Дух весны

      На улице Сюн двигался шустро, с проворством крысы, бегущей в водостоке. Лавировал в редеющей толпе, срезал путь через крошечные, забитые хламом дворики, здорово ориентировался в темноте и в лабиринте узких переулков.       Рэй был уверен, что мальчишка сбежит от него при первой же возможности, но тот не торопился. Крепко вцепившись в край плаща, он тащил взрослого за собой сквозь джунгли местных трущоб, пока они не оказались на улице, освещенной десятками красных фонариков и светом горящих окон.       — Здесь что, люди вообще по ночам не спят? — удивился Рэй, глядя на толпы деловито снующего народа, которым ни позднее время, ни дождь были нипочем.       — Когда как, — равнодушно пожал плечами мальчишка. — Здесь много народу. Вон там — бани. Где белая вывеска. Не ошибешься. — Он указал пальцем в конец улицы, и требовательно добавил: — А теперь пойдем пожрем, как обещал!       С этим вышла заминка. В приличного вида харчевни, которые на удивительной неспящей улице имелись в изобилии, Сюн категорически отказался заходить, а в те жуткого вида забегаловки, в которые он так и норовил юркнуть, не хотел идти Рэй — брезговал. В конце концов пришли к компромиссу и уселись за крошечную лавочку уличного торговца супом, у которого кроме лапши были еще чай, вино и вяленые сливы.       Мальчишка ел с чудовищной скоростью. В одно мгновение он проглотил целую миску лапши с зеленым луком и маринованными яйцами, вторую всосал так же быстро и только на третьей немного сбавил темп — очевидно наевшись. Он рыгал, хлюпал, фыркал, икал, вытирал рот и жирные руки об одежду. Короче, оказался совершенно невоспитанным.       Рэй пил горьковатый чай и ел чернослив. Он был уже сыт и теперь с любопытством разглядывал паренька. Проворство и прыть того были, как ему казалось, природными. Щуплый на вид, мальчишка был ловким, как мангуст или кошка. Двигался порывисто. Палочками для еды владел не слишком умело, но ни единой капли супа не оказалось пролито мимо рта. Даже во время еды его взгляд все время шарил вокруг. Голова вертелась на тонкой шее, и весь целиком он был пружинисто напряжен, словно готовый в любой момент сорваться и бежать.       Дождь не унимался. Они сидели под навесом, сшитым из старых мешков, а толпа вокруг привычно их обтекала. От дождя люди закрывались кто бумажными зонтиками, кто шляпами, кто плащами, кто куском вощеной бумаги, но, несмотря на поздний час и непогоду, расходиться не спешили.       — Спасибо, что накормил, дядя, — поблагодарил Сюн, справившись с третьей порцией супа и отдышавшись, будто после бега. Сласти и остатки лепешек он проворно сунул за пазуху. — Обобрать тебя не вышло, так хоть поел за твой счет!       — Спешишь куда-то? — спросил Рэй.       — Шевелиться надо, — серьезно ответил мальчишка, завязывая потуже пояс на рубахе. — В моем деле главное — расторопность. Отдыхать некогда.       — Разумно, — улыбнулся Рэй. — А скажи-ка мне, светлоглазый Сюн. Ты — деловой человек?       Тот посмотрел в ответ удивленно.       — Само собой, деловой! А что?       — Предложение у меня к тебе есть.       — Какое?       — Деловое. Хорошо ли ты знаешь ту часть города, где находятся управа и лавки богатых купцов?       — Ту, что у реки? — удивился парнишка. — Знать-то я знаю, только мне туда путь заказан, там на улицах хозяева совсем другие. Богатые кварталы держит банда кривого Гэна, мне там работать нельзя. Сунусь, и они меня так отделают, что лучше бы сразу прибили. Чужаков там не любят.       — Чужаков мало где любят, — согласился Рэй. — А тебя они хорошо знают? В лицо?       Сюн задумался.       — В лицо, наверное, нет. Много чести все местное ворье в лицо знать! Они знают в лицо своих, этого им хватает.       — А по особым приметам узнают? То, что ты — варвар, не заставит их напрячь память?       — Да мало ли тут варваров! — рассмеялся Сюн. — Среди темноволосого народа всяких полно! И рыжие, и серые — как ты. Есть даже совсем чернолицые, будто их сажей натерли! И с рисунками по всему телу тоже встречаются, хоть таких и мало. Мне-то все равно, я простой человек и ворую у всех без разбора…       — Отлично! — приободрился Рэй. — Это мне подходит. Я, видишь ли, как раз ищу для одного дела расторопного помощника из местных. По крышам лазаешь хорошо?       — Нормально, — с плохо скрываемой гордостью ответил мальчишка. — А что за дело?       — Пойдем-ка пройдемся, — Рэй покосился на хозяина лавки, который уже вовсю прислушивался к их разговору. — По пути и расскажу!       

