Апофеоз провальной победы

      Человек танцевал под дождём. Словно обычный ребёнок, он громко смеялся, ловя ртом капли воды. Его смех перекрывал шум дождя, а тот, в свою очередь, стремился перекрыть его. То и дело поднимая руки к небу, мужчина кричал что-то неразборчивое. Что-то важное для Антона, который наблюдал за ним, стоя под тем же самым дождём. Промокнув насквозь, оба они находились на заднем дворе больницы, ограждённым высокой кирпичной стеной. За ней не было ничего. Скоро эта ночь обязательно должна закончиться. Ужасная и бесконечная, сводящая с ума с самого своего начала.       Прислонившись к стене больницы возле запасного выхода, Антон ждал, когда это всё закончится и к чему приведёт. А человек продолжал улыбаться, хохотать и танцевать. Охарактеризовав одним словом, Антон назвал его безумцем. Никак иначе нельзя было сказать о том, кто пытается разговаривать с тем, что не способно его услышать, что не способно ему ответить.       Но дождь злился. Казалось ли, или это было чем-то очевидным, однако среди этого шума потока льющейся с неба воды улавливался с трудом различимый разговор двух всеобъемлющих сновидений, не принадлежащих этому миру. Одно было кошмарным, другое счастливым. И борясь в словесном противоречии друг с другом, они пытались завладеть тем, кто встречал дождь. Это был спор, нуждавшийся в компромиссе, и вскоре он решился именно таким способом. Попросив у дождя огня, они примкнули к каплям воды, углубляясь в подсознание дождя и соприкасаясь с кожей человека, обжигая его.       Пламя огня охватило мужчину в считанные секунды, но это не останавливало его. Плавные движения, совершаемые им в этом превосходном танце, увлекали и заманивали, вынуждая делать вновь. И даже умирая, в последние минуты своей жизни он смеялся, ещё больше радуясь представившейся возможности. Единственное сказанное и дошедшее до Антона слово перед тем, как он упал, лишаясь жизни, было обычное «родина»…       Тело человека продолжало гореть под дождём. Антон устало вздохнул, отошёл от стены, сделал один шаг вправо и открыл дверь, входя внутрь. Всё, что ему хотелось увидеть, он увидел и запомнил надолго. Князев умеет учиться на собственных и чужих ошибках, а значит то, к чему он стремился, рано или поздно произойдёт в его жизни. Оставалось только немного подождать, чтобы узнать, ждёт ли его в этом очередное разочарование или нечто другое.       Идя по освещаемому пустому коридору больницы, Антон почувствовал страх при приближении к тому далёкому кабинету в самом конце. Выбитая дверь, разбившая окно напротив, наполовину находилась в коридоре, а наполовину снаружи. Лужа крови, растекающаяся из кабинета, продолжала течь дальше, пропитываясь в пол. Антону не оставалось ничего другого, кроме как ступить в неё, небрежно шагая по ней ко входу в полутёмную комнату. Войдя в кабинет, он увидел ужас, творящийся здесь.       В кабинете, полностью залитом кровью, стоял доктор, расчленяющий пациента прямо на полу. Пренебрегая медицинскими перчатками, он проникал голыми руками в его внутренности в животе, цепляя липкими пальцами человеческие органы и поглощая их, занося в рот. Кровь стекала по лицу и халату, но вскоре Антон понял, что у него на самом деле нет лица, а значит нет эмоций. Взглянув в лицо пациента, он узнал в нём себя. Но всё это был только сон. Долгий и бессмысленный, как и всё остальное.       Открыв глаза, Антон осознал, что лежит рядом со Светланой на полу и больше не истекает кровью. Оставалось неясным, благодаря каким обстоятельствам ему удалось выжить. О произошедшем напоминало лишь затянувшееся ранение и сильная боль в той области, в которую был нанесён удар.       