Давай дружить?

      — Папа! — настойчивый стук в дверь выдернул из сна колючей петлёй.       Чонгук распахнул глаза, силясь запустить работу мозга как можно скорей. Только вот первая поданная серым веществом информация обдала холодным потом.       — Тэхён, — скинув чужую руку с себя, он затормошил спящего рядом.       — Папа, ты там?       — Да, принцесса. Одну минуту! — вскочив с кровати, он заметался взглядом между собственной раскиданной по полу одеждой и недовольно бубнящим что-то сквозь сон Тэхёном.       — Тэ, просыпайся! — громкий шёпот сопровождался уже открытым выталкиванием того из кровати.       — Что случилось? — Ким ошарашенно таращился на него.       — Шинхе тут, — кидая в заспанного парня его трусы и футболку, он сам с неимоверным усилием пытался найти чёртову штанину у джинсов.       — Куда мне? — Тэхён быстро сориентировался, приступая к той же процедуре борьбы с одеждой.       — В ванну, — Чонгук указал направление, но внезапное осознание того, что если дочь обнаружит там полуголого мужика, будет только хуже, быстро изменило план. — Нет, стой. Давай в окно!       — В окно? — Ким на мгновение замер. — Ты сдурел? Там второй этаж!       — Лезь в окно! — продолжал на него орать шепотом Чонгук, гонимый страхом.       — Я управляющий лагерем, а не любовница, — бубнил под нос тот, одновременно открывая створку. — А я если меня увидит кто-то из персонала?       — Симба, — он подлетел к нему и обхватил в ладони лицо, — я люблю тебя!       Лицо Тэхёна застыло в какой-то маске охреневания и восторга. Но прежде чем тот успел что-либо сказать, Чонгук безжалостно разжал его пальцы. Да, не так он представлял себе своё первое признание, но и тянуть больше не хотел. Не сказать, что за два дня у него не было подходящего момента, но каждый раз ему казалось, что эти слова будут звучать слишком неправдоподобно. После того как ему всё же пришлось рассказать Тэхёну о соглашении между ним и Сэмом, произнести эти слова было сложно, особенно, когда он на всей скорости улепётывал на велосипеде от разгневанного Кима. А после говорить что-либо вообще казалось за гранью его человеческих сил, потому что едва они оставались наедине, его губы всегда были заняты чужими. Но сейчас висящий на карнизе Тэхён был настолько очарователен в своём возмущении, что слова сорвались с губ быстрее, чем Чонгук успел придумать очередную отговорку. Он любит этого человека. Очень. Несмотря на время, на обстоятельства, на все их ошибки и принятые решения, он его любит. И даже если эти слова задержались на долгие десять лет, он рад, что наконец их сказал.       — Доброе утро, принцесса, — открыв дверь, Чонгук постарался придать своему голосу и лицу максимально нейтральное выражение.       — Привет, — дочь с подозрением осмотрела его снизу вверху, — с кем ты разговаривал?       — Я? Ни с кем, — пропуская её в комнату, он метнулся взглядом к колышущейся от ветра занавеске.       — Я просто пришла сказать, что собрала вещи. А ты что, ещё не готов?       — Готов, дай мне пять минут умыться, и можем идти.       — Ладно, — Шинхе покосилась на взъерошенную постель. — Все воспитатели внизу. Но я не увидела Тэхёна-оппу. Не знаешь, где он?       — Нет. Откуда? Я же спал, — Чонгук сунул в рот зубную щётку.       — Может, он тоже ещё спит? — она перевела взгляд с паникующего отца на лежащий под стулом телефон. Как дети, ей-богу.       — Наверное.       — Он, как и ты, не любит вставать рано утром, — почему-то дразнить родителя доставляло особое удовольствие. Но в конце концов, может она себе позволить такую маленькую радость после всего сделанного?       — Я знаю… в смысле, никто не любит вставать по утрам, верно?       — Ага, — Шинхе улыбнулась неумелой актёрской игре. Наверное, стоит ему намекнуть, что скрывать отношения больше нет смысла. А то такими темпами Симба однажды убьётся, а если учесть, что их квартира вообще на пятнадцатом этаже, то… — Пап, я хотела сказать…       — Может, заедем по дороге в тот магазин, где продаются твои любимые фигурки? Купим что-нибудь тебе.       И предыдущее желание раскрыть правду и облегчить страдания этих двоих отложилось на неопределённый срок. Она ведь может сказать ему обо всём и после магазина, верно?

