Волшебные очки

***

      — Мэри радовалась шалостям, которые могла делать благодаря вещице, что стащила вместе с подружками из библиотеки загадочного мистера Риддла. Карманное зеркальце с необычной трещиной в виде спирали могло поворачивать время вспять, стоило поймать им солнечный луч и направить на объект. Мэри несколько раз заставила падать поскользнувшегося на льду Чарли Коллинса. Он смеялся над ней и называл глупой, когда она не смогла выговорить «Миссисипи» с первого раза. И вот Чарли падал и падал постоянно, а Мэри мстительно смеялась. Чарли кривился, и это выглядело уморительно. В один момент Мэри отвлеклась на щенка миссис Тейлор — белоснежную болонку, на очаровательной головке которой был хвостик, перевязанный красным бантом, и тогда она заметила продолжение падения Чарли — он хватался за ногу и начинал плакать. Это уже было совсем не смешно. Мэри схватилась за зеркальце, чтобы откатить время до момента падения и не дать Чарли упасть вовсе, но увы — большая снежная туча перекрыла солнце. Кто-то из собравшихся вокруг мальчика прохожих вызвал неотложку, и Чарли увезли в больницу. «Противное зеркало! Что ты наделало!» — топнула ножкой Мэри. Она отправилась к мистеру Риддлу, чтобы высказать тому за его несносное зеркальце. Старичок терпеливо выслушал рассерженную девочку, а потом спросил ее: «Если проказник возьмет в руки палку и ударит ей собаку, то кто виноват — палка? собака? или проказник?»… Мистер Риддл не стал ругать Мэри, она и так была наказана пониманием того, что натворила, — Джерард Уэй закрыл книгу и улыбнулся дошколятам, которые сидели перед ним.       — А про остальные вещи мистера Риддла, которые также не были использованы по назначению, мы уже с вами прочитаем сами, — сказала воспитательница. — Давайте скажем спасибо писателю за то, что он подарил нам книги и прочитал главу.       Джерард Уэй смущенно улыбался тоненьким и громким «спасибо», которые слились в нестройный звонкий хор. Ему было сорок четыре, он был одинок и бездетен, но нашел свое утешение в написании историй, которые учили малышей хорошему, развивали фантазию или дарили уютное тепло — как, например, рождественские стихотворения. Сейчас он работал над историей для подростков, доброй, о первой любви, причем задумал рисовать ее в виде комикса.       — Есть ли у вас вопросы к мистеру Уэю? — поинтересовалась воспитательница.       — Можно я, — вверх поднялась маленькая ручка.       — Конечно, Эмма.       — А как это «поскользнулся на льду»?       — О, — Джерард улыбнулся. — Конечно, ты не видела такого в Лос-Анджелесе. Но ты ведь видала картинки с Санта Клаусом? Он живет на Северном Полюсе, и там много-много снега… в Нью-Джерси, откуда я родом, тоже так бывало иногда… и в теплый день он немного подтаивает и превращается в воду, а потом, как похолодает, замерзает опять. И вода становится скользкой, так что если не заметить замерзшую лужу и с размаху наступить на нее, то можно поскользнуться и шлепнуться от потери равновесия.       — То есть Санта тоже может поскользнуться?       — Думаю, да. Но без последствий. А еще лед — это не всегда опасно. На нем катаются в специальных ботинках — на коньках, а некоторые очень красиво — попроси родителей показать тебе фигурное катание.       — И у меня вопрос! — выкрикнул мальчишка в футболке с оленем Рудольфом.       — Слушаем тебя, Мэйсон, — сказала воспитательница.       — Правда, что вы играли в рок-группе?       — А… — Джерард запнулся, будто размышляя над вопросом. — Да, я был солистом. Играть на инструментах я не умею. Это делали другие талантливые парни.       — И сейчас вы выступаете?       — Нет, сейчас я пишу книги.       — А в музыкальной группе все друзья?       — Да, все друзья, иначе группы не сложится.       Дети не заметят его потупленный взгляд и нежелание отвечать на вопросы про группу даже от пятилеток.       Джерард въехал на машине во двор своего дома. Это был достаточно небольшой домик на обширной территории, но ему так и хотелось — для одного хватит и маленького двухэтажного коттеджа, а сад вокруг — чтобы бродить и медитировать. Здесь он писал рождественские стихотворения, хотя круглогодично зеленеющие деревья и цветущие цветы, а тем более высокая пальма в углу, навевали мысли обо всем, кроме Рождества. Но он сам выбрал место под солнцем — буквально.       Писатель забрал с заднего сиденья готовую еду, которую купил в ресторане по пути. Быть известным писателем — это не ноша рок-звезды, большинство не знает тебя в лицо. Только вот рок-звездой он был. Десять лет назад. И не всегда можно было зайти в условный Тако Белл, чтобы какой-нибудь новоиспеченный фанат за кассой не воскликнул восторженно «Джерард Уэй из My Chemical Romance!» Может, и к лучшему — будет меньше потреблять фастфуд.       Джерард положил ключи на комод перед зеркалом у двери, машинально бросив взгляд на свое отражение. На него смотрел стильный мужчина средних лет, популярный детский писатель, для похода в детский сад которому костюм выбирал стилист. Будто бы он сам так не мог одеться: в футболку с Санта Клаусом, черный кэжуал-пиджак и черные джинсы. И кеды. Стилист сказала, что к детям хорошо в кедах. И модная ассиметричная стрижка на волосы ниже ушей, седой висок слева оставили — это придавало ему более солидный вид.       Когда-то он не стеснялся выходить на сцену в драных между ног джинсах. Голос, гремевший на стадионах, теперь звучит сдержанно и тихо. Он не посещает шумные вечеринки, только приличные официальные приемы.       Он не упоминал группу не потому, что они плохо расстались. Наоборот, они были семьей и лучшими друзьями, просто… это была другая жизнь. И да, кое с кем он не общался, и жили они на разных концах страны. Ни один психотерапевт не скажет вам, что надо жить прошлым. Уэй теперь успешный писатель, и о тех годах он может говорить как о взлете, а теперь, набрав высоту, он движется вперед, оставив былую славу. Возможно, однажды и настоящее окажется просто переходом на новый уровень по пути куда-то выше…       На то он и писатель, чтобы вот так витиевато и ни о чем отвечать интервьюерам.       Джерард стянул кеды, джинсы, сбросил пиджак, влез в мягкие домашние штаны — из коллекции известного бренда, знающего толк в комфорте и уюте — распаковал свой обед и уже устроился в кресле, когда зазвонил телефон.       — Мистер Уэй, — раздался в трубке поставленный женский голос. — Подтвердите, пожалуйста, ваше участие в рождественском приеме.       Ах да, он же в Рождество идет в ресторан, где его посадят за одним столом с элитой Лос-Анджелеса.       Опять звонок. От издателя, который спросил, как прошла пиар-акция в детском саду. Пиар-акция… а ведь все вокруг будут думать — от души. Хотя он читал детям искренне, пусть фотографии и попадут в издания.       Дзынь! Поест он сегодня или нет? Это в дверь.       — Мистер Джерард Уэй? — парень в форменной кепке почтовой фирмы держал небольшую коробку в руках. — Распишитесь в получении, пожалуйста.       Кто-то прислал ему подарок на Рождество? Джерард отнес посылку в кабинет и с помощью канцелярского ножа вскрыл коробку. Судя по размерам, это может быть какая-то мелкая писательская награда, о чем ему забыли или не успели сообщить в издательстве. Но тогда она бы и пришла в издательство… В упаковочной бумажной стружке лежали очки. Обычные темные очки-бабочки, дужка поцарапана… Рождественская открытка с гусем с красным бантом. «Привет. Я копался в вещах и нашел эти очки. Помню, как ты искал их по автобусу и по всем сумкам, так и не нашел. Почему-то они были тогда для тебя важны. В итоге надел другие. Оказалось, завалились в моей сумке в угол под подкладку. Короче, возвращаю. С Рождеством. Фрэнк».       Джерард почувствовал, как внутри сжалось. Очки не «почему-то» были важны. Неужели Фрэнк этого не помнил?       Фрэнк Айеро, ритм-гитарист группы, присоединился к их окончательному составу последним. Этот совсем еще мальчишка с огромными и горящими неубиваемым энтузиазмом глазами жил музыкой и был фанатом их начинающей команды. Фрэнк познакомился с ними на одной вечеринке и, прослышав, что им нужен гитарист, немедленно напросился в группу. Он оказался смешным, шебутным и отчаянным, безумные скачки по сцене абсолютно не мешали идеально держать ритм. Самое волнующее, что Джерард когда-либо видел на сцене — это когда Фрэнк Айеро замирал перед каждой песней с медиатором у струн, чтобы по сигналу барабанщика обрушить в зал риффы и переборы. Он всегда искренне смеялся, на одном интервью его рассмешил Джерард, и он завалился на диван, прикрывая лицо подушкой, на другом — с дурацким смешком попросту выпал из кадра. Поездки между городами он проводил в чтении — лежал на своей койке и переворачивал страницы. Когда Фрэнк сидел по утрам на маленькой автобусной кухне, сонный, подложив ладонь под щеку, перед чашкой кофе, его так и хотелось нарисовать. Что, собственно, Джерард и делал. И очки эти они вместе покупали. Зашли в туре в один магазин и перемерили почти весь ассортимент. Фрэнк то и дело сам Джерарду очки надевал. Он и купил те, что Фрэнк выбрал!       А еще Фрэнк придумал поцеловаться на сцене однажды. Так, ради прикола и впечатления зрителей. После концерта зашел к Джерарду в номер. Уэй спросил «Что ты хотел?», а Фрэнк ответил: «Целоваться с тобой понравилось»…       Джерард захлопнул коробку. Из этого все равно ничего не вышло, к чему эта карусель воспоминаний в голове? К чему эти очки? Ну нашел и нашел. Выбросил бы.       Блин.       На этот раз Джерард сам схватился за телефон.       — Здравствуйте, а можно забронировать билет на самолет?

