Паранормальное агентство «Астрея»

Врачу сложно романтизировать врачебный осмотр. Стоило только Микаэлю выйти за дверь, Одри встала с постели и направилась в ванную, мимоходом отмечая, что как для «отравления» и «чуть не потеряли» чувствует она себя очень отдохнувшей — скорее, голодной, чем больной. Судя по самочувствию, Микаэль действительно был лучшим врачом в городе. «Но как он меня лечил?» Справившись с первичными потребностями, Одри встала напротив зеркала — боже, на ней всё ещё была порядком запыленная форма Фелонии, а на грязной голове красовалось гнездо вместо причёски. «Так, он меня не раздевал… Но видел в таком неприглядном виде». Одри задрала наверх полицейскую рубашку, оглядела свой плоский живот. Как мужчина осматривал её? Пальпировал живот, должно быть, проверял состояние кишечника. Измерял пульс. Она представила, как он поднимал веки, проверяя состояние зрачка, осматривал слизистые рта, которые в тот момент здоровыми не выглядели… «Я походила на грязную больную куклу в его руках… Боже, надеюсь, он не промывал мне желудок? Так, а где следы от капельниц?» Первое, что делали при сильном отравлении — это промывали желудок и чистили кровь, ставив сразу несколько капельниц. Но Одри не нашла следов от иглы ни на запястьях и кистях, ни на сгибе локтя. С сомнением она приспустила штаны и проверила бедра на предмет следов от укола, но и тут кожа была чистой и нетронутой. «Так чем он меня лечил? Может, только желудок промыл или дал сорбенты? Может, я не была так сильно отравлена? Но тогда почему лежала без сознания больше суток? Стресс?» Стресс выглядел самым вероятным фактором. Хотя Одри не считала себя впечатлительной, но, наверное, дуло у виска и волчара, пожиравший руку убийцы, смогли бы впечатлить чью угодно психику. «А может, он доктор восточной медицины? А что, с учётом профиля «Астреи» ему бы подошло… Продиагностировал по пульсу, дал травяных пилюль, поставил иголки… но следов от иголок, опять же, нет. Кто же он, гомеопат, натуропат?» Раздумывая об этом, Одри стянула грязную форму и забралась в душ. Сильно хотелось есть, но выйти грязной к мальчикам из «Астреи» девушка не могла никак. Посушив волосы и одевшись в приличное, она увидела несколько пропущенных на телефоне. «Рут!» Сейчас звонок подруге превратился в обременительную обязанность, но Одри понимала, что Рут ужасно переживает. Одри тоже волновалась бы на её месте, если бы какие-то подозрительные мужчины больше суток отвечали, что подруга не может подойти к телефону. Гудок за гудком Одри вышагивала по комнате и слушала урчание в своём животе… Надежда была близка, что сейчас Рут не возьмёт трубку, и можно будет пойти поесть, но… — Боже, Одри, где ты была?! — донеслось из динамика. — Я всё ещё в «Астрее», рада тебя слышать, — самым спокойным тоном сообщила девушка. — А я-то как рада! — тёплые эмоции в голосе подруги заставили Одри улыбнуться. — Ты говорила с моим начальником? — Конечно! Мне казалось, что он что-то не договаривает. Клянусь, что если бы я не услышала твой голос, как он и обещал, то позвонила бы в полицию! — Мне повезло, что ради меня ты способна закошмарить даже «Астрею»… — начала Одри, в глубине души подозревая, что благодаря Фелонии полиция бы на агентство никак не повлияло. — А то! — по-боевому отрапортовала подруга. — Я ещё и не то могу! — Но понимаешь, моя работа подразумевает выезды, командировки… Иногда приходится ездить в такие глухие местечки, в которых нет связи. Так что если я не буду отвечать несколько дней, не бей, пожалуйста, в колокола, — миролюбиво закончила Одри. Она не хотела ввязывать подругу в дела с убийствами, равно как и не хотела отчитываться ей каждый день, словно маленькая девочка. — Но если с тобой что-то случится? — Рут! Я же не прошу от тебя отчёт каждый день о том, не потерялась ли ты там в лесу в своей деревне. — Я живу с набожными людьми, у меня тут есть церковь и прихожане, что может со мной случиться? — Ты живёшь у чёрта на рогах, а я живу в городе, где доступны и полиция, и скорая, и все спасательные службы! — И куча журналистов, готовых сожрать тебя заживо! — Рут, пожалуйста, я устала и не хочу это обсуждать… — Одри вздохнула. — Лучше расскажи, как у меня дела? — Твой пациент вышел из комы. «Отлично! Слухи, что распустили СМИ, теперь могут обрести плоть. Неизвестно, что он им расскажет. Но вряд ли будет признаваться, что сам напал на меня…» — вспомнив матушку пациента, крайне неприятную и крикливую женщину, Одри поёжилась. — Он утверждает, что твои сеансы довели его до такого состояния, — раздалось в трубке. «Так и знала». — Его родители наняли нового адвоката. — Ясно… «Гудлам» не стал за меня бороться, лицензию мне не вернут… — Забудь про лицензию, Одри, они хотят посадить тебя за халатность! Ноги подкосились от тяжести осознания — сбежать от прошлого не выйдет. Она почувствовала сожаление, ведь кажется, будто только-только в её жизни открылась новая страница. Новый, пусть и странный, мир. Как теперь посмотрят на неё коллеги? Воображение нарисовало картину, как Фелония с осуждением надевает на неё наручники, а Микаэль и Рафаил с разочарованием качают головой. Кассиэль усмехается: «Я же говорил…» И лишь Давид молча пьёт виски. «Я вытащу тебя даже из петли…» — донёсся до неё голос Давида, разрывая сгустившиеся тучи уныния. «А может, действительно, обратиться к нему?» Вторя её мыслям, Рут произнесла: — Я слышала, в «Астрее» есть адвокат, и довольно успешный. Он способен тебе помочь? Одри подумала. Воспрявшая было надежда вновь обратилась прахом. — Я не могу признаться им, что у меня нет лицензии. — Но почему? Им ведь не нужен психиатр, а консультантом ты можешь быть и без неё. — Кому нужен консультант, который случайно доводит пациента до психоза? — Одри чувствовала себя настолько опустошённой, как будто от неё остался один лишь надтреснутый голос. «Директор больницы скорее спихнёт всю вину на меня и отправит на съедение волкам, чем станет доказывать мою невиновность…» — Тогда какой у тебя план? — спросила подруга. Нелёгкий вопрос вызвал короткий истеричный смешок в ответ. — Я уже разговаривала с родителями пациента. Его матушка брызжет слюной, словно бешеная овчарка. Там нет смысла идти на мировую. Я не удивлюсь, если она заставила сына сказать, что я во всём виновата. Но… у меня появилась знакомая в полиции. Может, с её помощью в «Гудламе» внезапно найдутся исчезнувшие записи с камер? Хотя, чем мне помогут записи из коридора, я не знаю. — Одри, я знаю, что тебе поможет… — Что? — Пойдём со мной в воскресенье на службу, прошу. Оценщица закатила глаза и чуть не заскрежетала зубами от злости и отчаяния. Да, она знала истовую веру своей подруги в Бога — та была уверена, что любая проблема решается молитвой. Но сейчас для неё это звучало, как издевательство. С трудом удалось взять себя в руки. Рут звала её уже давно, и Одри обещала ей много раз, так никогда и не выполняя обещание. Вздохнув, девушка ответила: — Хорошо, Рут, — что бы ни случилось дальше, по крайней мере, обещание перед подругой будет выполнено. — Встретимся в воскресенье. Повисла пауза. — Рут, мне пора. Увидимся, ладно? — Ладно. Закончив вызов, Одри с грустью опустилась на кровать, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. «Возьми себя в руки», — попросила она у себя. Если поддаваться унынию, то можно никогда и не выбраться из ямы. В конце концов, нужно было искать выход. «Может быть, Фел действительно сможет мне помочь? У неё не такие близкие отношения с парнями, есть шанс, что она им ничего не расскажет». Живот выдал новую порцию рычания. «Я сейчас скончаюсь от голода!» Наконец, девушка спустилась в сторону кухни, которая встретила её запахом кофе. Сковородки были девственно чисты, как будто в это утро никто не готовил завтрак, никакого готового съестного в кастрюльках тоже не наблюдалось. Зато холодильник был забит на совесть — бекон, яйца, фрукты и овощи, хлеб, сок, сыр — всё, что можно было пожелать. В морозилке нашлась индейка, и обрадованная девушка поняла, что в её случае бульон из этой полезной птички — лучшая еда. На магнитном календаре было сказано, что за отсутствующий завтрак сегодня отвечал Кассиэль. — Тебе стало лучше? — прозвучал у неё за спиной низкий голос, и она вздрогнув, обернулась. Позади стоял темнокожий мужчина и внимательно оглядывал коллегу. — Как ты так тихо вошёл? Я тебя чуть индейкой не