6. Гори, но не сгорай
When time occurs
Don’t make it right,
Don’t make me right
It’s me to decide
This or that side
This or that side
____________________
Тяжелое сбивчивое дыхание. Ви прижимает к вискам ладони, сжимая голову в надежде утихомирить давящую боль. Она тихо ругается, когда это не помогает, и подгибает колени, утыкаясь в них лбом и обнимая себя руками. Солнце ярко пробивается сквозь окно, заставленное различными растениями, от которых на холодный пол падает теневой узор. Механические птички среди этих зарослей звонко трепещут, оживляя пространство квартиры и заставляя Нибблс быть прикованной взглядом к окошку. Игги же развалился на кофейном столике у дивана, кажется, хвостом задев радио – “Never fade away” слабо и осторожно проникает в острые уши Ви, заглядывает прямиком в сердце. Джеки всегда подтрунивал над такой ее модификацией, говоря, что частые катки в Dungeons & Dragons на нее плохо влияют, раз та решила сделать из себя кибер-эльфа в реальной жизни. Вдоль позвоночника пробежали ледяные мурашки, заставляя наемницу вздрогнуть. Она подняла голову, бросая взгляд на кровать, пережившую ночной апокалипсис: постельное белье сползло с матраса и задралось, две подушки хаотично раскиданы по всей ее области, а третья с концами улетела нахуй в центр квартиры. Она качает головой, с усмешкой прикрывая глаза. Борьба не отпускает даже во сне. — Ты же этого хотел, Джонни? Вечной борьбы? — вопрос слетает с губ в пустоту, врезается в стены, отдает гулом. Что-то нещадно грызет изнутри, помимо действия конструкта.I saw in you what life was missing You lit a flame that consumed my hate
— Ты влияешь на меня, даже не произнося ни слова, — уголки рта подрагивают в печальной полуулыбке, — Я чувствую ярость, но она не моя. Моя личность распадается, размывается в твоей. Я могла не вмешиваться в эти разборки ночью, но не смогла. Или не хотела, и я даже не могу назвать точной причины, ведь стремление к саморазрушению, так или иначе, наша общая черта. Как это ни горько признавать..There's a canvas with two faces
Of fallen angels who loved and lost
Ви поджимает губы и медленно опускает ноги на пол. Холодно, чертовски холодно. — Только я хотела начать новую жизнь, в которую меня выкинули как мусор. Хотела заново. А ты крутишься вокруг собственной оси, пытаясь доказать свою значимость в своих же глазах, отказываясь принимать, какой пиздец творишь. И я знаю, это все еще сидит в тебе. Ты борешься не с Арасакой, а с самим собой, и ты не в силах признать и понять это.It was a passion for the ages
And in the end guess we paid the cost
Она медленно встает, движется к подушке чтобы вернуть ее на законное место. Смешная, декоративная. Фиолетовая в зеленый горошек, пушистая. В форме ебучей ромашки. Навевающая что-то теплое, вовсе не из этой жизни. Словно из какого-то параллельного мира, где желаемое всегда совпадает с реальностью, где существует лишь бесконечно вечное спокойствие и принятие. Где с души смыты все грехи и нет сожалений, нет пожирающей вины и необходимости бороться за свою жизнь. Там, где живы ее близкие, где их смех сливается воедино с ее смехом. Где Джеки снова просит тачку чтобы свозить Мисти на свидание, а Фил никогда не связывается с тем, что противоречит его естеству. Где Сойка сама улетает на Луну и присылает клевую открытку с приглашением в гости. Где нет страха проебать все, что так дорого. Там, где судьба создает поистине нечто прекрасное, высокое, но осязаемое, сплетающее человеческие души в одно космическое и единственно важное.Где Ви – просто Ви, такая, какая есть. Вечно стремящаяся к свету. Нет масок и самообмана.
Беря подушку в руки, девушка прижимает ее к груди, судорожно выдыхая. — Но несмотря на то, что за всю свою ебаную жизнь, по факту, ты не смог сделать ничего лучше, кроме как случайно попасть в голову ебанутой наемницы и оттянуть ее кончину, ...A thing of beauty, I know
Will never fade away
Ви с болью улыбается, не замечая, как слезы заволакивают глаза и скатываются по щеке. Как последний молчаливый выкрик, как фраза, что нельзя произнести вслух. Внутреннее напряжение отпускает, ворох эмоцией штилем опадает на волны души. — … я рада, что мы встретились. И раз ты не можешь принять самого себя, тебя приму я. В конце концов, мне решать, какую сторону выбрать.What you did to me, I know
Said what you had to say
Она не замечает, как позади что-то осторожно движется. Тень ее противоречий, внутренняя смута, отголосок клокощучей ненависти бережно обнимает ее за плечи. — Под эту песню реветь не принято. Под нее, обычно, барные стулья в стены летят. Взгляд Ви распахивается, подушка в руках сжимается крепче, а тело сковало оцепенением. В висках моментально пропала боль. — Сукин же ты сын, Джонни!..В дверь довольно нервно забарабанили.
