the family pack

— Я не могу поверить, насколько все несправедливо. Тэхён останавливает видео, которое смотрит на своём телефоне. Он бросает взгляд на Чимина, который сердито расхаживает взад-вперёд по комнате. Он вздыхает. — Угу. — Выгнать родителей из их собственного дома! Когда Чонгук не хочет иметь с нами ничего общего! — Чимин взъерошил волосы. — И-и помет?! Я не готов ни финансово, ни эмоционально стать дядей! — Ага. — Я зол! Для меня это все меняет! Тэхен закатывает глаза. — О, мой гребаный бог. — Заткнись. Я серьезно. — Я знаю. Вот почему это так печально. — Я пытаюсь стать судьёй Верховного суда! — Чимин топает ногой. — У меня нет времени присматривать за детьми, ходить на дни рождения и быть социально приемлемым «хорошим» дядей! Тэхён качает головой. — Как Чонгук мог быть таким беспечным? — Именно это я и хочу сказать! Тэхён огрызается: — Ты только что отчитал Чонгука за то, что он не пускает нас в свою жизнь. Почему ты возмущаешься? Чимин усмехается, глядя на него так, будто он самый глупый человек на свете. — Ты видел Чонгука и его альфу? Их дети будут очень милыми. У меня не будет другого выбора, кроме как любить их так, словно от этого зависит моя жизнь. Глаза Чонгука и ямочки на щеках Намджуна? Забудь. Для всех нас всё кончено. — Неудивительно, что Чонгук бросил нас, — бормочет Тэхен. — Что ты сказал? — Ничего, — Тэхён встаёт с кровати, по пути задевая плечом Чимина, — И забери своё барахло с моей половины комнаты. — Куда ты направляешься? — Срать! — кричит ему Тэхён и закрывает дверь. Он цокает языком. Чимин был таким милым, когда они были младше… Он морщит нос от запаха Намджуна, доносящегося из комнаты Чонгука. Какая наглость, тот годами не подпускал Чонгука к ним и провонял на весь их дом. Он едва не рычит. Чёрт, ему нужно покурить. Он перепроверяет, есть ли у него при себе вейп, когда… — О, Тэхён! — большой папа натыкается на него на верхней ступеньке лестницы. Тэхён взвизгивает, пряча вейп за спину. — П-папа. — Ты не знаешь, куда мы поставили диффузор? Ты же знаешь, Чонгук чувствителен к запахам… — вздыхает большой папа, который ничего не заметил. — А, точно, куда мы его поставили? Он не в нашей комнате. — Я думаю, ты перегибаешь палку, — Тэхён обходит его, не выпуская из рук вейп. — Чонгук останется только на ночь. Он же не собирается переезжать обратно. Большой папа игнорирует его. Удивительно, на что способен этот человек, если захочет. — Может, я ещё раз проверю шкаф? Тэхён вздыхает с облегчением, засовывая в карман свой вейп и направляясь вниз. В последнюю минуту большой папа окликает его: — Куда ты идёшь? Уже поздно! — Сонбэ из моего отдела хочет со мной быстро поговорить. Я сейчас вернусь! — легко лжёт Тэхён, выходя на задний двор. Одна из его любимых вещей в их доме — это то, как задний двор медленно переходил в горный лес. Плюс как щенку, когда хотел пробежки, как похотливому подростку (он потерял девственность на лугу у горной смотровой площадки), а теперь к молодому взрослому человеку, надеющемуся тайком покурить так, чтобы семья не узнала. Особенно маленький папа. Он убил бы его, если бы узнал. Как только он оказывается вне зоны досягаемости, Тэхён делает первую затяжку и с удовлетворением вздыхает, ощущая прохладу в лёгких. Чёрт, особенно приятно после того, как он чуть не подрался с тупым альфой. Громкий треск привлекает его внимание. — Черт, — выругался кто-то. — Эй? — обращается Тэхён к фигуре, стоящей в нескольких метрах от него. Затем он чувствует его запах. — Намджун? Раздаётся долгий вздох. Намджун виновато выходит. С сигаретой в пальцах. Он неловко переступает с ноги на ногу и смотрит ему в глаза. — Не скажешь Чонгуку? — пищит он. Тэхён смотрит на него мгновение, прежде чем фыркнуть. Он всё ещё посмеивается, делая ещё одну затяжку. — Эй, Ким Намджун. Ты все еще куришь?

