Пэйринг и персонажи
Описание
Любовь к трудностям приводит иногда к счастью, например: Джеюна, который смог стать частью одной семьи.
Примечания
В честь наступающего праздника, выкладываю эту работу! Дарю ее конечно Вам, моим любимым читателям, но посвящена она одному чудному человечку.
Приятного прочтения и с наступающим Вас!
***
31 декабря 2024, 11:00
— Аппа, — это обращение заставляет Джеюна легко вздрогнуть и почувствовать мурашки, пробегающие по его смуглой коже. Он отвлекается от своих мыслей и вскидывает брови, обращая внимание на источник звука — мальчика лет шести.
— Да? Чониль? — спрашивает Джеюн. Кажется он все еще не до конца привык к своей роли родителя и тому, что к нему могут так обращаться.
— А Санта правда существует? — спрашивает он уже не первый раз, будто хочет удостовериться, прежде чем ляжет спать и проснется к моменту открытия подарков, которые так с нетерпением ждет.
Джеюн смотрит в эти кошачьи глаза, сильно напоминающие чонсоновы, задумывается: что же лучше ответить? Он уже взрослый человек, знающий, что никакого Санты нет. Есть родители и семейный бюджет, часть которого ежегодно выделяется на подарки и создание рождественской атмосферы.
— Конечно, — с легкой улыбкой отвечает Джеюн, укрывая мальчишку одеялом так, чтобы он не замерз ночью, что, конечно, маловероятно, потому что младший Пак только засыпает с одеялом, а дальше каждый сам за себя.
По легкой улыбке видно — мальчишка доволен ответом, но уже скоро следует другой вопрос:
— А ты видел Санту? — Чониль зевает и растирает маленькими кулачками уставшие глаза, требующие отдыха. Но интерес куда сильнее и выше желания поспать.
— Оу, я? Ну, конечно, я его видел, — Джеюн старается быть уверенным, чтобы не вселять в ребенка сомнений, но мысленно уточняет у самого себя: «Ненастоящий Санта считается же?»
— Он такой же, как эти переодетые дяденьки? — очередной вопрос, и Джеюн уже думает над ответом. Дети, конечно, забавные, устраивают мозговой штурм под самую ночь, когда голова совершенно пустая и уставшая.
— У него борода настоящая… — все, что отвечает Джеюн после недолгих раздумий, пока Чониль начинает смеяться. Уже хороший знак.
— Все, мистер, засыпай, — Джеюн приглаживает пушистые волосы ребенка, все-таки добавляя мягкое: — Пожалуйста.
— Не закрывай до конца дверь, аппа, — все, что просит Чониль, устраиваясь поудобнее под одеялом, послушно закрывая глаза.
— Не буду, — обещает Джеюн и какое-то время просто сидит рядом с ребенком, гладит ласково по голове. В детстве, когда его мама гладила по голове, он всегда быстрее засыпал. Кажется, такая тактика работает даже с Чонилем, который быстро начинает сопеть и полностью расслабляется. Убедившись, что младший спит, Джеюн решает не выключать ночник. Осторожно поднимается с кровати, лишь бы не разбудить мальчишку и, почти не издавая звуков, он уходит из комнаты, оставив небольшую щелку между дверью и проемом.
Украшенная к грядущему празднику квартира уже полностью окутана вечерними, темными красками, лишь украшения и свет, падающий от горящих огоньков гирлянд, немного придают веселого вида. Сейчас Джеюн воспринимает это все за должное, мол: «Это же праздник, так и должно быть».
В детстве он относился ко всем традициям и обычаям с особым трепетом. Ему нравилось украшать дом вместе с мамой, братом и сестрой, особенно выбирать шарики и прочие украшения для елки. Джеюн не был простым ребенком, он был чертовым перфекционистом еще с раннего возраста и мог злиться, если строчка на его носках не сидит идеально ровно на его пальцах. Так что даже в выборе украшений и как должны висеть шарики на елке Джеюн был очень внимательным.
Зайдя в спальню, Джеюн обнаружил горящий торшер, свет которого окрашивал в теплые тона спальню и смуглую, усыпанную родинками спину Чонсона. Тот недавно вышел из душа и сейчас переодевался в одежду для сна.
— Спит? — спрашивает старший, скрывая обнаженный торс под хлопковой футболкой и наконец разворачивается лицом к Джеюну, плетущемуся к кровати. Он видит краткий кивок и сам кивает, прежде чем закрыть шкаф и подойти к кровати. Душ помог немного прийти в себя после последнего рабочего дня в этом году, но накопившаяся усталость в теле никуда не проходила. Конец года всегда тяжелый, как и его начало.