***

      Красный пикап с кузовом притормозил у школы. Щуплый мальчик, мелковатый для своих девяти лет, в шапке с помпоном больше его головы и громадных очках с толстыми стеклами на носу, вздохнул.       — Джейк, мы приехали, — через минуту таки напомнил его отец — сорокалетний мужчина, немного полноватый, с непослушными каштановыми кудряшками, выглядывающими из-под вязаной шапки, ладони в татуировках лежали на руле. — Взял подарок на тайного Санту?       — Вот, — Джейк поднял коробочку, обтянутую оберточной бумагой, в своих руках. — Если Молли узнает, что это от меня, то выбросит.       — Тайный Санта на то и тайный.       — Я с ней не дружу, она обзывается.       — Ну ты не дерись и не отвечай. А то заколдует тебя — будешь вечно падать.       — Как в той книжке? Она малышовая, а я уже большой.       — Она с моралью, и я люблю ее почитать. Ее написал мой старый друг. Давай, Джейк. Ни одна девочка не выбросит шоколадку и брелок в виде пингвина в костюме зайца. Нехорошо опаздывать в школу, а папе — на работу. Давай, чувак, получи пятерку за тот стишок, что мы учили.       Мужчина вышел из машины, вытащил с заднего сиденья объемный рюкзак, увешанный значками и брелками. В этом сезоне у младшеклассников тренд на капибар. Только на этом рюкзаке висело три таких брелка. И сегодня папа заедет в супермаркет и купит еще один, потому что у сына есть с мандаринкой, с уточкой на голове и спящая. А вот со стаканчиком баббл-ти нет. Еще обязательно они после школы поедут за елкой, Джейк прожужжал все уши.       — Привет, Фрэнк! — поздоровался мужчина, выходя из подъехавшей машины и выпуская из нее свою дочку. Это Глория, с ней Джейк дружит и дарит фигурки из «киндеров».       Фрэнк махнул рукой и бросил взгляд на кузов, укрытый тентом. В нем лежали сумки с его старыми футболками. Повезет на почту, отправлять на аукцион рок-вещей. Здесь его футболки, в которых он выступал, несколько гитар, комбоусилители. Слишком много этого всего накопилось. И… надо избавляться от прошлого. Вот так он и нашел в сумке эти очки. Это была не его вещь, выбросить рука не поднялась, сохранить… «надо избавляться от прошлого», даже если он до сих пор следит за успехами этого «прошлого» на писательском поприще и покупает книги, потому что без его творчества как-то худо — пусть даже самого автора видеть не хочется. Фрэнк смирился за столько лет, у него своя реальность, сынишка, ради которого сразу после усыновления он переехал в другой городок в Джерси, чтобы Джейка, и так имеющего проблемы со зрением и большие передние зубы, не добивали прозвищем «приемный».       У них был небольшой, но добротный дом. Фрэнк не стал покупать особняк, хотя деньги у него были и до сих пор поступали авторские отчисления за песни. Джейку уже был гарантирован колледж, и путешествовать они вдвоем могли вдоволь. Но жить на широкую ногу Фрэнку не хотелось, зато тянуло чем-то заняться. Желательно чем-то совсем далеким от того, чем он занимался ранее. И Айеро устроился на местную мебельную фабрику, которую держала Джамия Нестор. Это был маленький, но успешный семейный бизнес, выпускающий милые резные вещи. А Джейк, когда боялся спать один, начитавшись страшных сказок, приходил к папе под бок, жался поближе и говорил, что от него приятно пахнет опилками. И это было одной из причин, почему Фрэнк продолжал там работать. Но свои гитары держал в подвале, где оборудовал что-то вроде то ли студии, то ли комнаты отдыха, и иногда что-то сочинял — просто так не выкинешь свою музыкальную страсть.       — Привет, — Фрэнк поздоровался с сыном, который, мрачный, плюхнулся, на пассажирское сиденье. — Что ты получил от Тайного Санты, а?       — Я еще не развернул, — сказал Джейк и надул губы.       — Эй, ты чего?       — Молли сказала, что Джейк — отстойное имя.       — Джейк — имя всех крутых чуваков. Джейк Джилленхол, например, это актер, помнишь, мы с тобой смотрели «Октябрьское небо», а потом мастерили ракету?       — Она не полетела.       — Ну нельзя на заднем дворе использовать порох. Но она до сих пор стоит у меня в подвале — там все вещи, которыми я дорожу и горжусь. Хм, надо тебя там поселить, — Фрэнк потянул за край шапки сына и опустил ему на нос. — Поехали за елкой!. А, да, — он передал ему пакет из Мака. — Здесь картошка и наггетсы.       Джейк только это и ел из МакДональдса. Он не любил бургеры, как и пиццу и салаты — не мог есть все намешанное, не любил помидоры. У Фрэнка растет адепт раздельного питания. Но он его немножко обманывал, делая крем-супы — там одна масса, перемешанная блендером, и незаметно, что там брокколи, картошка и лук, или тыква со сливками. В бульоне обычно плавала только лапша, хоть это еще удавалось засунуть в Джейка, а потом с отварной курицей он лепил пирожки. Фрэнк хихикнул — кто б знал, что из безбашенного рокера, которые некогда рвал струны перед многотысячной толпой, вырастет кулинар.       Он припарковался у елочной фермы, вытащил пилу из кузова. Подождал, пока Джейк поменяет свои ботинки на резиновые сапоги с мехом.       — В этот раз маленькую елочку, да? — прищурился Фрэнк.       — Нет! Большую, больше папы! — возмутился Джейк. — И чтоб вся в лампочках, в цветных огоньках!       — А развешивать их кто будет, особенно у верхушки?       — Папа, — сказал Джейк и обнял Фрэнка. У Айеро замечательная жизнь. Да, в его жизни был потрясный период, потрясный… Джерард, но он не променяет то, что есть сейчас, на обратно. Если Джерард однажды выбрал все бросить, просто так, внезапно, ни с кем не советуясь, то и черт с ним. Хотя Фрэнк как никто его понимал. Несмотря на сценический образ, внутри это был скромный, сторонящийся толпы человек, который запирался в номере и завешивал шторы, чтобы никого и ничего не видеть после таких активностей. Ну, это уже в конце, в начале он справлялся со свалившейся славой в барах, из которых Фрэнк его вытаскивал. Но Уэй сумел взять себя в руки, его сила воли всегда поражала. Он терпел неудачи первых концертов по вонючим барам-подвалам, где было от силы человек десять, продолжая при этом писать стихи, когда их освистывали на фестивалях и когда у него спадали штаны на сцене, оттого, что он худел причем — и в этом ему тоже удавалось держать себя в руках, хотя первое время был такой график, что на еду-то и времени не оставалось.       Фрэнк вдруг вспомнил, как Джерард положил голову на его плечо, когда им пришлось ночевать в коридоре одной из музыкальной площадок. И как он улыбался и вскидывал руку с микрофоном на сцене, как смотрел из-под бровей, внимательно играл в настолки, и бесконечно что-то писал и рисовал. Как купил эти очки… блин, может, зря он их вернул?       — Папа! — реальность настойчиво тянула его за рукав.       Зимы в этом году не было. С утра выпал мокрый снег, но уже весь растаял, и под ногами хлюпала грязь. Несмотря на сапожки, на брючках Джейка уже поселились грязные капли. Ну ничего, постираем. Папины джинсы тоже.       Джейк по-деловому осматривал каждую елку, мимо которой они проходили, трогал за лапы. Мнения Фрэнка тут никто спрашивать не собирался. Джейк произнес многозначительное «хммм» и вернулся обратно.       — Вот эта, — он указал рукой в узорчатой рукавичке — бабушка, мама Фрэнка, подарила на прошлое Рождество.       Фрэнк, наклонив голову, как любопытный пес, осмотрел выбор Джейка.       — Но она ж кривобокая, — вынес он свой вердикт. У елки действительно одна сторона была пушистой, а другая — будто бы стерта. Наверное, у стены росла. Или кто-то пожевал.       — Вот именно. Ее никто не возьмет.       Фрэнк вздохнул и улыбнулся.       — Хорошо. Зовем дядю с упаковкой и тележкой? И отойди, пожалуйста, я буду пилить.       Можно было позвать работника, но Джейку нравилось, когда это делал папа, и работники фермы ему позволяли, Фрэнка знали как работника мастерской, где с пилами работали. Он надел на Джейка пластиковые очки поверх его уже обычных. После нового года свозит его в какую-нибудь крутую клинику в Нью-Йорке. Лазерную коррекцию делать до восемнадцати нельзя, линзы тоже не советуют до четырнадцати, но Фрэнк нагуглил некую ортокератологию с ночными корректирующими линзами. Может, так Джейк сможет записаться в какой-нибудь спортивный кружок. Он хотел на спортивную гимнастику и хоккей, но куда там… Сейчас же Фрэнк просто ограничивал сыну компьютер и телевизор, делал с ним утром обычную гимнастику, а вечером — для глаз, давал ребенку витамины. Он просил не читать лежа, но сам так постоянно делал. Джейк тогда хмурился в его сторону, и они договаривались, что, если и читать в кровати, то сидя, подложив под спину подушки. А Фрэнк-то привык валяться на животе на койке в автобусе. А Джерард сядет на пол прям рядом с ним, спросит: «Что читаешь?», Фрэнк начинает рассказывать, а тот слушает, в глаза смотрит, в итоге они уже разговаривают обо всем на свете, а Фрэнк лежит щекой на раскрытой книге. " У тебя буквы отпечатались, — смеется Джерард и гладит щеку Фрэнка пальцами. — Погоди, найду влажные салфетки.»       Он установил елку в угол гостиной. Украсят они ее позже, сегодня надо отдохнуть, поужинать, уроки сделать. А потом устроиться за вечером кинофильма.       — Что мы посмотрим? — Фрэнк помыл посуду и плюхнулся рядом с сыном на диван.       — «Винни-Пуха». Папа, а бабушка приедет?       — Да, только позже в этом году. В Сочельник.       — И она приготовит индейку и торт?       — Ага.       — Шоколадный?       — Какой захочешь, зайка. По математике все получилось? — Фрэнк не был сторонником тотального контроля за школьной жизнью ребенка. Ругать, что у него что-то не получается или оценки низкие — нет, это было не его воспитание. К тому же Джейк не ленился, а ругать за то, что маленький ребенок чего-то не понимает — последнее дело. Если у сына что-то не получалось, он приходил сам.       — Да, я все сделал.       — Умница. Ой, Джейк, смотри! — Фрэнк бросил взгляд в окно напротив. Снегопад как в снежном шаре накрыл их маленький городок. Ой, хоть бы завтра не растаяло и не пришлось шлепать по воде.       — Настоящее Рождество?       — Надеюсь, до Рождества продержится.       — Папа, а почему Винни — Пух? Винни — это имя, а что такое «Пух»?       — А папа-то не знает… ладно, сейчас выясним.       По гостиной разнеслась трель дверного звонка. Фрэнк никого не ждал, но это мог быть кто-то из соседей, или Джамия зашла по пути что-то передать по работе или принести Джейку капкейков — она любила их печь и всегда приносила его сынишке пару штук, благо жила недалеко.       Фрэнк оправил толстовку и открыл дверь.

