Первый Воин Анубиса

      — Слушай же мой первый приказ, — произнёс Анубис властно, не терпящим возражений, тоном. Его копия навострила уши, повернув их в его сторону. — Собери подле себя верных братьев-по-оружию, они станут тебе подспорьем. А собрав, обрати их в таких же чудовищ, как ты сам. Затем, отправляйтесь все вместе в Фивы и разберитесь с тем, что там происходит… Хаким, и вот следующий приказ.       — Я слушаю тебя, мой владыка, — сказал тот.       — Сет собирает подле себя несметное воинство, чтобы погрузить Египет во тьму и хаос, а затем и весь мир. Будущего, к которому мы все стремимся, может больше не быть. Потому приказываю тебе встать во главе моей армии шакалов и повести их за собой. Сможешь ли ты, мой первый воин, сын Файзуллы, сделать это?       И Хаким в обличье чудовища, не раздумывая, ответил ему:       — Да, мой владыка. Я сделаю это, и буду генералом твоего воинства, дабы противостоять воинству Сета.       — Очень хорошо, — Анубис оскалился в довольной улыбке. — Но случится это не скоро. Подозреваю, что демоны, чудовища и младшие боги присоединяются к нему неохотно. Так что, как выполнишь первый приказ, сможешь спокойно пожить счастливой жизнью со своей женой.       — Благодарю тебя, мой грозный повелитель, — монстр тотчас встал перед Анубисом на одно колено.       — А теперь, чтобы миссия, возложенная богами, на твои плечи была успешно выполнена, дарую тебе магические доспехи. Они будут помогать тебе вершить справедливость, защищая народ, — и он кивнул, повернувшись к дочери, которая всё это время стояла позади и слушала их разговор.       Кебхут кивнула в ответ и хлопнула в ладоши, на запястьях которых весело звякнули тонкие браслеты, украшенные драгоценными камнями. Не прошло и пяти минут как из темноты возникли двое мужчин в чёрных одеждах с золотыми узорами. Они на своих мускулистых плечах несли тяжёлые ящики.       Первый из ящиков был меньше второго, и, судя по размерам, назывался ларцом. Второй же был сундуком.       Подойдя к Анубису, мужчины поставили эти ящики подле его ног и удалились восвояси. После этого Кебхут ещё два раза хлопнула в ладоши, и вместо мускулистых мужчин из темноты возникли две юные девушки. Они были в белых туниках до колен, на плечах висели скромные воротники, а верхние половины лиц скрывались под масками.       — Помогите избраннику богов облачиться, — велела им Кебхут, кокетливо поведя плечами.       — Повинуемся, госпожа, — в унисон откликнулись те.       В этот же миг ларцы одновременно распахнулись, как только исчезли замки, которыми те были закрыты.       — Взгляни, — негромко произнёс Анубис, жестом показывая Хакиму на магические доспехи. Они все были из золота и бронзы, но не сверкали, как драгоценные камни. — Это Браслет призывателя, — продолжил бог загробного мира. — Его магия способна призвать к тому, кто к ней обратится, либо целый рой плотоядных скарабеев, либо воинов из моей армии шакалов.       «Для моей миссии будет достаточно и одной гвардии из сотни смертоносных воинов», — решил про себя Хаким, пока девушки надевали Браслет призывателя на правое предплечье оборотня.       — А это Браслет воскрешения, — продолжал между тем Анубис. — С его мощью, в которую вложена часть магии Великого Ра, можно вернуть к жизни кого угодно. Но только не тех, у кого были злые намерения. Их души навечно обречены на муки в утробе Аммит. И не тех, чьи тела были повреждены, и даже не тех, кто умер от болезней.       Девушки взяли из этого же ларца две половины второго браслета, подошли к Хакиму и надели их на левое предплечье. Обе половины браслета слились друг с другом в единое целое.       — И ещё одно, — продолжал пояснять Анубис. — Браслет этот, увы, не способен вернуть к жизни своего носителя… А это Кираса неуязвимости, напитанная магией Усрет — богини защиты… Далее Шлем, в котором твоя голова будет защищена от неожиданных ударов сверху. И последнее, твоё оружие — бронзовый хопеш, именуемый Мечом сокрушения.       — Повелитель, а как мне превратиться обратно в человека? — низким нечеловеческим голосом задал Хаким вопрос.       — Очень просто, — усмехнулся Анубис. — Зарычи и взвой, как делают это мои слуги. Однако при обратном превращении ты почувствуешь неописуемую боль. Сперва тебе сильно захочется чесаться и начнётся процесс линьки.       — Понятно, — потупившись, промолвил тот. — Что же, благодарю тебя, господин мой, — Хаким низко поклонился ему. — За столь бесценные дары, — и попросил: «Передай господину Тоту от меня слова безмерной благодарности».       — Непременно, — скалясь, ответил бог смерти.       Получив от своего нового господина сверхъестественные силы и способности, первый воин Анубиса вернулся домой к своим людям. Однако не дойдя до лагеря, он мысленно позвал к себе братьев-по-оружию. Капитана Бакари, Джамиля и остальных воинов. Те, услышали его голос у себя в голове и, тихо выйдя из шатров, пошли к тому месту, где их ждал их вождь, обращенный в чудовище.       Они пришли и увидели в полумраке перед собой высокую тёмную фигуру. Сначала воины приняли было Хакима за самого Анубиса, но после того, как луна выглянула из-за туч и её луч упал на тёмный силуэт, повернувшийся к ним лицом, они поняли, что это не бог смерти, а их вождь.       — Хаким? — шагнув вперед, осторожно спросил Бакари, держа наготове меч.       — Да, это я, — ответил ему оборотень, моргнув глазами, светящимися жёлтым светом. — Спасибо, что пришли на мой зов и не набросились на меня. Иначе я не смог бы объясниться… Повелитель Инпу поделился со мной частью своих сил и способностей, превратив меня в себе подобное чудовище. Также он дал мне возможность сделать и вас такими же, как я. Дабы вы обрели могучую силу и неуязвимость перед нашим врагом — тёмным богом Сетом, его прихвостнем Суманом и их чарами. Вы станете бессмертными и неуязвимыми воинами… Я поделюсь с вами этими силами и способностями, но завтра. Завтра на закате мы с вами отправимся освобождать Египет. Потому приготовьтесь.       — Хаким, а каким образом мы туда доберемся?       — Магия нашего повелителя поможет нам в этом. А теперь возвращайтесь.       Воины выслушали вождя, развернулись и пошли обратно к лагерю.       — Постой, Бакари, — остановил Хаким капитана. — Я хочу попросить тебя об одолжении.       — Хорошо, — он повернулся к оборотню и подошел поближе. — О чем хочет попросить меня наш вождь?       — Зайди в мой шатер, там передай Латифе, что со мной все в порядке. И что мы с ней увидимся после того, как мы вернемся сюда с Фив… Бакари, отныне Ликополис — это наш новый дом. Здесь мы останемся жить.       — Понял тебя, друг. Я передам госпоже Латифе твои слова.       — Спасибо. Теперь иди и готовься к походу.       — Доброй ночи тебе, дружище.       — И тебе, капитан.       Поговорив с Хакимом, Бакари оставил его в одиночестве и пошел в лагерь вслед за другими. Капитан пришел к шатру вождя их небольшого племени и спросил у Латифы разрешения войти. Девушка, занимавшаяся своими делами, ответила ему: «Зайди, Бакари». И капитан зашел в шатёр, придерживая край полотняной двери.       — Госпожа, — сказал он, шагнув поближе. — Наш вождь передает вам, что с ним все в порядке.       Латифа, услышав эти слова, приостанавливает штопанье старых рваных одежд. Её взгляд устремляется к капитану Бакари, стоящему у входа в шатёр.       — Также, — продолжил тот. — Вождь сказал, что вы с ним увидитесь после того, как мы вернёмся сюда с Фив… Завтра с заходом солнца я и мои воины идём с ним освобождать Египет.       — Хорошо, — промолвила Латифа, выслушав капитана. — Спасибо тебе, что передал мне весточку от него, — и мягко улыбнулась.       — Не стоит, госпожа. Вождь сам позвал нас к себе, чтобы предупредить о походе. Доброй ночи.       — Доброй ночи, Бакари. Да благословят вас всех добрые боги.       И капитан вышел из шатра, оставив Латифу в одиночестве, так же, как и оставил своего вождя.       Тем временем сам Хаким, пребывая в одиночестве, привыкал к своему новому обличью. Найдя где-то палку длиной с его предплечье, он попробовал помахать ею, как машут хопешем. Взмах вправо, влево. Поднял палку высоко над головой, взяв её конец в обе руки, и резко опустил перед собой, будто разрубая противника пополам.       Затем, Хаким снова встал в боевую стойку, приготовился и сделал пару режущих ударов сверху наискось. После этого он поднялся на крышу одной из местных построек, подошел к краю крыши, чуть согнул ноги в коленях, готовясь к прыжку, и спрыгнул на землю. При приземлении никаких ушибов не получил. Все конечности работают как надо. И понимание этого принесло Хакиму удовлетворение.       