— Он сегодня быстро уснул, видимо его вымотала прогулка и поход по магазинам, — Джеюн укладывается на кровати, чувствуя как по телу расходится приятное чувство. Он весь день мечтал прилечь, потому что ради праздничных выходных почти не вылезал из своего ноутбука, закрывая год и доделывая горящие дедлайны по работе.
— Да, пока я его купал он поделился со мной историями сегодняшнего дня, как погулял с тобой и как общался с Сантой. Забавно, что он назвал его "переодетым дяденькой", — прыскает смехом Чонсон, смотря на Джеюна, пухлые губы которого растягиваются в улыбке.
— Но он вел себя весьма воспитанно, когда болтал с ним, я даже удивлен, потому что Чониль весьма прямолинейный и искренний, — мужчина укладывается удобнее, поворачивая голову на бок, встречаясь с уставшим и расслабленным взглядом Чонсона. — Этим он напоминает тебя, — тише добавляет Джеюн, наблюдая за появляющейся улыбкой на чонсоновом лице.
— Он стал чаще называть тебя аппой, — вдруг подмечает Чонсон, ведь Чониль не всегда называл Джеюна так. Идет второй год их совместной жизни, большую часть которого младший Пак называл Джеюна строго по имени, сокращая в милую форму.
Джеюн немного задумывается, а уголки его губ опускаются. Вроде уже почти месяц Чониль обращается к нему так даже вне стен дома. Это очень непривычно, особенно когда ты привык быть просто Юном, который любит папу и живет вместе с ним. Он наконец получил свою роль родителя?
Дети ведь кого попало не станут называть аппой, папой или мамой.
— Знаешь, для меня это все еще непривычно. Я конечно чувствовал себя вторым родителем Чониля, эту ответственность за ребенка, но… — Джеюн отводит взгляд, возвращая голову в исходное положение, — теперь я точно чувствую себя вторым отцом, а не "дядей, который живет с папой и любит его", — почти цитирует слова ребенка. У Чонсона это вызывает легкий смешок. Он и сам помнит времена, когда Чониль относился к Джеюну с опаской и держал определенную дистанцию. Чониль привык жить только с отцом, видеться с бабушкой и дедушкой, поэтому для него было сильнейшим стрессом, когда отец вдруг решил познакомить его с одним "хорошим дядей". Первое время было тяжело, потому что Чониль, как и свойственно любому ребенку, не был готов к переменам и, особенно: делиться с кем-то еще своим любимым родителем. Благо, Джеюн относился к этому с пониманием и старался сгладить ситуацию, потому что если он любит Чонсона, то должен найти общий язык с его сыном. Что уж таить, Джеюну самому очень хотелось подружиться с маленькой копией его любимого человека, даже учитывая, что с детьми он особо ладить не умел на тот момент времени. Джеюн выглядел неловко и забавно в какой-то степени, когда пытался унять капризы Чониля, поговорить с ним, отвлечь на какую-то игру. Он был подобен человеку, пытающимся взять на руки ежика, свернувшегося клубком, который выставил все свои тоненькие иголочки, неприятно впивающиеся в кожу рук. Стоило только Джеюну начать беспомощно оглядываться в поисках Чонсона, тот правда спешил помочь. Джеюн точно не считал Чониля капризным или избалованным ребенком. Он относится достаточно терпеливо, понимая, что дети переживают стресс куда сильнее чем взрослые. Если он с Чонсоном от части способны сдерживать свои эмоции, то Чониль понятия не имеет, как можно сдерживать все в себе. В эти моменты он нередко прибегал за советом к матери, которой тоже приходилось искать общий язык с ребенком, когда она встретила отца Джеюна. Только вот большинству женщин намного легче контактировать с детьми, есть у них такое определенное чувство и инстинкт материнства в конце концов, чем мужчины как раз обделены. К счастью, найти общий язык с Чонилем и перестать быть чужим человеком Джеюну удалось, но и приложил сил он к этому много. — Ты правда для него как второй отец, — говорит Чонсон после недолгого молчания, после чего ладонью тянется к джеюновой талии, обнимая его, двигая к себе ближе. — И я очень рад, что два моих любимых человека нашли общий язык, смогли стать ближе к друг другу. Джеюн слегка улыбается, но молчит. Вместо слов он просто целует Чонсона в щеку и укладывается удобнее, чувствуя исходящее тепло от тела супруга. Три с половиной года назад Джеюн и подумать не мог, что у него будет вторая половинка, что уж говорить о полноценной семье. Он не видел себя в роли родителя, потому что опыта общения с детьми у него никогда не было. Джеюн — младший в своей семье, рос во внимании и заботе, из-за чего вырос проницательным и добрым человеком.Но жизнь его повернулась так, что ему пришлось учиться многому, а все это оплатилось тем, что он имеет сейчас. Такой платой за свои труды, страдания и старания. Джеюн доволен.