***

Первым, кто научил Тэхёна курить, был 20-летний альфа по имени Ким Аджун. Он был из поселения и нанят в качестве полевого рабочего на лето. Рабочие на ферме всегда приходили и уходили из города по сезонам, большинство из них были постарше и некорейцы. Тэхён обычно не замечал их, их мокрые от пота спины были такими же безобидными, как и поля, за которыми они ухаживали, но в новой партии было что-то другое. Запах заставил троих детей удивленно выпрямиться, когда автобус проезжал мимо полей. Они повернули головы, в то время как все остальные (беты с их ужасным обонянием) остались невозмутимыми. Оборотень. Чимин лишь хмыкнул, прокомментировав: — У них на фермах работает альфа, — и вернулся к изучению учебных материалов. Тем временем взгляды Тэхена и Чонгука не отрывались от окна. Автобус притормозил на перекрёстке, и, может быть, из-за их запаха или из-за того, что они так пристально смотрели на него, Аджун отложил работу и взглянул на них через окно автобуса. Чонгук вскрикнул и пригнулся. Тэхён — нет. Аджун улыбнулся ему, привлекательно и дружелюбно. Он помахал рукой и Тэхён помахал в ответ. В тот же день Тэхён вышел из автобуса на три остановки раньше, чтобы пройти мимо полей и взглянуть на него. От Аджуна пахло совсем по-другому — по-альфьи, с горькими нотками и тяжёлым мускусным запахом, от которого у Тэхёна кружилась голова всякий раз, когда он проходил мимо. Альфа чувствовал запах Тэхёна, как только тот выходил из автобуса, останавливаясь, над чем он работал, чтобы кивнуть ему в знак признания. Рычаг на рычаг. Альфа на альфу. Тэхён сглотнул и кивнул ему в ответ. Но молчаливые кивки вскоре превратились в приветствия, а приветствия — в «как дела?», пока Аджун наконец не сказал ему: — Ты один из детей-оборотней, которых усыновили беты, да? Тэхён чуть не икнул, когда ответил: — Да, это я. — Другие говорят, что вы живете недалеко от гор. — Прямо у основания, — нервно говорит Тэхён. — Хм, понятно, — сказал Аджун, ухмыляясь так, что Тэхён почувствовал себя неловко, и его лицо вспыхнуло. — Тебе повезло. Вид на горы потрясающий. Тэхён сглотнул, во рту пересохло. — Если хотите, я могу показать вам лучшие виды. Аджун улыбнулся ровно настолько самодовольно, чтобы это выглядело привлекательно. Он сказал: — Я бы с удовольствием, — и сердце Тэхена колотилось всю дорогу домой. Поход с Аджуном оказался одновременно и проклятием, и благословением. Тэхен был потным, непривлекательным и едва мог выговаривать слова, пока они поднимались в гору. Тем временем запах Аджуна становился всё сильнее от физической нагрузки, и в какой-то момент он снял футболку, отчего Тэхен пискнул. К счастью, Аджун счёл его реакцию очаровательной. — Ты как омега, — поддразнил его Аджун, — это очень мило. В тот момент Тэхён воспринял это как величайший комплимент: он почувствовал себя маленьким и уязвимым, таким, которого нужно баловать и ценить. Таким, перед которым будут пресмыкаться альфы вроде Аджуна. Когда они добрались до вершины горы, они сделали совместную фотографию, на которой Тэхен чувствовал, как крепкое тело Аджуна прижимается к нему сбоку, и мог думать только о его прессе, как девственник, который к тому же почти мужественный. Спуск вниз был таким же волнующим. Тэхен продолжал поскальзываться, а Аджун держал его за руку, чтобы он мог сохранять равновесие. И как девственник, который к тому же был безнадежным романтиком, Тэхен задумался, будет ли это милой историей, которую они однажды расскажут своим 7 приемным детям. Они встретились ещё два раза, прежде чем Аджун впервые поцеловал его. В пятый раз, когда они встретились, Аджун дал ему первую сигарету. — Мой папа ненавидит сигареты, — сказал Тэхён, у которого слезились глаза и першило в горле, когда он закашлялся. — Кажется, мой другой папа раньше курил, но бросил, когда у них начались серьезные отношения. — Значит, плохо твоему отцу, — рассмеялся Аджун. — Если бы я попросил тебя бросить, ты бы это сделал? — поддразнил Тэхён. — Зависит от того, как ты попросишь, — ухмыльнулся Аджун, и, чёрт возьми, это было сексуально. Тэхён привёл его в дом, сделал кое-что, от чего у него задрожали пальцы на ногах, и поблагодарил судьбу за то, что у его родителей-бет не было обоняния. Аджун мог оставить запах на весь дом, а его родители и не подозревали об этом. — Ого, у вас красивая семья, — прокомментировал Аджун семейный портрет, висящий над телевизором. — О да, — рассмеялся Тэхён с кухни, — все в школе только и говорят, какой у меня классный папа. — Теперь я понимаю почему, — сказал Аджун. — В помёте только альфы? — Нет, один из нас оказался омегой. — Тэхён вернулся в гостиную с двумя стаканами воды. — Который из них? Рука Тэхена дрогнула, когда он поставил стакан на кофейный столик. Он взглянул на Аджуна, пристально смотревшего на семейный портрет. — Эм, тот, что справа. Чонгук. — Хм. Понятно, — и Аджун улыбнулся ему, забыв о теме разговора. — Эй, что ты делаешь в эту субботу? — В субботу? Хм, — Тэхён оживился при мысли о свидании, — ничего, полагаю. — Мои друзья из поселения приедут ко мне на ночь. Мы встретимся в баре возле вокзала, если хочешь, можешь пойти с нами. — О, — Тэхен вздыхает, — Я пока не могу ходить по таким местам. — Мы в глубинке, — смеётся Аджун, — тебя не проверят, и ты смешаешься с остальными. Если беспокоишься, почему бы тебе не взять с собой Чонгука? На случай, если ничего не выйдет, тебе будет с кем вернуться домой. — И вправду… — Тэхён удивился, почему он не попросил взять с собой Чимина. Аджун почувствовал его нерешительность и быстро добавил: — Конечно, ты не обязан приходить. Не чувствуй себя обязанным, если… — Нет! — Тэхён запаниковал, не желая, чтобы у Аджуна сложилось неверное представление. Кроме того, Аджуну скоро тоже придётся вернуться в комплекс, так, что плохого в том, чтобы встретиться ещё несколько раз до отъезда? Тэхен поморщился. Девственный и жалкий. — Я хочу пойти. Я приду. Аджун широко улыбнулся и поднёс руку Тэхёна к своим губам, чтобы поцеловать костяшки пальцев. — Идеально, — сказал он, и у Тэхёна в голове всё перемешалось.

***

— Ты все еще разговариваешь с Аджуном? — Нет, — Намджун передаёт ему вейп. — Кажется, он переехал куда-то в район Пхохана. Кстати, он связан. У него двое детей. Тэхен делает долгую затяжку. — Интересно, все ли у него хорошо? — Я надеюсь, что нет. Тэхен ухмыляется. — Да, я тоже. — Знаешь, — говорит Намджун после долгой паузы, — я не хочу, чтобы ты думал, что я такой же, как он. Я имею в виду, он мой двоюродный брат, у нас есть общие черты… наши имена оканчиваются на «джун», мы оба альфы и начали встречаться с членами одной семьи… — Я не считаю тебя мудаком, Намджун, — Тэхён закатывает глаза. — Ты же начал встречаться с Чонгуком, когда он поступил в университет. — Верно… Они прислушиваются к звукам леса, молча передавая друг другу вейп. — Но ты не мог подождать до его окончания, чтобы заделать ему детей? Намджун задыхается, выпуская дым. — Мы предохранялись, просто было много…! — Избавь меня от подробностей. — Тэхён с отвращением забирает у него вейп. Кто знает, что делали губы Намджуна в прошлом. Ему нужно выбросить его. — Это как если бы ты был кобелем, хотел засунуть свой узел во что-нибудь… Намджун яростно хватает Тэхёна за запястье, сверкая глазами. — Прекрати. Ты же знаешь, что Чонгук ненавидит, когда ты так говоришь. — Например, как? — Тэхен отдергивает руку. — Как будто ты нарочно пытаешься причинить ему боль, — глаза Намджуна ярко светятся в лесной темноте. Как у настоящего волка. Тэхён усмехается: — И как Чонгук отреагирует, если узнает, что ты всё ещё куришь? — Наверное, так же, как твой отец, если бы узнал, что ты куришь. Листья вокруг них шелестят на ветру, пока они смотрят друг на друга, готовые вступить в бой в случае провокации. — Я не воспринимаю угрозы легкомысленно, — рычит Тэхён. — Я знаю, — говорит Намджун, — вот почему ты всегда так жесток с Чонгуком.