огрела! — возмутилась было Одри, но быстро сменила гнев на милость: — Мне лучше, спасибо. Знаю, ты волновался. — Я просто не ожидал, что от тебя будет настолько много проблем, — скрестив руки на груди, буркнул Кас. — Эй, это могло случиться и с тобой, если бы ты попил той волшебной водички! — Не могло бы, — мужчина столь самоуверенно покачал головой, что стало обидно. — Ещё скажи, что геройского тебя никакие болезни и хвори не берут. — Никакие, — так же уверенно ответил воин. — Ну-ну, подожду до первой твоей простуды. Я сама видела, кровь у тебя всё-таки красная, как у простых смертных, — пробурчала Одри, пытаясь снять с обледенелого куска мяса пакет и морозя руки. Вдруг Кассиэль выхватил у неё будущий завтрак. — Эй! — возмутилась девушка. — Не могу смотреть на твои жалкие попытки расправиться с мёртвой птичкой, — ухмыльнулся темнокожий. — Что ты с ней сделать собиралась? — Бульон сварить. — Ну ладно, — Кас одним движением стянул с тушки пакет, задумчиво посмотрела на индейку, будто придумывал, что вообще с ней сделать, а потом положил на доску, выхватил остро сверкнувший нож и принялся нарезать птицу на крупные куски. Твёрдая тушка поддавалась его рукам, как масло. — А разморозить никак? — А зачем? — пожал плечами Кас. — Пока варится, разморозится. Куда кидать? Одри налила в кастрюлю воды и подала коллеге. Сгрудив туда нарезанную индейку, он поставил бульон на огонь. Девушка схватилась за соль, специи и насыпала всего на глазок под его пристальным взглядом. — Спасибо, — сказала она. Грубоватая забота Каса была приятна. Хотя именно по его милости она и вынуждена была сама себе готовить завтрак! Да, если она покинет «Астрею», Кассиэль только этому порадуется. — Не навернись, — сказал мужчина через плечо, выходя с кухни. И это разожгло в ней здоровый гнев. Опять он считает её слабой! Но она не такая! И она справится со всем, что на неё свалилось! — Кас, а научи меня самообороне, — кинула ему в спину Одри. — Чего? — чёрная бровь приподнялась. — Ну давай, ты же весь такой крутой и сильный, — сыграла она на его тщеславии. — Сам же говоришь, что от меня одни проблемы. Если я смогу защищать себя хотя бы на базовом уровне, то тебе же самому станет легче. Воин приосанился, выдвинул грудь вперёд и задумчиво поглядел на неё. — Это конечно не спасёт тебя от ядовитой воды… — скептически сказал он, — и от солнца, от обморожения, от болезней, от демонов и всех остальных, кто значительно тебя сильнее… — с каждым его словом хотелось закатить глаза, как будто его физическая подготовка спасла бы от всего того же самого, но Одри держалась. — Ладно, раз ты просишь… Приходи в тренировочный зал в подвале, попытаюсь вложить в твоё хилое тельце хоть немного навыков, — согласно кивнул Кас и, будто смутился своего благородного порыва, поспешил ретироваться. — Стой! — снова остановила его оценщица, и коллега развернулся с выражением зубной боли на лице. — А где у вас тут стиральная машина? — Чего? — он вытаращил на неё глаза. — Ну, прачечная. Мне надо вещи постирать. «Не верну же я Фелонии грязную форму». — Э… Спроси у Давида, — буркнул Кас и выскочил-таки из кухни. «Вот странный, он что, никогда не стирает? Неужели в доме с каминной, тренировочным залом, музыкальной гостиной и садом нет стиралки? И где я сейчас найду Давида? Позвонить, что ли?» Звонить она всё же не стала, но пока варился бульон, написала сообщение: Одри: Давид, представляешь, Кас не знает, где у вас стиральная машина. А ты знаешь? Давид прочитал мгновенно и отправил ответ. Давид: Ведьмочка, ты очнулась?! : -******* Одри: Да, всё хорошо. Ты где? Давид: Не в городе. На важном задании. Наставляю Отто Вайнса на истинный путь. А точнее, жду, когда его собственные демоны набросятся на него }:-> Одри: Ты из адвоката переквалифицировался в прокуроры? Давид: О, когда надо, я могу быть и тем, и другим. Хорошо разбираюсь в чужих грехах… Одри: Тогда мне повезло, что про мои грехи ты ещё не знаешь… Давид: А хотелось бы узнать, ведьмочка! Осуждать не буду) И даже отмажу от инквизиции ; -) Одри: Про один расскажу — я запачкала форму Фелонии. Так где у вас стиральная машина? Кас такой чудной, как будто его футболки после тренировок всегда пахнут розами… Сказал — спросить у тебя. Давид: Ведьмочка, ты знаешь, что такое химчистка с доставкой? Одри: Что, каждый раз? Я понимаю, вы не экономите, но чтоб на столько? А если надо что-то срочно постирать? Давид: Тогда срочная химчистка с доставкой)) Одри: Вы что, и нижнее бельё туда отдаёте? И кардиганы Микаэля с золотой вышивкой? И рубашки Кассиэля с пятнами крови? Давид: Ну, у Микаэля элитная химчистка — к нему слетают ангелы с белыми крылышками и стирают ему одежду своими нежными ручками :))) Одри: А если серьёзно? Давид: Я понял, закажу тебе стиральную машину. Если что-то нужно сейчас — позвони по этому номеру — заберут, постирают, привезут. Платить не надо, они мне должны. И он сбросил номер. Одри: Ладно, спасибо. Давид: Всегда рад помочь : -* Ведьмочка, жду не дождусь, когда увижу тебя! Одри: Я сейчас уезжаю на задание с Микаэлем и Фел. Не знаю, вернёмся ли мы сегодня. Давид: Ты же только очнулась, какие задания??? Одри: Я попросилась сама. Интересная тема. Мертвецы названивают живым. Давид: Белобрысый интриган! Меня — в глухую деревню, а сам — с тобой на задание? >: -[ Он просто решил меня сплавить и в одиночку наслаждаться твоим обществом! «Ну да, конечно…» — вздохнула Одри и напечатала ответ. Одри: С нами, вообще-то, едет Фел. Давид: Пф! Давид: Обещай, что не будешь с ним такой же милой, как и со мной. Одри: Эй, между нами ничего нет! Ни с ним, ни с тобой! Я напоминаю, мы коллеги, Давид. Давид: Холодна и неприступна… Настоящая ведьма! Ты разбиваешь мне сердце : -( Одри: Ну хватит паясничать. Давид: Я был серьёзен! Одри не стала ему ничего отвечать на это — у неё начал выкипать бульон, и она бросилась к плите. Наливая бульон в тарелку, она заметила, что легко улыбается. Давид поднял ей настроение. И нет, она не воспринимала его шуточки и флирт серьёзно, но они грели душу. Пока с момента знакомства он всегда подбадривал и поддерживал её. Она почувствовала тёплую дружескую благодарность и с удивлением осознала, что уже готова назвать Давида если не другом, то близким приятелем. А знакомы-то всего ничего! Может, действительно стоит рассказать всё ему? Тёплый вкусный бульон тоже порадовал и согрел, наполнив желудок. Не сдержавшись, Одри сжевала больше индейки, чем собиралась, щурясь при этом, как кошка. Телефон пискнул. Микаэль: Одри, Вы готовы? Машина Фелонии уже ждёт во дворе. Одри: Да, я собралась. А мы надолго? Микаэль: Планирую вернуться к вечеру. Одри: Хорошо, я выхожу. Фел задумчиво сидела за рулём и хмурилась, когда Одри уселась на заднее сидение полицейской машины. Оглянувшись на оценщицу, брюнетка улыбнулась и спросила: — Привет, бедолага. Ты как? «Унываю. Надеюсь отвлечься от проблем за работой». — Долго спала. Но теперь всё в порядке. А ты как? — Выпила недостаточно яда, чтобы избежать работы, как видишь, — усмехнулась Фел. — И вот оно, очередное задание. — Это интересное задание… Ну, звонки с того света, — заговорщически шепнула Одри. — О… да! — скептически фыркнула Фел. По тому, как она закатывает глаза, было предельно ясно, где она видела такие интересные задания. — Микаэль мог бы и сам справиться, быстрее бы было. Одри приняла это на свой счёт и почувствовала обиду. Вот и Кас считает, что она ни на что не годна! И всё же психиатр быстро взяла себя в руки. «Не надо проецировать свои эмоции на других людей. Всегда лучше спросить напрямую, чем додумывать за других». — Ты что-то имеешь против того, что я с вами? — уточнила она. — Если Микаэль считает, что ты готова — то ничего не имею, — пожала плечами Фел и раздражённо тряхнула волосами. Впрочем, оценщица догадалась, что полицейская злится не на неё, а на начальника. — Я твою форму постираю и вернусь. Она запачкалась, пока я бегала по лесам. — Ага. Наступила пауза. — Так когда наш следующий урок по стрельбе? — А тебе не терпится? — Фел одобрительно прищурилась. — Агрессивные владельцы заводов очень мотивируют на самооборону, — хмыкнула в ответ Одри и уставилась в окно. Красивый полудикий сад погружал в состояние, похожее на медитацию. «Неужели я настолько очарована этим местом, и поэтому не хочу уезжать?» — Как парни с тобой обращаются? — спросила Фел спустя ещё одну