Летний день

      Ее глаза на звезды не похожи,

В них бьется мотыльком живой огонь.

Еще один обычный вечер прожит,

А с ней он каждый раз другой.

Ее глаза-Би-2

      Желтые стены духотой отдавались в воздухе, заполняли собой всю крохотную каморку, в которой и так было не продохнуть. Даже открытое окно не давало прохлады, жаркое июльское солнце жгло грязные, вонючие улочки Петербурга, поднимало к небу тухлую, затхлую пыль, душившую каждого. В комнату проникал затхлый, желтый, грязный свет. Обмазывал этой гадкой, удушливой жарой полы, стены и мебель. Плыл, как гадкая слизь, по рваной, истрепанной кровати, падал на темно-синюю ткань платья девушки. Капал на ее темно-русые волосы, выбившиеся из кос, на бледное, но милое личико, темные, выразительные глаза и ухоженные, но такие же бледные руки. Но ей не было дела до той духоты, что стояла в горле. Все внимание темно-карих глаз ее было на брате, головой лежавшем на ее коленях. Руки Дунечки прятались в русых, кудрявых волосах юноши. Мокрые, слипшиеся, взъерошенные лихорадкой. Она ласково перебирала их, словно отводя жар от брата. Изредка девушка едва касалась кончиками пальцев его лба, уже не такого горячего, но все еще мокрого. Его черная жилетка, притащенная Разумихиным, была сырой от частого жара, но снять ее даже Дуня не в силах. Только она в силах была унять нападающее сумасшествие на Родиона, съедающего его изнутри. Только ей он отдал свой покой на это время.       — А помнишь, Родя, как мы маленькие были? — нарушает тишину Дуня. Воздух под ее голосом содрогается, оживает. Почти цветет.       — Конечно помню, — отзывается Раскольников. Голос его тихий, уставший, почти не слышимый.       Юноша поворачивает голову, чтобы посмотреть в сестринские карие глаза, понять к чему она клонит. И две пары темно-карих глаз сливаются в одну бесконечность, только в одной яркие, солнечные, загородные блики, а в других пустота и желтизна. Под глазами Родиона огромные черные дыры со звездами, только он сам их не видит.       У Дунечки в глазах только ясная доброта, мелькавшая во всем лице ее. И взгляд ее, открытый всегда только Родиону, был теплее всех огней мира. Она улыбнулась и расцвела своей молодой красотой, которую так хотят украсть.       Сразу вспоминаются те теплые, летние дни в Рязанской губернии. Беззаботные, детские дни, когда трава была по пояс, солнце тепло улыбалось земле, не душило своей жарой. Раскольников, еще совсем маленький мальчик, пытается хвататься за эти колосья зеленой, яркой травы, забрать себе за пазуху всю эту яркость. Позади него подбирая подол платья бежит маленькая Дунечка, смеется и задыхается этим смехом. Где-то далеко-далеко эхом разливается голос матери, зовущей их обратно.       В моменте Родион захватывает ладошками яркие травинки, срывает с земли их и яркие белые ромашковые бутоны. Сквозь пальцы льется свежий летний небесный ветер, играет с русыми волосами на макушке, с белой нежной рубашкой. Не успевает мальчик с ними что-то сделать, как на его плечи ложатся маленькие девичьи руки, обнимают их. Она солнечно смеется, хватает пальцами яркие цветочки и укладывает их в свои темные косы и короткие волосы брата. И так ярко смотрятся на волосах дети небесных облаков, прыгнувшие ясного, чистого неба. Таким же резвым бегом они возвращаются к материным рукам, улыбаясь.       Эти воспоминания проносятся в голове Раскольников молнией, и даже взгляд его меняется, теплеет. Даже душнота города кажется незаметной.