***

      Наверное, он выглядел совсем неподходяще: шерстяное пальто, надетое на рубашку, шарф с функцией, скорее, декоративной, нежели согревающей, неприкрытая ничем голова, на лбу — те самые очки, в которых он провел весь полет от Лос-Анджелеса до Нью-Арка, а потом на поезде до Джерси. Обратный адрес на посылке мог быть и фейковым, но Джерард должен был попробовать. Сейчас и его, и миниатюрный дизайнерский чемодан облепило снегом. Фрэнк изменился внешне — раздался вширь, лицо стало более округлым, но его изогнутые брови и потрясающие ореховые глаза никуда не делись. Как и эти волнистые и волнующие кудряшки, поджатые пухлые губы — когда он старался делать серьезный вид. Впрочем, сейчас он, кажется, и вправду недоволен.       — Добрый вечер.       Ох, это самое неподходящее, что Джерард мог сейчас сказать. Уместнее было бы непринужденное «привет». Типа не виделись неделю, а не несколько лет. Старый друг и… не только. Здесь точно надо было говорить «привет».       — А, — одной буквой ответил Фрэнк.       — Я решил, что за такой подарок надо поблагодарить лично.       Не то. Его вторая фраза, а он опять сказал не то! Джерард вовсе не хотел выглядеть надменным, делающим одолжение, снизошедшим до Фрэнка. Но он так привык молчать и прямо держаться перед всеми, дежурно улыбаться. У него светская жизнь. А Фрэнк выглядел так просто, стоя на пороге в шерстяных носках и трениках с вытянутыми коленями. Его дом ничем не отличался от таких же на улице, никаких особенных приблуд — гирлянда «сосульки», свисающая с кромки крыши, игрушечный Санта, который лезет в окно, парочка светящихся оленей и украшенные бантиками и лампочками кипарисы у входа. Джерард вообще не украшал дом к Рождеству снаружи — среди солнца, шума океана и вечнозеленой растительности вокруг для него это смотрелось чуждо. В доме он ставил маленькую елочку на комод, и все. На те мероприятиях, куда он ходит вместо семейных ужинов, будет все украшено и подарит немного рождественского настроения. Наверное.       Гостиная Фрэнка светилась уютным желтым светом и излучала тепло. Вообще-то Джерард сейчас так мерз, что тепло для него излучали даже фары отъезжающего от соседнего дома автомобиля.       — Папа! Кто там? — раздалось из глубин гостиной.       — Папа? — одними губами проговорил Джерард. У Фрэнка семья… Конечно, прошло столько времени, глупо думать, что кто-то тоже, как ты, решил быть одиноким отшельником.       — Это… — Фрэнк повернулся на детский голос. Потом он снова развернулся к Уэю. Тот выдохнул, изо рта вырвалось облачко пара. По ощущениям он потихоньку превращался в снеговика. — Заходи, Джерард.       Фрэнк отошел от двери, пропуская Уэя внутрь. Джерард прошел и застрял у входа. Здесь было тепло, он вытер со лба быстро тающий снег. Если сейчас выйдет жена (или муж) Фрэнка… что тогда? Зачем он здесь? Сорвался в такую даль из своего мирка. Будто встряхнули эти очки, заставили выйти из зоны комфорта.       — Джейк, — Фрэнк направился в гостиную и со спинки дивана наклонился к мальчишке, который там сидел. — Ко мне пришел давний друг, это тот писатель, книги которого я читал тебе.       — Про вещи, меняющие реальность? — ответил мальчик.       — Да, они. Не буду тебя просить идти в свою комнату, ведь у Винни такие классные зимние приключения. Досмотришь один? Я поговорю на кухне. Если захочешь перекусить, заходи, не стесняйся.       Фрэнк поцеловал сынишку в макушку. Потом он снова вернулся к Джерарду.       — Сними пальто, здесь есть вешалка, не надо лить воду по всему дому. Я не очень люблю швабры.       Тень улыбки, всего лишь тень. Джерард знал, как он умеет улыбаться — широко и заразительно.       Джерард повесил пальто на вешалку возле зеркала у двери. Чемодан он пристроил тут же.       Кухня в доме Айеро была более обжитой, чем у Джерарда. — да он и не готовил почти. Полки со стеклянными дверцами, за которыми совсем не аккуратно были составлены чашки и тарелки, возле раковины приткнулись кастрюля и сковородка, в которую были сложены чистые тарелки, на самой мойке у окна зачем-то были составлены резиновые уточки (ах да, в доме же ребенок), на столе стоял поднос с баночками с надписями «кофе», «сахар», «корица», «соль». На одной был прилеплен стикер с кривой надписью «Печеньки».       — Ты хочешь выпить что-нибудь? — предложил Фрэнк. — И говоря «выпить», я имею в виду чай, кофе, колу или сок. Не держу спиртного.       — Я не пью, — Джерард потупил взгляд. Ему все еще было стыдно за свое состояние в какие-то моменты карьеры в музыке, но он принимал себя в этом, не оправдывая, и честно все рассказывал тогда, в интервью, в прошлой жизни.       — Хорошо. Ну так… что ты там хотел?       — Я сказал «поблагодарить лично», но это просто вырвалось. Не то хотел сказать.       — А что?       — Как правило, старые друзья не так начинают разговоры. Они говорят о своих жизнях, работе…       — Ты детский писатель, — сказал Фрэнк. — Живешь в Лос-Анджелесе.       — А ты?       — А я живу здесь, — Фрэнк обвел глазами кухню, — с сыном. Зачем ты приехал? Вряд ли скучал.       — Я не знаю, — пожал плечами Джерард. — Получил эти очки и…       Фрэнк посмотрел в окно. Джерард взглянул туда тоже. В свете гирлянды было заметно, что на улице метет.       — Ты близко остановился? — спросил Фрэнк.       — Я сразу из аэропорта приехал сюда, еще не подумал, — Джерард почувствовал себя глупо. Что он ожидал? Что Фрэнк стащит эти темные очки с его лба и поцелует? А этого ли Джерард хочет? Может, он хочет, чтобы ему сказали «катись отсюда»? Что это просто очки, что это ничего не означает.       — Сейчас ты вряд ли уедешь. У меня есть две свободные комнаты. Одна закреплена за мамой, в другой можешь переночевать. Пойдем.       Они прошли через гостиную, в которой остановились ненадолго.       — Джейк, мой друг у нас переночует, не пугайся.       — Ага, — раздалось с дивана. Он даже не повернулся, Фрэнк улыбнулся. Добрая потрясающая улыбка. Но адресована она не Уэю.       В коридоре второго этажа стоял комод, из которого Фрэнк вытащил комплект постельного белья и два полотенца — банное и поменьше.       — Ванная и туалет в конце коридора, пока разберешься со своими делами, я застелю постель. Ты голодный?       — Нет, в самолете кормили.       Фрэнк проявлял заботу, но он всегда был таким простым мальчишкой из Джерси, в котором сочетались очень разные характеры. Он мог плеваться водой в зрительный зал и ходить извиняться перед актрисой, которую по сценарию клипа должен был испугать. Она-то не пугалась по-настоящему, но он все равно чувствовал себя немного виноватым — ну мало ли…       — Окей, — кивнул Фрэнк. — Тогда устраивайся. Если есть желание, приходи к нам досматривать «Винни-Пуха». У нас марафон рождественских фильмов, спешлов и всякого такого.       — Я помню, ты недолюбливал рождественскую суету.       — Джейк любит. А значит, у нас будут фильмы, пижамы, елка, лампочки, все как положено. Дом в лампочках вообще красивее. Может, оставим на лето.       Джерард, конечно, не пришел смотреть мультик. У него и так сейчас поломалось привычное. Устроившись под одеялом, он потихоньку погружался в сон, а в мыслях было одно: Уэй, ты просто взял и пролетел все штаты, чтобы встретиться с Фрэнком Айеро. Человеком, которому нравилось тебя целовать. И не единожды.