минуту молчания. — Не обижают? — Нет… Здесь все ко мне добры… Даже Кас прилично себя вёл. А разве что-то должно быть не так? — Правда, что ли? — засомневалась Фелония. Её тёмные глаза начали вглядываться в собеседницу, будто она вела допрос и пыталась вычислить, врут ли ей. Её выражение лица выглядело довольно искренним, и от этого вдруг стало не по себе. — Ты действительно думаешь, что они меня тут как в тюрьме держат и угрожают? — растерянно уточнила оценщица. — Не знаю, замечала ты или нет, но они ни к кому особой нежности не питают, — мрачно сообщила Фел. — И если ты говоришь, что все здесь с тобой носятся, то это повод задуматься… Одри попыталась вспомнить. «Убитая в клубе девушка не вызывала у Давида никаких эмоций… Но, возможно, он относился к ней, как к работе? А ещё, к ней нельзя было подкатить… Микаэлю было всё равно, поможем мы Раде или нет — его интересовало, найдём ли мы знак. Но… может, он считает более важным разобраться с маньяком-убийцей? Рада же была жива и умирать не собиралась? Кассиэль и Рафаил даже не дрогнули, когда волк разрывал плоть Отто. Но он ведь угрожал нам пистолетом и мог меня убить?.. Это можно считать недостатком эмпатии или это укладывается в норму и расставление приоритетов? С другой стороны, на чувства Рафаила всем, очевидно, плевать, а он их близкий коллега и брат Микаэля… Это нормально — не волноваться о брате, но при этом дежурить у постели новенькой?» Холодок пробежал по спине Одри. И она вспомнила, как и Микаэль, и Давид были уверены, что она точно останется у них работать — просто не рассматривали отказ? Но для чего им это было нужно?.. — Да брось, Фел, — психиатр попыталась натянуть улыбку, — не вижу ни одной причины, почему бы я могла быть им нужна. Я никак не связана ни с убийствами, ни с полицией, богатых родственников тоже нет… Кроме работы, меня с коллегами ничего не объединяет. «А ты сама так ли уверена в этом?» — спросил внутренний голос. — И немалую роль играет тот факт, что я женщина, а они… — Мужчины? Как скажешь, — Фел скептически посмотрела на Одри. — Хотя Давид мог бы за тобой приударить… Но берегись, стоит ему получить желаемое — и ты сразу станешь для него не интересна, — припечатала полицейская. — Это женская солидарность сейчас с твоей стороны? — Совет от союзницы, — брюнетка выразительно глянула на собеседницу. Увлекательный разговор прервал Микаэль, открыв дверь и сев на переднее сиденье. — Если все готовы, то не будем терять время, — заявил он ровно. — Только тебя и ждали, — пробурчала Фел и завела мотор. Одри испытала лёгкое разочарование, что Микаэль не сел рядом с ней на заднее сидение, но зачем бы ему так делать? Вместе с ним машину наполнил запах упоительной свежести. Девушка наблюдала, как колыхаются его красивые блестящие локоны цвета платины. «Хотя бы я смогу залипать на начальника и не быть застигнутой врасплох… — мрачно подбодрила себя оценщица. — Одри, очнись, он ведь возможно моложе тебя. Богатый мальчик, вы из разных миров. Он твой начальник, в конце-то концов! И почему — он?» — она начинала злиться на себя. — Одри, у Вас что-то болит? — видимо, Микаэль уже не первый раз задавал ей какой-то вопрос и смотрел с ожиданием, даже слегка взволнованно, но девушка не услышала его, задумавшись о своём. — Пристегнитесь! — раздосадовано потребовала она. — Зачем? — Потому что это правила безопасности! Что будет с нашим обществом, если даже пассажиры полицейской машины станут их нарушать? — отчитала она босса. И, видя, что он не спешит выполнить её требования, добавила: — Мне так будет спокойнее. Легко вздохнув, Микаэль отвернулся и зашуршал ремнём безопасности. — Надо же, какой послушный… — подколола Фел, и Одри увидела сквозь зеркало заднего вида красноречивый взгляд её кошачьих глаз — немного лукавый, немного удивлённый, и заставляющий задуматься. — Не более послушный, чем ты, — ровным тоном произнёс Микаэль, но оценщице показалось, что он предостерегает Фел от чего-то. Полицейская дёрнула плечом и нажала на газ. Какое-то время они ехали молча. Мысли психиатра скакали между возможными вариантами будущего и попытками избежать тюрьмы. Видимо, она вздохнула как-то особенно тяжело. — Так у Вас что-то болит, Одри? — снова задал вопрос директор, и снова его голос был вежливым и прохладным. — Ничего. Микаэль, а чем Вы меня лечили? — решила девушка всё-таки выяснить эту тайну и заметила, что Фел злорадно улыбнулась и облизнула верхнюю губу. — Наложением рук, — спустя мгновение молчания ответил директор, и Фел фыркнула. Одри тоже не сдержала яркой реакции и кашлянула. — Кхе… Могли бы не шутить так. Не хотите говорить — не надо. Реакции от Микаэля не последовало. — И чем же, ты думаешь, он тебя лечил? — коварно продолжила тему Фел. — Если об этом нельзя говорить, то, может, запрещённое лекарство? Экспериментальный препарат, который ещё не прошёл сертификацию? — Одри задумчиво посмотрела на Микаэля, пытаясь оценить, могла ли «Астрея» обладать такого рода веществами. Впрочем, девушка бы уже ничему не удивилась. — Можете думать так, — разрешил босс. «И почему мне кажется, что он не очень рад моей теории?» Когда они доехали до обеспеченного пригорода, состоящего в основном из спальных районов с особняками и коттеджами, на небе сгустились тяжёлые свинцовые тучи. Фел припарковалась у небольшого ресторана, и команда выскочила под мелкую морось, чтобы тут же войти в уютное помещение с деревянным полом и тёмно-зелёными стенами. Микаэль занял столик у высокого окна. Дождливая погода размывала очертания людей, превращая их в призраков. «Словно к нашему приезду все звонящие мертвецы выбрались из могил», — улыбнулась своим мыслям Одри. Задача перед коллегами стояла простая — выяснить, что здесь происходит. На предложение помочь разобраться откликнулась дама по имени Лидия. Её уже несколько дней доставал звонками умерший муж. «Очевидно, радости это ей не приносит», — подумала оценщица, слушая инструктаж директора. Женщина задерживалась и, чтобы как-то скрасить ожидание, Микаэль предложил заказал себе и Фелонии по чашке кофе, а вот Одри уделил куда больше вежливого внимания: — Я бы рекомендовал Вам съесть что-то лёгкое для поддержания здоровья. Чего бы Вы хотели? — это прозвучало очень вежливо, очень дежурно, но на дне серых глаз Одри почудилось беспокойство. Она уловила напряжение, как тогда, когда он застёгивал на ней украшение, или тогда, когда сказал, что осматривал её. Сердце застучало быстрее. «Успокойся ты! Вежливый начальник просто хочет компенсировать то, что ты пострадала на работе», — уговаривала она себя. Микаэль всё ещё внимательно смотрел на неё. — Ничего не надо, спасибо. Но от кофе не откажусь. С молоком, — девушка смогла заставить свой голос звучать нейтрально. Фел метнула в неё многозначительный взгляд: «Я же говорила, они носятся с тобой, и это неспроста». Пили молча. Смущённая Одри рассеянно отметила, что кофе Микаэля опять был «чёрным, как грех». Красивый профиль начальника был повёрнут в сторону окна — он рассматривал пейзаж задумчиво, строгое и профессиональное выражение не покидало лица. А Одри рассматривала его. Потом она перевела взгляд на Фел — та подняла брови. «Неужели она по одному только взгляду прочитала все мои чувства? Чёрт, она же полицейская. Это входит в её рабочие обязанности — читать людей». Одри, застигнутая «на месте преступления», поспешила отвернуться и прислушаться к разговорам в кафе. «Надо что-то с собой делать. А то скоро вся «Астрея» будет знать, что я втрескалась в начальника, — щёки Одри порозовели. — Стоп! Вовсе не втрескалась! Он просто слишком красив! Любая бы загляделась! Надо просто привыкнуть…» — Одри, у Вас нет температуры? — вежливо заметил Микаэль. — Позволите? «Да как ты заметил? Ты же в окно смотрел!» — Не стоит, — она дёрнулась в сторону от его руки, будто он мог её обжечь. Его брови слегка приподнялись, отмечая её реакцию. — Не люблю попадать в больницы. И врачей не очень люблю, — пожала она плечами, найдя самое правдоподобное объяснение. — Да, я и сама врач, но… покажите мне того, кому нравятся белые стены и иголки. Мужчина медленно сложил руки в кольцо вокруг своей чашки, показывая, что не собирается дотрагиваться. Хотя на его лице не отразилось ни одной лишней эмоции, Одри показалось, что он… расстроился? «Я правда могу угадывать его чувства, или мне это просто кажется?» — Вы говорили, что хотели