Лампа на потолке освещала испачканные кровью одежду, пол и нож. Прошло немного времени с тех пор, как умерла Светлана, и тело было ещё тёплым. Подобравшись ближе, Антон медленно снял с неё и с себя всю одежду, лаская губами бледнеющую кожу. Любовь умерла, но пока цела её биологическая оболочка, необходимо ею воспользоваться. Единственное предназначение умершей женщины в том, чтобы вступить с ней в половой контакт, от которого она не в силах отказаться. Семя, проникающее в её, уже не даст никаких результатов, но удовлетворит того, кому оно принадлежит, и Антон незамедлительно последовал этому убеждению.       Поднявшись на ноги после произошедшего акта, он взял её тело на руки. Подойдя к окну, отодвинув шторы и открыв его, он в последний раз поцеловал Светлану и сбросил вниз. Дождь продолжал идти, и несколько капель проникло в комнату. Он поспешно закрыл окно и задвинул шторы обратно. Подойдя к окровавленной одежде и прихватив с собой, пошёл в другую комнату. Найдя чёрный мусорный пакет, сложил всё в него, применив крепкий узел, чтобы скрыть содержимое. Бросив наполненный пакет за диван, Антон пошёл в ванную.       Этот сон. Наверняка, он что-то значил. Но обязательно ли обычный сон должен иметь значение? Должен ли быть во всём смысл? В чём смысл смысла? В чём смысл смысла смысла? Беспричинность, неосознанное понимание необъяснимого и бесконечное стремление к тому, что в чём-то непременно должно быть значение, но неопределённость, недосказанность, — Антон пытался найти в этом какую-то связь, но невозможно найти то, в чём изначально нет ничего общего. Тёплая вода ванной наводила только на мрачные мысли, но в то же время и успокаивала. Быть долго погружённым в воду он не намеревался.       Выйдя из ванной, Антон оделся в новую одежду. Надев чистую чёрную рубашку, не застёгивая её на последние верхнюю и нижнюю пуговицы, и такие же чёрные брюки, он услышал звонок в дверь квартиры. Несомненно, кто-то пришёл из-за выкинутого на улицу трупа.       Спустя несколько повторных звонков Антон открыл дверь и увидел обнажённого человека, державшего на плече Светлану. Довольно и странно ухмыляясь, он бесцеремонно вошёл в прихожую и кинул мёртвое тело на пол. Его грязные и взъерошенные волосы чёрного цвета опускались ниже пояса, почти полностью закрывая чёлкой левую половину лица. Острые ногти на руках и ногах достигали длиной около трёх сантиметров. Правый глаз был тёмно-красного цвета, и, надо полагать, левый уподоблялся ему. Нельзя было точно указать на его возраст. Несмотря на прочий неаккуратный вид, он обладал красивым лицом и крепким телом с белой кожей, как у мертвеца. Антон, не удивляясь совершенно ничему, закрыл дверь квартиры обратно. Подойдя к стоявшему к нему спиной незнакомцу, он встал рядом, наблюдая за лежавшим мокрым телом Светланы, к которому прилипло много крови и грязи. Она потеряла прежнюю красоту, но никому уже не было до того дела. Спустя минуту молчания Антон наконец заметил большой стоящий пенис находящегося возле него. — А она секси, — сказал приятным и молодым голосом мужчина. — Что думаешь по этому поводу? — Когда-то я думал так же, — ответил Антон. — Сейчас от неё уже нет пользы. — А должна быть какая-то польза? — спросил тот, начиная одной правой рукой мастурбировать на неё. — Это же твоя любовь, нельзя о ней так говорить, хоть она и мертва. — Мёртвым уже всё равно, что о них говорят. — Тебе так хочется говорить о них плохо? — Стоит ли говорить что-то хорошее?.. — Что за идиотские вопросы? Не парься по этому поводу. Я вижу, у тебя встал. Так подрочи, будет тебе польза. — Как-то не особо хочется. — Не обманывай себя. Я знаю, что ты сделал с ней несколько минут назад. Это твоя истинная сущность, поддайся ей и прими. Ты говорил о пользе от любви, и я тебе назвал её. Скоро увидишь ещё одну пользу. — Я не такую пользу имел в виду. — Какую же? — Я только хотел сказать, между нами больше нет ничего общего. Она мертва, я остался жив. Это довольно большая разница для нас обоих. — Согласен. Однако, на мой вопрос ты так и не ответил. Кроме пользы в половом контакте с ней, разве есть что-то ещё? — Думаю, я просто неправильно выразился. Любовь нельзя назвать пользой, иначе это всё портит. Тебе не кажется? — Как же это тогда назвать? — Наверное, любовь нельзя заменить другими словами. — И правда. Но первое слово дороже второго, да? Ты явно говорил про какую-то пользу. Признайся, ты говорил про то самое, о чём сейчас подумал. — В таком случае, вынужден признаться. — Так держать. Мне нравятся честные Люди. А теперь доставай член и приступай к главному действию. Посмотрим, кто из нас кончит первым.       