***

      Фрэнк не знал, как реагировать на произошедшее сегодня вечером. Он уложил сына спать, а сам никак не мог заснуть — ворочался. За стеной спал Джерард Уэй. Невыносимо прекрасный, с невероятно сексуальным седым виском Уэй, которому так шел этот возраст… Да любой возраст ему шел! Но… Фрэнк отправил очки, чтобы избавиться от прошлого, а это прошлое приперлось само обратно! Дверь бы захлопнуть, но стоял такой несчастный на пороге, темно, вьюга, снег хлопьями валит, а он с очками от солнца на голове, дрожит в своем пальтишке… Аж жалко и прогонять неловко. Единственное, что Фрэнк смог сделать в этот момент — быть гостеприимным.       Он полночи продумал, что Джерарду надо. Ведь сам Уэй ничего так и не объяснил!       С утра, зевая, Фрэнк в пижаме (рождественской, по правилам этого дома) отправился на кухню. Джерард будто бы дожидался шагов по коридору и тут же открыл дверь. Он был в брюках и рубашке в клетку, одна половина которой была по-модному заправлена в брюки. Волосы зачесаны назад. Фрэнк скептически смерил его взглядом снизу вверх и обратно. В этом доме так не ходили, да ладно.       — Привет, — сказал Фрэнк. — Пойдем с нами завтракать.       — Это уместно? — Джерард принял закрытую позу — сложил руки на груди. В его случае это означало именно закрытие, Фрэнк точно знал. — Я мог бы куда-нибудь сходить.       — Уместно. Познакомлю с Джейком.       Они спустились вниз. Джейк уже сидел на кухне — в пижаме в снеговички. Фрэнк любил эти их домашние утра, оденется в школу сын позже.       — Джейк, знакомься — это Джерард Уэй. Он подпишет все наши книжки.       — Я их уже не читаю, — надулся Джейк.       — Он считает себя большим для них, — слегка смутившись, шепнул Фрэнк Уэю. Глупо обижаться на ребенка, но мало ли что там у Джерарда в голове.       — Привет, Джейк, — отозвался Джерард. — Сейчас я в работе над историей для ребят постарше. Правда, она про любовь…       — Про любовь, — повторил Фрэнк и прошел к холодильнику. Наверное, о том, как кого-то без причины бросают. Писатели же черпают вдохновение из личной жизни. — Джейк, что едим сегодня? Давай омлет?       — Кашей?       Джейк любит омлет непонятной формы, который называл «кашей» — Фрэнк просто хорошенько мял его вилкой.       — Кашей так кашей, — Фрэнк зевнул на последнем слоге. Надо выпить кофе. Он открыл контейнер кофемашины — зерен еще было достаточно. — Джерард, ты что пьешь? Сейчас.       — То же, что и тогда, — ответил Джерард. — Черный кофе с сахаром.       Сказал. Решил, что Фрэнк забыл. А он и забыл, если честно. Про сахар. Фрэнк выбрал режим и подставил кружку. Сейчас в маленькой семейке Айеро были в ходу праздничные кружки — в виде головы Санты, снеговика… Джерарду достанется Рудольф. Олень.       Фрэнк разбил в миску несколько яиц, добавил молока, посолил, смешал венчиком. Он покосился на стол. Джерард, подложив ладонь под щеку, смотрел на повара. Джейк сидел смирно, опустив руки — он не знал, что делать при чужом человеке. Уэй, видимо, тоже не знал, о чем общаться с живым ребенком, а не выдуманным для книги.       Три тарелки с измученным вилкой омлетом стукнули о стол. Три кусочка багета легли рядом. Кружка с горячим шоколадом встала рядом с тарелкой Джейка, с кофе — Джерарда, а латте для Фрэнка все еще капало в голову Санте.       Джерард взял вилку и аккуратно отодвинул кусочек попавшейся скорлупы. Фрэнка почему-то это насмешило. Он не специально, но то, как Джерард с опаской смотрит на омлет, и впрямь было забавно.       — Боже, ты никогда яичницу не ел? — произнес Фрэнк. — Ну попалась скорлупа, подумаешь! Больше там ее нет. Это безопасно.       — Нет, я… я не завтракаю дома, — сказал Джерард, поправил голос и отправил ложку с омлетом в рот. Джейк за это время, что Джерард собирался с духом, уже слопал половину.       — Безопасный омлет, — проговорил Джейк. Теперь к омлету прицепится это прозвище. У них уже было несколько таких блюд. Его любимый домашний ресторан.       — Зайка, как доешь, иди одевайся. Рюкзак собрал? — да, у него в гостях был внезапный Джерард Уэй, но никто не отменял их тихий комфортный быт. — Надень толстовку с медвежонком — ну тем, который вышит справа, и спортивные штаны с начесом. На улице снег.       — Но в школе снега нет, — возразил Джейк. В нем играла детская нелюбовь к начесу, которая проходит к тридцати.       — Если бы я писал историю, — начал Джерард, помешивая кофе в кружке, — то штаны с начесом были бы волшебными… нет, приносили бы удачу. По крайнем мере, так бы думал малыш, которому об этом сказала мама. И действительно, ему бы все удавалось. Он бы думал на штаны, но на самом деле делал все сам.       — Если штаны не при чем, значит, я все сам могу, — ответил Джейк. Фрэнк улыбнулся. Ладно, может, ему и вправду в школе будет жарко.       — Хорошо, Джейк. Договоримся на джинсы, но с колготками. Теми, что тебе нравятся — в машинки. Никто не узнает, что у тебя колготки. И сползать не будут, как носки. И удачу тоже принесут. Беги в комнату.       Фрэнк собрал тарелки со стола и положил в раковину. Надо сполоснуть, конечно, но сейчас он остался один на один с Джерардом… а собственно…       — Пойдем со мной, — и Фрэнк прошествовал с кухни. Он заглянул в кладовку и вытащил лопату. — Прочисти-ка дорожку.       Вручил этому утонченному ошарашенному джентльмену лопату, а сам смылся на кухню. Фрэнк не знал, почему так поступил. Нет, это не было «раз тут поселился на время, то давай отрабатывай», просто ему… захотелось? Именно потому, что Уэй выглядел таким «городским», что приехал сюда неизвестно зачем, что… что в каких-то мечтах они тут жили вместе и Джерард расчищал дорожку к их дому. Может, пусть случится немножко того самого хваленого праздничного волшебства и хоть на то время, что Уэй здесь — мечта приблизится к реальности?       Фрэнк вздохнул и потянулся за губкой для мытья посуды.

***

      Джерард сперва не понял. Он стоял посреди гостиной, уставившись на лопату в вытянутой руке, будто бы ему вручили что-то крайне странное.       — Эммм, — протянул он, когда остался один. Собственно, в этом и был весь Фрэнк — ему в какой-то момент в голову могло прийти что угодно. К тому же он был отцом, и довольно занятым, видимо. Джерард мог этого не понимать, у него детей не было.       Уэй вздохнул, надел свое модное пальто и открыл дверь. Глаза тут же ослепило отражающимся от снега солнцем — кажется, похлеще калифорнийского. Он вытащил из кармана солнечные очки, надел — стало полегче. Дорогу для автомобилей уже прочистили, но вот дорожку к дому действительно завалило, как и ворота гаража. У лужайки возле дома стоял припаркованный красный пикап, накрытый шапкой снега. Джерард понадеялся, что это машина Фрэнка, и с сугробами у гаража не надо будет бороться прямо сейчас, считая секунды. Удивительно, что он вообще согласился. Хотя Фрэнку нужна помощь, поэтому…       Уэй расстегнул нижнюю пуговицу пальто, шмыгнул носом и подцепил лопатой снег. Он уже и забыл, что это совсем нелегко и снег не будет картинно порхать в нужную сторону — это довольно тяжелая субстанция. Со следующим взмахом его повело, пытаясь удержаться на ногах, Джерард взмахнул руками — и лопатой, соответственно — и щедро сыпанул рыхлым снегом на себя самого. Мгновенно очки, лицо, шею — все залепило снегом, попало даже под пальто. Видимо, он теперь каждый день в Джерси будет делать снежные маски для лица. Джерард отступил шаг назад и, в кого-то врезавшись, тут же дернулся обратно.       Фрэнк Айеро смотрел на него, пытаясь скрыть свою улыбку (или, что более вероятней — громкий смех). Потом он ушел в дом и тут же вернулся. Смахнул рукавицей с Уэя снег, накинул на шею шарф и протянул вязаную шапку.       — Я, конечно, умею лечить сопли, — сказал Фрэнк, — но все же здесь не Лос-Анджелес.       — В Лос-Анджелесе тоже полно проблем.       — Снег — это не проблема.       Фрэнк, подхватив приблуды для очистки машины, ступил в высоких резиновых сапогах прямо в сугроб и большими шагами направился к машине.       Джерард какое-то время наблюдал за тем, как Фрэнк, в болоньевой жилетке на свитер, счищал снег с крыши машины, подтягивался, чтобы дотянуться до середины крыши. Неловко взмахнул рукой — щетка улетела в сугроб. Фрэнк захихикал.       Уэй еще немножко полюбовался и снова взмахнул лопатой, она врезалась в пушистый снег. Это было даже медитативным: поднимаешь снег, отбрасываешь, поднимаешь, отбрасываешь, и всякие мысли тоже куда-то туда, в сугробы, подальше, чтоб в голове почище было. Солнышко светит, снежок блестит… именно так он описывал зимы в своих произведениях, сидя в теплом месте.       — Сильно не старайся, просто чтоб пройти можно было, — протопал мимо Фрэнк и хлопнул его по спине. Джерард от этого напрягся — первое его намеренное прикосновение за столько лет необщения. Это не объятие, не рукопожатие, не нежное невесомое касание кончиками пальцев — так, поддерживающее похлопывание. Но оно такое… повседневное, будто бы они давно живут вместе… Джерард, ты летаешь в облаках на своем пятом десятке. Но кто сказал, что этого делать нельзя?       Он дошел до края лужайки, оглянулся на свою работу и остался доволен. Да, дорожка вышла немного кривоватой, но ровные маленькие сугробы лежали по сторонам, как на картинке из старой книжки, отчего домик Фрэнка выглядел совсем по-рождественски.       Отворилась дверь. Фрэнк пропустил вперед себя Джейка, сам он шел следом и нес детский рюкзак.       — Ух ты! — воскликнул мальчик, оглядев снежное царство вокруг.       — Джерард сделал нам проход, ступай смело, — Фрэнк подтолкнул мальчишку, придерживая, однако, его за капюшон куртки, пока тот шел. — Спасибо, — Фрэнк улыбнулся Уэю, когда проходил мимо. У Джерарда от этой улыбки что-то внутри затрепетало. Хотя, возможно, это мышцы живота отходили от напряжения. Фрэнк запустил сына в машину, забросил туда рюкзак. Он подошел к Джерарду.       — Лопату поставь у входа, не заноси в дом.       На этом Фрэнк завис и не знал, что сказать дальше. А Джерард не знал, что дальше делать. Он импульсивно собрался сюда, не представляя, что конкретно хочет и будет делать, и Фрэнку этого объяснить не мог. Ему надо уехать? Что делать-то? Взрослый мужчина совсем потерялся. Как и всегда перед этими ореховыми глазами.       — Если бы я знал, что у тебя сын, я бы привез ему подарок. Можно, я куплю? Что он любит? — поинтересовался Джерард.       — Как и все дети его возраста — мелкие игрушки, «киндеры», паззлы, но…       — Без «но». Я хочу сделать приятное.       — Я отвезу Джейка в школу и поеду на работу, — Фрэнк сказал это, помолчал немного, а потом, глядя в сторону на свою машину: — Оставайся, если не торопишься обратно. Снежное Рождество, что может быть лучше? Ю-ху! — дурашливо выкрикнул он и отправился к машине.       Теперь Джерард потерялся вообще. Был одновременно растерян и рад.       Уэй зашел в дом Фрэнка. Он остался здесь один, но все же стеснялся по-хозяйски осматривать Фрэнковы владения. Повесил пальто на вешалку, весь подол был залеплен снегом, рубашка была сырой, потому что он вспотел. У него есть еще парочка в чемодане, но он не думал, что задержится. Он вообще не думал. Поддался чувству. Подумал, что очки означают…       К черту.       Джерард зашел в гостиную. В углу стояла елка, перед ней были расставлены коробки с новогодними украшениями, Фрэнк готовился с сынишкой украшать символ Рождества. Одна стена была полностью отдана книгам — огромный книжный шкаф с различными изданиями. Фрэнк всегда любил читать, неудивительно, что он собрал обширную библиотеку. Возле елки стояло удобное мягкое кресло, укрытое пледом. Джерард представил, как Фрэнк здесь сидит и читает по вечерам. В это кресло, кстати, двое бы влезли… рядом стояла собранная трасса для машинок HotWheels с мертвой петлей, брошенные маленькие тапочки с мордочками барашков.       Джерард поднялся на второй этаж, чтобы переодеться. Дверь в комнату Фрэнка была приоткрыта. Нет, он не поборол желание ее открыть шире. Он открыл.       Кровать была заправлена «теоретически» — на взбитые кое-как подушки накинуто одеяло, нерасправленное и без покрывала. В ногах валялась пижама. На тумбочке лежала детская книга за авторством Дж.А.Уэя. Почему она здесь лежит? Фрэнк читал ее сыну? Или просто, чтобы лежала рядом? Или Джерард слишком много думает о своей значимости в жизни Айеро.       Он закрыл дверь и отправился переодеваться.