***

      — Доброе утро, — Тэхён притянул к себе всё ещё сонного и от этого ещё более тёплого и уютного Чонгука.       — Привет, — тот, не открывая глаз, пытался найти его губы, тычась своими ему в щёку и подбородок.       — Надо вставать, — он чуть повернул лицо, ловя, наконец, свой поцелуй и тут же в противовес своим словам скользнул рукой по горячему бедру. Слишком сильно было притяжение любимого тела, слишком заманчивы возможности понежиться ещё немного в этом сладком блаженстве, в которое временами ему всё ещё не верилось. Каждый поцелуй, каждое прикосновение становились частичками общего счастья, которое они создавали вместе. Кажется, так просто было взять, укрыться от всего мира в ЕГО объятиях, забыть о времени и месте. Если бы не одно но… — Шинхе скоро вернётся.       — Угу, — Чонгук потянулся словно кот, подставляя поясницу под размеренные поглаживания, что отзывались в его собственном теле аккордами возбуждения.       — Я приготовлю завтрак, — с силой заставив себя оторваться и выбраться из кокона их личной вселенной, Тэхён поднялся с кровати.       — Давай скажем ей сегодня.       — Уверен? Мы же хотели подождать до каникул.       — Хочу, чтобы ты переехал, — ещё более уверенно прозвучало, и тёмные глаза, наконец, полностью показались из-под одеяла. — Ты сказал, что вчера уладил последний вопрос с документами, и теперь Хосок сможет стать управляющим.       — Да, — он кивнул болванчиком, всё ещё пытаясь осознать реальность услышанного предложения. Он настолько боялся даже позволить себе думать о том, чтобы однажды жить вместе с ними, что сейчас незаметно пощипывал себя за руку, чтобы убедиться, что действительно проснулся.       — Ты не хочешь? — Чонгук внезапно вздрогнул, словно его ударило током. — Чёрт, прости…       — Хочу… — отбросив футболку, что прежде комкал в руках, Тэхён в один рывок оказался на кровати возле него, — ты даже представить себе не можешь, насколько сильно хочу, — усаживаясь сверху, запустил пальцы во взъерошенные чёрные волосы, — скажи это…       — Давай жить вместе, Сим…ммм…       — Я люблю тебя. Очень, — оторвавшись от мягких губ лишь на сантиметр, старался подавить улыбку, что словно побочный эффект счастья не поддавалась контролю.       В тёмных глазах зажглись искорки, отражая всё то тепло и нежность, что переполняли его сердце. Они были одни, и весь мир вокруг слился в один незначительный фоновый шум. Тэхён был готов пожертвовать всем, лишь бы этот момент длился вечно, чтобы запечатлеть его в памяти, как светлую надежду на будущее. Словно наваждение, их губы вновь встретились, и это прикосновение стало тем единственным, что имело значение.       Предприняв вторую попытку отлипнуть от Чонгука, он, всё ещё пребывая в эйфории осознания, вышел из спальни. В голове на повторе звучали последние слова, и, казалось, гравитация была больше не властна над ним. Лучи недавно выбравшегося из-за горизонта солнца стелились по гостиной мягким светом, заставляя тени танцевать на стенах и создавая атмосферу уюта и спокойствия. И каждая деталь обстановки, на которую он прежде смотрел с щемящей завистью оттого, что не был её частью, теперь казалась совершенно иной.       — Доброе утро, Шинхе, — Тэхён прошёл мимо сидящей на диване девочки, начав планировать в своей голове, что приготовить.       — Доброе утро, Тэхён-оппа, — донеслось в спину, и он даже успел сделать ещё несколько шагов, прежде чем мозг запоздало подал сигнал «Опасность».       — Шин-хе? — он медленно повернулся, словно за его спиной был не милый ребёнок, а кто-то, выбравшийся из ночного кошмара. — А… ты… я… вот… в гости… пришёл… — блеял он, мысленно посылая телепатические сигналы за дверь спальни и сглатывая от топящей его паники.       — У вас украли одежду? — она подняла взгляд от телефона.       — Что?       — Ну просто в прошлый раз вы пришли в гости в папиной футболке, а сегодня — в его шортах.       — Ааа… да… это… я просто одолжил у него. Тут такая ситуация случилась, я когда ехал в машине, столкнулся на улице с мужчиной, и он вылил на меня свой кофе, вот я попросил у твоего папы по-дружески переодеться.       — А зачем вы посадили к себе в машину какого-то мужчину? — её взгляд распиливал его на маленькие кусочки.       — Когда?       — Ну когда ехали. Вы сказали…       — Шинхе?! — раздалось с ещё большим ужасом в голосе со стороны спальни. — Принцесса, а ты почему тут?       — Потому что я тут живу?       — Я имею в виду… так рано… а Тэхён вот в гости пришёл…       — Сядьте, — она закатила глаза и, спрыгнув с дивана, указала рукой, куда им следует незамедлительно приземлиться.       Не сговариваясь, они синхронно кивнули и в одно мгновение сели, как отличники на первой парте, смотря на сложившую руки на груди учительницу.       — Понимаю, что мне следовало вас сперва подготовить к такой новости. Но вы уже достаточно взрослые, чтобы понимать, как устроена жизнь, — начала она, переводя взгляд с одного на другого, — поэтому в сложившейся ситуации, думаю, будет правильным сказать вам прямо. Я знаю, что вы встречаетесь и… — она выставила вперёд ладонь, давая понять, что не договорила, — я не против. Поэтому, Тэхён-оппа, не нужно больше возить с собой какого-то странного мужчину, который всё время разливает на тебя кофе, а ты, папа, можешь наконец прекратить свои срочные командировки каждую пятницу.       — Принцесса, — Чонгук кинулся к ней, заключая в объятия, — ты правда всё знаешь и не против?       — Пра-фда, па… ты меня за-душишь, — она пыталась выбраться из родительских рук.       Тэхён не знал, как ему следует реагировать. Несмотря на то, что внутри него сейчас происходил настоящий шквал самых разнообразных эмоций, и желание обнять Шинхе было настолько сильным, что ему пришлось впиться пальцами в лежащего рядом плюшевого зайца, он не мог пошевелиться, понимая, что не имеет права так бесцеремонно вторгаться в их идиллию.       — Ты не представляешь, как много для меня значит твоё принятие, — наконец выпустив из любящих тисков дочь, Чонгук перевёл на него взгляд.       — Тэхён-оппа, — Шинхе улыбнулась и, сделав шаг, прыгнула на него, обнимая за шею, — с возвращением, Симба, — было сказано шепотом в самое ухо.       И он готов поклясться, что в этот момент её голос был так похож на голос той, кто никогда не переставала замечать повседневные чудеса.

