трусики были до беспредела мокры. — Сегодня ты – мой шведский стол, Люти, — ухмыльнулся Адам, выдохнув эти слова прямо в нежную шею жены, пока его рука уже перебирала сладкие, холодные вишни. Мысли Лют стали до беспредела похотливыми, когда она представила, как смешается холод вишен с теплом её влагалища. — Раздень меня уже! — умоляюще выпалила Лют и сама опустила ладонь к своей промежности, наглаживая себя между губок, стона от удовольствия. — Конечно! — Адам сам опустил широкую ладонь к трусикам любимой и прощупал её влагалище насквозь. От возбуждения он сжал самое чувственное местечко Лют, предназначенное для рождения их сына, и почувствовал, что естественная смазка её тела проступила прямо ему на ладонь сквозь тонкую ткань трусиков. — Боже! Какая же ты мокрая! — отметил Адам, безумно гордясь собой, что так возбуждал любимую женщину, носящую под сердцем его дитя. Они оба больше не могли ждать дольше. Адам вновь опустился на колени, регулируя своё лицо прямо напротив промежности Лют, и одним рывком стянул с её сексуальных бёдер трусики так, что они издали треск. — Ты же понимаешь, что, если они порвались, тебе придётся покупать мне новые? — ухмыльнулась Лют, выглядывая на Адама из-под своего большого животика. — Помолчи. Ты слишком много говоришь, — приказал Адам, и Лют повиновалась. Она решила лучше расслабиться, чтобы подготовиться к потрясающему куни, которое ей сделает муж: полностью распласталась на кресле, откинула головку назад, прикрыла глаза и широко расставила ноги, наслаждаясь также мягкими толчками их сына в своём животе. Лют прикусила губу, почувствовав приятное дуновение холодного воздуха в свою горячую дырочку. Она застонала слаще и стала извиваться своим беременным телом, когда Адам стал массировать её влагалище: разглаживал лепесточки лона, шевелил подушечкой пальца чувствительный клиторок и запускал пальцы в саму дырочку, приятно теребя ими внутренние стеночки влагалища. Как же много жидкости текло из неё! Казалось, в глазах Адама отражался блеск её вагинальной смазки. Он наклонился и, шевеля пальцами внутри влагалища жены, лизнул и немного пососал её клитор. Лют вздрогнула и, постанывая, запустила ладонь в каштановые, взлохмаченные волосы мужа, притягивая его рот к своему клитору ещё больше, а другой ладонь сжимая свою пухлую грудь. — Ты, конечно, сладкая, — прошептал Адам, — но в честь такого большого праздника, думаю, я должен позволить себе немного больше, — Лют не слышала и не соображала, дрожа от невероятного удовольствия. — Как ты думаешь, Люти? — голос мужа слышался как в тумане. В следующее же мгновение Лют вскрикнула от приятного давления ниже живота, когда холодная вишня оказалась почти вдавлена в её влагалище, лепесточки лона зажали её, а клитор затвердел. Адам подобрал специально крупную вишню, но влагалище Лют достаточно раскрылось. Теперь Адам мог наслаждаться по полной: он силой придвинул беременную жену поближе, специально располагая её промежность к своему лицу, и руками крепко обхватил её располневшие с беременностью ягодицы. Он высунул язык и впился ртом во влагалище жены. Лют мелодично стонала, извивалась телом, как могла, прикрывала глаза и закидывала голову, ладонями зажимая и перебирая волосы мужа. Адам лизал её со всей ловкостью. Запускал язык в самые глубины её влагалища, шевелил им по внутренним стеночкам, языком облизывая сверху торчащую вишенку, а затем размазывал вишнёвый нектар по половым губкам жены, массируя их языком. Адам выводил умелые узоры языком на её промежности, а сама вишенка, будучи холодной, как лёд, всё больше плавилась от горячей женской промежности и тёплого мужского языка. В один момент Адам стал теребить кончиком языка дырочку Лют, а пониже, пощекотав скользкие от смазки лепесточки, запустил пальцы в узкие стеночки мягкого влагалища. Это было потрясающе: Адам поглощал её без остатка, даря оргазм любимой женщине, а Лют трясло от удовольствия, которое всё растягивалось и растягивалось. Наконец, осталось самое нежное и сладкое — маленький клитор. Лют специально движениями рук направила мужа к этой части. Адам потеребил, потрогал этот вздутый шарик пальцами и, придавив вишенку ближе, к самому клитору, стал лизать его. Её ребристый клитор и круглая вишенка слились в одно целое, и Адам посасывал образовавшийся крупненький шарик. Лют и так была безумно сладкой, а фрукты добавляли ей ещё больше сочности. Адам обвивал её беленький клитор языком, щекотал его кончиком языка и всасывал вместе с соком из вишни так, что слышалось его громкое причмокивание. Его язык был способен на волшебство… по судорогам и мурлыкающим стонам Лют это было очевидно. Лют замедлилась в стонах, когда Адам довёл её