— Ви? Ты там живая? — Тебя, кажется, хватились, — рокер с усмешкой возник перед ее лицом. В его взгляде что-то… Изменилось. Ви еле пересилила себя для того, чтобы оторваться от его глаз и двинулась к двери.Его приняли.
— Ой… Ты что, только проснулась? — Панам удивленно уставилась на девушку, обнимающую пушистую ромашку, и заулыбалась, — Это что, секретики крутых наемников? Ви, все еще будучи под впечатлением от потрясений ее “утра”, лишь выдохнула со смешком.— Это она еще не знает, что ты с плюшевой лягушкой спишь, — Джонни довольно вытянулся на пуфике, потягиваясь.
— Что-то случилось? Проходи, если не торопишься, — девушка старательно давит в себе желание ответить что-либо ему, потому что он, мягко говоря, застал ее врасплох. — Да так, потеряла тебя. Я до тебя дозвониться не могла! И причем, не я одна, — кочевница облокотилась о дверной проем, оглядывая комнату позади Ви, — Джуди тоже, позвонила мне, ты ж почти сутки игнорила! Утром подумали, что у тебя была веселая ночка, так что пришлось доебаться до Бестии, не видела ли она тебя в Посмертии вечером.— Смотри-ка, переживают вон о тебе, — задумчиво произнес мужчина.
— Ого, спокойствие, детективы, — Ви мягко улыбается, жестом руки приглашая Панам войти, и та, кивая, проходит к дивану, — Ночка, да, была веселой, но не такой как хотелось бы. — Вот поэтому я и тут, Бестия сказала что тебе пиздец хуево, — темноволосая удивленно рассматривает сопящую игуану и выдает: — Охереть, откуда у тебя это чудо? — Еще один сувенир из Компэки, Игги зовут. Выпьешь что-нибудь? — Пиздец, Ви… Давай пивка для рывка, я отвыкла от города. Знаешь как тяжко тебя было тут найти? Наемница улыбается краем губ и вынимает из холодильника бутылку “Брозефа” и баночку “Спанки Манки”, после чего падает рядом с Панам на диван. — Так… Для чего ты покоряла эти джунгли и искала меня? — Ви протягивает пиво, отпивая свой напиток. — Мы спиздили у стилетов милитеховскую гончую, которую они спиздили у Шестой улицы, которые…— Панам прерывается, делая освежающий глоток. — Стой-стой, гончую? Серьезно? Бля, я так понимаю, пиздец грядет? — Не, нет. Все круче, чем могло быть. Мы провернули так, что якобы один среди них оказался крысой, которая укатила на гончей в неизвестном направлении, — Панам довольно прищурилась, — А тебя я хотела позвать погонять на этой шайтан-машине, я ведь знаю, что ты оценишь. — Сеете раздор среди хронических предателей и проебщиков? — Ви удивленно приподнимает бровь, — Рискованно, но красиво. Шестая улица не хватится? — Это уже еще одна проблема Духов, — Панам пожала плечами, — Мое предложение, кстати, все еще в силе. Прям ща поехать можем, только скажи, что стряслось-то? — Это довольно… долгая история. Слышала про упавший президентский самолет?.. Панам хотела сделать еще глоток, но резко поставила бутылку на столик. К ней на колени по-свойски запрыгнула Нибблс, довольно замурчав. — Не-ет, погодь, ты шутишь…Джонни расхаживает вдоль стены. Он явно хочет поговорить, но терпеливо ждет. Не хочет прерывать мгновения спокойствия Ви. Ее монолог, обращенный к нему, не выходит из энграммной головы. И как же глупо получается, что деля одно тело, мозг и ощущения, он в действительности пытается скрыть свои слабости от нее. Так случилось, что единственным человеком, кого не получится наебать, является Ви. У нее есть доступ ко всему потаенному в тлеющей душе Джона Роберта Линдера, что был сломан и желал того же миру. Он нарек себя другим именем, взрастил в себе идеалы анархии и был готов разрушить все, включая самого себя.
Нескончаемые терки с Арасакой – лишь попытки доказать себе же, что его жизнь имеет значение.
