Ангельские крылья

Здравствуй, хандра. Эта мысль появлялась в голове Адама каждый раз, когда он пробуждался ото сна. Каждый раз мечтая, что вся эта ситуация с Люцифером лишь кошмар. Что на самом деле он на Небесах готовится к очередному туру со своей группой и просто настолько заебался, что мерещится всякая ересь, лезущая из подсознания. Но он открывал глаза и видел лишь полумрак, разбавляемый светом от ночника. Когда Змий только принёс это дополнение интерьера, Адам подумал, что это ещё одна извращённая шутка. Но Люцифер был непреклонен, ведь в комнате окна не предусматривались планом здания, и вот ночник в форме резиновой уточки дарил неяркий жёлтый свет всей комнате. Впрочем, комната словно сама была целым организмом. Немного напоминало навороченные дома рая, но те были более… безликими. Комната знала, когда он вставал с постели, когда он собирался в ванную, когда собирался почитать (исключительно от невыносимой скуки!), и вовремя подстраивала освещение и даже создавала отдельные предметы. Так у дивана появился пуфик, у левой от входа стены — шкаф для одежды, коей было великое множество. Табличку «Сарказм» вставьте сами. Пара одинаковых белых рубашек и свободных чёрных брюк вряд ли можно было назвать полноценным гардеробом, но Адаму и не требовалось выходить на автограф-сессии. Это… удручало. Он не мог заниматься ничем привычным. Все его развлечения: бульварные романы даже без потрахушек, редкие визиты Люцифера, в основном приносившего еду и радовавшегося — наверное — починке живой игрушки, и водные процедуры. Но было ещё кое-что. Что Адам пытался игнорировать всеми силами. Грёбаное зеркало. Висело у самого стола, прямо посередине стены, так что Адам не мог его игнорировать. Он замечал себя краем глаза каждый раз, когда ходил от кровати к дивану, на котором читал, или от дивана в ванную. Он настолько привык к другому себе. Скрытому белой просторной рясой из лучшей райской ткани, скрытому за чёрной маской-голограммой, копировавшей лишь основные его черты. Видеть себя настоящего было стрёмно. Да, только стрёмно. Совсем не страшно, пф, нет! Иногда он задерживался у зеркала чуть дольше. Не менявшееся тысячелетия лицо навевало воспоминания. Когда он впервые увидел его в саду Эдема в водах небольшой речки, спокойно текшей на западе от Древа. Тот Адам был… счастливее, что ли. Проще. Не было крови миллионов грешников на его руках. Впрочем, уже тогда он только следовал приказам. Только позже, столетия спустя, начал искать лазейки в правилах, чтобы и не нарушать небесные порядки, и жить в своё удовольствие. Этот Адам был тенью. У него не было цели, не было ничего, кроме воспоминаний, и в какой-то момент они стали ярче реальности. Не то, чтобы Адам не знал о рефлексии и медитациях, ведь молитвы и покаяния были в какой-то степени и тем, и другим, но он обычно делал это всё для галочки. Ведь недаром именно он был первой душой, попавшей в рай. Это ведь что-то значило? Помассировав переносицу, Адам подошёл к зеркалу. Что ж, выглядел он лучше. По крайней мере, теперь он не вызывал желания вызывать священника для умерщвления нежити. Пища хоть и не была ему необходима, но это всё же была маленькая радость, а Люцифер подозрительно охотно потчевал гостя деликатесами. Иногда Адам надеялся, что в одном из блюд окажется яд. Это было бы предсказуемо. Но всё не происходило. Наверняка выжидал момент, когда бывший глава экзорцистов расслабится и потеряет бдительность. Волосы отросли, непривычно падая на лоб волнами. Но, что самое ужасное, светлые корни становились видны всё более отчётливо. Адам не любил это в себе. Не хватало ещё ему походить на Падшего даже в такой мелочи. Чёрные волосы не шли его прекрасному лицу, рыжие… он вам что, средневековая ведьма? Оставалось только быть шатеном, поэтому пару раз в месяц они с Лют… При воспоминании о лейтенанте сердце кольнуло. Адам потряс головой. Эта сучка кинула его