***

Тэхен тайком протащил альфу в дом. Карандаш Чонгука ломается, когда сквозь стену доносится очередной крик, за которым следует отвратительное хихиканье Тэхена. — Прекрати! — пищит Тэхён, и что-то падает на пол. — Ха-ха-ха! Серьезно! Аджун, прекрати! — Заставь меня, — дразнит Аджун, и когда становится подозрительно тихо, Чонгук хлопает ладонями по столу и смотрит в стену. — Блять, как отвратительно, — бормочет Чонгук, делая музыку ещё громче. Он включает самые противные песни, которые только может вспомнить: Mambo No. 5, To Mother группы g.o.d, HiYaYa группы TVXQ, Rock U группы KARA — и это лишь некоторые из них. Он дочитывает до середины своего плейлиста, когда его телефон жужжит. брат — инопланетянин эй выключи музыку. Прочитать брат — инопланетянин печатает… брат — инопланетянин ты хочешь умереть? Прочитать Чонгук раздражается. Когда Шим Чанмин берет высокую ноту в «HiYaYa», он ставит ее на максимальную громкость. Он не знает, как Тэхёну удавалось пропускать хагвон, чтобы родители не узнали, но у Чонгука его нет по средам, поэтому он может вернуться домой раньше всех остальных. Их родители ездили на работу в большой город в часе езды, а Чимин ходил на 2 хагвона, на футбольную тренировку и по вечерам в учебное кафе, чтобы закончить домашние задания. Не говоря уже о том, что по субботам у него были игры, а каждое второе воскресенье он волонтерил в приюте для кошек. Большую часть старшей школы Чонгук иногда забывал, что у него есть ещё один брат. Итак никто в семье, кроме него, не знает о его альфа-парне. Не то чтобы Тэхен разговаривал с ним или хотя бы признавал его присутствие. Было чистое совпадение, когда он узнал, войдя в дом однажды в среду под звуки, от которых их родители упали бы в обморок на месте. Фу, ну почему его брат должен быть пошлым… Чонгук рычит, когда что-то стучит в его дверь. — Чонгук. — рычит Тэхен. У Чонгука глаза вот-вот вылезут из орбит. Однопометники не… не могут… слышать мысли друг друга… верно…? — Я сказал, выключи музыку! Чонгук тут же хмурится. — Я сделал тише! — Ты что, не понимаешь по-корейски? Я сказал, выключи. А не убавь громкость. Чонгук мысленно стонет. Всё, чего он хочет, — это закончить домашнее задание, не слушая, как они визжат, как свиньи. Он открывает дверь и, ничуть не удивившись, видит там Тэхёна, стоящего, как задира. Благодаря недавнему скачку роста они теперь на одном уровне, но Чонгук всё равно нервно сглатывает. Тэхён замечает это. — Выключи, пока я не сделал это сам, — предупреждает Тэхён. — Зайдёшь в мою комнату, и я расскажу родителям о том, что ты делаешь. — Чонгук стоит на своём. Он надеется, что его голос звучит не так слабо, как дрожат его колени. Лицо Тэхена заметно темнеет. — Эй, — Тэхён хлопает рукой по дверной раме, заставляя Чонгука подпрыгнуть, — Я что, похож на того, кто сейчас шутит? Выключи, пока я вежливо прошу. Чонгук задаётся вопросом, где Тэхён научился так выглядеть, казаться таким угрожающим и пугающим, почти не выражая никаких эмоций на лице. — Я расскажу нашим родителям, — угрожает Чонгук. — Посмотрим, что будет, если ты донесешь на меня. Они смотрят друг на друга, и с каждой секундой их враждебность растёт. Тэхён всегда очень грубо играл с Чонгуком в детстве (из-за него у Чонгука на щеке шрам от особенно жёсткой игры в догонялки, когда они были щенками), не подпускал его к своим делам (они с Чимином были ближе, это было очевидно) и пассивно-агрессивно намекал, что он «любимчик их отцов». А теперь он лишает его покоя и тишины в собственном доме? Когда он должен быть благодарен за то, что Чонгук вообще ничего не говорит? Честно говоря, Чонгук не мог дождаться возможности съехать и поступить в университет. — Тэ-я, всё в порядке, — слышит Чонгук, когда чья-то рука ложится на плечо Тэхёна. От Аджуна пахнет сильно, и Чонгук морщит нос. Его рубашка расстёгнута, открывая сильное, подтянутое тело. Чонгук отводит глаза, когда Аджун ловит на себе его взгляд. — Привет, Чонгук, — ухмыляется он. Чонгук хмурится. — Давай забудем об этом, Тэ. Нам было весело, — настаивает Аджун, обнимая брата за талию и легко целуя его в шею. И тогда Чонгук замечает засосы. Он чувствует, как краснеет. Тэхен пристально смотрит на Чонгука с головы до ног, прежде чем усмехнуться. — Ладно, — фыркает он и уходит обратно в свою комнату. Чонгук сам того не осознавая, расслабляет плечи. Тэхён очень страшен, и он это знает. Папа всегда говорил ему: «Однажды Тэхён станет самым могущественным человеком во всей Южной Корее, иначе мы навестим его за решеткой». Как только Чонгук собирается закрыть дверь, Аджун говорит: — Кстати, Чонгук. — Чонгук оставляет приоткрытой лишь щелочку. — Что? — отвечает он безразлично. Аджун улыбается, смеясь про себя, и говорит: — Ты такой милый, когда пытаешься вести себя грубо. Как сердитый зайчонок. Когда Чонгук недоверчиво хмурит брови, Аджун довольно воркует: — Да, вот так. Чонгук захлопывает дверь, не желая, чтобы Аджун увидел его покрасневшее лицо.

***

— Твои родители узнали о той ночи? — Да, узнали, — Тэхён вздрагивает. — У меня до сих пор мурашки по коже от воспоминаний о том, как сильно маленький папа меня отругал. Но это было заслуженно. Чонгук был прав. Аджун определённо был… — Тэхён теряет нить воспоминаний. — А что? Когда Намджун сказал ему эти слова, Тэхён расхохотался. — Я пытаюсь представить, как Чонгук говорит такое, но я реально не могу, — говорит Намджун. — Я узнал об этом только потом, когда один из друзей Аджуна рассказал мне. — Ну разве тебе не повезло. — Бедный Намджун. Его обманули, заставив думать, что Чонгук — милый омега с медовыми глазами. Честное слово, снимаю шляпу перед Чонгуком. — У Чонгука может быть вспыльчивый характер. Думаю, это у него в крови. Намджун медленно кивает. — Да. Я вижу. Тэхён смеётся, чувствуя себя более расслабленным. Их предыдущее напряжение спало после очередной затяжки, и он говорит: — Нам правда стоит бросить. Мы не можем стать одними из тех людей, которые становятся придурками без сигарет. — Да, — вздыхает Намджун, и в его голосе слышится искреннее беспокойство, — знаю. Я был в завязке целых два месяца, когда узнал, что Чонгук беременный, но сегодня… — Для нас это обычный пятничный вечер, — сообщает Тэхён. Намджун закрывает лицо руками. — О боже. Тэхён позволяет Намджуну отчаяться из-за его будущего брака и родственников. Технически, Аджун тоже станет расширенной частью их семьи…? Тэхён вздрагивает от отвращения. — Я рад, что не потерял девственность с твоим двоюродным братом. Намджун тут же бледнеет. Тэхён не чувствует никакой жалости. — Да, все остальные чувствуют то же самое, когда ты говоришь о своей сперме. — Извини, — неловко бормочет Намджун. — Да. Тебе следует извиниться.