Не подпуская людей к себе близко, он брал мнимый контроль над собой, тем самым не позволяя себе привязанностей, что, как ему казалось, делали уязвимее. Никогда никому не верил, несмотря на то, что верили ему. Следовали за ним, помогали, поддерживали. Любили. Лучше быть черствым мудаком, лишенным эмоциональных связей, ведь нет ничего важнее его правды.
Мятеж и сопротивление – истина, которую принял Сильверхенд. Хаос – игра, в которой правила устанавливает он. И кто, если не он, способен раскрыть миру глаза?
Взгляд мужчины падает на Ви.
Девушка эмоционально взмахивает руками, описывая, как на нее вышла Сойка, как пробиралась сквозь армию Багреста к обломкам самолета, как в один момент стала агентом ФРУ. В ее голосе столько волнений, столько переживаний и чувств... Она со смехом упоминает ебучее пиво, которое кто-то запрятал в захолустном убежище, в котором провела отнюдь не романтичную ночь с президентшей и двумя остолопами, что изначально Майерс хотела прикончить. Ее мимика такая подвижная, мимолетные улыбки проскальзывают в ответ на удивленные возгласы и возмущения Панам, что в один момент рассказывания ошеломленно хватает ее за плечи со словами “Ви, боже, ты ебнутая!”. Ви с влажным блеском глаз кивает, ее губы подрагивают в нервной улыбке. Она смотрит на Джонни, пока кочевница осушает бутылку и сетует на то, что вообще-то, наемница могла и помощи попросить, а не разбираться со всем дерьмом сама. Она вновь кивает, не отрываясь от лица рокера, что буквально застыл от ее внимательного взора, такого мягкого и… благодарного, переворачивающего все его нутро. — Я тебя чувствую, — мысленно отвечает девушка.И весь мир, что должен гореть синим пламенем, замирает.
But a thing of beauty
Will never fade away
Она переворачивает то, что Джон годами заколачивал в себе. То, что никогда не должно было открыться. Он ощутил это еще ранее, понемногу, когда Ви каждый раз шла ему на уступки и прощала его выходки, но яростно отрицал мысль о малейших проявлениях заботы о нем, ее милосердие на все мудацкие поступки прошлого и настоящего. Ему же, нарциссичному гандону, похуй, она так и должна к нему относиться, и поебать должно быть на ее самоощущения и отдачу.
Эта девчонка – всего лишь средство для решения проблемы, гложущей его. Она лишь инструмент. Он должен через нее нести свое слово, свое действие.
Свой огонь.
Но все рушится. Тягуче, жарко плавится, просачивается сквозь серебряную руку. Ви меняет его также, как Джон меняет ее. Это слияние необъяснимо, опасно и желанно. Ночная потасовка комом застревает в горле, вспыхивая ярким флешбеком. Ее попытки заткнуть боль и мысли напоминают его попытки. Безрассудно кидается туда, где ее не ждали, чтобы хоть как-то заглушить голос самопожирания. Она пиздецки права, что это их общая черта и, увы, его влияние заставляет ее не бороться с агрессией, к чему та так стремится, а наоборот сильнее окунает ее в эту бездонную пучину.
Ви права, как бы ни хотелось это отрицать. Взрывами ничего не решить, нужно действовать глубже; люди могут просто не хотеть меняться – то, что она ответила ему там, на месте когда-то процветающей “Радужной каденции”.
И почему эти проблески осознания своих действий появляются только сейчас, после 50-ти лет в Микоши, а не ранее, до потери Альт и всей следующей поебени? Почему за совершенные ошибки он готов раскаяться только сейчас и только из-за ее влияния?
Между делом, Панам заставляет Ви позвонить Джуди, собирая таким образом девичий консилиум на тему поведения наемницы.Джонни улыбается задумчиво и помалкивает. Собрание учениц старшей школы, ей-богу.
Он чувствует, что Ви на грани перед бездной, танцует на самом обрыве, выдавая искрящиеся пируэты. Самые прекрасные, что он когда-либо видел. Джон знает, что один неловкий шаг, и она прыгнет туда с головой. Жизнь оборвется лишь одной пулей Малориана. И с ним произойдет тоже самое, потому что они – неразрывное целое. И он готов к вечной тьме смерти, но не готов видеть то, как она потухнет.
Как потухнет ее огонь.
Гори, но не сгорай, девочка.