***

      Бани оказались отличными. В поздний час они были пусты, и управляющий с радостью предложил Рэю большую купальню, полную горячей воды. Сюна затащить мыться оказалось трудным делом — мальчишка сперва отпирался на словах, придумывая все более невероятные причины, почему ему нельзя мочить свое тело, а потом, когда Рэй сказал ему, что вымыться и привести себя в приличный вид — необходимое для дела условие, на каждом шагу до купальни пытался улизнуть.       Зато стоило все-таки запихнуть его в горячую воду, и он тут же размяк, с удовольствием купаясь, отфыркиваясь и ныряя с головой. После щетки, которой его терли с головы до ног, и нескольких ведер банного настоя, призванного смыть основную грязь, он стал совсем не похож на местных — волосы у него оказались светлыми, почти рыжими, а кожа побелела так резко, что даже банщик удивленно крякнул.       — Ты когда вообще последний раз мылся? — спросил Рэй, глядя, как от мальчишки, сидящего на другом краю купальни, расходятся по воде серые волны.       — Ну-у… — Сюн погрузился в воду по шею и пыхтел, раздувая щеки как жаба. — Сегодня под дождем намок и вчера, и позавчера тоже. Это считается? Нет? Так чтобы полностью, наверное, весной. Я тогда в реку упал, удирая от стражника.       — Ясно. — Рэй поморщился. — Расскажи-ка мне о себе, светлоглазый Сюн. Давно ли ты живешь воровством, кто твои родители, как ты вообще оказался в городе у китайцев?       И мальчишка рассказал.       С самых ранних дней, до которых доставала память, Сюн жил на базаре. Сперва у какой-то тетки, которая держала травяную лавку и, кажется, даже неплохо к нему относилась — не как к родному сыну, конечно, но кормила, била не сильно и не очень часто. Сюн был тогда маленьким, жил у нее недолго и даже имени ее не запомнил. После той тетки, он жил у ее сестры, но она была злая и продала его владельцу скобяной лавки, Хао Вэню, и там у Сюна начались черные дни — хозяин загружал его тяжелой работой. От зари до глубокой ночи приходилось таскать неподъемные мешки, следить за лавкой, убираться и быть прислугой для всех мелких поручений.       Этот Хао Вэнь был скупым и единственного слугу сгибал до самой земли, несмотря на малый возраст. В той лавке Сюн едва не помер, так загонял его жестокий и жадный хозяин, и сгинул бы Сюн где-нибудь на задворках базара, где кончают свой короткий век слабые телом и духом мальчишки, но, по счастью, светлоглазый Сюн приглянулся матушке Ю.       Та несколько лет назад была хозяйкой дома свиданий, и варварский мальчик понравился ей, как нравится невиданная и забавная зверушка. Дела у матушки Ю шли неплохо, и Сюн при ней состоял кем-то вроде дрессированной обезьянки — смешной и диковинной, с которой и самой можно поиграть, и гостям показать. А как подрос, стал Сюн посыльным для мелких поручений. У матушки Ю в ту пору ему было хорошо: он ел досыта и ходил в чистых рубашках. Колотила она его не часто и больше за дело, так что жаловаться Сюну было не на что.       Увы, тучные времена для матушки Ю кончились три года назад, когда та поссорилась с кем-то из городской управы, и ее дом свиданий закрыли. Девочки разбежались кто куда, старые клиенты и друзья отвернулись от попавшей в опалу хозяйки, и было бы ей совсем плохо, пошла бы старуха по миру, но не такой у нее был характер. Вместо разогнанного борделя матушка Ю завела гостиницу. Дрянную, в плохом месте, дешевую, но кое-как концы с концами свести было уже можно.       