***
— Ты купался в море, когда было Рождество? — искренне удивляется Чониль, будто Джеюн до этого не говорил ему, что в стране, где он родился, Рождество празднуют чуть ли не в плавках и купальниках на пляже. — Да, в том году было особенно жарко, — проверяя индейку в духовке, отвечает Джеюн. Он разгибается в спине и подходит вновь к столешнице, возвращаясь к готовке, пока Чониль подгружает полученную только что информацию. У мальчишки происходит полный разрыв шаблона, особенно, когда он смотрит в окно и видит, как кружит крупными хлопьями снег. — Но обычно в это время холодно и снежок лежит… — Чониль водит ладонями по столу, разглаживая праздничную скатерть бордового цвета, полностью соответствующую близящемуся торжеству. Джеюна пробирает на смех, особенно, когда он видит это задумчивое выражение лица мальчишки и то, как он действительно пытается понять, как это его второму отцу удавалось найти тепло в минусовых температурах и уж тем более купаться в море. — В Брисбене. Это город где я родился и вырос, в это время года всегда тепло. Даже снег не лежит, понимаешь? Это как летом люди ходят в легкой одежде, ходят на пляж, — старается объяснить Джеюн, а Чониль открывает рот в немом удивлении. — А Бри…Брибен, далеко отсюда? — склоняет голову в бок, выжидающе смотря на своего родителя. — Очень, Чон-а, очень, — слегка улыбается Джеюн. Он даже не хочет упоминать сейчас, что даже время в Брисбене сейчас совершенно другое. Если в Сиэтле время только подкрадывается к вечеру двадцать четвертого числа, то в Брисбене уже отмечают во всю Рождество. Чонилю это знать совсем не обязательно сейчас, ведь визит к семье Джеюна не планируется в ближайшее время, да и маленькая головушка точно закипит от такого количества информации за раз. — Я думал, везде зима… — немного тихо говорит Чониль, смотря на свои ладони, пока Джеюн подходит ближе к ребенку и укладывает ладонь на его голову, приглаживая темные волосы. — Так и есть, везде зима, просто везде она по-разному проходит, у нас вот холодно, даже снег во всю идет, а у кого-то очень жарко и нет снега, но Рождество празднуют все. Правда в некоторых странах оно происходит чуть позже, чем у нас, — Джеюн видит понимающий кивок, после чего отходит от ребенка. — В школе ты чуточку больше об этом всем узнаешь, а так наш мир правда удивителен. — О чем так увлеченно болтаете, м? — на кухню заходит Чонсон, поправляя свой мягкий и пушистый свитер, подходящий под тематику сегодняшнего ужина. — Аппа рассказывал, как на Рождество купался в море! А еще, оказывается, не везде холодно как у нас! — рассказывает Чониль, начав болтать своими ногами. Этому ребенку еще многое предстоит узнать. Такая яркая реакция ребенка вызывает у Чонсона улыбку. — И твой аппа полностью прав, во всем мире разная погода, — Чонсон ласково треплет волосы сына, который тут же ладонями пытается поймать отцовскую ладонь, пока Джеюн спрашивает: — Твои родители уже выехали? — Как раз об этом я разговаривал сейчас с отцом. Из-за сильного снегопада пробки километровые. Дорогу не успели почистить и некоторые машины застревают. Они, к сожалению, не успеют приехать, поэтому сегодня ужинаем без них, — Чонсон старается скрывать факт своего легкого огорчения, но Джеюн видит его насквозь. Он прекрасно знает, как Чонсон относится к традиции ужинать всей семьей за одним столом в канун Рождества. — Дедушка и бабуля не приедут? — вот Чониль расстраивается заметнее, потому что слишком привык праздновать Рождество с старшими Паками. — К сожалению, мышонок, — кивает Чонсон, а младший Пак губы дует, делая брови домиком. Подтверждение полученной информации его отнюдь не радует. — А мы к ним