***

— ААА-ммф! Тэхён зажал рот Чонгуку рукой, чтобы тот не закричал. Он навис над Чонгуком на кровати. — Не кричи. Маленький папа спит в комнате. Чонгук оттолкнул его. — Какого чёрта ты делаешь?! — он взглянул на часы. — Сейчас полночь! — Аджун пригласил меня сегодня кое-куда сходить, но я не хочу идти один. Так что давай, одевайся. Остался последний автобус, перед тем как транспорт закроется на ночь, так что им скоро придется уезжать. Он дважды проверяет, есть ли у него кошелек на такси обратно домой, плюс немного денег, чтобы купить молчание таксиста. Каким-то образом их отцы подружились со всеми мужчинами старше 40 лет в городе. Тэхён, честно говоря, не хочет знать, как и почему. — Возьми с собой Чимина, — возражает Чонгук. Тэхён уже пытался и ему чуть не воткнули ручку в глазницу. — Нет, Чимину нужно рано встать на тренировку по дзюдо. — Тренировка по дзюдо?! Я думал, он уже занимается футболом — Он занимается и тем, и другим. — Разве он не… — В математическом кружке? Да, он сумасшедший. — к тому же, если выбирать между Чимином и Чонгуком, то Чонгук был лучшим вариантом, чем их примерный-парень-президент-класса-на-протяжении-5-лет-подряд брат. Чонгук упал на подушку, застонав, и Тэхён взмолился: — Чонгук, пожалуйста. Просто сделай мне одолжение в этот раз. — Сделать одолжение? — Чонгук смотрит на него. — Когда ты только и делаешь, что мучаешь или игнорируешь меня? Что-то отвратительное вспыхивает в груди Тэхёна. — Не надо так со мной. Ты можешь нагадить на пол в папиной спальне и всё равно остаться золотым ребёнком. — Это неправда! — О, да? Маленький папа когда-нибудь кричал на тебя раньше? — когда Чонгук сжимает губы, Тэхён говорит: — Да, я так и думал. — Я не делаю ничего, за что можно накричать, как ты, — говорит Чонгук, — и не собираюсь начинать. Оставь меня в покое. — Ты собираешься отпустить меня одного? Ночью? — Тэхён пытался вызвать у меня чувство вины. — Ты альфа, а не я! Да, Тэхёну напоминают об этом каждую неделю, когда мерзкие беты продолжают спрашивать о его брате-омеге. Но всё равно, Аджун (красивый оборотень) ждал его, и одного этого было достаточно, чтобы рискнуть всем. Внезапно в голове Тэхена что-то щёлкнуло. Он хитро ухмыльнулся. — Аджун приведет своих друзей, — говорит Тэхен. — Очень счастлив, что они у него есть. — Своих альфа-друзей. Из поселения. Улыбка Тэхёна становится шире, когда он замечает, как Чонгук замирает. Достаточно его знания, что Чонгук смотрит, когда думает, что ночью достаточно тих (их общая стена тонка), но в семье не секрет, что их рекомендации в Netflix-е слащавых романтических фильмов исходила из одного и только из одного источника. Его брат обдумывает слова. Затем он хватает Тэхёна за руку и смотрит ему прямо в глаза. — Я хочу твои новогодние деньги. «Фу, Чонгук такой засранец.» — Нет! — Ладно, — пожимает плечами Чонгук. — Тогда никакого одолжения. — он плюхается на кровать, и Тэхен шлепает по мягкому одеялу там, где должна быть его задница. — Это твой единственный шанс познакомиться с горячими альфами в своем районе! — Не похоже на голос человека, которому нужны мои одолжения, — говорит Чонгук, уткнувшись в подушку. Тэхён злится. Когда-нибудь их родители поймут, что их драгоценный «малыш» — жадный до денег, монстр-собственник. Он всем сердцем сочувствует бедняге, которому придется иметь дело с… Тэхён рычит, когда Чонгук пинает его ногами, фактически сталкивая с кровати. Тэхён думает о разочаровании Аджуна, если он не появится. Он не хочет, чтобы альфа подумал, что он не заинтересован или боится. Это был его ценный романтический роман — летний роман, о которых всегда говорят в американских фильмах! Тэхён девственник, и он очень хочет что-то с этим сделать! — Хорошо, — выдавливает он из себя. — Сделка заключена. Чонгук тут же встаёт с блеском в глазах. Это бесит. Тэхён одет настолько хорошо, насколько это возможно. У большого папы было множество удивительно модных, но повседневных рубашек, которые Тэхён никогда не видел на нём. Казалось, что этот мужчина постоянно носит огромные свитера с милыми животными. В то же время гардероб маленького папы был слишком простым и черным на его вкус. Чонгук, с другой стороны, переоделся в белую рубашку и свободные джинсы. Он потянулся за синей клетчатой ​​рубашкой на пуговицах, прежде чем Тэхён выбил ее у него из рук. — Что ты делаешь! — Ай! — Чонгук потирает руку. — Я надеваю одежду! — Ты не можешь ее надеть. — Почему? — глаза Чонгука стали идеально круглыми. — Потому что ты будешь выглядеть как 12-летний ребёнок. Тэхён тащит Чонгука в свою спальню, где Чимин едва отрывается от домашнего задания. — Ого, — равнодушно замечает Чимин, — ты настроил золотого ребёнка против наших родителей? — Не называй меня так! — Ладно, ладно, — отмахивается Тэхён, прежде чем они вступают в жаркий спор. — Вот что я недавно вытащил из шкафа папы. У него много хорошей одежды. Посмотри на это. — он достал из кучи вещей футболку Louis Vuitton. — Мы с Чимином искали ее в интернете раньше, сейчас она стоит тысячи! — Здесь так много… пастельных тонов… — Чонгук, сморщив нос, просматривает стопку. — Ты ничего не взял от другого папы? — Нет, вся его одежда чёрная, — Тэхён делает то же лицо, что и Чонгук. — Думаю, я надену эту, — Чонгук зажимает между большим и указательным пальцами приглушенно-желтую рубашку на пуговицах, держа ее так, словно один только цвет сильно ослеплял его. Когда Чонгук надел его как кардиган, рукава которого мило доходили до кончиков пальцев, Тэхён покачал головой в знак неодобрения. Отсутствие чувства моды в этой семье. — Вытяни руки, — приказывает он. Чонгук делает, как ему говорят, и Тэхён закатывает рукава до локтей. Затем он застёгивает рубашку и заправляет её в джинсы Чонгука. Пояс был на нём свободен. Тэхён хотел пнуть его в колено. — У тебя только эти джинсы? — Тэхён хмурится. Они были потрёпанными и не модными. — Может, мне вместо них надеть спортивные штаны? Он задал этот вопрос искренне. Это ранило Тэхёна в самое сердце. — Нет, достаточно джинсов. Тэхён повернулся к Чимину, пока он делал заметки в своих записях. Его пальцы были испачканы чернилами, а на столе стояла наполовину пустая чашка растворимого кофе. — Ты понял? Чимин помахал в воздухе маркером. — Да, да. Я ничего не скажу, но буду заявлять о своей невиновности, если вас поймают. — Говоришь как настоящий юрист. Увидимся позже, Чимин. Они выбрались из окна спальни Чонгука, сначала сбросив одежду, а затем спрыгнув, чтобы смягчить падение. Их лапы мягко ступали по траве, почти не издавая звуков. — Как часто ты это делаешь? — спросил его Чонгук, когда они сели в автобус. — Тайком выбирался из дома? — Тэхен пожал плечами. — Всего несколько раз. Мы с Чимином иногда бегаем по ночам. — …ты никогда не приглашал меня на ночные пробежки, — бормочет Чонгук. Тэхён говорит, не задумываясь: — Мы не хотим, чтобы за нами в горах тянулся запах омеги. — и когда он понимает, что сказал, то вздрагивает. — Я хочу сказать, что ночью в лесу опасно. Ты же знаешь. — Да, — бормочет Чонгук, глядя в окно. Они не разговаривают до конца поездки. Теперь, когда Тэхён думает об этом, он не помнит, когда они в последний раз разговаривали друг с другом. Раньше они всегда были вместе, как выводок: смотрели одни и те же телешоу, читали одни и те же манхвы, играли в одни и те же видеоигры. Но как только Чонгук представился, маленький папа разделил их гнездо на две комнаты, чтобы уменьшить