Эпоха Тюльпанов

Дворец Топкапы. Покои Султана Мехмеда Вечернее солнце заливало покои султана мягким золотистым светом. В просторной комнате, утопающей в роскоши, за низким столом сидели Султан Мехмед, Турхан султан, шехзаде Сулейман, шехзаде Ахмед и Гевхерхан султан. Над столом струился аромат свежеприготовленных блюд: жареной баранины с пряностями, пышного риса с шафраном, нежных лукумов и прохладного щербета. Позади стояли служанки, готовые немедленно выполнить любую просьбу. Султан Мехмед откинулся назад, держа в руках изящный стакан с мятным щербетом, и, с улыбкой взглянув на мать, заявил: — Валиде, сегодня я снова победил в бою на мечах брата Сулеймана, — похвастался он, с видимой гордостью покосившись на младшего брата. Его голос звучал бодро, почти лукаво, и, несмотря на молодость, в нем ощущалась уверенность правителя. Турхан султан, облаченная в темно-зеленое платье с золотой вышивкой, одобрительно улыбнулась: — Всем известно, что ты прекрасный воин, — сказала она, касаясь тонкими пальцами золотой чаши. — Я горжусь тобой, сын мой. Ведь Повелитель семи стихий должен быть таким: сильным, умным и решительным. — Как славно, что мы вновь ужинаем вместе, — тихо сказала Гевхерхан султан, поднеся ко рту кусочек лукума. Ее мягкий голос звучал тепло, но в глазах мелькнула легкая грусть. Турхан-султан молча кивнула, улыбаясь дочери, но в ее глазах мелькнуло что-то тревожное. Тем временем шехзаде Ахмед доел последний кусок нежной баранины, вытер губы платком и, взглянув на султана, слегка кашлянул. Мехмед, перехватив его взгляд, сразу понял, о чем хочет поговорить брат. Он перевел взгляд на мать. — Валиде, — начал Мехмед уверенно, отложив чашу с щербетом, — я хотел обсудить с вами одно важное дело. Турхан-султан слегка нахмурилась, но скрыла свое недоумение. Она махнула рукой служанкам, и те, низко поклонившись, покинули покои, осторожно закрыв за собой двери. — Я слушаю тебя, Мехмед, — сказала она, откинувшись на спинку дивана и сложив руки на коленях. Султан склонил голову, будто обдумывая каждое слово. — Я принял решение. Мои братья смогут видеться со своими валиде. Тишина повисла в комнате, как натянутая струна. Турхан поставила бокал с щербетом на стол, сохраняя видимое спокойствие, но в ее глазах мелькнуло недовольство. — Сулейман, Ахмед, Гевхерхан, оставьте нас, — произнесла она спокойно, но в голосе сквозило напряжение. Шехзаде и их сестра поднялись из-за стола и, поклонившись, покинули покои. Ахмед, выйдя в коридор, шепотом спросил брата: — Думаешь, Валиде согласится? Сулейман нахмурился, глядя в пол. — Наш брат — Повелитель. Его слово — закон. Но под влиянием нашей Валиде он может изменить свое мнение. Гевхерхан остановилась рядом и тихо сказала: — Не волнуйтесь. У нашей валиде доброе сердце. Вот увидите, она согласится.

***

Турхан-султан вышла на балкон, откуда открывался захватывающий вид на ночной город, залитый огнями факелов. Лунный свет освещал ее лицо, но черты оставались строгими. Султан Мехмед последовал за ней, остановившись рядом. — Валиде, почему вы молчите? — спросил он, глядя на нее с легким беспокойством. Турхан не обернулась, лишь указала рукой на дальний горизонт, где темнели очертания кораблей. — Посмотри, сынок. Все эти земли, море, богатства, люди, которые живут под твоей властью — это твое. Ты хозяин всего этого. Она повернулась к нему, взгляд ее был тяжелым, полным холода. — Ты хочешь в один миг потерять все это? — Я не понимаю вас, Валиде. Почему я должен все потерять? Почему вы так говорите? — Мехмед нахмурился. Турхан-султан чуть прищурилась, ее голос стал тише, но тверже. — Ты забыл, как твоя бабушка, покойная Кёсем-султан, пыталась отравить тебя? Ты забыл, что Дилашуб матушка Сулеймана, знала об этом и молчала? Или ты думаешь, что она была не в курсе? — Но Дилашуб-султан не виновна! — возразил Мехмед. — В моем покушении виновата только бабушка. Турхан приблизилась к сыну, сжав его руку. — Ты слишком доверчив, Мехмед. Если шехзаде воссоединятся со своими матерями, это может привести к бунту. Их матери будут подстрекать их. Султан усмехнулся, его улыбка была спокойной и уверенной. — Валиде, вы меня развеселили. Бунт? Вы боитесь зря. Мои братья верны мне, они не предадут. Турхан-султан нежно провела рукой по его щеке. — Знаю, сын мой, но их валиде могут внушить обратное. Мехмед поднялся, его голос стал твердым. — Я принял решение. Мои братья встретятся с матерями. И это окончательно. Турхан-султан молча встала, глядя на него. — Ты не понимаешь, что делаешь… — сказала она, но сын уже отвернулся.