не можем поехать? — Нет, к сожалению, нет. На дорогах все забито и снегопад идет сильный, — Чонсон помнит, такой снегопад был лишь раз, когда он сам еще был ребенком. В тот вечер он наблюдал, как падают крупные хлопья, делая сугробы на улице еще больше и массивнее. Все выглядело как в сказке, учитывая, что тогда они праздновали Рождество за городом. Чониль, кажется, окончательно расстраивается, и проявляет это опущенной головой и тяжелым вздохом. Чонсоновы губы начинают напоминать тонкую полоску в этот момент, а он подходит ближе и берет на руки расстроенного ребенка. Он чувствует, как его сразу же обнимают за шею, прижимаясь ближе. — Ну, все-все. Чониль, они обязательно приедут завтра или позже, — старается уменьшить расстройство ребенка, похлопывая того по спине. Джеюн смотрит на эту картину и сам немного поникает. С одной стороны, они посидят втроем, с другой стороны — очень жалко, что старшие Паки не смогут побыть с ними. Обычно такие семейные ужины проходят тепло и уютно в их компании, да и Чониль весь светится, когда рассказывает бабушке и дедушке свои достижения или то, что с ним приключилось за время, пока они не виделись. Честно, Джеюн в возрасте Чониля сам закатил истерику, если узнал бы, что любимая бабуля с дедушкой не смогут приехать на праздничный ужин. — Они обязательно приедут и погуляют с тобой, сходят на ярмарку, — вдруг говорит Джеюн, осознавая, что он стоит рядом с Чонсоном, касаясь ладонью маленькой спинки ребенка. На него тут же устремляется пара карих глаз, из-за чего он продолжает говорить: — Ты же любишь рождественские ярмарки и выставки? Любишь смотреть на главную ёлку? — этим словам следует кивок, а Джеюн слегка улыбается. — Тогда мы все вместе обязательно погуляем, а сейчас поужинаем втроем. К тому же… завтра ведь Рождество, ты наконец-то откроешь свой подарок от Санты. В глазах ребенка тут же блеск появляется, особенно, когда речь заходит про подарок, который он уж слишком долго ждет. Грусть почти сходит на нет и это не может не радовать самого Джеюна и Чонсона. — Хорошо, — маленьким кулачком Чониль стирает выступившую влагу на глазах и вздыхает, немного отлипая от своего отца. — Ну вот, ты уже большой мальчик, чтобы так расстраиваться и плакать, — Чонсон губами клюет ребенка в щеку. Он не запрещает, конечно, Чонилю выражать свои эмоции в любой форме, скорее хочет подбодрить малыша. — Я большой, — кивает Чониль, подтверждая слова своего отца, он старается придать серьезное выражение своему детскому личику, но лишь вызывает тихий смешок у обоих своих отцов. — Конечно, — подыгрывает Джеюн, а после дергает носом. Черт, духовка. Он быстро подходит к духовке и открывает её, облегченно выдыхая. С индейкой все было в порядке, раз она не стала напоминать уголек. — Немного передержал, но не спалил! — Джеюн выключает духовку и оставляет её приоткрытой. Говорит он это так, будто хвастается своим достижением, ведь с готовкой он дружит плохо. Он умеет делать базовые блюда, но живя одному точно долгое время питался полуфабрикатами и раменами. — Ну, мы не остались без ужина, уже радует, — поддразнивает Чонсон, пока Джеюн закатывает глаза, а Чониль смеется, потому что поведение взрослых ему кажется забавным. Иногда супруги подстебывают друг друга, но лишь в благих намерениях, например: разбавить обстановку или же поднять настроение Чонилю. Смех мальчишки заставляет посмеяться его отцов тоже, особенно, когда Джеюн немного язвит в ответ на слова Чонсона.Ну, а почему это он должен молча принять стеб Чонсона, не съязвив или не подстебнув в ответ? Это у них уже как семейное. Неудивительно, если в ближайшее время стебаться научится еще и Чониль.