вероятность влияния на циклы друг друга. Однопометники обычно находят цикл своего брата или сестры гнилым, поэтому они были более чем довольны новым расположением. Тэхён особенно запомнил свой первый гон, и Чонгука вырвало от его запаха. С тех пор, как они стали жить в разных комнатах, Чимин и Тэхён сблизились, а Чонгук стал… Тихим ребёнком в семье, который сидел в своей комнате и почти никогда не выходил. Всякий раз, когда он выходил, у него было странное отношение, как будто он ненавидел находиться рядом с ними. Чонгук был таким… Тэхену стало немного не по себе от этой мысли. Чувствительным. Бар был в полуподвале, свет был приглушен, а рождественские огни хаотично свисали по потолку. Телевизор в углу показывал видеоклипы женских групп. Даже с улицы Тэхён слышал шум музыки и пьяную болтовню. В глубинке такой бар считался самым стильным местом, какое только можно себе представить. Когда они вошли, никто не обратил на них внимания и не проверил их удостоверения личности. Тэхён легко заметил группу, одного запаха было достаточно, чтобы он мог учуять их с ходу. По крайней мере 5 альф, сидящих вокруг небольшого круглого стола в углу. Тэхён нервно вздохнул, а Чонгук вдруг пробормотал: — Я пойду в туалет. — Что? Чонгук… Но Чонгук убежал в туалет до того, как Тэхён закончил, оставив после себя тревожный запах. Вероятно, от него пахло так же. — Тэ-я! — окликнул его Аджун, вставая. — Иди сюда, представься! Тэхён сглотнул, медленно приближаясь и поклонившись им. Все они были альфами, примерно одного возраста с Аджуном, и Тэхён никогда ещё не был так ошеломлён запахами с тех пор, как посетил семью дяди Хосока. — Это Тэхён, — представляет его Аджун, обнимая за талию, пока его друзья охают и ахают. — Я же говорил, что он милый. — Да, но ты не сказал, что он такой милый, — ухмыляется один из них. — Садись, садись! Мы тебя ждали. — Это мои друзья из старшей школы, а это мой двоюродный брат Намджун. — Аджун указал на ссутулившегося альфу, который двумя руками сжимал стакан с водой, как будто это был стакан с кофе. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он заказал чай. Хм. — Аджун и Намджун. — Тэхен повторил, моргая. — А есть еще Соджун? Намджун вежливо поднимает руку. — Так зовут моего отца. — Конечно, это так. — Ты пришел один? Мне показалось, что с тобой кто-то был, — замечает кто-то. — О, мой брат пришёл со мной. Он пошёл в туалет, он должен быть… Альфы одновременно повернули головы, раздувая ноздри, почувствовав явные перемены в воздухе. Тэхён с любопытством проследил за их взглядом и увидел, как Чонгук робко подходит к их столику, глядя на них сияющими глазами, с немного красным лицом. Он слегка наклонил голову. — П-привет, — и даже его голос звучал нежно. Идеальный омега. Глубокие вдохи, которые делали некоторые из альф, не были незаметными. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем альфы внезапно превратились в любезных джентльменов, встав со своих мест и указав жестом туда, где мог бы сесть Чонгук. — Пожалуйста, присаживайся. — Мы уже заказали еду, так что угощайся. — Ты пьешь? Я делаю лучший сомэк из всех здесь. — Ой, заткнись, не делаешь. Тэхён и Чонгук явно были ошеломлены тем, как хвастались, важничали и прихорашивались за их столиком. Чонгук покраснел, вежливо улыбаясь (и чертовски довольный, он был таким раздражающим) и сел. Какого хрена. Тэхен, к своему стыду, кипел от зависти. Так продолжалось до конца вечера. Альфы не отходили от Чонгука, смеялись над каждым его словом, ворковали над ним и помогали даже с самыми простыми задачами (налить воды и достать салфетки), словно он был ребёнком. — Ого, так вы вообще не росли среди оборотней? — У нас есть дядя, который является близким другом наших родителей. Он тоже оборотень, но живёт в Кванджу, поэтому мы нечасто его видим, — говорит Чонгук. — Беты, воспитывающие оборотней. Я даже представить себе этого не могу. — Но они правда хорошо постарались, — говорит им Чонгук, и они смотрят на него с таким обожанием, что Тэхён наливает себе порцию соджу и выпивает её, не привлекая внимания окружающих. — Видели бы вы его родителей, — говорит Аджун. — Вся семья — одни красавцы. — Есть еще омеги? — ухмыляется один. — Нет, — тут же замолкает Тэхён. — Ещё один альфа. — Это больше по вашей части с Аджуном, — смеётся кто-то ещё, и по какой-то причине Тэхён не находит это дружелюбным. — Я обожаю омег. — Жаль, что омеги тебя ненавидят, — поддразнивает Аджун. — Да, по какой-то причине Презерватив держит их всех при себе, — он указывает на пустое место Намджуна, который ушёл где-то между частями их разговора, посвященными поклонению и обожанию Чонгука. — Презерватив?.. — Чонгук слегка наклоняет голову в замешательстве. Было очень мило с его стороны. Тэхён ненавидел его. — Это прозвище Намджуна на территории, потому что он известен своей осторожностью, — поясняет Аджун, слегка закатывая глаза. — То есть он всегда пользуется защитой? — спрашивает Тэхён. — В том смысле, что омеги чувствуют себя в безопасности рядом с Намджуном. Он не ведёт себя как альфа, не важно, в течке ли кто-то, вне течки, после течки или даже умоляет его об узле… — Чонгук становится ярко-красным. — Этот человек не сдвинется с места. Он как Будда. — Амитофа — кто-то подбадривает его своим бокалом. — Чонгук-а, — альфа, сидящий ближе всех к нему, наклоняется ближе, и Тэхён хмурится. — Ты уже пьян? Ты такой красный. — Я пойду в туалет, — извиняется Чонгук, вставая. Все альфы встали, чтобы освободить Чонгуку путь к выходу из-за стола, что было не нужно. Тэхён усмехается. Куда бы он ни пошёл, он всегда в центре внимания. Когда Чонгук уходит, в воздухе снова что-то меняется, как будто альфы сбрасывают вторую кожу — плечи расслабляются, лица становятся более сальными. — Черт, прости, Тэхён, но твой брат… — Какой от него запах? — Лучше, чем все, которые можно найти на территории. — Ты видел лицо этого идиота, когда Чонгук подошел к столу? — раздается смех. — Как будто ты лучше, чуть узел не завязал! Тэхён со стуком поставил свой стакан на стол, и все замолчали. Он чувствовал лёгкое головокружение, хотя выпил всего две рюмки соджу. — Не смейте так говорить о моём брате, — прорычал он. — Эй, расслабься… — Я не буду расслабляться! Вы что, никогда раньше не видели омегу?! — Тэхён встаёт, повышая голос. Ему почему-то захотелось заплакать. — Куда, чёрт возьми, делся Аджун? Ему нужно контролировать своего щенка. — Не называй меня щенком! — рык Тэхёна прерывается более громким и угрожающим голосом, который разносится по всему бару позади него. — ТЫ [удалено], иди [удалено] и [удалено] [удалено]! ТВОЯ МАМА, НАВЕРНОЕ, [удалено] [удалено], ПОТОМУ ЧТО ТЫ ТУПОЙ, ГРЯЗНЫЙ, ПЛОХОЙ, ДВУЛИЧНЫЙ, УРОДЛИВЫЙ, РОЖДЕННЫЙ ОТ ИНЦЕСТА СУКИН СЫН! — кричит Чонгук. Тэхён оборачивается и видит, как Чонгук отталкивает Аджуна и выбегает из бара. Что только что произошло? Что Аджун сказал Чонгуку? Он почти бежит за ним, когда к нему подходит Аджун с сердитым видом. — Какого хуя, — бормочет Аджун, возвращаясь за стол. Он цокает языком и сплёвывает, скривив губы: — Я не знал, что Чонгук такая сука. Тэхен увидел красный цвет. Чонгук использовал все известные ему ругательства, которые выучил в 10 лет, когда любимая папина команда по американскому баскетболу проиграла финал NBA. Он разворачивается, прежде чем Аджун успевает прийти в себя, игнорируя чей-то комментарий : «Боже мой, это было жестоко!», когда он выбегает из бара. Злые