***

      — Готов? — Тэхён сжал его ладонь.       — Ещё минуту, — он с мольбой посмотрел на Кима и снова перевёл взгляд на небольшой домик с ярко-голубой крышей, до которого оставалось не больше ста метров.       Сердце слишком колотилось в груди, а мысли путались в голове, не давая возможности хотя бы сделать предположения о том, что ему следует сказать. Страх того, как они воспримут его жизнь, его достижения и выбор, оплетал ноги и колючей лозой взбирался по позвонку. Он пытался представить, как всё будет выглядеть, но каждый раз спотыкался о возможность того, что он стал для них чужим. Что, если они не простят его? Что, если всё будет совсем не так, как он надеется в глубине души?       — Мне кажется, он боится, — Шинхе выглянула из-за Тэхёна.       — Ничего я не боюсь, — буркнул он, сжимая сильнее пальцы Кима, — идёмте.       Стараясь не поддаваться волнению, что с каждым шагом отдавалось глухим ударом в груди, Чонгук вошёл следом за Тэхёном в дом. Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоить дрожь в руках и сумбур в голове. Он справится. Сможет. Эти слова звучали в голове, как заклятье, которое должно было укрепить его решимость. Внутренний голос подбадривал и внушал, что всё будет хорошо, но едва в коридоре появилась знакомая женская фигура, как его сбило с ног.       — Сынок, это ты?.. Гуки… — Ким Сонми, что прежде выглянула, чтобы поприветствовать Тэхёна, сделала неуверенный шаг, словно не веря в то, что стоящий перед ней — на самом деле тот, чьё имя она назвала.       — Здравствуйте, — Чонгук согнулся, надеясь, что в поклоне сможет скрыть то, как застилают глаза предательские слёзы.       — Гуки! — женщина поспешила к нему и, обхватывая за плечи, вынудила подняться, — Боже… как же… сынок, — та, кого он помнил одного с собой роста, казалась настолько миниатюрной, что он боялся даже обнять её.       — Простите, что так долго, — зарываясь носом в волосы, что теперь отливали сединой, Чонгук вдыхал такой родной запах, ощущая, как становится влажной собственная футболка.       — Что за шум? — а вот от голоса Сынджуна он непроизвольно попятился. — Тэ приехал?       Чонгук безвольно опустил руки вдоль тела, пытаясь заставить себя хоть что-нибудь сказать.       — Нашёлся, — кивнул мужчина, поджимая губы и отводя глаза, что в мгновение стали блестеть от влаги.       — Простите, — он медленно шагнул, надеясь, что сможет хотя бы пожать ему руку.       — Глупые дети, — старший Ким притянул его к себе, заключая в объятия.       — Простите…       — С возвращением домой, сынок, — мужчина похлопал его по спине.       — Эй, а нас никто не хочет обнять? — всхлипнув, подал голос Тэхён.       — А ты… — Сонми подошла к Шинхе, что улыбнулась, поняв, что на неё, наконец, обратили внимание.       — Чон Шинхе, — дочь протянула ладошку женщине, — полагаю, вы мои бабушка и дедушка?       Чонгук повернулся к дочке и одобрительно кивнул. После всех ненужных мнений и принятых решений, после стольких лет и стольких событий он, наконец, вернулся домой.       Сейчас он мог с уверенностью сказать, что дом — это не просто стены и крыша над головой, а прежде всего те, кто дарят тепло и поддержку. Когда-то он был ребёнком, которого оставила та, кто должна была быть рядом. Но в этом мире он нашёл нечто более ценное — настоящую семью, состоящую из верных друзей, которые прошли с ним через все трудности и радости жизни, и тех, кто, несмотря ни на что, всегда поддерживали и направляли. Дружба и забота этих людей стали тем фундаментом, на котором он строил своё 'я'. Каждый из них внёс что-то уникальное в его жизнь, и именно они составляют ту сердечную связь, которую сложно уничтожить. Важнее всего — это любовь, которую они делят, и память о том, как преодолевали совместные испытания. Теперь он знал, что именно они являются его домом.