***
Время уже переваливает за полночь, дата сменилась на двадцать пятое число декабря, уже утром во всех домах будет праздноваться Рождество, дети и взрослые будут открывать подарки, отдыхать за просмотром телевизора или же активно гулять на улице, лепить снеговиков и играть в снежки. Джеюн листает фотографии в телефоне, в общем чате своей семьи. Разглядывает фотографии, как прошло Рождество у них. Легкая улыбка рисуется на его губах от понимания, насколько все счастливы. Родители, как всегда вместе, старшие брат с сестрой со своими избранниками и детьми. Джеюну даже интересно, смог бы Чониль поладить с его племянниками? Двое из них ровесники мальчишки и такие же шустрые. Они бы точно поладили. Чтобы не оставаться в стороне, Джеюн скидывает несколько фотографий с их семейного ужина, тут же получая поздравления от своей семьи. Ему все еще не верится, что родители и брат с сестрой спокойно приняли его выбор. Они виделись в живую лишь несколько раз, все встречи проходили относительно спокойно, хотя неловкость тоже присутствовала. Мама вообще сразу разглядела в Чонсоне что-то хорошее, как и в Чониле. Его она так особенно одарила своим вниманием, ведь детей очень любит. «Может быть, следующее Рождество попробовать отметить в Брисбене?» — задумывается Джеюн, на секунду представляет себе, как они устроят пикник на пляже, а после, дома, за одним столом соберутся с семейством Шима. Чониль бы точно хорошо провел время, пообщался с племянниками Джеюна, понял, что такое "купаться в море в Рождество", но эта идея почему-то начинает казаться ему странной. И дело далеко не в семье Джеюна. Чониль еще маленький для таких длительных перелетов на самолете. Плюс ко всему резкая смена климата и привыкание к нему детьми переносится еще чувствительнее, нежели взрослыми. Что уж говорить о разнице в часовых поясах больше шестнадцати часов. Это сильнейший стресс для маленького человека, а Джеюн не настолько опытный родитель, чтобы все это пережить налегке. — Джеюн-а, — из мыслей вырывает голос Чонсона, вошедшего в спальню. — М? Чониль не просыпался? — задает вопросы Джеюн, гася экран телефона. Зачесывает темную челку назад, все свое внимание уделяя Чонсону, подошедшему к кровати. — Немного проснулся, хотел проверить ёлку, но я его уговорил подождать до утра, — Чонсон присаживается на край кровати около Джеюна и спрашивает почти в лоб: — Что-то случилось? Джеюн тут же теряется в своих мыслях, подбирая что-то подходящее для ответа. Но даже отмазки придумать не может сейчас, из-за чего злится на самого себя. Брови густые сводит к переносице, губу нижнюю поджимает, еще больше волнуя Чонсона. — Задумался, что было бы неплохо одно Рождество отметить в Брисбене, но понял, что это дерьмовая идея, — Джеюн смотрит на свое отражение в потухшем экране телефона. — Почему сразу дерьмовая? В Брисбене твоя семья, — изгибает бровь Чонсон, заводя прядь отросших волос Джеюну за ухо. — Вспомнил, что Чониль еще совсем ребенок, и что для него все это будет стрессом. Новое место, долгий перелет, акклиматизация, в конце концов, — Джеюн напрягает плечи, но ладонь Чонсона, мягко ложащаяся на одно из них, заставляет все-таки расслабиться. — Джеюн, ты слишком много думаешь. — А ты сам будто не печешься? — немного язвит Джеюн, смотря по-прежнему куда-то в сторону, но не на лицо Чонсона. — Я переживаю за нашего сына, не меньше тебя, — ему удается уловить эту интонацию в голосе Чонсона, когда он проговаривает эти слова. До сих пор непривычно, что Чонсон считает Чониля их общим ребенком, а не только своим. — Если Чониля вечно держать в привычной для него среде, это не приведет ни к чему хорошему. Детям свойственно переживать потрясения как и нам, свойственно болеть и так далее по списку. Ты ведь понимаешь, что все это закаляет их? Будто твои родители никуда не путешествовали, когда ты был маленьким, — говорит Чонсон, стараясь отрезвить Джеюна, далеко ушедшего в свои мысли. — Путешествовали, но они были более опытными. Тем более мама… — Джеюн, у тебя тоже есть опыт обращения с детьми, — не дает договорить Чонсон, чем немного злит Джеюна, но тот лишь делает вдох и выдох. — Я еще не на том уровне, чтобы так легко быть готовым ко всему… — Джеюн, ты никогда не будешь готов ко всему. Когда ты уже это поймешь? Нет такой возможности в этом мире, ты не пророк, чтобы знать будущее, чтобы быть готовым ко всему и сразу, — Чонсону наконец удается заставить Джеюна посмотреть на себя и видит он расстроенные глаза с немного сведенными бровями к переносице. — Ты прекрасный отец, хотя бы потому что Чониль тебя очень сильно любит и называет родителем. Дети не будут всех подряд называть так. Ты многому научился за прошедшее время, знаешь, что он любит, а что