На следующий день Воин Анубиса призвал к себе всех выживших воинов и, превратив их в бессмертных и неуязвимых оборотней, отправился обратно в Фивы, мстить за смерть фараона.       — Друзья мои, братья-по-оружию! Я зову вас всех идти вместе со мной освободить Египет от тирании Сумана и власти Сета! — говорил Хаким своим людям, которых пока что не превратил в себе подобных. — Народ не может долго ждать избавления, а мы тем более, не можем больше терпеть распространение гнили по землям египетским! Поднимитесь, облачитесь в доспехи, берите в руки мечи, начищенные до блеска, и идите за мной нести правосудие над злодеями!       — И не сомневайтесь в нашей победе, — продолжал Хаким. — Ибо я, властью дарованной мне моим повелителем, наделю вас силой, равной своей! Мы бурей пронесемся по пустыне, попутно уничтожим тех, кто гнался за нами, и доберёмся до Фив! С него и начнётся освобождение Египта!       После этих слов Хаким скрестил руки перед собой, высоко подняв их над головой. А когда он развёл руки в стороны, взглядом окидывая всех, кто собрался перед ним, воинов окутала тёмная магия Анубиса. И они начали превращаться в таких же чудовищ, каким стал сам Хаким.       С наступлением ночи, когда бескрайние пески обернулись мраком, пасть небес разверзлась, и Воины Анубиса, словно неуловимые тени, скользнули из глубин пустыни. Их глаза сверкали, подобно звёздам на бархатной пелене неба, отражая древнюю ярость и неумолимую решимость. Каждый из них был воплощением египетских мифов и преданий. Мускулы напряжены в ожидании битвы, мех под луной блестел, как полированная бронза.       Их окружал рой призрачных шакалов, верных разведчиков, которые сопровождали их в пути к освобождению Фив. Оружие, созданное магией и сталью, тихо звенело при каждом шаге, обещая скорую расправу над забывшими о мощи богов.       Во главе таинственной процессии шагал вождь меджаев с отметиной Анубиса, символом избранности и власти. Его величественная осанка и непреклонный взгляд внушали трепет даже среди своих. Вдоль правой лапы тянулась древняя вязь, источавшая голубоватое сияние.       Пустынная тишина обостряла напряжение по мере их приближения к замершим в темноте Фивам. Воины, затаенные во мраке, чутко воспринимали каждый шорох, ощущая запахи влажности города. Несмотря на массивные ворота и замки, Фивы только казались неуязвимыми.       Между мирами их мощь достигла пика. Древние заклинания, прирученные временем, извергались сквозь стиснутые челюсти. Несколько мгновений, и ворота могли стать хрупкими словно листья. Воины Анубиса скоро обрушатся, Ангелами уничтожения на тех, кто бросит им вызов.       Вместе со своей неуязвимой армией Воин Анубиса вернулся в место, где только начинал служить при царском дворе. Вернувшись, он увидел, что народ страдает под гнётом злодея и его прислужников. Люди голодали и умирали, их жизнь стала невыносимой. Реки крови невинных текли от жестоких ударов кнутов. Местами были слышны стоны, вопли и плач детей. Никто не мог жить спокойно, когда по ночам по улицам города бродят воины, в которых вселились демоны — слуги Сета — демонического бога войны, ярости, вселенского зла и повелителя красной пустыни.       Первый Воин Анубиса пришёл в ярость от увиденного.       — Уничтожьте всех вражеских воинов, — грозно рыкнув, отдал он приказ людям, превращённым в шакалоголовых воинов. — А Сумана оставьте мне. Я лично прикончу его. Он никогда не попадёт в священную долину, и вечность будет мучиться в утробе чудовищной Аммит.       Обратившись в тень, его армия под покровом ночи проникла во дворец. Но слуги лжефараона обнаружили вторженцев и забили тревогу. Тогда воины бога смерти во главе с Хакимом возникли из тьмы, и началось сражение не на жизнь, а на смерть между силами двух непримиримых врагов.       Так началась битва за судьбу Фив, и в её сердце весомо звучал ритм бойцовского сердца, рождая новую легенду, пронизанную древними песками и воинской доблестью тех, кто носил в себе силы божественного Анубиса.       Битва длилась несколько дней и ночей. Не обошлась она и без жертв с обеих сторон. Но, хвала богам, враг понёс большие потери.       Пока люди Хакима дрались с воинами Сета, сам Хаким отправился вслед за предателем, ставшим слугой самого главного демона. Настигнув его, Хаким обнажил меч и сразился с его телохранителями.       