Никому не отдам!

Утропия. 2126 год. В комнату проник первый лучик красного солнца. Я уже не спал и рассматривал знакомые серые стены. Полгода назад наш приют переехал на окраину города в небольшой дом, в котором раньше жили какие-то зажиточные люди. А теперь здесь приют. Повернувшись на другой бок, я уставился на моего соседа, тот ещё тихо посапывал, досматривая последний сон. Через десять минут подъём, и мне уже не терпеться поехать в город на ярмарку. Госпожа Крылова обещала, что мы поедем туда на целый день, поэтому я собрал все свои карманные деньги, чтобы купить себе подарок. За окном стояла тишина, даже не было слышно звуков старого мусоровоза, который каждый день проезжал мимо приюта на свалку. Наверное из-за праздника. Засунув руку под подушку, я сжал в кулаке две бронзовые монеты, они достались мне чисто случайно. Вчера мимо ворот приюта проходил дед-попрошайка, а я тогда гулял и сразу заприметил незнакомца. Он тяжело дышал и явно проделал долгий путь. Только мне не понятно, что он забыл у нашего приюта, ведь дальше только лес, а город в другой стороне. Я стал незаметно подходить к воротам, а старик тем временем присел на небольшой булыжник и нагло облокотился о решётку. Под ногами приятно хрустел снег, но мне пришлось ступать как можно тише, чтобы старик не услышал. Мне уже приходилось воровать из карманов, в приюте по-другому никак. Поэтому я сразу уставился в распахнутые карманы на старой куртке попрошайки. Они были так близко, стоило протянуть руку и вытащить из них что нужно, а потом сразу бежать. Старик противно кашлял и от него неприятно пахло, с каждым вздохом он хрипел, напоминая заржавевший паромобль. Я стоял вплотную к решётке, стягивая с ладони перчатку. Сердце нервно колотилось как перед очередным наказанием, но желание найти хоть что-то, помогало двигаться вперёд. Рука скользнула в меховой карман и сразу ухватилась за несколько металлических "таблеток". Тяжело выдохнув я поднял взгляд и оцепенел. Старик смотрел прямо на меня, его глаза затянула белая пелена, но он точно понял что я затеял. -Ах ты паршивец! -бросил попрошайка и начал подниматься на ноги. От страха я резко выдернул ладонь из кармана и плюхнувшись на ледяную брусчатку рванул к главному входу. В руке я сжимал несколько монет, это победа! Ноги скользили, и я упал перед самым входом. Подбородок дёрнула тупая боль, но я продолжил бежать, не вслушиваясь в доносящиеся из-за ворот проклятия. Спрятавшись в углу у туалета, я наконец-то разжал, покрасневшую на морозе ладонь. Улыбка сама поползла вверх при виде двух бронзовых монет, по десять серен каждая. Я даже ненадолго забыл о разбитом в кровь подбородке. -Подьём! -сливаясь с гулом звонка, кричал знакомый голос Антонины - старшей воспитательницы детского дома. Я сгрёб монеты и забросил их в мешочек с бумажками и другими "таблетками". Мой сосед уже напялил растянутые штаны, рубашку и залез в тумбочку за накидкой, которую в нашем приюте одевали только мальчики. Ведь нам не дозволено выставлять свои лица до молитвы, чтобы мы не поддавались своим "звериным инстинктам". Правда я не совсем понимаю что это, поэтому просто следую правилам. В коридоре было прохладно и пахло отколовшийся штукатуркой. Мы выстроились в шеренгу, пожирая взглядами расхаживающую по красному полу Антонину Николаевну. После утренней молитвы и завтрака, мальчикам наконец-то разрешили снять накидки, ведь сейчас за нами приедет омнибус, на котором мы поедем на ярмарку. Я быстрее всех вымыл свою тарелку и в препрыжку побежал в комнату. Вокруг мелькали серые и бежевые стены, пронумерованные двери и покрытые морозными рисунками окна. Но все мои мысли были лишь о предстоящей поездке, а ещё нужно определиться с подарком, ведь на что-то большое наверняка денег не хватит, да и что попало я тоже не хочу. Ведь новогодняя ярмарка бывает лишь раз в году, а значит должна оставить приятные воспоминания. Переведя дух от пробежки, я скинул поношенные кеды и мигом зашнуровал тёплые сапоги, которые достались мне от благотворительного фонда. У