сменить обстановку, и поэтому ушли из клиники, — кивнул Микаэль. А потом на его лице проявилась строгость: — Но пока Вы на моём попечении, тем более на задании, Вы будете точно выполнять все мои инструкции! Особенно касательно своего здоровья и безопасности! «Да, папочка», — она чуть не сказала это вслух снова. Фел никак это не прокоментировала, но в её глазах читалось: «Какой же он душный!» Одри заметила, что полицейская и директор «Астреи» сидят на противоположных концах стола и даже не смотрят в сторону друг друга, не переговариваются без рабочего повода. Если лицо Микаэля обращалось к коллеге — то было похоже на холодную строгую маску, а она отвечала ему глухим раздражением. Складывалось впечатление, что между этими двумя разверзлась пропасть, в которой похоронили какую-то историю. И эту преграду они не могли перешагнуть. «Они же расследуют вместе сложное убийство! Неужели даже ради эффективности работы нельзя поддерживать более благоприятные отношения?» — Вы из детективного агентства? — к ним подошла богато и безвкусно одетая молодящаяся дама лет за пятьдесят с шикарной кладкой и ярким макияжем. На шее у неё был повязан яркий бант с леопардовым принтом. Взгляд женщины был цепким, осанка — безупречной, а возле губ собрались мимические морщинки, выдающие частое недовольство. — Меня зовут Микаэль. Это наш оценщик Одри и офицер полиции Фелония, — поприветствовал свидетельницу директор. — Присаживайтесь, — он лишь кивнул на стул, но не отодвинул его для дамы. — Лидия любезно согласилась ответить на наши вопросы, — сообщил он коллегам. Не извинившись за опоздание, женщина махнула рукой, подзывая официанта, и сделала заказ: — Мартини со льдом. «А она себе ни в чём не отказывает». — Все эти утомительные звонки пора прекращать! — сходу начала дама. — Я надеюсь, меня не обманули, и Вы правда умеете общаться с мёртвыми. Одри захотелось хихикнуть, но она постаралась ничем не выдать своего скептицизма. «О, это будет интересно». — Расскажите обо всём по порядку, — ровно попросил Микаэль, получилось внушительно и очень авторитетно. Потягивая мартини, Лидия предалась воспоминаниям. Молча. Очевидно, она никуда не спешила, и с каждым её новым глотком спиртного терпения у Фелонии становилось всё меньше. Микаэль же молча смотрел на даму и будто бы тоже никуда не торопился. Видимо, она ожидала, что красивый юноша начнёт обихаживать её, чтобы узнать подробности, но этого не происходило. Одри видела, как темнеет взгляд полицейской. «Сейчас она взорвётся…» — Лидия, подскажите, когда умер Ваш муж? — взяла всё в свои руки Одри. — Десять лет уже прошло с тех пор, как его сердце остановилось, — добавив трагизма в голос, сообщила дама. — И Вы точно уверены, что спустя столько лет узнали в телефоне именно его голос? — Ох, деточка, его скрипучий, как старый башмак, голос я узнаю из тысячи! — дама ответила очень воодушевлённо, и Одри показалось, что она и сама была рада обмануться, ведь в этом скучном городке звонки с того света — такая будоражащая кровь история! — А когда он впервые Вам позвонил? — В позапрошлый вторник, в 10 утра. Я запомнила, потому что собиралась с подругами на йогу. Даже с того света Джейк умудряется трепать мне нервы, — и она картинно закатила глаза, стрельнув ими в Микаэля. «О боже, похоже, ей просто нужно внимание». — И что он Вам сказал? — Спросил, куда я дела его коллекцию швейцарских часов, — женщина самодовольно хмыкнула, словно ждала этого вопроса все десять лет. — А я уже успела потратить все деньги, что выручила за его барахло. Поздно спохватился. — И Вы точно уверены, что Вам позвонил почивший супруг? Вас не насторожило, что он спросил про дорогое имущество? А не про детей, собаку, завели ли Вы любовника, наконец? — О, этот гордец не стал бы спрашивать очевидное, милочка — я завела парочку любовников, ещё когда он был жив, — дама кокетливо посмотрела на Микаэля, но он никак не отреагировал на её заявление. — Я совсем не удивилась звонку мужа. В нашем клубе по йоге позвонили всем вдовам, я была последняя. Даже ждала этого… с предвкушением, чтобы послать муженька подальше, — Лидия облизала ярко-красные губы и улыбнулась, как пиранья. — Наши мужья, вероятно, в одном котле там варятся, — хохотнув, женщина поймала официанта и попросила обновить содержимое бокала. — Звонки продолжаются? — уточнила Фел. — Периодически, да. Номер не определяется, перенабрать не могу, — кивнула свидетельница. — А телефон стационарный? — спросила Одри. — Да. Мой муж всегда был до ужаса старомоден и не признавал новые технологии. Всё спрашивает про свои часы, как дятел. Можно подумать, в аду время имеет значение… А на мой вопрос, не хочет ли он узнать, как дела у его детей, вешает трубку! — уголки красных губ некрасиво опустились вниз. — А другим Вашим подругам мужья зачем звонят? — снова оценщица вступила в разговор. Удивительно, но она почувствовала себя ищейкой в настоящем расследовании, и это взбудоражило. — В основном, тоже просят что-то принести на могилу. Ума не приложу, как это работает… У Лизы муж попросил свои золотые запонки. Никак бал какой-то в аду намечается. — А в полицию вы не обращались?.. — Одри не могла поверить, что ни одна из женщин не заподозрила вымогательство. — А зачем? — женщина легкомысленно покачала головой. — Думаете, полицейские разбираются в потустороннем? «Дело не в потустороннем, просто обеспеченные вдовы заскучали и решили поиграть в мистику», — констатировала психиатр. — Это чистой воды мошенничество! — не выдержала Фелония. — И если бы вы не устроили со своими подругами этот цирк и сразу обратились в полицию, я бы сейчас не занималась ерундой! Мгновенно вспыхнув от возмущения, приправленного мартини, женщина взвизгнула: — Деточка, ты меня вообще слушала?! Думаешь, столько женщин не отличат голоса своих благоверных? Думаешь, какой-то мошенник знает, что именно хочет утащить в могилу муж каждой? Знает про любимые вещи, коллекции? Откуда бы у мошенников взяться такой информации? — Не удивлюсь, если на другом конце провода сидит одна из вас и генерирует голоса ваших мужей с помощью искусственного интеллекта! А потом обогащается за счёт подруг! — ощерилась Фел. — Преступник вас всех хорошо знает, только и всего. — Какой интеллект, что вы вообще несёте! — дама накинулась на Микаэля: — Вы решили скинуть всё на полицейских, чтобы они посмеялись над сумасшедшими старухами? Я думала, Ваше агентство помогает людям! Упиваясь своей маленькой истерикой, женщина театрально промокнула салфеткой совершенно сухие глаза. — Хватит, — властно произнёс Микаэль. Ледяной голос в одно мгновение стёр с лица плохо сыгранную трагедию. — Перечислите всех, кому звонили родственники, и что они просили. Забыв о том, что нужно обижаться, Лидия согласно кивнула: — Да, сейчас подумаю… Резкая смена её настроения поразила до глубины души. «Что сейчас было? Нейролингвистическое программирование, гипноз? Или он ей просто сильно понравился?» — Одри по себе знала, какое впечатление производит её начальник, но такого результата не ожидала. Женщина неотрывно смотрела в холодные глаза Микаэля, словно в его зрачках были собраны осколки её памяти. Она принялась перечислять фамилии и просьбы мертвецов: золотые часы, дорогостоящая техника, статусные украшения… Фелония оперативно записывала информацию на полицейский бланк. «Врач без лицензии, значит… лечит руками… — Одри подозрительно взглянула на Микаэля. — А была ли она сама отравлена? Или просто сутки лежала в трансе? Но зачем это ему?» — подозрения затянулись в тугой клубок под горлом, и они почему-то… разбивали сердце. — Одной моей подруге звонил сын. Ничего не просил. Она и не поняла толком, что он хотел, — растерянно произнесла женщина, плавая в воспоминаниях. Она действительно выглядела так, будто была под гипнозом. — Где она живёт? — спросила Фел, зацепившись за нестандартный случай. — В конце улицы. Просто идите к самому шикарному особняку, не ошибётесь. — Как её зовут? — спросила оценщица, чтобы отогнать жуткие мысли. — Клаудия. — Можете рассказать о ней подробнее? — О жизни Клаудии можно написать целый роман! — устроившись поудобнее, Лидия восторженно улыбнулась. Взгляд её всё ещё был стеклянным. — У неё было всё, чего только могла желать женщина: роскошный дом, любящий муж, красавцы-сыновья, головокружительная карьера. Жалкой нищенкой она приехала к нам из Дании, купила