Антон посмотрел на то, как онанирует незнакомец, и поймал себя на мысли о том, что его завлёк подобный процесс. Опустив до колен брюки, он последовал его совету, делая то же самое. Длинные ногти мужчины случайно поцарапали пенис, и на его пальцах появилась кровь, каплями падая на пол, но казалось, это не тревожит его. Вскоре вся ладонь и половой орган оказались покрыты кровью, и он начал ускорять темп. Внезапно подняв голову от наслаждения вверх, он остановил на мгновение руку. Опустив голову обратно, он взял в рот один из окровавленных пальцев, тщательно облизывая его. — Вкус крови из собственного члена… пробовал ли ты такое когда-нибудь? Очень вкусно. — В этом есть большие риски. Поэтому лучше воздержусь от таких вещей. — И правильно… Всё-таки ты человек.       Снова приступив к делу, мужчина старался больше ничего не задевать своими ногтями. Антон чувствовал, как скоро приступит к семяизвержению. Спустя минуту капли белого цвета падали на пол одновременно у обоих мужчин. — О, да! — улыбаясь, воскликнул незнакомец. — Мы кончили вместе! Это вполне способно положить начало нашей совместной дружбе. — Странная у тебя логика, — ответил Антон, надевая штаны обратно. — Что собираешься делать дальше? — Это я должен спрашивать тебя об этом. Не будем же мы дрочить целыми днями на её труп. Что предлагаешь? — Для начала, объясни, для чего ты её сюда вообще притащил. — Мне показалось, это будет в твоих интересах. Ты оплодотворил её яйцеклетку и тут же выбросил. Ответственный родитель так никогда не поступит. — Но она мертва. — И для тебя это причина, по которой не хочешь принимать от неё ребёнка? Боишься, не справишься в одиночку? Не беспокойся. Я помогу тебе его воспитать. — Погоди. Ты хочешь сказать, она может в таком состоянии рожать кого-либо? — Почему нет? Ты, конечно, можешь сейчас вырвать у неё эмбрион и выбросить точно так же, как свою девушку, но это будет слишком жестоко. — Будь по-твоему. Может, ты ещё скажешь, когда эти роды начнутся? — Приблизительно через сорок две секунды. Ты, как родной отец, должен помочь вылезти своему ребёнку из… ну, из чего они там вылезают… и воспитать его. Я, как уже сказал, помогу в этом. — Это мне совершенно неинтересно, понимаешь? — Кто знает. Может, понравится в процессе? Как только увидишь своего родненького, твоё сердце наполнится отцовской любовью… Хотя я не уверен насчёт этого… — Никогда. Я не собирался создавать семью, я не из тех Людей. — Но ведь когда ты кончал в неё, то думал о совершенно других вещах, верно? Интересно, о чём ты думал тогда?.. О, вот оно, началось!       Мужчина подошёл к Светлане, сел на живот и раздвинул ей ноги. Антон подошёл ближе, сев напротив открывшегося влагалища, из которого появились ноги младенца. С силой потянув за них, он вытащил тело ребёнка, покрытое кровью. Громкий крик младенца разошёлся по всей квартире. — Ты прекрасно справился со своей задачей, — произнёс незнакомец, не торопясь отпускать ноги девушки. — Что это за штука у него торчит из пупка?.. — Пуповина, что же ещё? — Антон держал младенца на вытянутых руках, чтобы ненароком не испачкать одежду. — Отрежь её к чёрту. — У тебя вон ногти какие, ты и отрежь. — Действительно. Теперь мы его родители, помнишь? Мы должны помогать друг другу.       