Матушка Ю постарела и сердцем ожесточилась. Невзгоды и борьба за место под солнцем сделали ее грубой и злой. От старых привычек жизнь заставила отказаться — Сюн ей, в качестве игрушки, стал не нужен, и пришлось ему опять осваивать новую профессию — воришки. Хозяйка с этим, правда, помогала: она сама звала теперь уже компаньона Сюна, когда в ее комнатах появлялся слишком обеспеченный, слишком уставший или слишком пьяный постоялец. Сюн с работой справлялся неплохо — и хозяйке платил за кров, и себе оставалось на миску вареных овощей или лапшу. Вот только богатые и беспечные гости к матушке Ю заходили все реже, и последнее время обедал досыта Сюн не часто, да и хозяйка оставалась им недовольна, и недовольство ее с каждым днем росло. Он уже подумывал уйти от нее совсем и прибиться к уличным попрошайкам, но решиться было тяжело. У тех тоже жизнь была не мед, но, как считал Сюн, было какое-никакое будущее — можно было, при наличии талантов, выбиться со временем и в главари. Но дело это было опасное, в гильдии нищих порядки царили жестокие: новые лица появлялись и быстро исчезали без следа, так что Сюн пока раздумывал.       — Так что за деловое предложение? — спросил он, закончив свою историю.       — Выходит, ты сирота? — уточнил Рэй.       — Конечно, — пожал плечами Сюн. — Разве стал бы я воровать и унижаться перед злобной старухой, будь у меня родители?       — Всякое бывает, — непонятно ответил Рэй.       Он замолчал на минуту, нахмурился, подумал и перешел к делу:       — Сначала правила. Во-первых, будешь слушаться меня беспрекословно. Если я говорю делать так-то и так-то, делаешь, не меняя планов. Это ясно?       Сюн согласно кивнул, расчесывая пятерней мокрые волосы.       — Дальше: никакого мелкого воровства. У нас будет большое дело, которое потребует всей твоей сноровки и всех умений. Не хватало еще, чтобы тебя на полпути к успеху схватили за дурацкую кражу и лишили руки. Она нам еще пригодится. Справишься?       — Я ворую не для радости, мне надо зарабатывать на еду, — напомнил мальчишка.       — Об этом не волнуйся. Буду кормить тебя, как своего помощника, и платить жалование. Третье: придется тебе сменить манеры и внешний вид. Отныне ты не уличный воришка, а мой секретарь и вести себя и одеваться должен соответственно.       — Кто? — удивился Сюн.       — Да, тут ты прав, — Рэй почесал голову. — Секретарь из тебя не выйдет. Кем бы тебя назвать, чтобы избежать удивления у местных…       — Посыльным? — подсказал мальчишка.       — Подходит! Расторопный малый на побегушках у иностранного гостя. Скажем, торговца. Нанят из местных, хорошо знает город и обычаи. Говорит на местном диалекте. Надо тебя причесать и приодеть соответствующе… — Рэй потянулся и зевнул. — Этот день кажется бесконечным! Нужно перебраться в другую гостиницу, поближе к богатому району. Не хочу больше видеть рожу этой «матушки». Завтра пошлю тебя за одеждой и за новостями. Знаешь приличное место, где нам стоит остановиться?       — Конечно! — с готовностью ответил новоиспеченный посыльный.       — Я сказал «приличное», — уточнил Рэй. — Ты заметил?       — Заметил, — надулся Сюн. — А как же твои вещи? Те, что остались в гостинице? Мне сбегать за ними? А золотой, что ты дал старухе?       — У меня нет вещей. Я путешествую налегке. Что до денег, то благодаря ей я нашел помощника, и это большая удача. Она отработала золотой, сама того не желая.       — На золотой ты мог бы нанять всех уличных мальчишек в этом квартале, а мальчишек тут много! — с сомнением ответил Сюн, пуская по воде пузыри. — А сколько ты будешь мне платить?       — Потом решим. А сейчас ныряй последний раз, ополаскивайся и идем. Время позднее.       Когда двое покинули бани, на улице уже совсем стемнело. Оживленная улица почти опустела, только иногда пробегали припозднившиеся горожане. Дождь перестал, и небо, впервые за много дней, сияло звездами. Луна отражалась в лужах, а воздух пах бодрящей свежестью.       Несмотря на гневные протесты Сюна, Рэй заставил банщика выбросить его старое тряпье, объявив, что в лохмотьях никто не примет оборванца за посыльного, и подобрать что-нибудь поприличней на первое время. Холщовые штаны и простая крестьянская рубаха были Сюну велики, но он справился, привычно подвернув штанины и закатав рукава. Одежда была приличной, главное — чистой, и в ней юный помощник даже двигался иначе, без прежней пронырливой резкости.       Возле игорного дома, в котором еще оставались самые азартные игроки, они обменяли две золотых монеты на гору местных медяков — темных, шестигранных и с отверстием посредине, чтобы их удобнее было нанизать на нитку. Сюн, увидев, сколько денег золотом носит с собой его новый хозяин, уважительно присвистнул — у того за пазухой была целая пригоршня желтых монет.       Новая гостиница называлась «Домом Южного ветра», и заведение матушки Ю не годилось ему в подметки. Комната была большая и чистая, окна и дверь надежно запирались, а на столике имелись писчие принадлежности и даже маленькое медное зеркало. Учтивый слуга принес поздним гостям чай и халаты, а по просьбе Рэя еще несколько листков бумаги и тушь.       Тот сразу уселся что-то писать под светом лампы, которую поставил на стол, а Сюн ходил за его спиной, рассматривая невиданную мебель — шкаф, ларец с ящиками, балдахин над кроватью. При ходьбе в нем что-то мелодично позвякивало, и Рэй не выдержал.       — Подойди-ка сюда, — позвал он. — Что там у тебя в рукаве?       Сюн высыпал из складок рубахи на стол три медяка и улыбнулся.       — Откуда? — спросил Рэй.       — У менялы вытащил, — с гордостью сказал помощник. — Он думал тебя обдурить! Дал за один золотой не три дюжины, как положено, а на монету меньше. Решил, наверное, что раз ты варвар, то можно тебя в дураках оставить, а сам так загорелся, увидев настоящее золото, что рот раззявил. Вот я его и проучил!       — Украл?       — По справедливости! — Сюн сгреб монеты и спрятал обратно в рукав. — Он же мошенник!       — Это воровство, — сухо ответил Рэй. — Мы ведь договорились.       — Да какое воровство? Он плут и обманщик! Я всего лишь вернул тебе твое… Точнее, себе твое, а теперь уже мое, раз ты так легко расстаешься с деньгами!       — Дело не в этом. Дело в риске. — Рэй отложил кисточку, поднялся и посмотрел на мальчишку сверху вниз. — А если бы он тебя за руку поймал? Позвал бы стражу или своих друзей? Я ведь все тебе только что объяснил! Если ты готов рискнуть своей головой или чем-нибудь другим ради горсти монет, я в этом участвовать не стану. Найму в помощники другого мальчишку, ты прав — недостатка в них нет. Только лучше решим это сразу. Может быть, ты хочешь уйти? Так я не держу!       — Не хочу, — обиженно буркнул Сюн. И, надувшись, добавил: — Я больше так не буду, господин. Честное слово! Но ведь так было по-справедливости…       — Справедливость — вещь коварная, — устало сказал Рэй. — Так можно любое преступление оправдать, даже самое гадкое.       — Правда? — искренне обрадовался Сюн. — А ты меня научишь?       Рэй вздохнул:       — Такому я тебя учить не стану. Сам научишься, если есть способности. Что до воровства, то… Я понимаю, старые привычки бросить бывает трудно. Впрочем, меры принять все-таки стоит. На будущее!       