История одного сводника. Краткое пособие по смене ориентации злодея

Чжэнь Фу то терял сознание от боли, то приходил в себя после ушата холодной воды, выплеснутой в лицо. Глава всё же добрался до него, как добрался прежде до учителя и второго да шисюна пика Ди Шуй. И добился своего играючи. Почти ничего не сознавая, Чжэнь Фу иногда открывал глаза и обводил взглядом присутствующих: человека в маске, что сыпал соль на оставленные кнутом, оголённые до кости раны, заклинателей, одетых в форму других сект и ждущих какого-то признания, главу, лицо которого не выражало ничего, кроме скуки. Тогда Чжэнь Фу пытался понять, как попал в такое положение и в чём должен признаться. Цепочка образов связывалась воедино. И он вспоминал, что виделся со своим шиди, который помог справиться с ядом, что отчаянно пытался уберечь учителя с помощью барьера, созданного из жизненной энергии, что потерял сознание от боли, потому что корень, отброшенный назад на несколько ступеней заклинательства, оказался повреждён. После того, как потерял сознание, выйдя из покоев учителя, Чжэнь Фу не переставал ощущать боль. Одна из учениц — вроде бы, он видел её при главе секты — осквернила повреждённый корень демонической энергией. Этого хватило, чтобы восстановить его, обнулив весь прогресс в культивации. А затем последовали обвинения, допросы и наказание. Новая боль накладывалась на старую. Новое воспоминание подменяло старое. Всё слилось в подобие хаотичного сна, которому не было больше ни начала, ни конца. Ослабленный повреждением корень не стал противиться трансформации. И тогда в голове впервые зазвучали голоса. Сначала они шепотом призывали убить кого-нибудь или найти способ наложить руки на себя, затем стали настойчивее, громче, перебивали друг друга, не давая сконцентрироваться ни на чём другом. В какой-то момент Чжэнь Фу сделал над собой усилие и попытался вычленить из беспорядочного хора голосов что-то вразумительное, пока человек в маске настойчиво повторял один и тот же вопрос в десятый раз. Оказывается, всё это время они подсказывали, что можно ответить. На краю надломленного сознания вспыхнуло неясное опасение. Губы остались сомкнутыми, вопреки желанию сдаться. Мучитель, поняв, что повторять вопрос снова смысла нет, вновь посыпал раны солью. Новый приступ долгой изматывающей боли вылился в беспамятство, создав очередную петлю из сна и воспоминаний. Во сне Чжэнь Фу вернулся к дням своего детства. Тогда он уже как пару лет потерял родителей и пытался выжить в приюте, что содержался за счёт соляного налога. В этом приюте также находилось множество подкидышей. Колыбели из ротанга свешивались с деревянных балок для защиты от крыс, которых здесь было великое множество. Кормилиц на всех младенцев не хватало, дети постарше почти не видели еды. Зачастую пять-шесть детских тел лежало в углу комнаты до тех пор, пока в ранний час за ними не приходил кули. И лишь немногим везло: бездетные женатые пары забирали время от времени мальчиков, а люди, стремящиеся вырастить жену для своего сына, — девочек. Иногда подросших детей, отличившихся крепким здоровьем и красивым лицом, крестьяне перепродавали в услужение или для более низких целей после того, как забирали из приюта. Чжэнь Фу вошёл в число таких детей. Но и во дворце он надолго не задержался. От приюта новое место отличалось немногим. За работу маленькому слуге не платили и частенько оставляли голодным на несколько дней. А как только вольный заклинатель, приглашённый проверить наличие зачатка корня у молодого господина, отрицательно покачал головой и указал на него, вызванного, как и все слуги, в качестве свидетеля становления нового бессмертного, без побоев не обошлось больше ни дня. Пришлось дождаться удобного случая и бежать без оглядки. Примкнув к нищим в соседнем городе, ближе всего расположенном к заклинательской секте, Чжэнь Фу изо всех сил пытался выжить. Чаще всего, если не прятался, он продавал верёвки из кокосового волокна вдоль улиц, реже — выпрашивал деньги у плакальщиков вместе с прокажёнными. Люди верили, что в случае отказа души умерших прокажённых станут преследовать души их покойных родных и потому платили. Если же платить похоронная процессия отказывалась, прокажённые спрыгивали в могилы и мешали опустить туда гроб. В подобном Чжэнь Фу не участвовал. Но голод и его толкал на безумства. Иногда, пользуясь тем, что заклинатели во многом превосходят обычных людей, он отлавливал змей и продавал их лекарям, использующим отварное змеиное мясо для лечения больных. Иногда составлял компанию слепцам, что отправлялись каждое утро группами по пять—шесть человек в лавки торговцев, где били в маленькие гонги и громко пели разные песни