до оргазма, и мутная, вязкая жидкость выплеснулась из её промежности. Лют забыла как дышать, а в глазах взрывались миллионы звёзд. Ей хотелось кричать на весь дом, как сильно она любит своего мужа и их будущего ребёнка! Её очаровательные, белоснежные ножки дрожали. Лют нужно было восстановиться после бурного оргазма. Клиторальный оргазм стал её самым любимым в период беременности. Полуодурманенная Лют потянулась к Адаму. Она хотела встать, но, чувствуя, как всё лилось и пульсировало во влагалище, упала в объятия мужа. Адам не понимал её действий, хоть в период беременности они все были странны, но как только Лют голодно взглянула на его высоко стоящий член и схватила его хрупкой ладошкой, понял, как должен действовать. — Нам перейти на кровать, мой ангелочек? — жарко выпалил Адама, рыча из-за приятных ощущений, когда Лют начала медленно надрачивать его член. — Да, — Лют прикусила губу, чувствуя, что вскоре вновь может начать возбуждаться. Адам помог любимой подняться и, придерживая её круглый животик, провёл в их спальню. Возлюбленные оказались на кровати. — Ляг, — сказала Лют, и Адам в предвкушении выполнил её просьбу. Лют налегла на него, подставив прямо к его лицу мокрую промежность. Адам понял её дальнейшие действия и бережно обхватил за большой животик, чтобы сохранялось нужное положение, о котором говорил врач. Накрыв одной ладонью свой живот, другой Лют вновь обхватила его член и взяла его в рот. Адам задержал дыхание от этого. Его любимая женщина стала умело насасывать ему, лаская своим мокрым языком каждую венку на его органе. Адам рычал от наслаждения, руками усиленно потирая её животик. Лют уделила особое внимание головке члена: она обхватила её губами и немного поцеловала, а после нежно всосала её, как мороженое, которое полюбила с маринованными огурцами за последние четыре месяца. Адам мычал от сладостного давления внизу живота. Его любимая Люти ловко вбирала в свой соблазнительный ротик его член на полную длину, обхаживала его язычком, а ладошкой массировала низ его органа. Адам предчувствовал скорую эрекцию. Прикрывая глаза от удовольствия, его пристальный взгляд остановился на прямо подставленного к его лице влагалище Лют. Оно было немного раскрыто, и в свете ярких фонарей из окна улицы сияла мутная смазка, вытекающая из промежности будущей матери. Убедившись, что их малыш в её животе будет в порядке, Адам сжал в ладонях большие ягодицы жены, погладил их, намял и помассировал. Обхватив их руками, Адам притянул промежность жены к самому лицу. Он помассировал лепесточки её лона, раздвинул их пальцами, чтобы получить вход, и вновь запустил язык в её дырочку. Адам снова лизал её влагалище, и Лют приглушённо простонала, заглатывая его член и чуть плотнее сжав его ладошкой. Наконец, Адам получил первую порцию своего наслаждения: из его члена вышли капли семени. Лют была довольна своей работой, ощутив горьковатый вкус спермы у себя во рту. Она высвободила его член изо рта и вновь могла громко стонать, чувствуя, как её клитор вновь наполняется кровью, готовя новую волну оргазма. Казалось, язык мужа жил своей жизнью в её промежности. Из-за беременного живота такая поза быстро становилась неудобной для будущей мамы, поэтому Адам позволил ей принять иное положение. Лют села на него сверху, и тогда Адам резко придвинул её промежность к своему рту. Она почти сидела у него на лице — Лют нашла это невероятно возбуждающим. Когда муж вновь запустил язык в неё, Лют стала дёргаться от каждого полизывания, она блуждала ладонями по своему беременному телу, жмякала свои груди, вызывая молоко, вскидывала голову и, закрывая глаза, буквально пищала от удовольствия. Его язык извивался, теребил, щекотал самые глубины её влагалища, и Лют просто терялась. Она вновь почувствовала, как сжался её клитор, как свело мышцы её лона, как она вновь потекла. Низ живота вновь накрыла тёплая волна, а ноги перестали чувствоваться — второй оргазм, и Лют свалилась с мужа, повинуясь реакции своего беременного тела, получавшего кайф и физическое удовлетворение. Адам навис над женой, широко раскрыл её ноги и, не дав прийти в себя, рывком заполнил её пустующую промежность своим вновь эрегированным членом. Влагалище Лют запульсировало ещё сильнее. Адам только-только начал размеренно двигаться, и Лют показалось, что она снова кончила — так быстро. Эта единственная праздничная ночь в году действительно была волшебной. Лют не получала столько оргазма и наслаждения так быстро. Его язык, его член, его ласки — её беременное тело поглощало всё это с огромным желанием, требуя разрядки для вынашивания ребёнка и доставляя необходимое удовольствие будущей матери. — Быстрее! Не