здесь, в аду. Могла подумать, что он мёртв. Могла хотеть занять его место? Люцифер не рассказывал, что сейчас происходит, но как минимум временно Лют могла стать главной. Впрочем, гадать и накручивать себя можно было бесконечно. И Адам это и делал, утопая в домыслах и досаде. И бессилии. Весь мир теперь сузился до двух комнат, ставших клеткой. И даже не золотой. Внезапно до его ушей донёсся звук. Стоп, комната была изолирована, и когда Люцифер выходил от Адама, то после закрытия двери шагов того не было слышно. Вряд ли ведь король ада просто стоял за дверью, ожидая момента следующего визита? Первый искренне надеялся, что нет, это было крипово даже для него… Нет, он определённо что-то слышал. В нерешительности он подошёл к выходу, волоча всё ещё не складывавшееся за спину правое крыло по полу. Нажал на ручку, потянув на себя. И дверь открылась. Какого хуя? Тут что, всё это время было открыто?! Сделав шаг внутрь, Адам увидел уточек. Кучу. Резиновых. Уточек. В разных костюмчиках, с причёсками и шляпками… Люцифер точно поехавший. Первый повернул голову вправо, и обнаружил самого Змия, сидевшего на столе, поджав одну ногу под себя, игравшего на гитаре. Под чуткими пальцами перебор струн складывался в неторопливую мелодию. Собственно, её Адам и услышал в своей комнате. А ещё Люц мурлыкал себе под нос, слишком увлечённый музыкой, чтобы заметить появившегося гостя. Первым делом Адам хотел подлететь к нему и наорать. Может, отвесить пощёчину. Или попытаться хоть что-то сделать с ангелом. Но тот выглядел так расслабленно. Без привычного жилета, с инструментом в руках, он казался слишком… обычным. И лишь в полуулыбке, тронувшей бледные губы, читалась вселенская грусть. — Кхм… — наконец решил объявить о своём присутствии Человек. Люцифер едва не упал со стола, дёрнувшись от неожиданности и не присоединившись к уточкам на полу лишь благодаря распахнувшимся за спиной крыльям. Взгляд золотых глаз с завистью окинул их. Эти крылья он видел только на заре Сотворения. Ну и на той потасовке, в которую превратилось последнее истребление. Белоснежные, наверняка мягкие. Наверное, самовлюблённый говнюк следит за ними. А ведь на спине это не так просто. Он мог бы… Так, блядь, что за мысли, Адам?! — Ах, извини, — Люцифер выглядел слегка смущённым. — Шёл к тебе с небольшим подарком, — последнее слово прозвучало максимально неуверенно, — и решил проверить инструмент буквально на пороге… — Эта херня криповая, — кашлянул Адам, с деланным безразличием пнув одну из уточек, валявшуюся на полу и смотрящую на него пустыми чёрными глазами. — У каждого свои маленькие хобби, — вернувшись к своему амплуа клоуна, пожал плечами Падший. — Кто-то трахает всё, что движется, а что не движется, то двигает и трахает. Кто-то создаёт что-то новое. А, не важно. Спорхнув со стола, Люцифер подошёл к Адаму и протянул гитару. В глазах читалось веселье, смешанное с интересом. Самовлюблённый садист. — Это тебе. Подумал, что найдёшь, как её применить. Только не разбивай, ты ж не на сцене рок-концерта. Адам поджал губы. С одной стороны, одиночество и скука были ужасной пыткой, и сейчас надзиратель милостиво давал способ поправить шаткое душевное равновесие первого. С другой, не было ли это планом к ещё бóльшим пыткам? Когда человек привыкает к хорошему, отнятие этого хорошего бьёт вдвойне. И тут стоял уже выбор: готов ли ты ради хороших моментов потенциально лишиться их? — Дай сюда, — Адам рывком отобрал гитару. Обычная акустическая гитара, только белая. — Не умеешь играть, так обратись к профессионалу. — Ха-ха! Конечно, — хихикнул Люц, наконец скрыв крылья. — Пойдём, уточки и правда с непривычки могут давить на психику. Не хватало ещё, чтобы из-за меня у тебя анатидаефобия появилась. Хочешь сегодня креп-сюзетт? Устрицы? Остановимся традиционно на рёбрышках? — Ой да завали, — простонал Первый. — Эстет хуев… И они вместе вернулись в комнату Адама.