Наконец отпустив ноги Светланы, он подобрался поближе, не вставая на ноги. Сев на колени рядом с Антоном, протянувшим кричащего младенца к нему лицом, он аккуратно отрезал пуповину у её основания. — Дело сделано. Может, что-то ещё? — Мне-то откуда знать? Я в таких вещах не разбираюсь. — А, вот оно что…       Взяв младенца на руки, мужчина встал и подошёл к Светлане. Опустив его на грудь, он вернулся к поднявшемуся Антону. Отсюда они смотрели на то, как младенец сосёт у мёртвой девушки её небольшую грудь, сжимая другой рукой левый сосок. Казалось, он был абсолютно спокоен. — Весь в своего отца… — тихо сказал незнакомец, умилённо наблюдая за происходящим. — Прекрасное зрелище, правда? — Какая же мерзость, — ответил Антон. — Не легче ли просто покончить с ним? Не важно, мой он сын или нет, я просто не хочу его видеть. — Это нормальная первичная реакция отца, скоро ты к нему привыкнешь. — Но зачем он мне? Или он нужен тебе? Тогда забирай его. Я не собираюсь брать ответственность. Да я даже не понимаю, для чего он родился. — Успокойся. Это твоя собственная копия. Если убьёшь его, то убьёшь и себя. Вот в чём затаён главный подвох, понимаешь? Когда ты совокупился с ней, то вложил в этот акт всю свою душу, страсть, мечты, надежды, потерянную любовь, чувства, эмоции, страхи, привычки, пороки, добрые намерения, способности и возможности, отчаяния и страдания. Это последний её подарок для тебя, прими. — Как я могу принять его, когда не могу принять даже себя? — Хороший вопрос. Я не знаю ответа, но в твоих силах обнаружить его. Для этого тебе придётся пройти через многое, и только от тебя зависит успех. В конце пути ждёт или победа или поражение, счастье или горе. И мне интересно, чем закончатся твои поиски. — Поиски чего? Я не понимаю, что ищу, куда иду, почему живу. О чём ты вообще говоришь? — Это невозможно описать словами или как-то объяснить. Думаю, ты и сам понимаешь, о чём я, но из-за попыток узнать подробности ведёшь себя именно так. Смотри.       Прервав разговор, они устремили свои взгляды на младенца. Закончив с сосанием груди, он заснул, положив на неё голову. Его не волновало и не могло волновать, что рядом с ним находится мёртвое тело. Однако, он точно знал — это тело является началом его жизни, а грудь — источник для её поддержания. — В нём должно быть что-то и от её матери. Я уверен, у вас могло выйти счастливое будущее. — Я всё ещё не понимаю. Почему она это сделала? С какой целью хотела убить меня? И правда, это счастливое будущее… всё шло к этому, но что-то пошло не так. — Всё дело в том, что она осознала тщетность человеческого существования. Знал ли ты о том, что она намного сложнее, чем кажется на первый взгляд? Знал ли о том, о чём на самом деле думает? — Я запомнил её жизнерадостной и счастливой, но сейчас, после твоих слов, я не могу сказать с уверенностью, что знал её настолько хорошо. — В этом нет ничего удивительного, ваши отношения разворачивались всего месяц. Да, она сложный человек, несмотря на внешнее впечатление. В надежде на что-то большее, на что-то иное, чем обычная жизнь, она возжелала убить тебя, а затем и себя. Её любовь была крепка, в этом не может быть сомнений. В этой любви и заключается главное. Видимо, она хотела, чтобы ваши души воссоединились или что-то вроде того. Точно не могу знать. У неё другая точка зрения на жизнь. — Значит, я допустил ошибку? Надо было просто предоставить ей возможность убить меня. Если бы отношения длились хотя бы немного дольше, я бы вероятно узнал, какой она была. — В этом нет твоей вины. У тебя сработало чувство самосохранения. Ты захотел жить, и поэтому разговариваешь здесь со мной. Она хотела умереть, и ты исполнил её желание. Но в результате это вас разлучило. Однако этот ребёнок связывает тебя и её, поэтому ты должен оставить его в живых.       