ворот собрались все дети нашего приюта, и конечно же там была Мирана - старшая девочка, со своими друзьями, которые ни разу не упускали шанса поиздеваться над младшими. Я незаметно прошмыгнул мимо них, стараясь даже не смотреть на её длинные косы и примкнул к Антонине Николаевне, сегодня она тоже с нами поедет. -Феденька? -удивилась она, когда я подкрался слишком близко. -Ты чего не в строю? Я неуверенно покосился на её худое суровое лицо, она была похожа на статую, но при этом была очень добра к нам и всегда могла выслушать наши жалобы или просто поговорить по душам. Я аккуратно, чтобы Мирана не увидела, взял Антонину Николаевну за руку и прошептал: -Я боюсь что меня опять будут обижать. Воспитательница нахмурилась и украдкой глянула на облокотившихся о стену старших. Мирана стояла в центре и заливалась смехом, слушая своих противных дружков. -Не бойся, -проведя ладонью по моей спине, протянула воспитательница. -Хочешь, в омнибусе вместе сядем? От услышанного, я сначала впал в ступор, а сердце заныло. Обычно воспитатели ездят отдельно от нас, спереди, и не общаются с нами во время поездки. Поэтому её предложение кажется немного странным, с одной стороны я хочу ехать с ней, а с другой меня снова будут обзывать сосунком и тупым малолеткой. Я выдохнул и согласился, всё-таки хоть какая-то поддержка от взрослых мне нужна, а с Антониной Николаевной можно обсудить всё что угодно и я не буду одинок. Сирбит пестрил яркими огнями и в небо то и дело взмывали огненные драконы, корабли, птицы. Неподалёку от центра простые граждане запускали обычные салюты, которые были похожи на цветы и звёзды. -Антонина Николаевна, а мы сможем посмотреть как запускают салюты? -не отрываясь от окна спросил я. -Нет. -огорчённо ответила воспитательница. -Ярмарка в другой стороне. -Но... -начал я, но осёкся, подарок важнее, а салюты и в небе красивые. -Надевай шапку, -улыбнулась Антонина, -Мы подъезжаем. На улице я остался один, Соня - восьмилетняя девочка из правого крыла приюта, случайно упала в грязную лужу у дороги. Поэтому воспитательнице пришлось уйти к ней, чтобы согреть и переодеть. Стало так обидно, что к глазам подступили слёзы, я отвернулся от группы и посмотрел наверх. Надо мной кружились большие снежные хлопья, они падали на лицо и одежду, а ветер неприятно обдувал оголившееся горло. Величественные небоскрёбы, словно скалы из учебников, впивались в небо и исчезали в облаках. Я кружился на одном месте, чтобы увидеть как можно больше разных домов, красные, серые, зелёные. Каждый по-своему был уникален, один с острым шпилем, другой как вытянутый овал и полностью стеклянный, ещё два были в виде птичьих голов. Слёзы высохли, позволяя насладиться красотой новогоднего города. -О! Леванов! -окликнули меня. Я развернулся на небольшом каблуке сапог и сразу же получил сильный удар в лицо. -Ай! -крикнул я, прижав рукавички к лицу, оно всё было в снегу и я боялся открыть глаза. Сквозь сбитое дыхание я расслышал шаги и плечо взорвалось болью. Ноги подкосились и я кубарем плюхнулся в сугроб. -Бедненький! -нависнув надо мной, протянула Мирана. -Сейчас Феденька будет плакать. Лысый пацан, стоявший за её спиной, прыснул от смеха и потянулся за вторым снежком. -И пойдёт жаловаться Тоне! -бросила низкорослая подружка Мираны. -Больше ведь некому. Последние слова больно ударили прямо в грудь. Я сжался ни то от холода, ни то от обиды. Когда я жил в другом приюте, то был там словно тень, со мной никто кроме воспитателей, учителей и врачей не разговаривал. Другим детям было на меня плевать, но когда меня перевели в этот детдом, моя жизнь стала походить на кошмар. Меня стали гнобить из-за обычных вещей, вроде любви к одиночеству или за то, что я во время утренних молитв прошу у всевышнего, послать мне хороших родителей. -Отстаньте! -простонал я. Но тут же получил снежком по лицу. -Чё он там вякнул? -послышался противный не до конца сломавшийся голос. -Нытик, маменькин сынок. Группка уродов снова залилась противным смехом, а я едва сдерживал всхлипы и разрывающую