нет. Можешь успокоить его, когда он плачет, можешь поддержать и быть просто рядом в нужный момент. Он тянется к тебе и смотрит с восхищением. Ты для него такая же важная фигура в жизни, как я и мои родители. Ты его второй родитель, Джеюн. Эти слова Чонсона заставляют Джеюна немного смягчиться и успокоиться. Он сильно погружается в свои мысли, отрицая очевидное, считает, что делает недостаточно и должен лучше, но он уже делает много. — Так что, если ты правда хочешь полететь в Брисбен на следующее Рождество, то я готов взять отпуск на две недели раньше, чтобы мы комфортнее пережили смену климата и обстановки, подольше побыли с твоей семьей. Эти люди очень важны для тебя, а все что важно тебе, важно и мне. — Прости, я правда сильно загнался, как всегда, — Джеюн невесело улыбается. Он тронут этой добротой и вниманием Чонсона. Он завидует его выдержке и терпению, ведь любой другой на его месте уже психанул бы и оставил Джеюна одного разбираться со своими вечными думами обо всем и ни о чем сразу. — Но твои родители не расстроятся, если второй год подряд мы будем праздновать Рождество раздельно? — Джеюн, они взрослые люди, как и мы с тобой. Да и, если вдруг твои родители готовы принять еще двоих человек, помимо нас, — старший улыбается уголком губ, а на щеке его вырисовывается ямочка, — мои родители точно не упустят шанс слетать с нами в Брисбен. Да и наши мамы… уж очень сдружились, — Чонсон не выдерживает, позволяя себе пустить смешок. Джеюн им заражается, особенно, когда вспоминает как его мама относится к матери Чонсона. Если на них посмотреть, складывается ощущение, что они всю жизнь дружили. — Мои родители не будут против, им нравится проводить время в компании, — Джеюн кивает, вспоминая, что родители редко уставали от больших компаний. — Ну вот видишь? Тем более Чонилю очень нравится общаться с твоими родителями, они как вторые бабушка и дедушка для него. Плюс ко всему у твоего брата и сестры тоже есть дети, твой племянник и племяшка — ровесники Чониля, думаю ему очень понравится пообщаться с ними в живую, — Чонсон находит только положительное в этом желании Джеюна, отпраздновать одно Рождество в его родном городе. — А что насчет тебя? — М? Ты о чем, милый? — Чонсон вскидывает брови, пока Джеюн кратко поясняет. — Ты ведь никогда не праздновал Рождество в большой компании и тем более большой семье. Верно? Тебе будет комфортно от большого количества людей? А твоим родителям? — Не приписывай нас к интровертам, — хрипло смеется Сон, губами клюя в щеку Джеюна. — Что я, что мои родители любим такие праздники. Да и… разве твоя семья мне чужая? — Нет… — Ну вот и все, я думаю эта тема решена? Я бы очень хотел следующее Рождество провести где-то не в Сиэтле и не в США. Да и Чониль тоже, его так восхитил твой рассказ про море, теперь весь год будет клянчить. Джеюн немного веселеет и, кажется, отпускает свои прежние мысли. Он льнет плечом к плечу Чонсона и выдыхает. — Тогда я как-то позже обсужу это со своими родными. Главное, чтобы мой дядя не решил переодеться в Санту Клауса… — М? А что такого? — Я так перестал верить в существование этого доброго бородача с подарками, — криво улыбается Джеюн, пока до Чонсона доходит наконец. Джеюн рассказывал же историю из своего детства, весьма комичную и неловкую. — Ты про тот случай, когда застал его переодевающимся в костюм Санты? — уточняет Чонсон, а Джеюн кивает, усмехнувшись. — Не хотелось, чтобы наш мальчик, так же как и я, перестал верить в существование Санты. Возможно это глупая вера, но мне нравится как он сияет, когда говорит о том, как ждет его приход и подарков. Что уж говорить о его заботливом подходе… Он оставил печенье с молоком для него. Надо, кстати, будет создать видимость, что он приходил. Оба сидят в повисшей тишине ненадолго, а после оба вздрагивают. Черт, они совсем забыли обо всем. Джеюн поднимается с кровати первым и идет к шкафу, из глубин которого достает коробки в подарочных упаковках. На то, чтобы все это упаковать ушла добрая половина одной из ночей и было бы в разы проще, если Чониль тогда не просыпался несколько раз. — Что ж, пойдем создавать видимость прихода Санты, — Джеюн тихо усмехается, беря в руки несколько коробок, пока Чонсон хрипло смеется, следуя примеру своего супруга. Им стоит делать все быстро и аккуратно. — Молоко чур ты будешь пить, — говорит старший. — Я уже второй год его пью, когда мне достанется чертово печенье? — шепотом возмущается Джеюн. — Я поделюсь с тобой, не бузи, — с теплом в голосе отвечает Чонсон, пока Джеюн не перестает бухтеть себе под нос.В этот раз ему удалось получить хотя бы половину имбирного печенья, Чонсон все-таки сдержал свое обещание, в обратном случае — на него дулись бы до самого утра.