слёзы жгут ему глаза, когда он переходит на шаг и садится на скамейку у ближайшего магазина. Он шмыгает носом. «Глупо», — думает Чонгук, вытирая глаза, — «Тэхён. Аджун. Быть омегой. Всё глупо.» Что-то падает позади него, сопровождаемое тихим «Бля». Чонгук оборачивается и видит, как альфа морщится, подбирая пролитую бутылку пива. Между его пальцев горит сигарета. Это один из альф — двоюродный брат Аджуна. Он зло смотрит на него, потому что последнее, что он хочет видеть, это ещё одного кобеля. Мужчина замечает это и медленно поднимает голову, чтобы посмотреть на него выпученными от ужаса глазами. — Эээ… Я уберу. — Мне не нравится запах дыма, — нелюбезно сообщает Чонгук. Мужчина пролепетал: — Тогда я… я брошу курить. Он бросает сигарету в пивную бутылку, где Чонгук находит ещё три окурка. На скамейке лежит открытая книга. Какого хрена? Он что, читал здесь? Ветер дует, и мужчина резко вдыхает, тут же поперхнувшись. Он опускает голову и смотрит куда угодно, только не на него. Чонгук приподнимает бровь. Какой чудак. Мужчина закрывает книгу, а Чонгук внимательно наблюдает за ним. Он не может вспомнить его имя, но оно тоже заканчивается на «джун». От одной мысли об Аджуне настроение Чонгука портится. Мужчина напрягается, бросая на него обеспокоенный взгляд. Когда они встречаются взглядами, он смущается и снова отводит взгляд. — Ты в-в-порядке? — спрашивает он. Чонгук вытирает глаза тыльной стороной ладони и молчит. — Что-то случилось? — Нет, — врет Чонгук. — От тебя не пахнет так, будто ничего не произошло. — А как же я тогда пахну? — резко спросил Чонгук. Слова Аджуна нахлынули на него, и новая волна гневных слёз пронзила его. — Как будто я умоляю об этом? Чонгук снова смотрит вперед, не желая, чтобы альфа увидел, как он моргает, сдерживая слезы. Он чувствовал себя таким… таким… Уставшим. Достаточно сложно быть одним из немногих оборотней в их маленьком городе, но быть еще и единственным омегой? Он знает, что говорят о нем дети в школе, когда думают, что он не слушает. Он знает, что Тэхен и Чимин видят в нем раздражающую обузу. Он знает, как сильно беспокоятся его родители. Все потому, что он омега. Но в глубине души он всегда надеялся, что в обществе оборотней станет лучше. Он подумал об Аджуне, который должен был быть парнем Тэхёна, таком же оборотне, который подошёл к его пахучей железе и прошептал: «Запахи не лгут, знаешь ли. Каждый может учуять, что ты чувствуешь, когда вокруг тебя столько альф». И почувствовал себя глубоко преданным, поскольку его надежды не оправдались. Чонгук не заметил, что мужчина ушел, пока рядом с ним не упал пакет. Он взглянул на него: внутри мороженое Oksusu и банановое молоко. Альфа уставился на свои ботинки, сделав два заметных шага назад и сказал: — Они для тебя. Ты пахнешь… Чонгук морщится. — … будто тебе нужна поддержка. Чонгук замирает, моргая на альфу, словно не мог его правильно расслышать. Мужчина заметно нервничает под взглядом Чонгука и торопливо говорит: — Я не хотел тебя обидеть, упомянув твой запах. Ты просто выглядел очень расстроенным. Я не хотел сказать, что ты… ты… — мужчина размахивает руками, как сумасшедший, и сильно краснеет. — Намекаешь и будто умоляешь… Мужчина делает глубокий вдох, словно только что пробежал марафон, а Чонгук продолжает смотреть, смотреть и смотреть. — Я пытаюсь сказать, извини. Меня, и за то, что случилось в баре, что привело к… этому. Чонгук слишком удивлён, чтобы ответить. Он извинился. Все люди в его жизни, которые должны были извиниться перед ним, и этот человек. Этот совершенно незнакомый человек — изо всех сил старался купить ему мороженое и сладкий напиток. Просто чтобы извиниться. Подбородок Чонгука дрожит. Мужчина в панике: — О боже, я не думал, что заставлю тебя плакать ещё сильнее. — Я в порядке, — Чонгук выдавливает из себя несколько абсурдный смешок, потому что на этот раз это было правдой. Ему стало лучше. — Спасибо. — Тебе не нужно меня благодарить, — голос мужчины становится немного выше. — Я ничего не сделал. На самом деле, я, наверное, сделал недостаточно. Когда Чонгук пытается встретиться с ним взглядом, мужчина смотрит прямо на вывеску магазина слева от него и не двигает взгляд с места. Даже немного. Губы Чонгука растягиваются в легкой улыбке. — Как тебя зовут? — спрашивает Чонгук, вытирая глаза. — Эм, Намджун. — Я… — Чонгук. Да, я вспомнил. — Намджун смотрит на него. — О, — и на этот раз Чонгук отводит взгляд. Он не ожидал, что его сердце пропустит удар. После некоторого молчания Чонгук сухо сглатывает и продвигается по скамейке. — Не хочешь сесть? Думаю, я подожду Тэхёна, чтобы мы могли вместе пойти домой. — Сесть, — неуверенно повторяет Намджун. Он указывает на место рядом с Чонгуком. — Там? Чонгук борется со смехом. — Да, а где же еще? — Ты уверен? — Почему бы мне не быть уверенным? — Я не думал, что ты захочешь находиться рядом с альфами. — Я тоже так думал, но, — Чонгук робко улыбается ему, — оказывается, некоторые альфы не так уж и плохи. Глаза Намджуна устремляются на него, и, что удивительно, Чонгук выдерживает его взгляд. Он снова похлопывает по месту рядом с собой, и Намджун садится, оставляя между ними значительное расстояние. Чонгук прячет улыбку за глотком молока. — Итак… — Что… Они поворачиваются друг к другу и делают паузу. — Ты первый… — Продолжай… Они снова делают паузу. — Мы… мы совсем плохи в этом, да? — Чонгук слегка смеётся. — Хотел сказать, — Намджун поднимает свою книгу в качестве доказательства, — что я принёс её в бар. Так что да, я думаю, что так и есть. Чонгук смеётся, и Намджун расслабляет плечи, его взгляд становится мягким и тёплым, отражая теплоту в груди Чонгука, когда они улыбаются друг другу. Чонгук открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут вибрирует его телефон. брат — инопланетянин где ты? давай уйдем — Тэхен написал мне, — бормочет Чонгук, немного разочарованный. Он хотел поговорить с Намджуном подольше. — Похоже, пора заканчивать, — Намджун встает. Он протягивает руку, чтобы помочь ему подняться со скамейки. Чонгук медленно протягивает руку. Их руки соприкасаются, как раз когда ветер дует, на этот раз в направлении Чонгука. Он вдыхает аромат Намджуна, и у него перехватывает дыхание, когда мир вокруг него переворачивается. Воздух становится слаще, звёзды — ярче, и глубоко внутри него, впервые в жизни, возникает желание. Чонгук понятия не имел. Намджун тянет его вверх, сила рывка заставляет Чонгука встать ближе, чем он намеревался. Был короткий момент, когда Чонгук чувствует запах Намджуна вокруг себя, тепло их рук, соприкасающихся вместе, заставляет его сердце биться сильнее, сильнее, сильнее. Чонгук наклоняет голову, чтобы посмотреть на него. Ни один из них не отводит взгляда. Он понятия не имел, что влюбиться так легко. Его телефон начинает звонить. — Мне… — Чонгук не может быстро соображать. — Мне нужно идти. Спокойной ночи. У Чонгука ощущение, словно борется с течением волн, ему не хватает сил пройти мимо него. Он делает несколько шагов, когда Намджун окликает его: — Чонгук-ши. Его имя звенит как колокольчики, когда он произносит его. Он оборачивается. — Да? — Тебе следует подать заявление в Университет Маэва. — А? — Чонгук раньше не думал об этом университете. — Почему? Намджун, кажется, колеблется над своими следующими словами. — Потому что я там. И в воздухе повисает нечто бесконечное, множество возможностей и линий жизни. Там, между ними, был шанс.