***

Старый дворец. Покои Муазез Султан В тишине Старого дворца Муазез султан вышивала тонким шелком розы на алом бархате. Ее покои были простыми, но элегантными, каждая деталь в них дышала спокойной роскошью. В дверь постучали. — Входи, — мягко сказала она, откладывая вышивку. В комнату вошел Насух ага, ее верный евнух. Он низко поклонился и, передавая письмо, тихо произнес: — Госпожа, это от Великого Визиря Ахмеда паши. Муазез осторожно взяла сверток и, оторвав печать, развернула письмо. Ее глаза быстро пробежали по строчкам. «Моя госпожа, время пришло. Султан Мехмед разрешил своим братьям видеться с матерями. Это наш шанс. Мы сможем выступить против Турхан султан и ее сына. Наша победа близка.» Великий визирь Ахмед Паша Муазез дочитала письмо, её взгляд замер на последней строчке, будто стараясь впитать каждое слово. Затем её рука уверенно сжала свёрток. Султанша приблизилась к камину, бросила письмо в огонь и наблюдала, как пламя охватывает бумагу, превращая её в пепел. На лице Муазез появилась довольная улыбка, словно этот акт уничтожения был началом её триумфа. Она подошла к стоящему неподалёку Насуху аге и протянула ему небольшой бархатный мешочек с золотыми монетами. Звук монет, звенящих в мешке, на мгновение наполнил комнату. — Ты принёс хорошие вести, Насух, — её голос был ровным, но в нём слышалась скрытая гордость. Евнух склонился в почтительном поклоне, держа мешочек обеими руками, словно это была самая ценная награда. — Мне выпала великая честь служить Вам и нашему шехзаде Ахмеду, госпожа, — ответил он с почтением, едва подняв взгляд. Муазез чуть качнула головой, указывая на дверь. — Можешь идти, Насух. Будь осторожен, — в её голосе прозвучал приказ, не терпящий возражений. Ага снова поклонился, развернулся и тихо вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Оставшись одна, Муазез султан коротко, но искренне засмеялась. Она медленно подошла к большому позолоченному зеркалу. Султанша задержалась на своём отражении, её взгляд наполнился гордостью. — Внимание! — произнесла она, словно представляя себя идущей в гарем. — Идёт Великая Валиде Муазез Хатидже султан! Произнесённые слова наполнили её радостью. Она рассмеялась ещё громче, предвкушая будущее торжество.

***

Три дня спустя Раннее утро в гареме султана озарилось тусклыми лучами солнца, пробивавшимися сквозь тонкие занавеси. В покои Турхан султан ввели измученную девушку. Надя, в оборванной одежде, с поникшими плечами, еле стояла на ногах. Её руки дрожали, взгляд был пустым, но она всё же пыталась сохранить достоинство. Турхан султан стояла перед ней с гордо поднятой головой. На её лице не было ни малейшего намёка на жалость, только строгая сосредоточенность. — Как твоё имя? — голос Валиде звучал твёрдо, но спокойно. Надя попыталась что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. Её лицо покрылось испариной, она выглядела потерянной. Гюнюль калфа сделала шаг вперёд, гневно сверкнув глазами: — Отвечай, когда тебя спрашивает сама Валиде Султан! Ну же, Надя! Турхан султан подняла ладонь, жестом останавливая калфу. — Гюнюль, достаточно, — мягко, но твёрдо произнесла она. Она посмотрела на измученную девушку ещё несколько секунд, после чего произнесла с лёгким вздохом: — Отправьте её в лазарет. Она уже понесла своё наказание. Этого хватит. Отмойте её, накормите и обучите хорошим манерам. Голос Турхан султан прозвучал властно, но в нём сквозила лёгкая нотка сострадания — Ступай, Надя, — добавила она, произнеся имя девушки с лёгким акцентом. Когда слуги увели девушку, Валиде повернулась к Гюнюль калфе. — Подготовьте сегодня праздник для Повелителя. Выберите самых красивых девушек и лучших танцовщиц. Пусть всё будет идеально. Гюнюль калфа глубоко поклонилась: — Как прикажете, моя госпожа. Всё будет исполнено наилучшим образом.