***
Утро в доме начинается с радостного крика: «Санта приходил!». Чониль не мог проспать в такой-то день, когда хочется побыстрее увидеть под елкой множество подарков и поскорее открыть их. Мирному сну точно пришел конец, когда это чудо в пижаме подбежало к их двери, но остановилось у нее. Послышался троекратный стук в дверь и вопрос. Это правило Чониль выучил хорошо. Прежде чем влетать в родительскую спальню, нужно постучаться и спросить. Всякие ситуации бывают, лучше перестраховаться. — Заходи, мышонок, — сонно прозвучало от Чонсона, который предпринимал попытки разлепить глаза. Дверь сразу же открылась после разрешения, а Чониль с радостной мордашкой подбежал к родительской кровати, забираясь на нее. — Там Санта приходил! Под елкой столько всего! — воркует мальчишка, смотря на сонных отцов, которым, кажется, сейчас лишний часок бы поспать, а не празднику радоваться. Чонсон приподнимается на локтях, смотря на свое чадо, улыбаясь ему. — Правда? Прямо много-много всего? — подыгрывает детской радости, склоняя голову в бок. — Прямо куча! — Лучше не говорить так… — врывается Джеюн в их диалог, приподнимаясь также на локтях, пальцами растирая сонные глаза, не желающие открываться. Надо было ложиться спать пораньше. — Говори лучше, «много-много» хорошо? Чониль ойкает и послушно кивает. Родители иногда поправляют его речь, но мальчик на это не обижается. Это же взрослые, они знают, как надо говорить. Чониль даже чаще всего спрашивает у Джеюна, как лучше что-то сказать или как обозвать определенную вещь правильно. Аппа умный, очень, а вот с папой можно повалять дурака, особенно в хорошее настроение. — Что-то душно стало, — прыскает смехом Чонсон и усаживается на кровати. Он берет на руки Чониля и успевает подняться, прежде чем хваткая рука Джеюна ущипнет его за очередной стеб. — Пойдем, мышонок, посмотрим, что же тебе принес Санта под елочку, — воркует мужчина, губами касаясь мягкой щеки ребенка. Джеюн же хмыкает и провожает взглядом супруга, понимая, что обязательно отыграется, но чуть позже. Уже в гостиной Чонсон сидит рядом с ребенком и наблюдает, как маленькие ручонки беспощадно расправляются с подарочной упаковкой, которую он с Джеюном клеил очень трепетно и долго. Скупая слеза мысленно скатывается по его щеке в этот момент, но детские эмоции счастья и восторга конечно же выше всего. — Ого-о! Вот это тебе Санта подарил, — из него выходит отличный актер, будто это совсем не он отстаивал адовую очередь в детском магазине ради конструктора. И Чонсон точно умолчит, что купил не один набор. У него двое детей, готовых все отдать ради Лего, детальки которого, к счастью, еще не впивались в ноги. — Я очень хотел! — радостно воркует Чониль, светясь словно маленькая яркая звезда. — А еще, мы с аппой подумали и решили, что одного подарка от Санты в честь Рождества будет мало, верно? — Чонсон голову в бок склоняет, пока мальчишка наконец отвлекается от разглядывания красочной упаковки с крутым набором Лего. — Да? — хлопает глазами Чониль, ожидая поскорее узнать, что же ему решили на Новый год подарить его родители. Чонсон хочет ответить, но вместо этого айкает, потому что его щипают за бок, а рядом неожиданно оказывается Джеюн. Младший принимает удобную позу, прихватив с дивана декоративную подушку, потому что его задница явно не скажет спасибо за сидение на ковре, расстеленном на твердом полу. — Конечно, мышонок, только твой папа, вижу, нетерпеливый, хотел без меня вручить подарок, — Джеюн по-доброму улыбается, хотя выглядит все еще сонным и с гнездом на голове. Чонсон же фыркает на мужа, потирая ладонью пострадавший бок. — Я бы не дарил без… — Чш, — Джеюн прикладывает палец к губам Чонсона, подсказывая Чонилю в какой из ярких упаковок с бантами кроется его второй подарок от родителей. Он играет с мальчишкой в своеобразную игру «горячо-холодно», вспоминая, как в детстве, мама играла с ним так же, даже когда Джеюн узнал, что Санта Клаус — это выдумка, и под белой бородой