крошечный кусочек земли и устроилась секретарём. А потом каким-то чудом женила на себе нашего мэра! Мы хоть и были подругами, но я всё равно не понимаю, что он в неё нашёл. «Кажется, я пожалею, что спросила…» — Потом они с мужем снесли её крошечный домик, выкупили территорию вокруг и построили родовое гнездо, — продолжала заливаться Лидия. — Великолепный особняк!.. У неё гардеробная, как этот ресторан, и за свою жизнь она и половины нарядов не выгуляла. А какие вечера она устраивала у себя дома! Все мы, девчонки, старались быть к ней поближе в то время. Боролись за её дружбу и внимание. Фел зыркнула в сторону Одри, будто говоря: «Если она не перейдёт к сути, я тебя убью». — Она буквально изводила нас своим безграничным счастьем! Ну, знаете, как это бывает? Ты понимаешь, что заслуживаешь всего и даже большего, но получает это почему-то кто-то другой. О, как мы ей завидовали… — речь Лидии стала походить на неприглядную исповедь. — Пока не умер её муж. Сердечный приступ. Старший сын был ещё ребёнком, когда случайно упал в колодец во дворе дома. После этого случая среднего Клаудия берегла, как наседка. Но он упал с лестницы в подростковом возрасте! — неуместная улыбка смотрелась до того жутко, что Одри отодвинулась от женщины подальше. — Младший, которой звонил, дотянул до солидного возраста, но всю жизнь болел. Под конец приключился рак. Клаудия продала всё имущество, выставила на продажу дом, но вылечить парня не успела. Правда, я бы не спешила винить медицину, ведь по итогу он наложил на себя руки. Уже год прошёл со дня его смерти. Жуткая история захватила Одри. Было сложно даже представить, что должна чувствовать мать, потерявшая детей. — Она живёт одна? — уточнила психиатр. — За ней ухаживает племянник со стороны мужа, Эрик. — Это всё, спасибо, — произнёс Микаэль и повернулся к Фелонии: — Нужно навестить Клаудию. Полицейская попросила у Лидии подпись на показаниях, затем Микаэль расплатился, и команда вышла под дождь. Лидия так и осталась сидеть, попивая мартини. — Микаэль, Вы владеете гипнозом? — не смогла не спросить Одри, когда они вышли из кафе. Директор, прежде чем ответить, вытащил из машины чёрный зонт и раскрыл над девушкой. — Простудитесь, — пояснил он, вкладывая ручку зонта в руку Одри, и опять вызывая смущение. Впрочем, он даже не посмотрел ей в глаза. — Так Вы ответите на мой вопрос? Фелония опять фыркнула позади них. — В некотором роде, — полу-утвердительно кивнул директор. Сердце Одри пропустило удар. — А на мне… Вы его применяли? — с опаской задала она следующий вопрос, понимая, что делать этого по-хорошему не стоит. И вот теперь Микаэль посмотрел ей прямо в глаза: — Я бы очень этого не хотел, Одри, — он сказал это искренне, девушка почувствовала живые эмоции, и что ему не безразличен этот вопрос. Захотелось ему верить… — Так применяли? — Нет. Только лечение. — Вы же понимаете, что применять гипноз без разрешения не этично? — не отставала она. Всё, чему её учили в медицинском вузе, взбунтовалось против самовольства директора. Это было неправильно, даже преступно. — Вы бы предпочли, чтобы свидетельница устроила скандал и отказалась отвечать на наши вопросы? — он приподнял одну бровь. — Но ведь можно было уладить это иначе… — Как? — Найти к ней подход… — Я дал Вам возможность поговорить с ней, — бескомпромиссно ответил Микаэль, — результат Вы видели. — Он произнёс это ровным тоном, и выражение его лица тоже было ровным, но Одри почувствовала, будто он её отчитал, и что самое неприятное — за дело. Она действительно провалила эти переговоры, как психиатр. Спихивать всё на Фелонию было бы по-детски. Но, несмотря на это, Микаэль тоже был не прав! — Я понимаю, что с Вашей стороны видится, что Вы разрешили конфликт, разрулили ситуацию, — Одри закусила губу, — но есть и законные способы выйти из конфликта. Этому надо учиться. Если бы Вы подыграли ей хоть чуть-чуть, хоть немного внимания к её персоне, она бы Вам сама всё рассказала. — То есть, Вы считаете, что нужно угождать окружающим для достижения своих целей? — парировал Микаэль и выразительно посмотрел на девушку. Он шёл совсем рядом, на расстоянии одного шага, но всё же не под зонтом. Плечи его плаща потемнели, волосы намокли. Большая капля сорвалась с зонта Одри и покатилась по его лицу, вызвав в девушке трепет. «Это противозаконно — быть таким красивым!» Удерживая зрительный контакт, Одри сделала шаг вперёд, встав к Микаэлю вплотную и накрыв его зонтом. Она почувствовала его свежее дыхание, увидела, как в его глазах зажглись серебристые искорки. — Я не знаю, как всегда достигать своих целей, — искренне проговорила девушка, — но я знаю, Микаэль, что есть грани, которые нельзя переступать, и есть действия, которые совершать неправильно — даже ради самой благой цели. Его глаза распахнулись сильнее, светлые ресницы затрепетали, рот был полуоткрыт. Он моргнул, затем прикрыл веки, легко вздохнул. Когда он снова посмотрел на Одри, лицо начальника не выражало ничего — быть может, лишь тень упрямого сожаления застыла на дне глаз. — Вы правы, Одри. Есть грани, которые нельзя переступать, — серьёзно произнёс он и вышел из-под её зонта, направившись вперёд. Смотря на его спину, охваченную дождём, словно серебристым пламенем, девушка не могла отделаться от чувства, что он говорил вовсе не про гипноз… Они быстро дошли до нужного дома. Зябко поёжившись, Одри осмотрелась. Особняк в самом деле не заметить было сложно, он гордо возвышался над другими домами — свысока смотрел на город пустыми заколоченными окнами, скалился острыми шпилями. «Самый шикарный особняк» выглядел мрачным и почти заброшенным… — Настоящий дворец скорби… — озвучила оценщица свои мысли. — Думаете, Клаудия — наш нулевой пациент? — Куда важнее выяснить, из-за кого она им стала, — деловито ответила Фел, проходя под козырёк крыльца и стряхивая с чёрных блестящих волос капли. — Если женщина итак продала всё своё имущество, то позвонили просто поиздеваться над её горем? — нахмурилась психиатр. — Или у кого-то с ней личные счёты, ты же слышала, какая там рота завистниц! Может, кто-то из них не смог ей простить свадьбы с мэром, — с цинизмом ответила полицейская. — Попробуй понять, могла ли она и вправду слышать голос умершего сына. А я найду мошенника. Договорились? — Разумеется. Каждый займётся своей работой. «Никогда не думала, что буду так радоваться женщине в коллективе!» — Чувствуешь? — вдруг спросил Микаэль у Фелонии. — Да, — коротко ответила та, нахмурившись. — О чём вы? — спросила Одри. — Об атмосфере вокруг, — полицейская неопределённо повела рукой. Обветшалое здание, заросший сад — всё давило горем утраченной красоты… «Рафаил тоже говорил что-то про атмосферу или ауру, когда мы нашли кости…» — вспомнилось девушке. Микаэль постучал в дверь, и в это время чёрный ворон встретил гостей, спикировав на них с крыши. Рефлекторно попятившись от птицы, Одри оступилась. Избежать падения с лестницы помогла рука директора, удержавшая за талию. Одно скупое движение, и он мгновенно отстранился. — Осторожнее, Одри, — ровно проговорил он. — Спасибо. «А тут жутко! Как в фильме ужасов…» — по спине девушки прошли мурашки. Дверь отворил голубоглазый мужчина лет сорока, одетый в простой коричневый свитер и чёрные джинсы. На его щеках была отросшая щетина, а лоб изрезан глубокими морщинами, будто он часто горевал или хмурился. — Вы к кому? — спросил он. — Здравствуйте, Эрик. Мы из детективного агентства «Астрея». Нам нужно поговорить с Клаудией, она дома? Её подруга Лидия сообщила, что кто-то издевается над Вашей тётей и звонит, представляясь умершим сыном. Мы приехали помочь. — Лидия? — брови мужчины недоверчиво приподнялись вверх. — Надо же, спустя столько лет она вспомнила подругу? — ещё немного подумав, он шире открыл дверь. — Ну проходите. Но вряд ли тётушка сможет рассказать Вам что-то действительно полезное. Он провёл их в просторную гостиную, рассчитанную на большую семью. Все её представители молча смотрели с портретов в позолоченных рамах — вживую посетить это место они уже не могли. — Прежде, чем я её позову, вы должны кое-что знать. Моя тётушка бесконечно добрая, но глубоко несчастная женщина. Она не заслуживает такой судьбы. Год назад она похоронила последнего сына, Маркуса, и теперь я её единственный родственник, — тут он нахмурился и угрожающе обвёл взглядом всех троих. — И если я