Наступило молчание. В тишине было слышно, как ходит секундная стрелка настенных часов, прикреплённых к стене в прихожей. Под зеркалом на комоде лежало две расчёски и щётка для обуви. В отражении зеркала было видно только Антона, незнакомец стоял ближе к Светлане. Оба продолжали смотреть на неё, так как она являлась частью их незаконченного разговора. Неяркая лампа, освещающая прихожую, висела на стене, порой по какой-то причине моргая. Звука дождя отсюда почти не было слышно. — Если он так быстро родился, сколько ему расти? — вдруг спросил Антон. — И есть ли в нём что-то, не принадлежащее обычным Людям? — Он вырастет быстро. Один месяц для него будет равен одному году. Сейчас тебе двадцать четыре года. Через два года, когда тебе исполнится двадцать шесть, ему будет двадцать четыре. Пройдёт два месяца, и вы станете сверстниками. С тех пор ваши жизни синхронизируются. Он не нуждается в знаниях, так как все навыки будут появляться у него в то время, в которое они приобретались у тебя. С ним удобно, ты даже не заметишь, как он станет взрослым. — А насчёт второго вопроса? — Не думаю, что он чем-то отличается от Людей внешне. Единственное, чего не отнять у вас обоих — мёртвое сердце. Или же полумёртвое, не вижу в этом особой разницы. — Но ведь есть разница между полумёртвым и мёртвым состоянием. Полумёртвый — живой и мёртвый одновременно. — Допустим, ты был полумёртвым до встречи с ней. Но сейчас, что чувствуешь? Мне кажется, ты стал более мёртвым, чем был до этого. Хотя, если задуматься, ты узнал жизнь. Нельзя сказать, что ты забыл это, так? — Да, чувствуя любовь к ней, я будто ожил… Неужели я вернулся к тому, с чего начинал? — Нет, ты начинал абсолютно не с этого. Помнишь детство? Разве мог ты сказать тогда, что мёртв? Наоборот, ты боялся смерти, и если бы тебе в лицо сказали об этом, ты бы ничего не понял. — Хочешь сказать, я жил, пока переживал своё детство? — Не только. Сложно сказать, когда ты живой, когда мёртвый, а когда полумёртвый. Всё зависит от твоего мировоззрения в настоящий момент. — Мне кажется, наш разговор об этом никуда не приведёт. Куда важнее, жив ли сейчас этот ребёнок. — А ты сам не видишь? Он жив. Живее, чем мы с тобой вместе взятые. Но это пока. Всё имеет привычку меняться. И когда-нибудь он станет таким же как ты. Словно два брата-близнеца, но он обязательно будет иметь какую-нибудь материнскую черту. Не представляю, что из этого выйдет. — Я и представлять не хочу. Что делать со Светланой? Оставлять её тело здесь? — Это временно, пока он питается её молоком. Это необходимо, чтобы он вырос таким же, как и ты. Затем от твоего решения будет зависеть, что с ней делать. Исполнишь ли её желание, погребя под землю, или захочешь чего-то другого? — Желание? Ты про то, что она желала умереть? Если так, я уже исполнил его. Яма не имеет в этом никакого значения. — Могила будет заключительной частью её желания. Хотя ты и исполнил её мечту, это будет прекрасным дополнением. — Ладно. Будем ждать, пока он не вырастет? — Не совсем. Ты до сих пор не хочешь его принять. За двадцать шесть месяцев его жизни ты должен сделать это. И не только это, может кое-что ещё. Времени предостаточно, но при этом и мало. Ты свободен в своих действиях, можешь идти куда угодно и для чего угодно. Как воспользуешься этой свободой? — Я не знаю… Когда обретаешь свободу, можешь и потерять родное место. — Главное не забывать, что твой дом здесь, вот и всё. Когда есть, куда возвращаться, это чудесное чувство. — Дом, где меня никто не ждёт. — Но ведь сейчас есть я и этот младенец. Конечно, это не самый лучший пример, но хоть что-то.       Сказав это, мужчина потянулся, разминая кости. Широко зевнув, он медленным шагом направился к входной двери. — Я скоро вернусь. Знаю, ты любишь побыть наедине, так как в этом есть особенное удовольствие, поэтому предоставлю возможность привыкнуть ко мне постепенно. С этого дня я никуда не исчезну, и мы встретимся ещё очень много раз. — Кстати говоря, — сказал Антон, когда тот уже открыл дверь, собираясь покинуть квартиру. — Ты кто? — Я Авдерлинер, — ответил новоявленный знакомый, обернувшись к Князеву и держась за ручку полуоткрытой двери. С этого ракурса не было видно его лица, скрытого длинной чёлкой. — Личный демон, следивший за тобой с самого рождения. До скорой встречи и будь осторожен, Антон.       Не дожидаясь больше никаких высказываний от Князева, Авдерлинер вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.