с красным костюмом кроется переодетый дядя. Когда в маленьких ручонках оказывается подарок, Джеюн наконец убирает ладонь от лица супруга и наблюдает с замиранием сердца за тем, как ребенок распаковывает подарок. Реакция на него очень интересна Джеюну. Чонсон тоже замирает в ожидании, чувствуя как сердце начинает биться учащенно. Чонилю требуется минута, чтобы понять, что же такое ему подарили родители, но уже скоро личико ребенка вновь озаряет радостная улыбка, а глаза начинают блестеть. — Спасибо большое! — радостно говорит мальчишка, уже вскрывая коробку, конечно не без помощи своего отца, пока Джеюн сидит по-прежнему рядом, просто наблюдая за этим всем с умиленной улыбкой и теплым чувством на душе. — Это ты своему аппе скажи, — говорит Чонсон, вскрывая упаковку, а Чониль вскидывает бровки в манере своего отца. Этой схожести Джеюн поражается по сей день, но это даже мило, ему нравится, что Чониль это почти мини-Чонсон. — Твой папа очень долго его выбирал, — добавляет Чонсон, а Джеюн слегка пихает мужа в бок, чтобы не отдал всю славу только ему. — Мы с папой вместе выбирали, — мягко поправляет Джеюн, наблюдая, как Чониль поднимается и подходит ближе. В следующий миг мальчишка обнимает его за шею, а Джеюн осторожно обнимает ребенка в ответ, ладонью проводя по маленькой спинке, утягивая сына в свои объятия. Сердце быстро-быстро стучит, а в груди разливается теплое, согревающее чувство. — Спасибо, аппа, — тихо говорит Чониль, стараясь обнять крепче, насколько это позволяют сделать детские силенки. — Ох, Чониль, — Джеюн временно теряет дар речи, от происходящего. Чонсон отвлекается от упаковки подарка и смотрит на сложившуюся картину перед собой, замечая, как у Джеюна начинают блестеть глаза. Их взгляды пересекаются и Чонсон улыбается супругу ярче, замечает как в глазах напротив появляется влага, а сам Джеюн поскорее ее срывает, обнимая ребенка крепко в ответ. Такой момент рушить не хочется, но Джеюн начинает легонько щекотать бочок мальчишки, который тут же извивается в объятиях родителя, весело хихикая. — Папу тоже поблагодари, мышонок, он ведь тоже старался, — просит Джеюн поправляя волосы Чониля, когда тот отстранился. Чониль же жестом просит отца сесть поближе, пока Чонсон отлично понимает просьбу ребенка, оказываясь ближе к супругу и утягивая его в свои объятия, вместе с сыном. Джеюн немного смущается такому действию и поражается смекалке этого крохи. Он улыбается, наблюдая за довольной моськой Чониля. — Я вас очень люблю, вы самые крутые и лучшие папы! — говорит ребенок, этим очень трогая своих отцов. Кажется Чониль правда очень счастлив, что у него именно такая семья, состоящая из папы и аппы. — И мы тебя, очень, — тихо отвечает Джеюн, получая двойную порцию объятий, стараясь передать все свое тепло и любовь Чонсону и Чонилю, двум важным людям в его жизни. Рождество правда светлый и семейный праздник, потому что уже который год Джеюн встречает его с улыбкой на лице, вместе со своей семьей.Джеюн даже предположить не мог, что однажды у него действительно будет своя семья, и праздник Рождества обретет вновь смысл в его жизни, снова станет ярким и желанным днем в году, который действительно ждешь. Он никогда не пожалеет, что не испугался признания Чонсона на одном из их свиданий, что у него есть маленький сын. Чониль правда за все время стал Джеюну как родной и слова Чонсона: «Вы с ним очень схожи характерами местами» — полностью оправдывают себя. Ну, не быть же Чонилю только копией Чонсона? Джеюн, как второй родитель, тоже должен внести свой вклад. И он, кажется, отлично с этим справляется. Сомнений быть не может.
Счастливого Рождества и с наступающим Вас. Пусть Ваш дом всегда будет наполнен счастьем и теплом, близкие будут рядом, все желания исполнятся, а поставленные цели будут достигнуты. Берегите себя и тех, кто вам дорог. Обязательно поделитесь своим теплом и любовью в столь светлый праздник с теми, кого любите всем сердцем.
(с) семейство Пак-Шим.