почувствую, что ей становится хуже, то вышвырну вас за дверь! — Эрик, послушайте, мы лишь хотим поймать мошенника и не собираемся бередить старые раны Клаудии, — почему-то на слове «мошенник» мужчина дёрнулся. — Как и Вы, мы лишь хотим избавить её от ненужных потрясений. — Надеюсь, что это так, — вздохнул мужчина и замялся. — Дело в том, что она думает, что Маркус всё ещё жив. Психиатр выписал ей лекарства, но если пытаешься сказать ей о смерти сына — это вызывает реакцию… Ей нужна психотерапия, но у нас не так много осталось средств… — он потёр свою макушку и отвёл глаза. — В остальном она в своём уме… В общем, задавайте вопросы по поводу звонков, но не говорите ей о его смерти! — Мы обещаем, — кивнула Одри и почувствовала, как жалость захлестнула всё её существо. Как только Эрик скрылся за дверью, Фелония направилась к неприметному телефонному аппарату и поднесла трубку к уху. — Гудков нет, — сообщила она. — Он не работает. Потянув на себя кабель, полицейская вытащила торчащие в разные стороны провода и озвучила очевидный вывод: — С корнем вырвали… — Эрик позаботился? — предположила Одри. Вскоре в комнату вошла высокая женщина нордической внешности и обвела комнату затуманенным взглядом. Когда-то она была красива. Но теперь плечи её сгорбились, волосы поседели. Тем не менее, Клаудия нашла в себе силы спросить: — Вы из полиции? — Да, хотим задать несколько вопросов о Вашем сыне, — выступила вперёд Фел. Тяжело вздохнув, женщина опустилась в кресло, выбив из него маленькое облачко пыли. — О котором? — Как давно Вам звонил Ваш младший сын? — мягко, как могла, задала вопрос Одри. — Пару дней назад — последний раз… У Маркуса нет привычки звонить мне каждый день, я и не думала переживать… Конечно, с ним всё в порядке, он же не совершил ничего плохого? — она уставилась на Фелонию с материнской тревогой. — А давно у Вас не работает телефон? — спросила Фел, приподняв вырванный кабель. — Я не знаю… не знаю, что с телефоном, — растерянно произнесла женщина. — Маркус отремонтирует его, когда вернётся. — Он куда-то уехал? — осторожно спросила Одри. Точно в поиске поддержки, Клаудия обернулась на Эрика, молчаливо стоящего за её креслом. Какое-то время она не находила, что сказать. Племянник отвёл взгляд. — Маркус, он у меня сетевой инженер… — пояснила женщина. — Ездит на вызовы. Для него не проблема починить какой-то там кабель. Простите, а что, собственно, случилось? Что с моим сыном? Не принимая участия в диалоге, Микаэль хмуро бродил по комнате. Одри молилась, чтобы Фел не вывалила всю правду явно не готовой к этому женщине. — А когда он должен прийти? — уточнила Фел. Заметив, что гости подыгрывают, Эрик слегка оживился. Оценщица тоже почувствовала облегчение. — Он вернётся с работы поздно вечером, — сообщил мужчина. — Мы подождём его, если вы не против? — вдруг обратился Микаэль к женщине. «Что? Он же не вернётся! Зачем нам здесь оставаться?» — опешила оценщица. — Мы бы остановились в отеле, но, боюсь, в вашем городе сейчас такой наплыв туристов из-за удивительных звонков, что нам просто не найдётся место, — продолжал нести чушь Микаэль с серьёзным видом. — Дом, конечно же, большой, но и нас здесь живёт не мало… — проговорила Клаудия. «Она думает, что все члены её семьи живы?» — сердце Одри заболело от чужого горя. — Не сочтите за грубость, могу ли я взглянуть на ваши удостоверения? — продолжила женщина. Что удивительно, у Фелонии удостоверения нашлись на всех троих. Рассмотрев их под лупой для чтения, Клаудия вернула их обратно и кивнула. — Нам жаль стеснять Вас и Вашу семью, но мы приехали издалека, и нам хотелось бы дождаться Маркуса… — Микаэль снова обратился к хозяйке дома. — И всё же, хотя бы намекните, что происходит? В конце концов, я его мать, я должна знать! — заволновалась женщина. — Он проходит как свидетель по одному делу. Его показания помогут нам поймать преступника, — сообщила Фел. — Если у Вас есть возможность связаться с ним, мы были бы благодарны. Скривившись, Эрик пообещал обязательно попробовать и начал выпроваживать свою тётю: — Тётушка, тебе пора отдохнуть. Я сам позабочусь о гостях. Прежде, чем уйти, Клаудия натянуто улыбнулась, как обычно улыбаются представителям власти: — Если кто-то из домашних будет мешать вам, не стесняйтесь сообщить моему племяннику. «О боже!» Стоило жителям особняка удалиться, и Одри повернулась к начальнику: — Зачем мы остаёмся? — Здесь что-то есть… — задумчиво произнёс он, всматриваясь в детский портрет, висящий на стене комнаты. — Призраки?.. — скептически уточнила оценщица. — Будет лучше, если я останусь здесь, а вы попросите показать вам комнату Маркуса, — Микаэль не ответил на её вопрос. — Не уверен, что мы проведём здесь ночь, но до заката задержаться точно стоит. — А что с мошенниками? — Одри не могла поверить своим ушам. Что он забыл в этом доме? — До вечера времени много, вы вполне можете их найти, — на кончике его губ притаилась загадочная улыбка. «Как? Не выходя из этого дома?» — Вы же знаете, что Маркус не придёт. Что вам здесь надо? — с отчаянием спросил Эрик, вернувшись. — Покажите моим коллегам комнату Маркуса, пожалуйста, — сказал Микаэль, и мужчина, который только что был настроен по-боевому, вдруг захлопал глазами, а потом как-то растерянно кивнул. «Он опять это делает! — догадалась Одри. — Но как так быстро, без подготовки?» Фел потащила её следом за Эриком в комнату с большой кроватью, накрытой красным покрывалом. Здесь всё было так, будто жилец вот-вот вернётся, ни пылинки, ни соринки, пахло свежим постельным бельём. «Клаудия не убирает в гостиной, но комнату сына моет каждый день, — с болью подметила психиатр. — Или комнаты…» От осознания того, что все дети живы в воображении матери, стало дурно. «А Эрик лишь поддерживает эту легенду…» Если бы у Одри была лицензия, она могла бы предложить свою помощь, но… Фелония бесцеремонно производила обыск. — Эй, у тебя же нет ордера! — возмутилась Одри, заметив это. — Считай, что я с разрешения Эрика. — Ты же прекрасно знаешь, что если бы не штучки Микаэля, он бы уже выпер нас за дверь! — Так ты хочешь найти мошенника? — прищурилась Фел. — Да с чего вы решили, что… — возмутилась было Одри, а потом остановилась. Паззл начал складываться в голове… Неужели Фелония и Микаэль думают… — Думаю, высока вероятность, что звонят нашим дамочкам отсюда, — кивнула полицейская. Она выгрузила на пол содержимое высокой корзины, пнула носком какие-то провода и пластиковые коробки. — Ты уже догадалась, кто? — Фел ободряюще взглянула на неё, побуждая поделиться своими мыслями. «Они с Микаэлем сразу сделали какие-то выводы, а теперь просто… обучают меня!» — Эм… Состояние тётушки не позволяет ей заниматься такими вещами, в призраков я не верю. Эрик?! Но зачем?.. Отомстить завистницам тётушки, которые оставили её в беде? — Ага, и денег собрать. На психотерапию. Или на что-нибудь ещё. Поддержание такого огромного особняка пусть и в полузаброшенном состоянии требует вложений, — кивнула Фел. На лице её было написано, что она повидала всякого и ничему не удивлена. — А дом они, как видишь, не продали. Присев на корточки, Фелония запустила руку в клубок из проводов. — Думаю, Эрик мог многому научиться у Маркуса, — продолжала размышлять полицейская. — А голоса сейчас подделать не так сложно… — распахнула глаза Одри. — Да, если ты живёшь тут с рождения и хорошо знаешь всех этих милых людей, — улыбнулась Фел и глянула на часы, вздохнув. — Микаэль всё равно хочет дождаться заката… Давай поговорим с Эриком и выведем его на чистую воду. Или я могу собрать заявления с потерпевших и открыть дело… Да, так будет даже проще. В допросной все становятся куда разговорчивее. — Но что будет с Клаудией, если Эрик сядет в тюрьму? — Видимо, он продаст дом и отправит старушку в лечебницу. Как следовало поступить уже давно. Или ты считаешь, что из жалости правосудие должно пощадить его за преступления? — чёрные глаза Фел сверкнули в полумраке. «Она ведь загоняет меня в ту же самую ловушку, в которую я загоняла Микаэля. Вынуждает поступить правильно, какой бы благой ни была цель…» — Одри ощутила, как смешались её чувства. Не удивив никого своим появлением, в комнату влетел Эрик. — Стойте, не нужно заводить никакое дело! Я всё объясню… — взмолился мужчина. — Объяснений мало, — припечатала Фел. — Кто вернёт дюжине вдов имущество их мужей? Но за содействие