высокими голосами, вынуждая дать им подаяние в виде нескольких медяков или горсти сырого риса. Случалось не получить ничего, кроме тумаков, за целую неделю. А порой на нищих вдруг обращал внимание драконий культ и выдавал всем, кто приходил в храм, одежду и рис. Так жили нищие в крупном городе при одной из десяти великих сект. Так жил на протяжении нескольких лет Чжэнь Фу. В тот день, когда впервые встретил учителя, Чжэнь Фу сидел на обочине дороги у трупа какого-то нищего. Все, кто мог, покинули город. Но ему хорошенько досталось от торговца неделей ранее, и хромая нога сразу дала понять, что никуда уйти не получится. Устав противиться судьбе, ребёнок покорно ждал смерти. Прорвавшийся за грань демон распространил энергию на весь город. Простые люди, не сумевшие бросить нажитое или не имевшие средств на дорогу, начали чахнуть и умирать. Заклинатели пока держались, но многие из тех, кто решил остаться, вскоре сошли с ума и теперь бродили по городу словно неприкаянные души, жаждущие крови. В какой-то момент город накрыл барьер. Он сдерживал энергию третьи сутки, давая сбежавшим людям и заклинателям возможность уйти как можно дальше. Учитель был среди тех заклинателей, что по непонятным причинам остались в городе. Он единственный пытался навести подобие порядка и спасти людей от безумцев, стремящихся к убийству. Но выглядел при этом так, словно сам мечтал о смерти. Увидев его бредущим по улице в день, когда принял решение умереть, Чжэнь Фу вдруг понял, что если кто и сможет помочь уйти из жизни безболезненно, так это мастер-заклинатель. Поэтому он поднялся и, игнорируя боль в ноге, приблизился к нему. Даос взглянул на нищего ребёнка с таким участием, будто увидел собственное дитя. В глазах застыла тоска, но рядом с ней улавливалось искреннее волнение. — Мальчик, разве ты не знаешь, что нужно бежать из города? Он скользнул взглядом по ребёнку и заметил распухшую синюю ногу, а когда заговорил, не смог сдержать дрожи в голосе. Казалось, боль мальчика сообщилась ему самому. — Прости, я уже отдал все исцеляющие пилюли, что у меня были, другим людям. Позволишь осмотреть твою ногу? Чжэнь Фу, поражённый до глубины души добрыми глазами незнакомого ему даоса, стоял, как заворожённый. Когда же смысл сказанного достиг сознания, он по привычке ощетинился иглами, как испуганный ёж. Только дикость и недоверие спасали его до сих пор. — Не нужна мне ваша помощь. Я подошёл не для этого. Предположив, что мальчик намекает на деньги, заклинатель засуетился и достал из рукава ханьфу красивый круглый камень синего цвета. — У меня не осталось денег, но есть редкая яшма. Возьми. За неё получится выручить немало. Взамен позволь осмотреть твою ногу. Даос протянул красивый камень не задумываясь. Но было видно, что он дорог ему как память о чём-то важном. Скрестив руки на груди, Чжэнь Фу отвернулся и хмыкнул. Он никогда не опускался до воровства, как бы тяжело не приходилось, и не присваивал то, с чем люди не готовы были расстаться. — Думаете, я смогу продать его, оставшись при этом живым? Даосы, оказывается, тоже бывают глупыми. Чжэнь Фу немедленно пожалел, что позволил себе грубость. На самом деле он не хотел, чтобы заклинатель ушёл, оставив его одного. На глаза набежали слёзы, но он сморгнул их и, не глядя в лицо даосу, попытался объясниться. — Я не смогу пережить дорогу. Думал, вы ищете кого-то, чтобы убить, вот и подошёл к вам. Сделаете это безболезненно, чтобы я не мучился? Мужчина молчал. Чжэнь Фу понял, что сказал что-то не то, что-то, что ужасно не понравилось даосу, и потому прикусил язык. В какой-то момент показалось, что даже этот добрый человек в итоге просто прогонит его. Но заклинатель не повысил голос и не стал браниться. Он сделал шаг в сторону, куда смотрел мальчик, и присел, чтобы попасть в его поле зрения. — Тогда давай я помогу тебе уйти отсюда. Так далеко, насколько позволит барьер. Он не продержится долго без энергии, поэтому мне придётся вернуться позднее в город. Зато ты будешь в безопасности. Чжэнь Фу слова даоса обрадовали и огорчили одновременно. Он не думал, что кому-то захочется возиться с покалеченным нищим, и просиял от возможности провести ещё немного времени вместе. Однако понимание, что там, за городом, жизнь всё равно не переменится к лучшему, сильно омрачило внутреннее ликование, так что на лице невольно проступило разочарование. Никакой ребёнок никогда бы не понял, что должен быть покинут ради общего блага. А Чжэнь Фу в этот момент впервые дали почувствовать себя обычным ребёнком. Уловив ход мыслей мальчика, даос мягко добавил: — Я найду человека, который сможет о тебе позаботиться. Ты не останешься один за городом, — он осторожно протянул обе руки