***

— Юнги-я, — незваный гость забрался в его постель и лёг на него. — Нет. — оттолкнул его Юнги. — Юнги-я, — снова заскулил незваный гость, пытаясь уткнуться лицом ему в шею. Юнги поморщился от запаха незваного гостя — смеси алкоголя и жареного мяса. Он сделает простыни вонючими. — Нет, — повторил Юнги с гневным фырканьем. Он заставил свое тело подняться и включил свет, где незваный гость застонал и закрыл глаза руками. — Я слепой!!! Свет показал, что незваный гость вправду был его спутником жизни, предполагаемой любовью всей его жизни, отцом его детей. Он был раскрасневшимся и пьяным. Часы показывали два часа ночи. Юнги кипел от злости. Он собирается бросить Сокджина. Так и есть. Хосок приютил бы его и детей, пока Сокджин давился собственной рвотой. — Ты что, с ума сошёл? — надул губы Сокджин, подкрадываясь к нему. Он схватил его за руку и стал оставлять влажные поцелуи на его ладони. — Не злись. Ты слишком сексуален, чтобы злиться. — Ты пьян и воняешь, и сейчас два часа ночи, — Юнги отдёрнул руку. Он был измотан: он проснулся рано, чтобы отвезти Чимина на футбольную тренировку, прождал ужасные часы в больнице за лекарствами для детей, сходил за продуктами и вернулся домой, где Чонгук и Тэхён кричали, ругаясь из-за хлопьев. К тому времени, как он закончил готовить обед, пришло время забирать Чимина, а Тэхён и Чонгук заперлись в своих комнатах, всё ещё злые из-за хлопьев. Он вернулся домой, чтобы приготовить ужин и постирать, накричал на Чимина и Тэхёна, потому что их куча грязной одежды была такой же высокой, как он сам. По крайней мере, Чонгук стирал свою одежду каждую неделю! Только Чонгук присоединился к нему за ужином. Тэхён посчитал, что его рагу с кимчи было слишком кислым и острым (этот парень вообще знает, что такое кимчи?), а Чимин просто унёс свой ужин в комнату, чтобы заняться уроками. Потом он помыл посуду, посмотрел с Чонгуком гольф и пошёл в душ. Он пожелал спокойной ночи детям («Спокойной ночи, папа», — сказал Чонгук, а Тэхён и Чимин в ответ что-то промычали) и забрался в постель один. И где был Сокджин во время всего этого? На корпоративном походе он наслаждался видами природы, пил рисовое вино в горах и отлично проводил время. Затем он присоединился к коллегам к ужину и выпивке. Юнги спустился по лестнице, кипя от злости из-за несправедливости всего этого. Не то чтобы он не хотел, чтобы у Сокджина была жизнь за пределами их семьи, но он мог бы, хотя бы не приходить домой пьяным в 2 часа ночи и не становиться еще одной из постоянно растущих обязанностей Юнги! Он взрослый мужчина с детьми-подростками! Он не знал, как отказаться от пары напитков и вернуться домой в разумное время? Он сердито наливал Сокджину стакан воды, когда услышал его хихикающий голос сверху: — Чонгук-а~ Папа дома! Юнги так сильно ударил стаканом по столу, что тот чуть не разбился. — ЙА! — закричал он. — НЕ БУДИ ДЕТЕЙ! Он признает, что это не лучший способ. Он направился к лестнице, и из комнаты Чонгука выскочил Сокджин, на удивление трезвый, с дрожащими глазами. — Ч-что? — Чонгука нет, — прохрипел Сокджин. У Юнги упало сердце. Он стоял, застыв на месте, пока Сокджин заходил в комнату Тэхёна и Чимина. Он услышал панику в голосе Сокджина: — Чимин-а, проснись. Где Тэхён? И Чонгук? Облегчение от того, что Чимин всё ещё дома, придало Юнги сил, чтобы присоединиться к Сокджину, где Чимин протирал глаза, чтобы прогнать сон. Ребенок застонал, зарываясь глубже в одеяло и жалуясь: — Откуда мне знать? Наверное, они пошли на ночную пробежку или что-то в этом роде. — Мы же говорили вам, чтобы вы не ходили в горы по ночам! — прошипел Сокджин. — Вы не знаете, насколько это опасно! — Я уверен, что с ними всё в порядке! — возразил Чимин. — Просто позвони им! — Если ты знаешь, где они… — …я не знаю! — Не лги, Чимин. — Я не виноват! — Чимин вскочил с кровати, его голос был хриплым и расстроенным. Казалось, он вот-вот заплачет. — Это не моя вина! — Это твои братья… Юнги отключился от их спора, когда услышал, как открылась входная дверь. У него перехватило дыхание, руки вцепились в перила, когда он выглянул за их лестничную площадку. Там стояли Тэхен и Чонгук, снимавшие обувь. — Тэхён! Чонгук! — выдохнул Юнги с облегчением, чуть не скатившись по лестнице, чтобы поприветствовать их. — Куда вы ходили?! Боже, вы чуть не напугали нас до смерти… — Юнги замолчал, увидев состояние Тэхёна: его губа была разбита и кровоточила, на рубашке виднелись красные пятна. Рядом с ним у Чонгука были заплаканные глаза. Юнги не знал, что сказать. Что думать. Сокджин спустился и был зол. Он сразу же схватил Тэхена за лицо, слишком сильно, потому что все еще был пьян, чтобы осознавать свою силу, и спросил: — Что случилось? Кто тебя ударил? У тебя еще где-нибудь болит? Боже мой, Тэ-я… — Сокджин сделал паузу, переводя взгляд с Чонгука на Тэхена. — Вы двое в моей одежде? — он принюхался. — …это… алкоголь? Юнги почувствовал ярость, которую не испытывал очень, очень давно. — Вы вдвоём улизнули выпить?! — закричал Юнги. Чонгук поморщился, слезы грозили пролиться, когда Тэхён выпалил: — Я пошёл в бар с друзьями, и мы подрались! Я потерял кошелёк, поэтому мне пришлось позвонить Чонгуку, чтобы он меня забрал. Верно, Чонгук? Чонгук икнул. Юнги внимательно посмотрел на их одежду и виноватые слёзы Чонгука и понял, что Тэхён лжёт. — Чонгук, это правда? — спросил Юнги. — Я… — Чонгук судорожно вздохнул, сдерживая слёзы, — я… — Это правда, — вмешался Тэхён. — Он сильно перенервничал из-за драки и всё время плакал. Не кричите на него. — Чонгук-а, — сказал Сокджин через некоторое время, — Иди в свою комнату. Мы поговорим с тобой позже. Чонгук возразил, взглянув на Тэхёна: — Но… — Если твой отец сказал тебе идти в свою комнату, то иди в свою комнату, — огрызнулся Юнги, и Чонгук вздрогнул. Юнги никогда раньше не кричал на Чонгука. Никогда не приходилось. Когда Чонгук закрыл дверь своей комнаты, наступила оглушительная тишина. Тэхён теребил подол своей рубашки. — Простите, — извинился Тэхён, — я не должен был сбегать и втягивать в это Чонгука. — Перестань говорить, — сказал ему Юнги. Тэхён опустил голову, и слёзы закапали на пол. Сокджин вздохнул. Он мягко сказал: — Я пойду за аптечкой. Юнги покачал головой, глядя на своего ребнка, и задумался, где они так нагрешили, что тот решил, что можно тайком улизнуть ночью, будучи старшеклассником, и пойти выпить. Они с Сокджином не были строгими. Они разрешали детям гулять с друзьями и давали им деньги на еду, игровые автоматы и фотобудки. Пока они звонили, у них не было комендантского часа. Это был полный разрыв отношений, предательство не только по отношению к границам, которые они с Сокджином установили, но и проявление полного неуважения. Тэхён начал плакать, потому что Юнги уже читал ему лекцию обо всём этом и даже больше. — А друзья, которые бьют тебя — вовсе не твои друзья! Ты вообще общаешься с друзьями или состоишь в уличной банде? — …конечно, нет! — Тэхен всхлипнул, беспорядочно вытирая лицо рукавом. Сокджин нахмурился от этого действия. Это была одна из его самых красивых рубашек, но он продолжил дезинфицировать губу Тэхена, мягко надавливая ватным тампоном. — Я не в банде! За кого ты меня принимаешь! Юнги велел ему не перебивать, и Тэхён молчал до конца лекции. — Чаги-я, хватит, — сказал ему Сокджин, когда Тэхён захлёбывался от рыданий, а у Юнги кружилась голова от всех этих упрёков. — Тэхён знает, что сделал что поступил плохо. Давайте все немного отдохнём. Юнги послушал только потому, что чувствовал такую усталость, что мог потерять сознание, и сказал Тэхёну: — Возьми пакет со льдом из морозилки и поспи на нём, чтобы утром не было отёка. Тэхен воскликнул: — Да, папа. Юнги поднялся наверх, а Сокджин осторожно вытер лицо Тэхёна. Он остановился у двери в комнату Чонгука. Свет в его комнате всё ещё горел. Завтра утром ему еще нужно будет поговорить с Чонгуком об этом. Он постучал один раз и открыл дверь. — Чонгук-а… Чонгук взвизгнул и быстро переключил вкладки на своём компьютере. Когда он обернулся, его лицо было немного красным, а глаза опухли от слёз. — Д-да, папа? — Я просто хотел убедиться, что ты не пострадал, — осторожно сказал Юнги, гадая, что скрывает Чонгук. На ту долю секунды, что Юнги посмотрел, страница не выглядела как порнография. — Я не участвовал в драке, — сказал Чонгук, — я в порядке. — Хорошо. Тогда поговорим завтра. — Юнги начал закрывать дверь. — Подожди. Юнги задержался. Чонгук выглядел немного напуганным, когда сказал: — Не сердись на Тэхёна. Он не виноват в драке. Юнги сдержал вздох. Тэхён прикрывал Чонгука, а Чонгук прикрывал Тэхёна. Возможно, он никогда не узнает правду о том, что произошло, и, хотя родительская часть его души испытывала дискомфорт, он сказал себе, что пусть всё остаётся как есть. У него был очень, очень долгий день, и скоро ему предстоял такой же снова. Но все же. — Чонгук-а. — Да? — Ты можешь принести папе теплой воды снизу? У меня пересохло в горле. — Да, папа, — Чонгук тут же встал, как послушный ребенок, каким он его и знал, а не как тот, кто сбегал в бары со своим братом. Когда Юнги услышал, как Чонгук спускается по лестнице, он быстро переключил вкладку, чтобы посмотреть, что Чонгук хотел скрыть, и был сбит с толку увиденным. Это была страница приемной комиссии университета Маэва.