следствию дадут меньше. Может быть, даже компенсацию в пользу потерпевших и условку — тогда Вы сможете лично заботиться о своей тёте и дальше. Могу записать, что Вы сознались сами. Ну? — она строго взглянула на мошенника. И Эрик раскололся. Оказывается, он правда очень любил свою тётю, которая практически заменила ему мать. Но не жаловал её подруг, что пользовались её состоянием и втирались в доверие. Добрая Клаудия была готова поделиться всеми богатствами, что сыпались на неё словно из рога изобилия. — Если бы они не тянули из неё подарки, не брали в долг денег, которых никогда не возвращали, ей бы не пришлось продавать последнее… — с болью рассказывал он. — Когда умер Маркус, рассудок тётушки помутился. Она рассказала, что он ей позвонил. Сперва она была в ужасе, но потом её словно переключили… Я выдернул провод, чтобы не провоцировать новые приступы, но она продолжает подходить к молчащему телефону и разговаривать с сыном! Ненавижу тех, кто сделали это с ней! Это точно одна из тех ведьм, что всю жизнь завидовали ей! — И тогда Вы решили отомстить… — поняла Одри, — только не знали, кому конкретно, и позвонили всем. И увидели в этом способ вернуть отданное тётей. Ведь ей требовались дорогие лекарства… — Я не могу лишить её этого дома! Она считает, что в нём живёт вся её семья! Что с ней случится, если отобрать это место? — А может, Вам стоит больше верить в Вашу тётушку? Она может оказаться сильнее, чем Вы думаете. Разве Вы бы не хотели, чтобы здравый рассудок вернулся к ней? Она сможет дожить свою жизнь где-то в тихом и спокойном месте, ведь у неё есть Вы. Люди учатся справляться с горем, — сказала Одри. — У неё ещё могут быть друзья или какое-то дело помимо уборки комнат, в которых никто не живёт. На глазах Эрика показались слёзы. — Вы правда считаете, что ей можно помочь? — Конечно. Я дам Вам номер специалиста, обратитесь к нему. — И что мне с Вами делать?.. — Фел закатила глаза. — Если заявление о мошенничестве в полицию никто не подал, то пока дела нет? — спросила Одри. — Хорошо. Я пришлю специалиста по досудебному урегулированию. Сходите с ним по всем женщинам, которых успели обмануть, попросите прощения, выплатите компенсацию. Если все они напишут отказ от претензий — дела не будет, — кивнула полицейская. — Технику, которую Вы использовали при совершении преступлений, я изымаю. Пишите чистосердечное… Когда Фелония закончила с полицейскими процедурами, и благодарный Эрик унёсся делать чай, брюнетка принялась с раздражением возвращать вещи на место после обыска. Казалось, грустная история Эрика задела её за живое. Одри молча присоединилась к уборке, раздумывая о том, как же неоднозначны границы хорошего и плохого. Когда уборка была окончена, Фел медленно опустилась на пол, прислонившись затылком к стене. Взгляд её переместился на коллегу. — Ты, наверное, думаешь, что меня легко разжалобить? — Нет, — Одри мягко опустилась рядом. — Я так не думаю. Но знаешь, сегодня я поняла, что из-за жалости очень легко скатиться в двойные стандарты и начать лицемерить. А ты молодец, смогла помочь Эрику и остаться в рамках закона. — Пф, — полицейская слабо улыбнулась, взглянув в потолок, а потом поделилась: — Раньше я такой не была. — Не сопереживала? — Чужим — нет, — отрезала брюнетка уверенно. — И что изменилось? — Своих не осталось… — лицо Фел начало искривляться, и она отвернулась, чтобы скрыть свою боль. — А у тебя есть семья? — вдруг спросила она. Одри почувствовала, что не готова рассказать историю своей большой семьи — целой секты, которая закончилась коллективным убийством всех от стариков до младенцев… — Есть подруга. Рут, — голос стал хриплым. — Это всё. — Уже неплохо, — Фел улыбнулась ещё раз. — Меня, кстати, однажды арестовывали, — поделилась Одри проделками молодости. — Оу, но ты, наверное, уже знаешь… — Даже дело твоё читала, — усмехнулась полицейская. — Но из первых уст всегда интереснее… — Мы попробовали травку на одной тусовке, — вспомнила Одри, — будучи несовершеннолетними. — В медицинском вузе, — подсказала Фел. — Зато это была высококачественная медицинская трава! — важно сказала психиатр. — О, да, — хихикнула полицейская. — Могу понять. — Потом нам, конечно же, захотелось отправиться в клуб, но нас не пустили на охране. Парни из нашей компании решили пробиться силой. А мы, девчонки, решили помочь им, чем могли. Я кинула бутылку в охранника! — А тебе опасно отказывать, да? — Конечно! — Одри тоже добродушно улыбнулась. — Когда приехала полиция, другая девчонка из нашей компании уже сидела на спине охранника верхом и мутузила его по голове. А один из парней валялся в отключке. Как и один охранник. Нас всех скрутили. За меня приходила разбираться опека. Я чуть не вылетела из вуза! Ну, потом ещё было пару раз… За шум, за алкоголь… — Да-да, я всё помню. Крайне не занимательные у тебя преступления, читала и поинтереснее, — беззлобно подколола Фел. Девушки рассмеялись, выплёскивая напряжение сегодняшнего дня. — Это… Микаэль попросил тебя меня пробить? — уточнила Одри. — Я тебе этого не говорила, — уклончиво ответила Фел, и глаза её согласно моргнули. — И… значит, ты собрала всю мою подноготную? — осторожно попыталась выведать оценщица. — Только не говори, что я что-то упустила? Что ты там ещё, бабушку через дорогу не перевела? — фыркнула полицейская, и у Одри отлегло от сердца. Но одновременно стало тяжелее — уж лучше бы она призналась в разборках с пациентом и отсутствии лицензии — тогда не было бы такого чувства вины… — Я рада, что ты появилась в «Астрее», — вдруг сказала Фел. — Пожалуй, я тоже, — улыбнулась Одри. Не понимая, зачем им теперь задерживаться в этом доме, Одри решила обсудить с Микаэлем дальнейшие планы. Фелония её решение не поддержала. — Ну вперёд, — кивнула она. — Хочешь с ним разговаривать — поговори, а я лучше выйду на воздух. Гостиную освещали золотисто-красные лучи заходящего солнца, которое показалось из-за рассеявшихся туч, лишь чтобы уплыть за горизонт. В полумраке комнаты выделялись белоснежные волосы начальника и его фарфоровая кожа. Мужчина сидел на кресле в свободной и домашней позе, расслабленно склонившись над книгой, чуть повернув голову на бок, отчего волны волос красиво растеклись по плечам. Одри поймала себя на том, что смотрит в вырез его чёрного костюма — туда, где основание шеи скрывается под пуговками воротника… Кстати, первая пуговка была уже расстёгнута… — Микаэль? — она сделала усилие над собой, чтобы заговорить. «И почему с ним так сложно?» Подойдя ближе, Одри отметила удивительную вольность — длинный шикарный пиджак Микаэля был откинут в сторону, и он остался в чёрной мягкой рубашке, плавно обтекающей его точёное тело. — Я так понимаю, вы нашли нашего мошенника? — спросил он, лукаво взглянув на неё. «Точно сытый кот, пригревшийся в тепле…» — Вы ведь с Фелонией сразу догадались, — вздохнула девушка. Да, опыта и профессиональной чуйки её коллегам было не занимать. — А я… — Наберётесь опыта — улучшите свои навыки, — мягко сказал директор. Весь он был такой тёплый, уютный в мягком свете заката. А глаза его ласково блестели в полумраке, совсем не как у ледяной статуи. Спорить с ним таким совершенно не хотелось. — Звонки прекратятся. Думаю, мы можем уезжать, — сказала девушка. — Побудем ещё немного, — он едва заметно качнул головой. Ровный тон голоса был почти нежным, но при этом не давал сомневаться в категоричности решения. — Может, получится узнать, кто звонил самой Клаудии. — Может, чтобы узнать это, нам нужно обыскать дома её подруг? — предположила Одри. — Сюда уже никто не позвонит, телефон отключен. Эрик сказал, что даже после его отключения она продолжала поднимать трубку и с кем-то разговаривать. Я думаю, её повреждённая психика компенсирует ей таким образом отсутствие сына. Вероятнее всего, ей и первый раз никто не звонил, либо этот злой звонок был розыгрышем, но запустил губительные процессы для её состояния. — Одри… — Если у Вас есть повод остаться в этом доме, может, Вы расскажете мне? — не отступала девушка. — Я уже поняла, что Вы ничего не делаете просто так. Ну же, Микаэль… Он вздохнул и уткнулся в книгу. — Давайте предположим, что я хочу почитать. — И что же Вы читаете? — Одри устроилась в соседнем кресле, попыталась разглядеть обложку. — Какой-то исторический роман… — Интересно? — Сносно. «То есть, мы остались в доме страдающей от горя и психически