Он, превратившийся в устрашающего почти двухметрового шакалоголового воина, облачённого в золотые доспехи бога Анубиса, сразился с охранниками коварного жреца Сумана, а затем и с самим жрецом, который был предателем фараона и слугой бога Сета одновременно. Жрец Суман, развращенный тёмными силами, облёк себя в черные наряды и носил амулеты, черпающие силу из глубин подземного мира.       При виде Воина Анубиса, стражники бросились на него, но тот, сокрушая их одним движением руки, оставлял позади отрубленные головы и расщепленные тела. Их крики тонули в рёве песчаной бури, поднявшейся от мощных ударов меча и свистящих в воздухе цепей.       Суман, взирая на разрушение своей охраны, прочёл заклятие, и тёмные силы, подобно чёрному дыму, начали обвивать его тело, питая его нечеловеческой мощью. Огромные змеи выползли из-под его мантии и зашипели в сторону противника. С глазами, налитыми кровью и ненавистью, жрец сформировал магическую сферу, полную разрушительной энергии, и бросил её в сторону врага.       Хаким, отступив на шаг, подпустил магический шар ближе и одним мощным размахом своего огромного крылового щита отбил его назад. Сфера вернулась к своему создателю, взорвавшись в воздухе от столкновения с магической защитой Сумана. Взрывная волна потрясла храм, поднимая облака пыли и шматки камня с древних стен.       В пылу боя, разьярённый Воин Анубиса врывался всё ближе, расчищая свой путь огненной метеоритной цепью, источающей ослепительный свет.       — Иди сюда, мерзкий скользкий червь! — подзывал жреца оборотень, грозно рыча, скалясь и, сверкая жёлтыми, как луна, глазами. — Пора нам с тобой поговорить по душам.       — Ни за что! — вскричал тот. — Убирайся прочь, вонючая псина, и псов своих забери с собой!       — Оскорбляя меня, оскорбляешь моего повелителя, — пригрозил Хаким, неумолимо приближаясь к своему противнику.       Суман метался от одной атаки к другой, но каждый его шаг только увеличивал ярость жуткого оборотня. Броня Хакима сияла, отражая солнечные лучи, пробивающиеся через разрушенные стены.       В момент, когда жрец готовился нанести последний, смертельный удар своим ядовитым клинком, Хаким ударил его в грудь своим магическим бронзовым мечом.       — Прощайся с жизнью, негодяй! Да покарают тебя боги в «Зале двух истин»!       Блеск священных иероглифов затмил всё вокруг, и тело Сумана начало рассыпаться в чёрный прах, который уносило ветром пустыни.       Сражение завершилось, и Хаким, тяжело дыша, поднял голову к небесам и завыл. Громко, протяжно. Пение оборотня было прекрасным и одновременно пугающим. Оно означало, что его миссия выполнена: предатель повержен, а дворец, некогда оскверненный злом, вновь ожил в лучах солнца. И остальные, Анубису подобные, воины, услышав голос их вождя, запели ему вслед.       Тем самым Хаким отомстил бывшему верховному жрецу за смерть фараона, которого тот убил. Затем, непобедимый воин нашел и прикончил любовницу предателя, чтобы род его не очернил своим присутствием земли египетские.       После этого меджаи, превращенные в бессмертных и неуязвимых шакалоголовых воинов, были освобождены от чужой силы. Они освободили пленных рабочих и крестьян. А царский престол занял регент до тех пор, пока правителем не будет назначен достойный человек.       Такой человек нашёлся довольно быстро. Его звали Дэйкером. Семья регента — его родители, жена и дети — переселилась жить в отремонтированный дворец.       Хаким, в сопровождении своих верных товарищей, вернулся к любимой принцессе Латифе. А вернувшись к девушке, чуть не убил её и их ещё нерожденного ребёнка.       Воин Анубиса в обличье жуткого чудовища чуть не погубил Латифу, свою любимую, и смог остановиться только тогда, когда в его затуманенном сознании внезапно появился её образ и прозвучали её слова: «Помни, что я всегда буду с тобой и буду любить тебя вечно. Даже если ты станешь другим, мое сердце навечно принадлежит только одному мужчине, тебе, Хаким, сын вождя меджаев по имени Файзулла».       Хаким замер в тот момент, когда образ Латифы, словно светоч в кромешной тьме, озарил его сознание. Его грубые, обросшие шерстью руки дрожали, а в груди гнев и ярость постепенно уступали место другой, давно забытой эмоции — любви. Волшебная мгла, окутывавшая его разум, таяла, как лёд под теплотой солнечных лучей.       