***

Раздается стук в его дверь. Чонгук подходит к двери и с удивлением видит на другой стороне Тэхёна, который держит в руках какое-то устройство. — Извини, ты спал? — Пока нет. Я жду, пока Намджун закончит разговор на улице. Он разговаривает дольше, чем ожидалось. Тэхён смотрит на него, словно жалея его. Чонгук раздражается. — Что? — Ничего. — Тэхён меняет тему, всовывая устройство в руки Чонгука. — Кстати, я нашёл диффузор в студии маленького папы. Твоя комната, наверное, сейчас пахнет пылью. Так и пахло, и это его беспокоило. Его лицо озаряется. — Спасибо. Он правда поможет. — Всегда пожалуйста. Они оба задерживаются у двери. Чонгуку кажется забавным, что они ходят на цыпочках вокруг друг друга. Раньше они дёргали друг друга за волосы и устраивали скандалы из-за хлопьев. — Чонгук-а? — Мм? — Сделайте нам одолжение и не используйте окончание «джун», когда выберите имя своих детей. Чонгуку требуется секунда, чтобы воспоминания вернулись к нему. Он разражается тихим смехом, и Тэхён присоединяется к нему, и они оба смеются над этой нелепостью. — Не буду, — обещает Чонгук. — Я рад, — улыбается Тэхён. — Что ж, спокойной ночи. — Спокойной ночи. Чонгук все еще улыбается, когда включает диффузор, удовлетворенно вздыхая от запаха лаванды. Он помнит, как Намджун однажды сказал ему, что человеческое тело состоит примерно на 99% из шести элементов, в то время как оставшийся 1% приходится на избыточную массу. И в этот момент Чонгук понимает, что Тэхён примерно на 99% состоит из мстительности, патологической лжи и чувства неполноценности, но оставшийся 1% — это избыток чистой, сдержанной любви. Когда-нибудь он расскажет об этом своим детям. Стараться всегда иметь хотя бы 1% любви, чтобы хранить его в своем сердце.