Прошлое - в прошлом.

Куликов с Нарочинской уехали домой после тяжелой смены. Брагин сегодня остался за дежурного. — Олег Михайлович, можно мне переночевать в реанимации у Дениса? — робко спросила Валерия, когда мы втроем остались в ординаторской и допивали чай. Брагин прищурился и взглянул на часы. — Давай утром? Тебе самой нормально поспать бы, — ответил он заботливо и указал на свободную койку за шторкой. — Вон, приляг. Подушку дать? Чехова отрицательно мотнула головой и настойчиво уставилась на Олега. — Можно мне, все-таки, к брату? Брагин усмехнулся и устало потер переносицу. — Ну что с тобой делать? Иди уже, — разрешил он и, выглянув из ординаторской, попросил Нину проводить Валерию до реанимации. Чехова ушла, а Брагин любопытно уставился на меня. — Твоя что ли? — Моя…. — ляпнул я и спешно исправился, — моя студентка, в смысле. Олег проницательно хмыкнул. — Ясно все с вами, — заключил он и, кивнув на дверь, протянул — упрямая какая… — Есть такое, — согласился я, не сдержав улыбки. — А она в твоем вкусе, а, Гордеев? — подначивал он меня. — Брагин, — начал я злиться. — Молчу, — шутливо поднял он руки. — Вот и молчи. Я допил чай и вымыл кружку. — Меня-то к дочери пустишь? — Неа, — нагло дразнил меня он, укладываясь на диван и устало вытянув ноги, — ты же не симпатичная молоденькая студенточка. Эх, приударить что ли за ней… — Брагин, тебе седина в бороду шпарит? — На себя посмотри! — огрызнулся он. — Мне показалось у тебя с Нарочинской? — не скрыл я любопытство. Он задумался, положив руку за голову. — У нас с ней, как бы это сказать, сложные отношения и вообще… — прервал он свои откровения, — и вообще, иди уже к дочери, надоел ты мне до чертиков! Я усмехнулся и, поблагодарив его, вышел из ординаторской. Ко мне подскочила Нина, накинула на меня халат и засуетилась в поисках подушки и одеяла. Мне выдали раскладушку, я установил ее в углу палаты и бросил на нее постельное белье. У Ани мерно пищали приборы. Я взял стул и присел рядом. Дочь спала после операции, и была такой беззащитной. Мне вдруг так захотелось ее крепко-крепко обнять и больше не отпускать от себя ни на шаг. Чтобы уберечь ото всех невзгод. Я же отец. Я был обязан ее уберечь. Не смог. Не уберег. Отпустил. Сердце сжалось. Она же совсем ребенок, за что ей все эти мучения? У меня в кармане завибрировал мобильный. Это была Женя. Я тихо вышел из палаты в коридор. — Ты чего названиваешь? — спросила она без приветствий. — Аня в Склифе. Их автобус попал в аварию. — Что? Что с Аней, Саша?! — закричала она в трубку. — Какой еще автобус?! Я постарался максимально спокойно объяснить ситуацию, но предотвратить женскую истерику по телефону мне не удалось. Женя сорвалась в аэропорт, чтобы купить билеты на ближайший рейс до Москвы. Я проспал часов пять, но проснулся из-за неудобной раскладушки и больше не мог сомкнуть глаз. Дочь еще спала, я вышел в безлюдный коридор и решил выйти покурить на улицу. Проходя мимо ординаторской, краем глаза я заметил сквозь жалюзи две фигуры. На диване сидела Валерия, а рядом с ней сидел Брагин и гладил ее по волосам. От этой картины я мгновенно озверел и свирепо ворвался к ним, замерев на пороге. Они, вздрогнув, обернулись на меня, и я увидел заплаканные глаза Чеховой. — Ну, а ты чего тут забыл? — сонно пробормотал Олег. — Лера, что с вами? — встревоженно обратился я к ней. Она подняла на меня свой взгляд и снова уткнулась лицом в ладони, сотрясаясь в рыданиях. Брагин закатил глаза и недовольно на меня зыркнул. — У Дениса была остановка сердца. Завели. Вот так дела. Не успел я обдумать эту новость, как в ординаторскую ворвалась Нина, и чертыхнулась, наткнувшись на мою спину. Я освободил проход. — Брагин, дуй в восьмую. Бабуля после операции тебя требует. Олег покорно встал и вышел вслед за ней. Я прошел и присел рядом с Валерией. Пытался подобрать какие-то слова, но в голову ничего не шло от недосыпа и усталости. Я тихонько приобнял ее, и она склонила голову мне на плечо. Через пару минут она затихла, и я не сразу понял, что она спит. Осторожно уложив ее на диван, я нашел на соседней койке плед и укрыл ее им. Курить хотелось чертовски, и я, наконец, выбрался на улицу. — Что это была за сцена ревности, Гордеев? — услышал я голос Брагина за спиной, когда затянулся сигаретой. — Совсем с ума сошел что ли? — Какой ревности? — я изобразил недоумение. — Я просто увидел, что она плачет. — И поэтому чуть дверь с петель не сорвал? — Угомонись, — бросил я. — Сам угомонись. Стоял весь багровый, разве что дым из ушей не валил. Дурак что ли? — Сам ты дурак! — ребячился я. — Ну давай подеремся еще, как за Женьку на третьем курсе, — усмехнулся он и достал сигарету. — Нам теперь нельзя, нам руки надо беречь, — отшутился я. — И то правда, — согласился он. — Как она, кстати, Женька-то? — Не знаю, — пожал я плечами, — мы в разводе. — «Да не доставайся же ты никому….» — иронично процитировал он классику. — Слушай, дай прикурить. Я дал ему зажигалку. К порогу больницы подъехала машина такси. Из нее выскочила встревоженная Женя. Быстро же она. — Опа, — обрадовался Брагин, сделав затяжку, — вспомнишь солнце — вот и лучик. Жене было не до его приколов. Она вообще не обратила на него внимание и направила на меня свой взволнованный и испуганный взгляд. — Где дочь? — В реанимации, спит, — ответил я, сохраняя спокойствие. — Не волнуйся, все обошлось. — Мне можно к ней? — Все вопросы к лечащему врачу, — кивнул я на Олега. — Тебе — можно, — тут же подключился Брагин, расплывшись в улыбке мартовского кота. — Брагин, — удивленно выдохнула Женька, наконец, заметив его, — и ты тут. — Ну здравствуй, — распахнул он свои объятия. Я скривил рот. Женя сдержанно обнялась с ним, и мы вместе направились в палату к Ане.