— Ви, умоляю тебя, если ты в очередной раз решишь ввязаться во что-то – позови меня, ты – часть клана, мы поможем тебе в любом случае! Ты же столько для нас сделала, — Панам мягко поглаживает наемницу по руке, что в конце своего рассказа немного выдохлась, — И урода мы этого вонючего найдем, обещаю! Только не пропадай больше. — Я в тотальном ахуе, но абсолютно согласна с Панам, — Джуди активно кивает головой, пытаясь устаканить обрывки информации в голове. — Я ведь уже ввязалась, — Ви неоднозначно пожала плечами, — Но я очень благодарна вам за желание помочь, вы не представляете как это важно для меня, — она искренне улыбается, не скрывая некого облегчения, но скрывая страх. И Джонни чувствует его нутром. — Насчет этого типа… Я пока жду инфы от Бестии, нужно позвонить еще знакомому копу и… — Тому челу ээ… Ривер? Вот! — Панам всплеснула руками, — Смотри, все вместе и решим! — Да, вместе, — наемница опустила глаза к пустой банке энергетика. — Но не хочу лгать, так что скажу прямо и сразу: мне вскоре предстоит принять важное решение и, скорее всего, разобраться с ним в одиночку. — Ви… — Не вздумай глупить… — У меня ни в чем нет уверенности, и пока есть немного времени, я хочу пожить и добить оставшиеся вопросы. Панам глубоко вздохнула, видя что лицо Ви стало серьезнее, а голос приобрел пусть и печальный, но твердый тон. Джуди на мгновение поджала губы, после чего взволнованно произнесла: — Я не буду тебя как-то переубеждать сейчас, но помни, что ты не одинока, хорошо? Мы все за тебя горой. — Этого я и боюсь, — Ви улыбается уголком губ. Спустя пару минут звонок прекращается и наемница крепко обнимает Панам. Дверь закрывается, Ви и Джонни наконец остаются наедине, сидя на диване. — Меня не было всего лишь меньше суток, а у тебя пиздец на пиздеце, — рокер хмыкает, но без привычной издевки. — Не сказать правда, что я этому удивлен. — Значит, над поведением своим не подумал, да? Сильверхенд опустил голову, с улыбкой прикрыв глаза. Ви шумно выдыхает. Спокойно, размеренно делает новый вдох. Стоит ли им произносить слова, когда все читается так прямолинейно и просто, когда их нейроны – единое целое? — Давай вместе не проебем наши вторые шансы? — Ви поднимает его голову за подбородок, заставляя посмотреть в ее аметистовые глаза. Голография рокера слегка рябит помехами от касания, он нежно вглядывается в нее, слабо потеревшись о ладонь – последствия их активного акта близости повторять не хотелось. — Только если ты перестанешь тонуть в пиздостраданиях, а то я начинаю сам захлебываться, — он насмешливо щурится, вызывая морщинки у глаз, и видя их, Ви расплывается в улыбке. — Иди ты, Джонни, нахуй.. Опять лишь о себе волнуешься!Как же он, черт возьми, скучал по этой шутливо-раздраженной интонации в его адрес.
— Сейчас меня волнуешь только ты, Валери. — Ты же знаешь, как это больно звучит, да? Мне страшно от понимания нашей.. близости.Он знает. Они оба знают.
Ви тянется к сигарете на столе, их зажигалка щелкает, выдавая яркий огонек. Дым плавно вьется к потолку, вылетая из приоткрытых усталых губ. Джонни ловит каждый ее вдох, молчаливо любуясь, заставляя кончики ушей и щеки девушки краснеть.Может стоит все же признать свои слабости, Линден?
Она вдруг отводит взгляд к окну. Солнце все еще освещает улицы города, и в грудной клетке теплится что-то светлое. Пока солнце и луна сменяют друг друга, все еще можно исправить. Или, хотя бы, не проебать имеющееся. По радио уже какое-то время, почему-то, играет одна и та же песня. До боли знакомая. Джонни усмехается и подхватывает ее мотив, начиная петь вполголоса: — I need your word Leave it aside Ви вновь оборачивается к нему, смотря несколько удивленно, но тут же робко присоединяясь к нему: — Just don’t make me right It’s me to decide Их голоса сливаются в единую гармонию, которую по-настоящему могут прочувствовать лишь эти двое – единение душ, скованных одной цепью в одной клетке.— This or that side
This or that side
This or that side
Слушая обволакивающе нежный голос, Джонни не думает ни о прошлом, ни о будущем. Он хочет остаться в этом моменте как можно дольше, невесомо касаться своими пальцами ее тонкой кисти, что так несмело отвечает взаимными касаниями. Впереди еще многое предстоит пережить.
И несмотря на то, как страдает Ви от мучающих ее призраков прошлого и внутренних демонов, она не прекращает бороться и горит жизнью.Тем, что от нее осталось и что так жаждет сохранить.
Гори, но не сгорай, Валери. Я свою сторону выбрал.