нездоровой женщины, чтобы Микаэль мог почитать «сносный» роман? Серьёзно?» Очевидно, он не скажет ей, зачем всё-таки решил остаться в этом доме. Спрашивать повторно не было смысла, и она решила продолжить диалог, чтобы узнать что-то окольными путями. — Я думала, Вы подходите ответственнее к выбору книг. — Я случайно на неё наткнулся, — Микаэль улыбнулся самым краешком губ. А может, Одри и вовсе показалось? — Она лежала на этом столике под слоем пыли. — И Вы так легко погружаетесь во что-то… сносное?.. — Обычно я куда избирательнее, — он быстро взглянул на неё. — Во всём. «Охотно верю. Интересно, какой должна быть девушка, чтобы тебя впечатлить?» Коварное воображение мгновенно поставило их рядом. «Ох уж эта избирательность во всём… Я, конечно, прекрасна, но не настолько идеальна… Хватит, Одри, не путай берега… Просто встань и уйди! Ну же! Надо было довериться Фел… И вообще, если он такой избирательный, то так можно и одному остаться и зачахнуть над документами с кофе!» — У Вас такое выразительное лицо. О чём Вы задумались? — застал её врасплох директор. — Размышляю, куда может завести человека чрезмерная избирательность во всём, — подколола Одри. — К совершенству, — коротко ответил Микаэль, не отрывая от неё внимательного взгляда. Почему-то эта фраза заставила её покрыться мурашками. Она почувствовала, сколь силён полёт его мысли. Перфекционист, поощряющий в себе это чувство. «Надеюсь, Микаэль не планирует прочесть эту книгу до конца, — толстый переплёт выглядел внушительно. — В ней страниц под тысячу, не меньше». — Разве Вы успеете прочесть её до заката? — и тут девушка снова решила пошутить: — Или пойдёте на преступление? — А Вы позволите мне её украсть? — и тут Одри поняла, что подкалывают уже её — за пламенные речи про пересечение граней и затягивание ремней. Да, наверное, она выглядела той ещё строгой морализаторшей в глазах её не менее строгого директора. И всё же, даже в шутку, она не собиралась одобрять противоправные действия. — Разумеется, нет. Я не собираюсь становиться Вашей соучастницей. — Значит, придётся проявить солидарность с хозяином книги и оставить для себя финал открытым, — Микаэль плавно перелистнул страницу. Бросив взгляд на коричневый корешок, оценщица заметила тонкий язычок закладки, торчавшей откуда-то из середины. «Кто бы из жильцов её здесь ни читал, добраться до финала он не успел… И вряд ли уже успеет». — Пожалуй, нужно смириться с тем, что не во всех историях мы дойдём до конца… — произнёс мужчина. «Он говорит про книгу или про что-то другое?» — Хотелось бы узнать немного больше о человеке, который любит открытые концовки. Расскажете что-нибудь о себе? — она спросила и обрадовалась, что её румянец будет надёжно скрыт постепенно сгущающейся темнотой. — Мы живём под одной крышей, но я практически ничего о Вас не знаю. — Многие знания — многие печали, — философски протянул он. — Почему же Вы считаете, что знание о Вас принесёт мне печаль? — Вы опять задаёте вопрос, на который я не могу ответить. — Я хочу Вам доверять, — вырвалось у Одри. — Но Вы постоянно недоговариваете! — Вы ведь знали, куда трудоустраивались, — Микаэль уже давно не смотрел в книгу, а смотрел только на собеседницу… с какой-то светлой грустью? — Поверьте, Вы не хотите знать того, о чём спрашиваете. — Почему Вы решаете за меня? — Одри… — его рука потянулась было к подлокотнику её кресла, но в последний момент сменила траекторию — он лишь поправил плафон ночной лампы на столике. «Однажды он сказал, что для доверия нужно время… Но ведь и я не рассказала ему ни про лицензию, ни про кошмары. Почему я требую доверия от него? Не должна ли я тогда довериться первой?» — спросила у себя девушка. Но это было так страшно. И сейчас она… не могла этого сделать. Получается, он был прав? — Вы хотели узнать что-то, — вдруг подал голос Микаэль, — и я предлагаю совершить обмен честными ответами. — Вопрос можно задать любой? — уточнила Одри. «Боже… Почему он передумал?» — Абсолютно, — он пожал плечами, а его говорящий взгляд сообщил: «Но и я могу задать абсолютно любой вопрос». Девушка растерялась. Играть по-крупному? А что, если он спросит что-то страшное? Например, нравится ли ей? «Нет… Он же не догадался? Конечно, не догадался», — признаваться в таких вещах Одри не собиралась. Но и тратить свой вопрос на что-то банальное, например «Как вы трудоустроились в «Астрею», ей тоже не хотелось. И всё же… рискнуть? — Почему Вас не беспокоит то, что происходит с Рафаилом? Он вздохнул едва слышно. — Меня беспокоит, Одри. Но я не могу это изменить. — И поэтому предпочитаете ничего не делать? — Это уже второй вопрос. — Значит, Вы всё-таки переживаете за брата? — она не смогла не уточнить и следила за реакцией мужчины. — Да, — он не отвёл взгляд. Выглядел вполне честным. — А… хорошо. Теперь Ваша очередь. Ощущение, что она бездарно потратила вопрос, быстро сменилось спокойствием. «По крайней мере, теперь я знаю, что ему не всё равно на родного брата. Это именно то, что мне было важно узнать. У моего директора есть сердце. А что же спросит он?» — Я приберегу свой вопрос. — Не знаете, что спросить, или я для Вас открытая книга? — Я задам его тогда, когда Ваш честный ответ будет для меня достаточно важным, чтобы потратить эту попытку. — Вы же не думаете, что во всех остальных случаях я буду врать Вам? — Нет. Но всё же это должно быть что-то более важное, чтобы я был готов пойти против Вашего нежелания отвечать. — Довольно эмпатично… — Удивлены? — Да! — уверенно сообщила Одри, решив не приукрашивать. Он мог спросить, считает ли она его бесчувственным, но не стал. Ему было всё равно? Или он намеренно создал себе амплуа строгого и холодного человека? — А что будет, если когда-нибудь мы найдём этот ваш мистический след? — перевела Одри тему в более безопасное русло. — Зависит от того, каким будет его проявление. Но если говорить обобщённо — чаще всего мы такие следы ликвидируем. — Но зачем? Разве Вашему агентству не выгодно, чтобы о вас говорило как можно больше людей? Разве не лучше, что вокруг чудес и вашего имени будет больше шума? — Одри не могла понять странной маркетинговой стратегии директора. В «Гудламе» с этим было всё довольно просто — чем сложнее случай, тем больше трубят об успешном излечении. Скрывая имя пациента, естественно. — Потому что чудеса опасны, — просто ответил начальник. — Думаете, общение с миром мёртвых способно принести какую-то пользу живым? Одри попыталась представить, каким был бы мир, если бы мёртвые не исчезали окончательно. Если бы всегда можно было сказать те самые важные слова, которые вечно не успеваешь сказать при жизни. «Вероятно, озвучить это так никто никогда бы и не смог. А осознать ценность близких стало бы ещё сложнее». — Наверное, Вы правы… — Приятно, что наши мнения хоть в чём-то совпали, — он улыбнулся, и Одри вспыхнула. «Боже… Какая у него красивая улыбка… Если он всегда будет так улыбаться, я начну чаще с ним соглашаться… Хотя кого я обманываю? Сократ мне друг, но истина дороже…» — Вы говорили, что Вам нужны скептики, но часто не совпадать взглядами — довольно сложно. Почему же выбор пал на меня? — Вы можете думать, что это чистая случайность. Но на самом деле случайностей не существует. У каждого события есть причина… «И эту причину ты мне, конечно же, не назовёшь!» — мысленно застонала девушка. «Дзынь! Дзынь!» — вдруг раздался громкий звонок. Одри оглянулась. Он исходил от столика, где стоял телефонный аппарат с вырванным кабелем. Солнце село. Одри оглянулась на Микаэля, но он переворачивал очередную страницу. Телефон продолжал звонить. Провода валялись рядом с ним. «Он правда ничего не слышит?» Смесь чувств захватила девушку с головой — страх, напряжение, предвкушение, азарт?.. Как завороженная, Одри медленно подошла к аппарату и прижала трубку к уху. Стоны, доносившиеся с той стороны, смешивались с истеричным смехом, крики — с хлёсткими ударами. А затем всё затихло. И в этой тишине Одри услышала испуганный голос мужчины: — Мама… Забери меня отсюда, мама! Здесь никого нет, только я… Я и мои палачи. Они льют мне в глотку кипяток и кровавый гной… — М-маркус?.. — Одри? — вдруг произнёс… голос мамы, который девушка узнала бы из тысячи. Сердце девушки чуть не выпрыгнуло из груди! Пол под ногами поплыл… Пришлось упереться в стену, чтобы не упасть. — Послушай меня, Одри, послушай!.. Милая моя девочка…