***

      Сделать комод не так просто, как кажется покупателям продукции IKEA. Для начала точный расчет по чертежу — сколько материалов понадобится, крепежей, фурнитуры. Раскрой, отступы, выступы… как будто делаешь дизайнерское платье. Ошибешься — не хватит материала, или потратишься на лишнее. Распиловка, оклейка, сверление — аккуратно, не отвлекаясь.       Фрэнк выпрямился и дунул на ножку комода, разгоняя мелкие опилки.       — Эй, — Джамия коснулась плеча. Дождалась, пока выключит станок.       — Привет, — Фрэнк еще не видел ее сегодня.       — Как дела у Джейка?       — Все хорошо, так и не решился участвовать в конкурсе чтецов.       — Ооо, ну ничего. Короче, у меня две просьбы…       — Хорошая и плохая? — улыбнулся Фрэнк.       — Как расценишь… Ты не отвезешь игрушки на Рождественскую ярмарку?       — Окей.       Из остатков материалов их фабрика делала деревянные елочные игрушки и отвозила на благотворительную ярмарку, средства от продаж направляли в местный приют для животных.       — И у нас в новом году потрясающий заказ — деки для гитар, — объявила Джамия. — Я подумала, что раз среди нас есть гитарист, то он бережнее всех вырежет их. И, может быть, даже представишь несколько эскизов их форм? Тогда мы бы могли выйти на рынок с такими предложениями и другим компаниям.       — Если честно, это потрясающее предложение.       Фрэнку на самом деле понравилось. Бывало, что он рисовал формы гитарных корпусов — как некоторые рисуют цветочки при разговоре по телефону. Возможно, где-то остались его блокноты, но и так сможет придумать новые вместе с Джейком.       В новом году у него будет более творческая работа, и это радовало. Будто юный мальчишка, он представил и Джерарда рядом, который, будучи иллюстратором по образованию, берет его ладонь в свою и направляет карандаш сделать правильный изгиб. Кажется, он опять потерялся при виде Джерарда Уэя, как тогда, в первый раз.       Фрэнк заскочил домой до того, как заехать за Джейком. У сына сегодня географический клуб, его любимый на это полугодие. Джейк любил путешествия на каникулах, поэтому хотел изучать мир получше.       Джерард сидел в гостиной в кресле у окна и читал книгу. Он тут же вскочил, как только Фрэнк хлопнул дверью.       — Привет, — Фрэнк положил руки в карманы куртки. — Ты хоть сходил пообедать? Ой, прости, это родительское — у всех спрашивать, хорошо ли покушали.       — Да, я заглянул в итальянский ресторанчик. Может, я бы мог заказать оттуда еду нам. Ну… то есть…       — Не нужно. Джейк мало что оттуда будет есть. Если только спагетти постные. Я приготовлю ужин.       — Ты никогда не думал…       — Что?       — Снова играть на сцене?       Он не это хотел спросить, сто процентов. Задал безопасный вопрос вместо того, что на самом деле хотел.       — Нет, — помотал головой Фрэнк. Он обратил внимание на подарочные пакеты на диване. Подошел и заглянул. — Ты купил целую упаковку «киндеров»?       — Ты сказал про маленькие игрушки и «киндеры», вот …       — Джейк будет в восторге, спасибо, — Фрэнк посмотрел в остальные пакеты: большой паззл в пятьсот штук, Джейк такие еще не пробовал собирать, максимум триста шестьдесят, ну что ж, попробуем; упаковка недавно вышедших моделей HotWeels и новый трек для них, наверное, Джерард заметил трассу возле кресла; красивое дорогое издание «Винни-Пуха» и игрушечный мишка там же; пакет елочных украшений, в том числе паровозик, рельсы для которого крепятся вокруг елки. Джейк в это Рождество будет просто осыпан подарками, еще мама навезет… Но какое счастье будет смотреть за ним двадцать пятого числа с утра, когда он, еще в пижаме, будет мусорить обертками и радоваться каждой мелочи. Фрэнк поднял упакованную в красную оберточную бумагу плоскую коробку. На ярлычке было написано «Фрэнки».       — Это для тебя, — потупил взгляд Джерард.       — Ну так написано, да, — ответил Фрэнк.       — Не говори, что «не стоило».       — И не собирался, — улыбнулся Фрэнк. — Положу под елку.       Он схватил пакеты — кроме того, что с елочными игрушками — и унес в подвал, к своим гитарам. Там складировались подарки для Джейка. Причем Джейк это прекрасно знал, так как в сезоны Рождества и его дня рождения дверь запиралась на ключ. Его сын не верил в Санта Клауса. Ну то есть наполовину. Он хотел бы, чтобы существовала сказка, но при этом прекрасно понимал, что подарки от папы и бабушки с дедушкой. К дедушке, кстати, они должны поехать на Новый год. И Джейк опять его не дождется, уснет у Фрэнка на коленях.       — Я тут ничего не делал, только одолжил парочку твоих книг, — сказал ему Джерард, когда он вернулся.       — Ну вот и поделай. В кладовке — это дверь возле кухни, на ней висит рождественский венок — большой мешок с картошкой, почисти на трех человек.       Это было забавно — оставлять Джерарда ошарашенным бытовым заданием. И, кстати, о бабушке… Фрэнк плюхнулся на водительское кресло и захлопнул дверцу пикапа. Он вытащил телефон и набрал мамин номер.       — Привет, собираешься ведь к нам? Джейк очень ждет, — проговорил он в трубку.       — Привет, Фрэнки. Ну конечно, зря спрашиваешь.       — Это так, для начала разговора… Мам, у нас на Рождество будет еще один… кхм… гость.       — Это «кхм-гость» выдает кого-то особенного.       — На самом деле никого особенного. Ты его знаешь. Это еще из My Chemical Romance, наш солист… Джерард Уэй. Он приехал ко мне внезапно и я… ну решил, что пусть останется.       — Мда… А вот я помню, как ты, узнав о том, что группа распадется, причем тебе об этом лично не сказали, лежал, не вставая, дня три и ничего не ел, когда понял, что распадается не только группа, а еще и отношения с человеком, которого ты любил. И как же его звали… ой, ты ж только что сказал!       — Мам, я не возобновляю отношений, но прошло уже очень много времени, и мы, вроде, начали общаться. Хорошо же под Рождество налаживать отношения и прощать?       — Фрэнк, я просто не хочу, чтобы тебе опять разбили сердце.       — У меня теперь есть пластырь. И я стал взрослее и сдержаннее, обдумываю поступки.       — С этим я бы поспорила.       Фрэнк почувствовал мамину улыбку. Он сбросил звонок и завел автомобиль.       — Ну что? — поинтересовался Фрэнк, усадив сына в автомобиль.       — Сегодня был тест по письму, — надулся Джейк.       — И?       — Это внезапный тест, про него не предупреждали. И кто вообще делает тесты перед каникулами?       — Но ты справился?       — Я не знаю. Может, сделал ошибку или две.       — Ничего страшного.       — А твой друг у нас долго будет?       — Тебя он напрягает?       — Не особо, он молчит. Джина рассказывала, что когда к ее маме начал постоянно ходить друг и дарить ей подарки, в итоге он к ним переехал насовсем, и летом у мамы была свадьба.       — Джерард к нам постоянно не ходит, — Фрэнк завел мотор и посмотрел в боковое зеркало. — Он мой старый друг. Мы давно не виделись.       — Ну ладно.       На языке у Фрэнка вертелось «что, если у меня тоже летом свадьба будет?», но спрашивать не стал. Не к чему. Такое спрашивают, когда ты точно уверен.