останавливайся! Продолжай! — завопила Лют, впившись острым маникюром в плечо мужа. Адам ускорился. Его рычания от наполненного спермой низа живота и похотливая улыбка чередовались, а каштановые, взлохмаченные волосы прилипали к мокрому от пота лбу. Её влагалище было таким мягким, пухлым, узеньким, горячим для его выдающегося, твёрдого члена: нежные, мягкие лепесточки приятно обжимали обхват его широкого члена, и каждый раз, когда её дырочка вновь жадно вбирала в свои наполненные жидкостью глубины, раздавался громкий шлепок. Будущие родители страстно впивались поцелуями во рты друг друга, и их отделял лишь беременный животик будущей матери. Наконец, они оба подошли к разрядке. Лют кончила третий раз, обильно и бурно — так, что на простыне остался след её вытекшей жидкости из влагалища, а Адам излил свою семенную жидкость в неё, постаравшись выстрелить струёй спермы в самую матку жены — чтобы доставить необходимые для хорошего развития плаценты вещества. Когда он вышел из любимой, из его члена выходили ещё пару белых капель. Адам спустил всю оставшуюся жидкость на её круглый животик. Уставшие и мокрые, возлюбленные ангелы, будущие родители, прижались телами друг к другу, как кусочки пазла. Адам вновь медленно, с нежностью водил ладонью по животу жены, поглаживая каждый выпирающий на нём кулачок, который выставлял их сыночек. Лют касалась его ладони и сама водила ей по своему животику, направляя туда, куда хотел упереться малыш в очередной раз. — Мои мальчики! — сияли глаза будущей мамы, — я так вас люблю! Спасибо за всю вашу любовь, — раздались её тихие, прелестные всхлипы, — каждый раз, когда наш сын пинает меня, я чувствую всю вашу любовь ко мне. Я так хочу увидеть его, увидеть твои черты в нём, Адам. — Этот ребёнок, который растет у тебя под сердцем из моего семени, – часть меня. Мы тоже тебя бесконечно любим, Люти! Ты лучшая женщина в моей жизни! И всегда будешь моей, — шептал Адам в ночной тьме, целуя любимую жену и смахивая её слезинки, — ему так повезло с такой прекрасной матерью, как ты, мы воспитаем его самым храбрым и счастливым ангелочком на свете. Я клянусь. — Вы – мой лучший подарок на Рождество! Ты, мой муж, и наш сын! — Ты – наш лучший подарок, Люти! Моя жена и будущая мать моего ребёнка. — Он наш лучший подарок на Рождество. Наш сын, — Лют опустила взгляд на свой большой животик, поглаживая его и прижимая ладонь Адама к появляющимся бугоркам. — Да! Наш сын!

***

Через год, в следующее Райское Рождество, в гостиной раздавались нежные, милые шепелевания. Восьмимесячный малыш-ангелочек Азриэль подполз к наряженной ёлочке и своими маленькими ладошками начал играть с шариками, повешенными по низу дерева. Шарики упали и покатились — малыш весело смеялся, ползая среди красивых ёлочных игрушек: они казались ему разноцветными мячиками. Адам с Лют только что сейчас заметили игру своего сына, который недавно научился ползать. — Азриэль! — воскликнул Адам, увидев, что некоторые шарики треснули от падения. — Адам, кажется, я предупреждала, что тебе следует вешать украшения повыше, — напомнила Лют. — Нет, Азриэль, тебе нельзя с этим играть! — Адам убрал все снятые с ёлки игрушки от сына. Малыш тут же пополз за папой, начав плакать. Сердце Адама дрогнуло. Дороже всех сокровищ мира для него была радость собственного сына. — Нет, нет, мой маленький ангелочек! — Адам взял на ручки малыша, успокаивая его, — пожалуйста, не плачь. Я тебя очень люблю! Малыш успокоился и, всхлипывая, смотрел большими, золотистыми глазками на папу. — Может, мы хотим поиграть на папиной гитаре? — предложил Адам. Азриэль тут же игриво засмеялся и захлопал маленькими ладошками. Он ещё не мог говорить, но в свои восемь месяцев уже прекрасно знал мелодию папиной игры на гитаре и любил этот звук так же, как мамину колыбельную. — Думаю, твоя мама тоже хочет отправиться с нами, — Адам подошёл к жене и рукой обхватил её за талию, утягивая за собой и сыном. — Нет, милый, я хотела бы кое-что приго… — Лют не успела договорить, как Адам впился ей в губы. — Нет, еды у нас полно, сегодня я хочу, чтобы ты всецело посвятила себя мне и нашему ребёнку. — Как и в прошлое Рождество, когда мы отдались друг другу? — вспомнила Лют с улыбкой. — Как и в прошлое Рождество, — подтвердил Адама. Смех их малыша Азриэля, их маленького ангелочка, плода их любви, был волшебнейшим и прекраснейшим звуком на свете, что любящие ангелы когда-либо могли слышать. Звонкий, как колокольчик, смех, нежная улыбочка, яркие, как бриллиантики, глазки, белоснежные от мамы и кучерявые от папы волосики, маленькие, прелестные золотые крылышки и такой же нимб над маленькой головушкой — их сын был всем, что Адам и Лют могли желать друг от друга.