Он огляделся.       — Здесь одна кровать, и на ней буду спать я. Тебе, так и быть, на ночь отдам одеяло. Но сейчас, — Рэй щелкнул пальцами и указал на постель. — Ложись туда и спускай штаны. Рассчитаемся за нарушение договора.       Он закатал рукав рубахи. Вокруг руки, от ладони до локтя, у него была намотана тонкая полоска кожи. Этот ремешок он стянул с запястья, сложил вдвое и намотал конец на руку.       Сюн послушно лег ничком, спустил штаны, выставив голый зад, и теперь поглядывал на Рэя с опаской.       — Что дрожишь? — усмехнулся тот. — Уж, наверное, по заднице получал уже не раз.       — Получал, — нехотя признался мальчишка.       — Значит, с поркой знаком. Руки перед собой! — скомандовал Рэй и стегнул поперек белых варварских ягодиц.       На теле вспыхнула пунцовая полоса — тонкая, но длинная, во всю ширину задницы. Сюн промолчал, но сжался. Следующий удар выбил из него тонкий писк.       — Знаю, малыш, кусает больно, — сказал Рэй, замахиваясь вновь и опуская ремешок. — Но бегать ты завтра сможешь. Зато подумаешь в другой раз дважды, прежде чем нарушать договор.       Сюн стерпел еще пару хлестких ударов, а потом заскулил и задрыгал ногами.       — Шум не поднимай! Время позднее, — приказал мальчишке Рэй, придерживая повыше его длинную рубаху, которая при каждом ударе сползала на поясницу. — И лежи ровно, не то руки свяжу.       Сюн, шумно вздохнув, сцепил пальцы перед лицом, крепко зажав в ладони свою добычу — несколько мелких монет — и прикусил губу. Кожаная полоска в руках нового хозяина била не сильней палки или ремня, которыми ему уже не раз доставалось, но боль от нее была резкой, почти нестерпимой. Смолчать от такой было непросто. Раньше Сюн не стеснялся кричать, когда его поколачивали, а теперь было отчего-то стыдно.       Зад пригревало уже крепко, а порка все не кончалась. Дюжина отсвистела давно, и новые удары, которые, как на зло, ложились аккуратно пониже спины, но выше бедер, прямо по пылающей заднице, все сыпались и сыпались. Сюн отчаянно вертелся, спрятав лицо в рукав новой рубахи, но не смел просить пощады — гордость не давала.       Противный свист ремня стих, когда его зад уже, казалось, готов был отвалиться.       — Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы заставить тебя в следующий раз думать головой, а не действовать по привычке, — сказал Рэй. — Как считаешь?       — Достаточно, — хлюпнул носом Сюн.       — Хорошо бы. Мне очень не хочется повторять этот разговор в ближайшее время.       — И мне, — проворчал мальчишка, вставая и натягивая штаны.       Рэй поймал его за подбородок, внимательно посмотрел в мокрое лицо и попросил:       — Не разменивай удачу на пустяки, малыш. Впереди большое дело, и в конце ты можешь оказаться в солидном выигрыше. Будь умнее.       Лампа погасла. Сюн лег на полу, завернувшись в одеяло. Покряхтел, устраиваясь поудобней — нахлестанная задница давала о себе знать. Ему вдруг пришло в голову, что они с новым хозяином так и не обсудили вопрос оплаты.       — Две монеты в день! — сердито шепнул он в сторону постели, на которой ворочался Рэй. — А будешь пороть, тогда… Тогда три монеты! За меньше я не согласен.       Это была ложь. Он готов был работать и за еду, но боль пониже спины заставила торговаться.       — По рукам, — тихо рассмеялся Рэй. — Только сделай так, чтобы я не пожалел о своем выборе. Я на тебя рассчитываю.       — Не пожалеешь! — твердо ответил Сюн и свернулся клубком.