***

      Джерард сам виноват. Он не смог объяснить Фрэнку, что ему нужно, и над ним издевались. Он понятия не имел, сколько в семье Айеро принято потреблять картошки. И в принципе сколько надо картошки на одного Джерарда, например. Но окей, ладно, хорошо — и пусть это все одинаковые по смыслу слова, не писателю так говорить.       Он откопал маленький ножик. Вроде почищенный картофель надо класть в холодную воду. Прошелся по ящикам, нашел кастрюлю, на которой нарисованный ежик давал понять, кто ее выбирал (хотя в этом случае не угадаешь) и наполнил водой.       Итак. О чем могут фантазировать люди в сорок четыре? Открыт ли банк, чтобы выплатить остаток по кредиту? Есть ли запись к терапевту на десятое января? Нет, все-таки Джерард был фантазером по призванию — сначала сочинял песни, придумывал образы их группы, теперь радовал детей историями. И вот он представил, что скоро его муж привезет ребенка из школы, а он готовит ужин.       Но что-то от этой фантазии стало тошно. Потому что это могло бы случиться десять лет назад. Но — прощай, группа, следовательно, прощай все, что тебя с ней связывало. Просто «бэнд» в интервью, просто «да, мы иногда встречаемся» с кислой улыбкой, просто «я сосредоточен на писательской деятельности». Он решил, что одиночка, а Фрэнк решил, что ему нужен ребенок.       Он ведь его обидел? Он точно его обидел. Звонок. «Джерард, что случилось?». «Прости, Фрэнк». Даже в глаза не смог посмотреть, оставляя все то шумное в его жизни, что появилось с момента образования рок-группы.       Джерард резанул по картошке, а попал по пальцу.       Он не знал, где в семье Айеро хранится аптечка, сжал кулак и отправился в комнату, которую ему выделили, там отыскал большой пластырь, который взял на всякий случай для пятки в новых ботинках, и замотал палец, чтоб наверняка.       Когда он начистил целую кастрюлю, Фрэнк отворил дверь, пропуская Джейка вперед.       — Джейк, беги переодеваться. Если хочешь перекусить, возьми немножко кукурузных палочек.       Фрэнк поставил рюкзак сына у стены, снял куртку и прошел на кухню.       — Ой, — сказал он, увидев кастрюлю.       — Что? — испуганно посмотрел на него Джерард.       — Ты очень старался, — рассмеялся Фрэнк. — Ладно, сварим все, потом можно будет сделать пирожки из вареной картошки с курицей. Спасибо. Что у тебя с пальцем?        — Картошка отбивалась, — приподнял бровь Уэй. Фрэнк широко улыбнулся.       — Джерард, послушай, это все как-то… глупо. Надо поговорить нормально.       — От тебя опилками пахнет, — произнес Джерард, втянув воздух. Фрэнк ненадолго завис, потом опомнился и произнес:       — Сегодня мы украшаем елку. Но сейчас ужин, — Фрэнк повернулся к холодильнику и вытащил из морозилки замороженные рыбные котлеты.       — Если поговорить нормально… В первую секунду, распаковав посылку, я решил, что очки что-то значат. Что ты их не нашел, а оставил себе тогда.       — Тогда мне это не было нужно, тогда у меня был их хозяин, — Фрэнк разложил котлетки на разделочной доске, чтоб немножко разморозились. Тыкнул картошку на плите ножом. Джерард засмотрелся на это пусть совсем простое кулинарство, но его восхищало. Фрэнк стал таким заботливым и домашним.       — Я виноват.       — Папа! Папа! — в кухню вбежал взволнованный Джейк. — Ты видел? Там есть паровозик, который крепится на елку!       — Нашел уже, — Фрэнк провел рукой по волосам сынишки. — Что надо сказать?       Джейк с горящими глазами повернулся в сторону Джерарда:       — Спасибо… эээ… мистер…       — Просто «Джерард».       — Спасибо, Джерард.       — На здоровье, — улыбнулся Уэй.       — Джейк, ты не покажешь Джерарду, где в шкафу стоят его книги? Пусть подпишет нам что-нибудь. У нас книги, подписанные модным автором, это круто.       Джейк бросился из кухни. Фрэнк пошел за ним и высунулся в дверь:       — Эй, чувак, а оценки не прислали за тест?       — Не, это завтра.       — Ага, — Фрэнк вернулся обратно. — Джерард, подпиши нам книжки, пожалуйста.       Фрэнк выгонял его из кухни, после его признания в том, что он поступил неправильно. Джерард поплелся в гостиную.       — Вот здесь, — Джейк показал на одну из средних полок. — Папа собрал их в одну… кучу.       Джерард вытащил одну из своих книг. О, это про вещи, меняющие реальность, про то, что плохого натворили ребята, эгоистично их используя.       — Что мне написать?       Джейк пожал плечами и вернулся к тому, что делал на полу.       У Джерарда была своя ручка для подобных случаев, в которую вставлялась чернильная капсула, но с собой он ее не взял, не ожидал раздачу автографов. Поэтому воспользовался той, что нашел на столике — обычная, возможно, Джейк ею пишет в школе.       «Уверен, вы бы нашли всем тайным вещам лучшее применение. С верой в Джейка и его папу. Джерард Уэй».       Он закончил подписывать последнюю книгу и подумал, что надо как-то начать разговор с сыном Фрэнка.       — Что ты делаешь?       Из кухни тем временем донеслись звуки скворчащего масла.       — Это мой старый паззл, я давно его собирал, еще маленьким, — ответил Джейк. — Здесь Винни-Пух. Папа хотел выяснить, что такое «Пух», но забыл, видимо.       Джерард присел рядом с Джейком. Он взял в руки паззлик, присмотрелся и поставил на нужное место.       — Пухом звали лебедя, который жил у знакомых Милнов.       — Но почему лебедя звали Пухом?       — Возможно, он так разговаривал? Лебеди шипят, вот и показалось «пууух, пууух», — прошипел Уэй.       — Ты говоришь, как змееуст в «Гарри Поттере», — рассмеялся Джейк. Он не был родным сыном Фрэнка, но кто бы усомнился, услышав, как он смеется? Очень похоже на его папу. — А ты пишешь сказки? Прям волшебные, про другие миры?       — Я пишу… это называется «городское фэнтези». Когда в повседневность вписываются волшебные события. «Гарри Поттер», кстати, тоже можно отнести к этому жанру. Никогда не пытался придумывать свой мир.       — А ты попробуй.       — И ты тогда прочитаешь?       — Тогда да. Те книжки я тоже читал, когда был маленький. А папа и сейчас читает.       — Понятно, — ответил Джерард и поставил еще один паззлик на место.       За ужином Джейк рассказывал, что теперь знает, почему Пух — это Пух, но не знает до конца. И что сегодня в географическом кружке показывали и рассказывали про дамбы. Вот вы знаете, что такое дамбы? Джейк вот знает и сейчас всем расскажет.       Потом они украшали елку, и мальчишка радовался, что Джерард выше папы и сможет поставить на макушку звездочку. Но больше всего он ждал паровозик и прыгал от радости, когда его удалось запустить.       А потом Джейк вдруг всполошился и у него покраснели уши, что говорило о том, что он переволновался:       — Папа, а ведь я все-таки записался на конкурс чтецов. Но стишок не выучил…       — Зайка, тише, — Фрэнк погладил сына по голове. — Когда конкурс?       — Завтра последний день перед каникулами… — пролепетал Джейк.       — Ты же не хотел, передумал?       — Глория сказала, что всем участникам дадут билет на лазерное шоу на катке.       — С каких пор на наш открытый каток на городские шоу нужны билеты? Ладно, мы сейчас все выучим. Что надо подготовить?       — Что-то зимнее… я хотел бы что-то, что никто не подготовит.       Фрэнк посмотрел на свои книжные полки. Джерард задумался про «чтобы ни у кого не было». Дети в начальной школе маленькие, да и не каждый их родитель знал про одну забавную песню, которую My Chemical Romance написали специально для детского шоу.       — Джейк, хочешь выучить стихотворение про снежного монстрика?       Фрэнк обернулся и улыбнулся, он понял, что Джерард хочет сделать.       — Про монстрика? — недоверчиво переспросил Джейк.       — Ага, и про снежинки. Будем учить как песню, быстрее запомнишь.       — Иди, — Фрэнк подтолкнул Джейка к дивану, на котором сидел Джерард.       — Итак… — Джерард вытащил телефон и нагуглил текст своей песни:       Все снежинки разные, как ты.       Разные, как звезды с высоты.       Разных форм и всех размеров,       Кристаллы, столбики и сферы.       Все снежинки разные, как ты.       Вот зеленый мех и рожки,       И клыки, когда смеешься,       Ну-ка подбородок вверх —       Видишь, сколько в тебе черт.       Удивительнейших черт.       Фрэнк подсел рядом и включил на телевизоре ту самую запись. Кажется, Джерард сам напросился в это шоу. У него по молодости так часто бывало — твердое «хочу сделать именно для них», а не для модного подросткового вампирского фильма.       Сейчас Джерарду было немного неловко смотреть на себя, красноволосого и прыгающего по искусственному снегу, он прикрыл глаза ладонями, беззвучно смеясь. А Джейк вовсю веселился и показывал пальцем на своего отца в меховой сиреневой куртке, как только тот появлялся в кадре. Запись маленькая, всего полторы минуты, но сынишка Фрэнка просил прокручивать снова и снова. Еще бы — там же папа. Джерард смотрел тоже ради него.       Стишок простой и маленький, конечно, такой смышленыш быстро его выучил и у них осталось время посмотреть традиционный в маленькой семье Айеро вечер рождественского кино фильм. Они ели конфеты и смотрели «Гринч — похититель Рождества». Однако Джейк не досмотрел и уснул у папы на коленях.       Фрэнк кивком попросил Джерарда передать плед с кресла и накрыл своего сынишку со словами:       — Деточка моя… Пусть полежит немножко, потом отнесу в кровать.       Фрэнк стянул с сына очки.       — У меня есть знакомый детский офтальмолог в Лос-Анджелесе. Очень хороший. У нас была пиар-акция — мы делали коллаборацию с его клиникой, я писал тонкую книжку со стихами, как важно беречь зрение, и картинками, их потом вручали маленьким пациентам. У него большая запись, но о Джейке я договорюсь.       — Это в Лос-Анджелесе, — тихо сказал Фрэнк и убавил звук в телевизоре.       — Ну и приехал бы. Солнце, пляж, покупаться можно.       Фрэнк не ответил, он погладил сына по плечу.       — Мне очень понравился сегодняшний вечер, — сказал Джерард. — Мои вечера, как правило, друг от друга не отличаются, если я только не выхожу на какие-нибудь мероприятия. Я сижу, читаю, работаю.       — Тебе же так хотелось.       — Когда-то да, — ответил Джерард. Но сейчас он подумал о том, что смена реальности на ту, в которой он находился сейчас — это долгожданное событие его слишком размеренной, начинающей буксовать жизни. И где-то в глубине души зарождалось мысль, что событие это куда большее, чем их первый концерт. — У меня даже питомца нет. Кстати, удивительно, как ты еще не завел собаку? У тебя же всегда были, ты даже в туры их с собой брал!       — Куда мне еще собаку. Тут бы с этим щеночком справится. Хоть он у меня и тихий, но я так хочу им заниматься, придумывать разные активности, показывать новые места нашей страны, мира.       — Спроси у своей мамы, как она тебя одна растила со всеми твоими собаками.       — Кстати, мама приедет двадцать четвертого и, возможно, тебя прибьет. Джейк, зайка, — обратился он громче к сынишке, потормошив по плечу — обними меня за шею, отнесу тебя в кроватку.       Джерард не ожидал, что Фрэнк потащит его в актовый зал школы слушать, как малыши читают стишки.       — Что я там буду делать? — испугался он.       — Это Джейк попросил. Он сказал, что ты будешь подсказывать, а он читает по губам, — ответил Фрэнк.       — Правда?       — Нет. Он помнит слова, ему просто нужна поддержка. Он посмотрит, как ты губами шевелишь, и сразу все расскажет. Нет ничего страшного в начальной школе. Садись в машину!       Джерард повиновался. На правах кого он сейчас появится вместе в Фрэнком и Джейком? На них взгляды будут направлены, это точно. Только вот Фрэнка это совсем не волновало — да ему и всегда было наплевать, что о нем думают.       Он растерянно оглядывался в фойе.       — Привет! — к Джейку подбежала какая-то девочка. — Как хорошо, что ты тоже участвуешь! Пойдем, нас всех уже ждут за кулисами!       Джейк обернулся на отца.       — Беги, чувак, — Фрэнк поправил сыну воротник рубашки, выглядывающий из горловины джемпера. — Мы сядем поближе, чтобы ты нас сразу нашел.       Джерард обнял себя за плечи, оглядываясь. Родительская жизнь — это в том числе и школа, где стоит гул детских голосов, где ты здороваешься с другими родителями и говоришь о своем ребенке с учителями. Он чувствовал здесь себя чуждо. Потом подумал о том, что каждый новичок, приводящий малыша сюда в первый раз, так себя чувствует, но у него просто нет выбора. И сейчас ему, Джерарду, вообще не о чем волноваться, он сопровождающий. А если бы…       — Пойдем, чтобы успеть занять места поближе, — Фрэнк на мгновение коснулся его поясницы, но тут же отдернул руку.       Они заняли места во втором ряду. Фрэнк не стал снимать с себя красный шарф, чтобы быть заметным. Джерард присел рядом и продолжал чувствовать себя неловко. Ему не впервой находиться среди детей, но, как правило, он с другой стороны, не в зале.       — Расслабься и откинься в кресле, — прошептал Фрэнк. — Наше дело сидеть, умиляться и аплодировать. А, ну и губами шевели, когда выйдет Джейк. Здесь не сильно затемняют зал, он заметит.       — Пойдут слухи про тебя, что ты пришел с парнем? — произнес Джерард.       — Мне кажется, всем все равно. Если и обсудят, то между собой, да и ради бога. Тшш, начинается.       — Добрый вечер, — раздался голос ведущей, одной из учительниц этой школы. — Сегодня эта сцена — площадка для наших маленьких талантливых артистов, которые расскажут стихотворения, посвященные зиме и Рождеству. Встретим нашего первого участника…       — Ох, флэшбеки, — поежился Джерард. Фрэнк рядом тихонько рассмеялся.       Джейк выступил не очень уверенно, сначала сказал «Стихотворение про монстрика», потом «Ой, стихотворение про снежинки». В итоге: «Стихотворение про монстрика и снежинки». Джерард покосился на своего соседа, Фрэнк смотрел на сына полными гордости и любви глазами, улыбался. Это было уже маленькое достижение для Джейка — прочитать со сцены перед залом стишок.       Джерард повторял за Джейком словами одними губами, мальчик смотрел только на них. Рассказал он хорошо, но тихо, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда деть руки — в итоге заложил за спину.       Фрэнк аплодировал сильнее всех.       Призовых мест здесь не было, а слово «конкурс» оправдывалось вручением грамот и сладких подарков в разных номинациях: за выразительное чтение, за артистизм, за уверенность на сцене. Джейк получил грамоту за лучший дебют.       Они немножко опоздали на каток. В маленьком городке что-то такое типа банальной проекции рисунка на лед на городском катке — это какое-никакое событие. Туда взяли символическую плату, которая пойдет на обеспечение освещения и содержание катка.       — Будто это не должно лежать на администрации, — проворчал Фрэнк. У ребенка был билет на него и одного родителя, Джерард купил себе билет сам.       Так вот, потому что это было событие, они попали в толпу. Не уровня хоккейного матча, но все же пробраться вперед, чтобы малышу было хоть что-то видно, оказалось сложно.       — Посади на плечи, — предложил Джерард.       — Ты выше, — улыбнулся Фрэнк. — Джейк, пойдешь на плечи Джерарду? Он выше папы, тебе будет виднее.       — А ты тоже не видишь?       — Я потом на Youtube запись найду. Кто-то да снимает, полезай.       На плечах Джерарда никто никогда не сидел. Ну, если не считать, что Фрэнк мог набрасываться на него спины, обвивать ногами, и они вместе валились на гостиничную кровать. Джейк был легче, но и свалиться некуда. А Фрэнк положил руку Джерарду на спину — чтоб, если что, подстраховать, понятно, что не нежности ради. Но Джерард представил, как эта сцена сейчас выглядит со стороны, и ему стало… хорошо?