Он вспомнил счастливые дни, полные смеха и заботы, проведенные в её обществе. Как она, несравненная и полная жизни, наполняла смыслом каждый миг его существования. В её глазах он видел отражение своей судьбы, и это осознание вновь обожгло его сердце.       Хаким медленно отшатнулся, звериная осанка выпрямилась, отчего его согбенная фигура понемногу возвращалась в привычный ему человеческий облик. Он опустил голову, тяжело дыша. Он знал, что больше не может позволить тьме обуздать его.       — Латифа… — тихо выдохнул он, его глаза, наполненные слезами, устремились в небеса.       И будто по волшебству, тяжесть, лежащая на его душе, начала спадать. Он понял, что освобождение в нем самом, в его выборе. В выборе вернуться к той, кто своим светом разгоняет все его страхи и сомнения.       В этот миг, наперекор всем проклятиям и чарам, Хаким сделал первый шаг, ведущий обратно к любимой, веря, что вместе они смогут пройти любые испытания. Образ Латифы, словно путеводная звезда, нежно указывал ему дорогу, к сердцу женщины, которая, по её же словам, всегда будет с ним.       Постепенно пелена тьмы, обволакивавшая разум оборотня, начала рассеиваться. Его острый слух восстановился после ужасных стонов и рычания, которые занимали ночи полнолуния. Луна медленно ускользала за горизонт, уступая место первому слабому свету рассвета. Воздух вокруг ощутимо изменился: где-то вдали запели первые птицы, пробуждаясь от сна.       Тело оборотня дрогнуло, и затем начался неизбежный обратный процесс превращения. Под скоплением густого меха забились человеческое сердце и легкие. Кожа начала стягиваться, покрывая давно забытые человеком очертания. Кости трещали и стонали, возвращаясь в изначальную форму, мышцы словно утюгом выпрямлялись, восстанавливая своё прежнее расположение.       Руки и ноги, которые недавно были когтистыми лапами, снова начали принимать человеческую форму. Тонкие вуали меха мягко опадали, раскрывая бледную человеческую кожу. Старые шрамы и новые отметины, полученные в дикой ночи, выступили как доказательства борьбы с самим собой, с инстинктами, которые некогда были подавлены, но теперь вернуть невозможно.       С каждым сердечным ударом оборотень обретал человеческое обличье, обострялись мысли, желания, мечты вновь становились частью сознания. Осознание того, что он снова человек, заполнило его душу; борьба между зверем и человеком, пусть даже на мгновение, была завершена. Он лежал ослабленный, но воодушевленный, на земле, ощущая прохладу внутри шатра и аромат любимой женщины, словно в первый раз.       — Хаким, любимый, — Латифа стояла рядом с ним на коленях, наплевав на то, что испачкала юбку платья. Она опустилась к нему поближе, чтобы подложить руки под его голову и приподнять её.       — Прости меня, родная, — с трудом произнёс Хаким, слабо улыбнувшись девушке. — Прости… я не хотел… причинить тебе боль… Ты… должно быть… сильно… испугалась.       — Да, любовь моя, — ответила ему Латифа, мягко улыбнувшись. — Я испугалась. Но я помнила, что несколько дней назад ты уходил к повелителю Инпу за помощью. Теперь я знаю, что это была за помощь, - и недовольно нахмурилась.       — Любимая, ты не отвергнешь меня сейчас? — Хаким лежал, глядя на девушку с виноватым взглядом. — Не откажешься быть со мной, когда я теперь могу становиться чудовищем?       — Ни за что, — гордо вздёрнув подбородок, хмыкнула Латифа, и заявила: — Только дура вздумает уйти от такого мужчины: сильного, красивого, мужественного и надёжного… И потом, милый, — добавила девушка к сказанному. — Скоро ты станешь отцом. А мне надо будет привыкнуть к этому твоему обличью чудовища.       — Я… стану… отцом, — на глазах у ослабленного меджая проступили слёзы. — О, боги… Любовь моя… для меня это… великое счастье.       С тех пор прошло немного времени. Хаким, восстановившись после использования новообретенных способностей, продолжил служить богу Анубису, одновременно исполняя обязанности капитана египетской элитной полиции. А через несколько месяцев у пары родился сын, которому было дано имя Неф, означающее слово «дух». И спустя полгода — дочь по имени Зара.       Сразу после этого фараон Дэйкер назначил Хакима защитником всего Египта и отправил его служить на приграничных землях. Он служил там вместе со своим отрядом достаточно долго и время от времени навещал свою семью. Когда Хаким отсутствовал Латифе помогала смотреть за детьми другая женщина. КОНЕЦ.