***

      — Симба, — одно слово, один голос, и он непроизвольно улыбается, зная, что шаги за спиной через мгновение ускорятся, а их хозяин прижмётся всем телом, целуя его в шею.       — Доброе утро, — Тэхён приподнял яичницу лопаткой, чтобы убедиться в готовности, — ещё спит?       — Угу, — кивает Чонгук и забирается руками под его футболку. — С годовщиной…       — С годовщиной, — развернувшись, опоясывает кольцом рук тонкую талию и, подавшись вперёд, накидывается на самые лучшие губы. И это пиздец, какие же они сладкие, и язык юркий, что так настойчиво толкается в рот.       Руки Чонгука уже вовсю шарят по его спине вверх до лопаток, а потом вдоль позвоночника до самого мягкого, сжимают ягодицы, и это самое лучшее начало дня, которое только может быть. Тэхён целует жарко, крепко. Оставляет влажные следы на каждой родинке: на переносице, под нижней губой и скрытой под прядями чёлки.       — Ммм… — откидывает голову и стонет от укуса в шею. И Тэхён готов сутками слушать этот полустон-полувздох, но вместо этого хрипит сам, когда шустрая ладонь забирается под резинку его домашних штанов, трогает, гладит и только потом размеренно двигает ладонью по члену.       — Гуки… бляя… — нет, это уже слишком, так можно и кончить.       — Хочу тебя, — в тон ему тянет Чонгук, приблизившись к уху.       — Горит, — двигая бёдрами в погоне за большими касаниями, Тэхён сжимает его шею и тянется к губам, пока второй рукой пытается нащупать кран конфорки.       — И у меня тоже, — Чонгук усмехается в поцелуй и, взяв его за руку, буксирует обратно в спальню.       Туда, где громкое на двоих дыхание вперемешку с шёпотом и немыми стонами учащается до предела. Туда, где они испытывают одно на двоих, — изумительное сочетание спокойствия, развратности и чуда. Туда где после будут просто смотреть друг на друга, лёжа рядом на полу. Просто молчать и улыбаться как дебилы. Долго, пока в дверь не начнёт стучать Шинхе, требуя еду. И они хором, не сговариваясь, прокричат «минуту» и начнут смеяться в голос.       Туда, где будут совместные завтраки, и Чонгук с довольным лицом будет уплетать его пригоревший омлет, а Шинхе закатывать глаза, не понимая, как это можно есть. Тэхён и сам не понимает. Туда, где существуют объятия, попав в которые, ощущаешь, как в космосе чёрные дыры затягивают пространство, сверхновые взрываются звёзды, рождаются и умирают галактики. Туда, где они будут любить друг друга всем своим существом до самой смерти.       Туда, где они втроём выйдут на улицу и под громогласные крики Юнги и Чимина он укажет на свой подарок и обнимет Чонгука, который с нескрываемым восторгом будет таращиться на сине-чёрный байк, расписанный вручную. И, наконец, возьмёт в руки тот самый шлем. Туда, где, крепко обняв сидящего впереди, Тэхён ответит на его вопрос, и с оглушительным рёвом они поедут туда, где их уже ждут. Ждут двое подростков, приехавшие к реке на велосипедах. Ждут двое мальчишек, впервые встретившиеся в столовой одной провинциальной школы.       Туда, где один с выгоревшими на солнце волосами однажды протянул ладошку нелюдимому однокласснику, спросив:       — Давай дружить?