Совершенно новый для меня мир

Если не найду что-то пожевать в ближайшие минуты, я начну глотать всё подряд, — с иронией думал Такемичи . И тут, как озарение, пришла мысль о рыбе. «Вода! Там же должна быть рыба!» Почему он сразу не сообразил? Нервозность нарастала, но желание насытиться давало о себе знать: Что, собственно, терять? Ему никогда не хотелось настолько сильно восполнить свои естественные потребности, как сейчас. Но сначала о другом. Первым делом надо было найти укрытие на ночь. Прошло уже заметно много времени, когда же он обнаружил дерево, выделяющееся среди окружающего ландшафта. Оно было низким, но раскидистым, с нежно-зелёными листьями, которые медленно шевелились на лёгком ветру. Ствол, покрытый шершававшей корой, скрывал в себе трещины и впадины, а его ветви будто протянулись к небу, тянулись за лучами света, но не дотянулись. Это дерево, с его необычной формой, совершенно не вписывалось в его воспоминания о Токио — городе, полном высоток и современных зданий. Вместо аккуратных линий кирпичной кладки и блестящих стеклянных фасадов, перед ним раскинулось нечто первозданное, дремлющее в тени вечности. Такемичи остановился, осматривая окрестности, чтобы убедиться, что с никого нет рядом, и пристроился к этому дереву. В поисках материалов для своего временного укрытия он начал обходить следующие деревья и кустарники. Вскоре он нашёл несколько прочных веток, не слишком толстых, но достаточно крепких, чтобы выдержать его вес. С прищуром и сосредоточенным взглядом он стал собирать их, обрывая остатки листвы и стеблей. В процессе он наткнулся на обломок старого, почти сгнившего дерева, который за счёт своей формы подошёл бы идеально для основания его платформы. Когда необходимые ветки были собраны, Ханагаки принялся за дело. Он сгруппировал их в виде небольшого прямоугольника и начал привязывать их друг к другу, используя верёвку, которую сделал из длинной травы. Парниша знал, что это может показаться простым, но каждая затяжка верёвки требовала усилий, чтобы получившаяся конструкция выглядела надёжно. В процессе он жалел о том, что не научился этому в детстве: его деды всегда говорили, что в любой ситуации лучше знать, как сделать хотя бы маленькую хижину из того, что под рукой. Теперь парень понимал, насколько это важно. И всё-таки дед прав. Работая с увлечением, Ханагаки заметил, как вечернее солнце начало косолапить за горизонт, окрашивая небо в розовые и оранжевые тона, создавая атмосферу уюта и покоя. Когда же он закончил скручивать последние узлы, и его конструкция наконец приняла очертания, Такемичи почувствовал облегчение. Это должно было стать его временным приютом этой ночью. Платформа застыла у дерева, словно ожидала его. Теперь остаётся лишь найти способ устроиться комфортно. Такемичи собрал немного мягкой травы и опавших листьев, устилая ими своеобразное ложе. Затем, собрав последние силы, он устроился на своё временное укрытие, положив руки за голову и устремив взгляд на небо. Внезапно его охватило чувство, что он не одинок: ветер шептал ему давние истории, а ритмичное звучание воды добавляло успокаивающий фон, позволяя ему забыть о тревогах и страхах, охвативших его ранее. Это время в странном месте, полном загадок, обещало быть как минимум интересным, хоть и черезмерно странным. Прошло не так много времени, как он уже стоял на берегу, вглядываясь в темно-синюю гладь воды. Вокруг раздавались звуки природы, но в его голове царил хаос. Сделать укрытие на ночь было делом простым, но вот добыть ужин — это уже настоящая проблема. Отплевываясь от мыслей о будущем, он, однако, вспомнил, как в детстве наблюдал за своим отцом, ловившим рыбу. Летние выезды к реке теперь казались яркими моментами на фоне этого безумия, где каждый шаг был полон неопределенности. Ладно, придется ловить рыбу, — думал он, — либо палкой, либо чем-то ещё. Мысли о самодельной удочке выглядели более оптимистично, хотя внутри всё рвалось на части от ужаса и безысходности, которое снова внезапно его окатило. Ненавидя насекомых едва ли не больше, чем необходимость самому искать червей, он взглянул на землю, закрытую травой. Толкнув один камень, он оказался лицом к лицу с множеством склизких червей, и его натянутые нервы зашевелились еще сильнее. Чёрт, как отвратительно! На что только не пойдёшь ради еды! — проклинал он про себя, стиснув губы от отвращения. Это чувство напоминало ему, что он уже давно был не тем юнцом, который весело буянил на речных берегах. После долгих, невыносимых минут он наконец нашёл подходящую палку, искривленную и грубовато обрезанную, но ставшую его выпавшим шансом. Он быстро привязал к ней леску, которую едва удавалось сделать из веток и листвы, и к заведомо бунтующему червю, который только и ждал, чтобы вырваться на свободу. Всё было верно — по крайней мере, в теории. Опустив эту своеобразную удочку в воду, он ощутил трепет: была ли эта затея с рыбалкой последним апогеем своего существования? «Ловись, рыбка, большая и маленькая, а лучше большая!» — пробормотал он презрительно, скатываясь на шёпот от отвращения. И тут! Рыбка! Она подплыла, сжалась в искушающем танце и схватила приманку. Он натянул леску — и... эта целеустремленная тварь просто развернулась и уплыла! Не забыв прихватить с собой наживку. Чёрт возьми! — вспыхнуло в голове. За один миг он потерял шансы на ужин. Но кто вообще думает о том, что он здесь делает? Три рыбки скользнули в темные воды, оставляя его с пустыми руками и ощущением сломанной надежды. «Фиговый из меня рыбак», — пришёл он к окончательному выводу, полон нервозности и покорности судьбе. Ну что за черт? Если бы я только знал, как заняться чем-то более полезным! А пока — лишь остались леса и вода, и он снова погрузился в недоумение, обдумывая все альтернативы, которые, возможно, ему не суждено было найти. Терпение Такемичи иссякло, и, не сдержавшись, он бросился в схватку с местной рыбой, используя лишь кулаки. Вскоре, с довольной улыбкой на лице, Ханагаки выбрался из воды, словно болотная кикимора — вся промокшая до нитки. Перед тем как прыгнуть в водную стихию, он, разумеется, разделся до одних трусов. Представьте себе картину: двадцатишестилетний парень сидит на холодном булыжнике в мокрых боксерах, жарит рыбу и смеется, выражая полное удовлетворение — это был он, Такемичи! Улыбка на его лице, несомненно, могла вызвать смех у любого прохожего. Пары в этом лесу похоже удивительно на него влияют, или дело вовсе не в этом. * * * Огонь парень решительно не стал тушить. Схватив свою одежду, он направился к тому самому дереву, на котором соорудил платформу для жарки рыбы. Но тут произошло непредвиденное — он не удержался, поскользнулся и, с невольным вскриком, полетел вниз, приземляясь на свою пятую точку. «Ох ты ж, черт побери» — скорее всего, его громкие крики заставили встрепенуться всё окрестное. Пока он оттягивал резинку трусов, заметил хорошо видимый ушиб — ах, как же его приложило! Но, несмотря на это, дух Ханагаки не подводил его: он все же попытался взобраться на дерево и, в конце концов, сладко уснул, забыв обо всех своих неприятностях, но с отбитой задницей. Эту ночь он спал спокойно.