Холодные простыни

Официантка принесла заказ через десять минут. Перед Александром поставили кружку из керамики, она была чёрного цвета с глинтвейном на вишнёвом соке. Кружка имела объём 200 миллилитров. На поверхности напитка лежали ягоды вишни. Перед Катей поставили прозрачный бокал для ирландского кофе, так в заведении подавали глинтвейн из белого вина объёмом 250 миллилитров. Бокал украсили апельсином, а в напиток опустили палочку корицы. А после этого Екатерине принесли её блин с творожным сыром и слабосолёной сёмгой. Александр всё же выбрал блины с апельсином и горьким шоколадом. Катя осторожно отрезала кусочек блина и положила его в рот, но почувствовала только тесто, начинка не попалась и тога отрезает кусочек больше.... Мужчина с упоением взирал на то, как женщина вкушает глинтвейн, приготовленный из белого вина. Он не прикасался к своему напитку, наслаждаясь лишь созерцанием. Её лицо светилось неподдельным восторгом, а лёгкий румянец на щеках лишь усиливал её очарование. Мужчина ощущал, как тепло разливается в его груди. — Александр, вы что, не голодны? — обратилась Катя к Александру, который сидел, откинувшись на спинку дивана и сложив руки на коленях. Он смотрел на неё, слегка опустив взгляд. — Александр Юрьевич, если честно, я не люблю есть, когда на меня так внимательно смотрят. Может быть, я испачкалась? — спросила она. Воропаев улыбнулся и покачал головой. — Просто безалкогольный глинтвейн всегда горячее, чем алкогольный, не хочу обжечь горло, — ответил он. — Или язык? Боитесь, что не сможете язвить целый день и весь месяц пройдёт зря? — спросила Катя. — Нет, просто и правда неприятно, — ответил Воропаев. Он подвинулся к столу и отрезал кусочек блина с апельсином и макнул его в горький шоколад. — Не хотите попробовать? — спросил он и повторил свои действия. Отрезал кусок, слегка отпустил кончик блина в шоколадный топинг и поднёс его к губам молодой женщины. И коснулся уголка её губ, оставив след. Катя осторожно взяла кусок зубами, чтобы не касаться губами чужой вилки. Воропаев заметил, что испачкал её. Он взял салфетку и потянулся к лицу, чтобы убрать топинг. Катя перехватила салфетку. — Спасибо, — сказала она и вытерла губы. — Я девочка самостоятельная, справлюсь сама. Она сделала глоток своего напитка и ощутила послевкусие груши и яблока. — Как жаль, за вами так хочется поухаживать, — произнёс он. — Я всё ещё кажусь вам нелепым созданием? — спросила она. — Вы никогда не были нелепой в моих глазах, — ответил он. — Скорее, беззащитной, но вы могли дать отпор. И знаете, мне это чертовски нравилось. — Удивительно, — сказала она, снова делая глоток. — А вот ту Екатерину Валерьевну вы до чёртиков раздражали. Он тихо усмехнулся. — Я очень старался. — Отвлекали от рабочего процесса. — Скорее, контролировал, и, как мы помним, не зря. — Лучше это забыть, — сказала она. Но если что, и Ромку, и Андрея я предупреждала, что вы очень умный и всё поймёте. Но два симпатичных парня дожали хрупкую Катеньку. — Ну-у-у-у-у-у-у-к. Хрупкой бы я вас не назвал. Она недовольно посмотрела на него. — Нет, внешне сейчас и тогда вы и правда хрупкая, с тонкой талией. Но сбить с ног человека на двадцать сантиметров выше себя — это надо постараться. А всё-таки. Почему вы решились публично сдать Жданова, если так его любили, он вас? Чем же он обидел? И почему не рассказать бы всё мне? — Что бы меня посадили? — Я удивлён, что Павел вас не посадил, там бы и Андрей не помог. А я бы подумал, насолить Жданову тогда была в радость. Это сейчас не важно. Почему вы сдали его? — А то вы не знаете. — Я знаю, что вы были его любовницей, когда моя сестра была его невестой, но всё же... — Вы ещё скажите, что не знаете про инструкцию. Кира знала, Марго знала, Клочкова знала. Даже я знаю это от самой же свекрови, а вы не знаете. Не поверю, что Клочкова или Кира вам не рассказали. Александр замер с вилкой у рта. После положил её на тарелку и сделал жадный глоток вишнёвого глинтвейна. К этому времени он уже был комфортной темпе ратуры. — Я правда не понимаю, о чём вы.