боль в груди, мне уже не нужна была ярмарка. Я просто хотел спрятаться и никого не видеть. Одиночество меня лечило и давало подумать о многом. -Ладно! -остановила смех Мирана. -Пошли на ярмарку, а этот пусть валяется, не хочу на него всё время угробить. Я уныло брёл по площади, вокруг было полно людей и все они, как мне кажется, были счастливы. Я не заметил ни одного унылого лица. Дети толпились у прилавков с игрушками и конфетами, взрослые щедро одаривали своих отпрысков подарками. В центре площади стояла сцена с музыкантами. А я ёжился от холода, то и дело дыша на покрасневшие ладони, рукавички промокли насквозь. Проходя мимо прилавка с вязанными игрушками, я ненадолго остановился, засмотревшись на корзинку с маленькими зверюшками. Там были и собачки и котики с лягушками. Подойдя вплотную, я стал аккуратно брать по одной игрушке и внимательно рассматривать. -Какую выбрал? -поинтересовалась продавщица, расставляя больших зайцев на прилавке. Я засмущался и протянул ей маленького тюленя, с милыми чёрными глазками. -Сколько он стоит? -выудив из-за пазухи мешок с деньгами, спросил я. Продавщица глянула на меня и её лицо внезапно стало грустным, как будто она увидела забитого щенка из какой-то подворотни, а не обычного мальчика. Я отстранился, в надежде что она перестанет так на меня смотреть, в конце концов это неприятно. -Двадцать серен. -отдав мне игрушку, протянула она. Заулыбавшись, я достал те самые украденные монеты и отдал ей, наконец-то у меня появилась новая игрушка! Всё-таки не зря я украл эти деньги. Продавщица провела меня грустным взглядом, но я уже во всю был увлечён тюленем и представлял как буду с ним спать и брать на уроки. Я обнял игрушку и на мгновенье забыл о пронизывающем холоде. "Моя! Моя!..." -шептал я, поглаживая тюленя по лбу. Никому не отдам! Госпожа Крылова собрала всех ребят у небольшой кухни с маленькими столиками под навесом. Каждому выдали коробку с едой и дали час на обед. Спрятавшись в углу, я достал своего тюленя и посадил рядом с картонной коробкой, из которой вкусно пахло жаренной сосиской. Над нами пролетали снежинки, музыка продолжала развлекать окружающих, а в центр набежало ещё больше людей. Расправившись с обедом, я выбежал на улицу, чтобы найти Антонину Николаевну, хотелось рассказать ей о новой игрушке. Удача улыбнулась мне и в этот раз, воспитательница возвращалась с ярмарки, и шла прямо к нам под навес. Дыхание замерло, словно я увидел маму. Наконец-то пообщаюсь вдоволь! Я кинулся ей навстречу, ветер приятно хлестал щёки и едва не срывал с головы шапку. Под ногами захрустел снег и маленькие снежинки начали забиваться под шарф. -Антонина Никола...-не успел крикнуть я, как нога налетела на оголившуюся брусчатку и я потерял равновесие. Минуту я не мог понять где я и что произошло. Вокруг всё плыло, а во рту стоял привкус железа. -Федя! -окликнул меня знакомый голос. Проморгавшись, я понял, что сижу на коленях у воспитательницы и мне прикладывают льдинку к челюсти. -Ф-фто п-происофло? -промычал я. -Ты сильно ударился. -погладив меня по кудрям, начала воспитательница. -Поскользнулся и упал на брусчатку, аж зуб выбил. Хорошо, что хоть головка в порядке. Немного придя в себя, я спохватился и начал шарить по карманам. Страх нарастал, как перед выходом в ночной коридор или наказанием. Игрушки нигде не было. -У меня была иглуфка... -не сдерживая слёз, захныкал я. -Я купил её на собственные деньги. Рыдания перебили меня и я не смог остановиться. Обида и боль добили меня окончательно, ведь это был мой шанс! Мой себе подарок! А теперь он валяется где-то в грязи и возможно его уже забрали. Весь оставшийся день прошёл как в тумане, я не пошёл за новым подарком и не съел ни одной конфеты. Десна продолжала болеть, а к месту вылетевшего зуба было больно дотрагиваться. Прижавшись к сиденью в омнибусе, я наблюдал за дирижаблем с надписью "Счастливого Нового года!" Последняя слезинка упала мне на шарф и я закрыл глаза, вспоминая серого тюленя с чёрными глазками. Такого у меня больше никогда не будет...