***

      — Романтические истории про Рождество не должны оставаться без ярмарок, — произнес Джерард, сидя в пикапе Фрэнка.       — Делаешь заметки для новой книги? — сказал Фрэнк, выбираясь из машины и помогая сыну.       Айеро прошел к кузову и вытащил оттуда большую коробку. Теперь надо найти, куда отнести деревянные игрушки.       — А мы купим яблоко в карамели? — топтался рядом Джейк.       — Купим, — ответил Фрэнк.       Уэй вылез из пикапа и надел те самые темные очки — было солнечно, снег отражался и блестел.       — Джерард, ты не мог бы идти за моим сыном и при попытках к бегству в сторону карамельных яблок хватать за капюшон? Спасибо.       Фрэнк осмотрелся и зашел на территорию фанерных палаток. Они были украшены еловыми лапами с красными шариками, когда стемнеет — всю территорию зальет свет гирлянд. Здесь уже находились люди, которые пришли сразу к открытию и ожидали, пока нагреется ароматный глинтвейн и испекутся пражские булочки.       — Папа, смотри, какие магнитики!       — Джейк, потом. Отнесем игрушки сначала.       — Просто я подумал, что Джерарду надо подарить магнитик, он же гость. А если путешествуешь в другие города, там всегда надо покупать магнитик.       — Обязательно, — Фрэнк перехватил коробку. О, вот и их палатка. — Джамия, привет. Ты сегодня сама здесь торгуешь?       — Не смогла найти добровольца, — ответила она. — Но мне только в радость. Привет, Джейк.       — Здрасьте, — улыбнулся мальчишка и облокотился о витрину. Пока на нее Джамия поставила только ящик для сбора средств. — Приют «Второй шанс», — прочитал Джейк.       Зачем Фрэнк на словах «второй шанс» решил на Джерарда взглянуть? Вот случайно совпало, а теперь будто какой-то символ. Джамия заметила Уэя и выразительно посмотрела на Фрэнка. Все знали, что пары у Фрэнка нет, поэтому видеть его в компании парня было любопытно.       — Это папин друг Джерард, — сказал Джейк.       — Джерард? Джерард Уэй? — удивилась Джамия. Она была в курсе истории своего сотрудника, да и вообще группа когда-то гремела. — Тот самый? — она ближе наклонилась к Фрэнку, который вытаскивал из коробки украшения и драматично прошептала: — Мне как-то видео попалось, как ритм-гитарист с этим Джерардом взасос на сцене…       — Ой, заткнись, — одними губами проговорил Фрэнк. Джамия показала ему язык.       Джерард вытащил бумажник и бросил в ящик для пожертвований пару купюр.       — Спасибо, — сказал Джамия. — Возьми тогда, вот, — она протянула кружок, внутри которого была красная машинка, везущая елочку в кузове.       — Это папина машина, — улыбнулся Джейк. — И мы тоже так елочку везли. А знаешь что? По нашей елочке ездит паровозик! Настоящий! Это Джерард подарил.       — Ничего себе, — удивилась Джамия. — Хочешь постоять со мной за витриной? А папа с Джерардом прогуляется за кофейком для меня. И себе тоже могут купить.       — Я тоже хочу погулять… — расстроился Джейк, которому и постоять с Джамией хотелось, и ярмарку обойти. Тем более, в школе рассказывали, что будут катать на лошадке.       — Они вернутся и заберут тебя, постой пока со мной, мне нужна помощь разложить игрушки.       — Хорошо, — Джейк зашел к Джамии в палатку. Джамия подмигнула Фрэнку.       Кофейных палаток было несколько, сейчас модно продавать кофе, и на ярмарке их ждало разнообразие зимних вкусов и пряных напитков. Они прошли мимо палатки с карамельными яблоками, но Фрэнк брать не стал — Джейку надо видеть, как фрукт окунают в карамель и отдают ему лично.       Джерард остановился у палатки с самодельными деревянными и металлическими значками.       — У тебя пинов была целая коллекция, — сказал он.       — Она и сейчас есть. В коробке где-то на чердаке. Джейк в ней периодически копается, — ответил Айеро. — Дайте мне вот этот значок с капибарой, пожалуйста, спасибо.       — Очки на самом деле волшебные, — произнес Джерард. Фрэнк с улыбкой на него посмотрел. Они шли к палатке с кофе. — Я вижу все по-другому. Как могло бы быть. Они перевернули мою реальность, заставили сорваться к тебе, убедиться, что я кое-что потерял, упустил.       — Джерард, ты не можешь испортить мою жизнь еще раз, — строго сказал Фрэнк. Он понял к чему ведет эта водичка, которую Уэй сейчас лил. Да, возможно, ему самому хотелось этого «второго шанса», но, черт побери… — Я не хочу, чтобы только потому, что тебе стало скучно и однообразно дома, ты решил обо мне вспомнить. У меня сын, налажена жизнь, и твой приезд перевернул мою душу. Врать не буду, я до сих пор о тебе вспоминаю. Я попытался тебя оставить, чтобы поразмыслить, я совсем не уверен…       Джерард его поцеловал. Вот так легко — посреди ярмарки, между палаткой с варежками и палаткой, полной Щелкунчиков. Положив руки ему на щеки. Зажмурив глаза (да, через очки это заметно). Прикоснувшись губами так, как только он умеет, и никаким годам это ощущение не смыть из памяти: если что-то приятное — запах, звук или поцелуй возвращается к тебе из прошлого, ты всегда это узнаешь.       — Вот этого нам не хватало, да, — произнес Джерард, оторвавшись от Фрэнка.       — И ещё теплых рукавиц, чтобы вы не хватать лицо холодными руками! — ввернула продавщица варежек.       — Выберите нам на свой вкус, я куплю, — сказал Джерард. — Но я хотел сказать, Фрэнк, что нам не хватало действия. Мы ходили вокруг да около, но не могли признаться, что хотели бы повторить. Что я приехал именно за этим: просить прощения и разрешения любить тебя снова. Что ты не выкинул меня в снегопад, потому что хотел видеть рядом. Что твой уютный быт — это просто мечта из мечт на самом деле. Что вот теперь я на постоянной высоте, и только от тебя сейчас зависит, стану ли я снижаться или продолжу полет вместе с тобой.       Фрэнк схватился за воротник его пальто. Не для того, чтобы поднять за грудки и отбросить от себя. Чтобы якобы поправить, хотя воротник в этом не нуждался.       — Джи, — Фрэнк смотрел именно на этот ворот пальто. — Я все понимаю, но, я хотел сказать… не уверен в том, что происходит, что это правильно. Прошло очень много лет, нельзя вот так взять и рраз — и мы снова вместе. Если хочешь, я тебя прощаю за тот разрыв без объяснений. Да я давно уже не обижен, если честно, потому что посмотри, какую потрясающую жизнь я себе устроил! Мне некогда было вспоминать. Ты лети на своей высоте, но… но пока без меня, хорошо? Не будем считать, что мы расстаемся — давай просто полетаем где-то рядом, будем на связи по рации, ну вот этой с яблоком покусанным на корпусе.       Фрэнк снял с его глаз очки, чтобы взглянуть в глаза, легко, на мгновение, коснулся его губ своими и ушел.

***

      Фрэнк сказал все правильно. Джерард ворвался в его жизнь и захотел вот так, по щелчку пальцев, остаться в ней. Не месяц прошло, а около десяти лет. Да, когда ты с кем-то давно дружишь и помнишь, то время для тебя — не помеха. У них с Фрэнком будто бы этого разрыва долгого и не было, они неплохо пообщались. И сынишка у него такой славный! Им обоим повезло иметь друг друга.       Он прав в том, что им надо пообщаться подольше, может, еще встретиться пару раз, даже на нейтральной территории. Или они с Джейком приедут к нему. Да, надо было не пороть горячку, не толкать речь. Это только отпугнуло Фрэнка.       Джерард повертел в руках деревянную елочную игрушку. Когда он прилетит домой, он поставит елку и отправит фото, чтобы Фрэнк показал Джейку. Или украсит пальму, это будет веселее.       Прозвенел сигнал, извещающий об объявлении в аэропорту.       — Уважаемые пассажиры рейса NK-811, направляющегося в Лос-Анджелес! Сообщаем вам, что вылет задерживается предварительно на два часа по погодным условиям. Приносим извинения за доставленные неудобства и просим вас оставаться в зоне ожидания. Дополнительные сведения о статусе рейса будут объявляться по мере поступления информации. Благодарим за понимание и терпение.       Джерард посмотрел в огромное панорамное окно — за ним мела метель. Вытащил из сумки планшет. Что ж, у него есть время набросать заметки истории про загадочного мистера Риддла — спин-офф его книги про волшебные вещи. Джейк хотел волшебный мир, вот он и поселит там Риддла до того, как тот обосновался в библиотеке.

***

      — Кристофер Робин кивнул. «Понимаешь, папа, я-то все помню, а вот Пух забыл, и ему очень-очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так… вспоминание»,, — прочитал Фрэнк и закрыл книгу. Он все-таки залез в один из подарочных пакетов Уэя и вручил Джейку, сказав, что Джерарду очень понравилось, как он прочитал его стихотворение. Джейк и раньше читал про Пуха, брал книжки в библиотеке, но тут у него была своя собственная, потрясающе красивая.       — Папа, ты грустишь?       — О, я думал ты уже спишь.       — Ты грустишь, потому что Джерард уехал?       — Отчасти, но у него дела в Лос-Анджелесе. Я не грущу, я размышляю.       — О чем?       — О том, что, может, размышляю зря.       — Это как? — улыбнулся Джейк.       — Иногда, первый порыв — это самое верное. Иногда хочется стать тем, кем ты был десять, двадцать лет назад, и принимать спонтанные решения.       — А у меня нет десяти лет назад, — сказал Джейк и зевнул.       — Поворачивайся на бочок и засыпай.       Фрэнк поцеловал сына в лоб и спустился в гостиную. Он сел в кресло. Вообще это было не его кресло, а Джейка, он тут клубочком сворачивался. Для Фрэнка было слишком мягко, ему потом болела спина — неудивительно после его кульбитов на сцене.       Под задницей что-то щелкнуло. Наверное, Джейк что-то оставил, а он сейчас сломал, вот же ж… Фрэнк приподнялся и пошарил под собой рукой. В свете елочной гирлянды он увидел темные очки без одной дужки. В каком-нибудь романе это было бы символом. Очки привели сюда Джерарда, теперь они сломаны, как и их отношения, навсегда — обломок прошлого. Значит, надо с этим кончать.

***

      Джерард ощупал все свои карманы и влез в свой чемоданчик. Очков нигде не было. В последний раз он их помнил на ярмарке, Фрэнк снял их с него и, наверное, так и унес с собой.       У Джерарда не было привязанности к вещам, не было такого, чтобы он носил с собой талисман или нервничал, что забыл его дома. А тут что-то проняло. Именно эта вещь заставила его пересмотреть свое отношение к жизни. И вопреки тому, что темные очки глаза прячут, в его случилось все произошло наоборот, он их открыл.       Уэй вскочил со своего места в зале ожидания.

***

      Фрэнк вертел в руках отломанную дужку. И раздумывал о том, что ведь существуют оптики, в которых такие вещи чинят. А потом можно будет отправить очки еще раз Джерарду и подписать открытку «С Новым годом».       Вдруг раздался стук прямо в окно гостиной. Фрэнк подпрыгнул — первой мыслью было, что это Санта Клаус рано стартанул и он действительно существует.       Он повернулся и заглянул в окно. Снова облепленный снегом, там стоял Джерард Уэй.       Фрэнк бросился к двери и отворил ее.       — Я постучал в окно, чтобы не разбудить звонком Джейка, ведь наверняка он уже спит, — проговорил Уэй, пробираясь по наметенным метелью сугробам к крыльцу. Фрэнк протянул ему руку и втянул в теплый дом. — Я… я забыл очки.       — А, — так же, как и в первую из встречу произнес Фрэнк. — Дело такое, что… вот, — и протянул на двух ладонях части темных очков. И рассмеялся, почему-то с облегчением. Джерард рассмеялся вслед за ним. — Помнишь, что происходит с предметами мистера Риддла, когда они исполняют свое предназначение?       — Это же мои книги.       — Ну все же?       — Они ломаются. Какое предназначение у очков?       — Ты здесь.       — Папа? — раздалось с лестницы. Фрэнк обернулся. — Я хотел попить водички. Ой, Джерард, ты уже сделал все дела в Лос-Анджелесе?       — Я должен был вернуться, потому что внезапно оказалось, что у меня есть история, которую ты еще не читал, — ответил Джерард. — Как раз про волшебный мир, как ты хотел.       — Как она называется?       — Ммм… — Джерард быстро взглянул на многострадальные очки, лежащие на татуированных ладонях Фрэнка, и заговорщически поднял бровь. — «Волшебные очки».