к мальчику и почти невесомо опустил на худые плечи. — Мы полетим на мече. И я даже готов отдать его тебе, если не сдержу слово. Идёт? У Чжэнь Фу горло сдавило спазмом, так хотелось ему расплакаться. Впервые кто-то предлагал помощь и делал это так искренне. Ответить получилось не сразу. — Обещаете? Если вы соврали мне, я заберу и его, и тот красивый камень, — по насупленному детскому лицу каждая эмоция читалась как по открытой книге. — Вам придётся возвращаться в город пешком! Вас засмеют остальные даосы! Поэтому... Лучше не врите. Заклинатель грустно улыбнулся и аккуратно приподнял ребёнка. Затем, удерживая его одной рукой, призвал во вторую меч, рукоять которого украшала кристально-белая жемчужина, источавшая свет. — Обещаю. Поскольку нога ребёнка выглядела очень плохо, даос не стал терять времени и, дав обещание, сразу встал на меч и взмыл к небесам, прижимая ребёнка к себе уже обеими руками. А сам ребёнок смотрел вниз, на город. Он и представить не мог, что живёт в настолько красивом месте. Близость тёплого тела успокаивала. Мальчик положил голову на плечо заклинателю и наслаждался видами, пока не уснул. Лететь пришлось долго. Все, кто собирался уйти, давно покинули дома. Остальные даже и не помышляли о бегстве. Пришлось догонять хвост ушедшей далеко вперёд и тянущейся к югу колонны из людей и телег, запряжённых лошадьми. Во сне Чжэнь Фу как будто заново пережил все те дни, проведённые в людской реке, медленно текущей на территорию другой великой секты. Учителю нужно было возвращаться, но прогнозы тех, кто что-то смыслил в медицине, тревожили его, поэтому он не посмел бросить мальчика и в конечном итоге заложил синюю яшму торговцу, чтобы оплатить дорогостоящее и, что важно, давшее хоть какой-то результат лечение. Когда же он, наконец, нашёл добрых людей, готовых взять с собой Чжэнь Фу, барьер, установленный над осквернённым городом, развеялся сам собой. Оставленная без поддержки, водная энергия не выдержала разрушительного воздействия демонической ци, и та просочилась за пределы города, бросилась вдогонку ушедшим людям, словно хищник, наделённый разумом, забирая по пути тысячи жизней. Тогда Чжэнь Фу не понимал душевных метаний учителя. Он не знал, что его преследует чувство вины, и даже предположить не мог, что всего пару недель назад даос потерял в сражении с демоном собственного сына. Будучи ребёнком, он видел только, что заклинатель всё больше погружается в себя, всё реже находит силы улыбаться. Поэтому внезапная новость о том, что придётся расстаться, так потрясла его. Он сразу решил, будто в чём-то провинился, будто учитель недоволен им. Но всё равно отказался уходить, схватился за белые траурные одеяния и залепетал какие-то невнятные оправдания. Учитель нежно погладил по голове и утёр слёзы, выступившие на зажмуренных от страха глазах. — Я должен идти. Прости меня, Чжэнь Фу. Сон внезапно развеялся. Чжэнь Фу втянул в себя спёртый воздух темницы, всё ещё слыша то прощание, и закашлялся выплеснутой в лицо водой. Глаза открылись, ища учителя, но увидели только заклинателя в маске, главу секты и молчаливых свидетелей пыток из других сект. Ему снова задали какой-то вопрос. Но Чжэнь Фу мог думать лишь о том, что учитель сказал тогда. Он действительно хотел уйти, чтобы спасти каждого, кто сумел выжить после падения барьера. Спасти всех, кроме себя. Хорошо, что глупый ребёнок отказался отпускать его, пока не получил новое обещание вернуться. В конце концов учитель сдержал его и взялся помогать всем, кто пострадал от демонической энергии. Видимо, он успел многое обдумать, пока осматривал осквернённые земли в одиночестве. И поставил перед собой цель, ради которой стоило просыпаться по утрам. Чжэнь Фу не знал, была ли в этом его заслуга. Теперь ему казалось, что прощание с учителем в действительности звучало и происходило немного иначе. Пусть так, сон всё равно позволил пережить заново и самую счастливую встречу, и самое грустное расстование. Учитель имел непорочно чистую, всепрощающую душу. Чжэнь Фу, сколько помнил себя, пытался её постичь. Он рос с мыслью, что должен стать достойным человеком и безупречным учеником. Он хотел, чтобы учитель мог им гордиться, поэтому старался больше всех, не давая себе никаких поблажек. Но сколько бы сил не прикладывал, как бы сильно не ломал себя, так и не сумел приблизиться к идеалу. Склонная к жестокости, глухая к чужой боли душа по-прежнему блуждала во мраке. Пока учитель источал свет, он был его тенью. И в конце концов не справился, подвёл. Прямо как тогда, при прощании, у Чжэнь Фу перехватило дыхание. Захотелось вернуться в прошлое. Захотелось, чтобы сон никогда не заканчивался. И голоса подсказали, что нужно делать.