Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Если хули-цзин после смерти попадёт в тело человека, останется ли он яогуаем? Шэнь Юань знает ответ на этот вопрос.
Примечания
Гендерсвап только на время секса, ребят!
I.
10 ноября 2024, 06:41
Хорошо.
Всё хорошо.
Без паники, Шэнь Юань. Только без паники.
И резких движений. Запомни: никаких резких движений.
Выцарапай себе на подкорке сознания, что ты не имеешь права действовать опрометчиво.
Он до ужаса боялся собак. Точнее, не он, а его инстинкты, кричащие о том, что если он не предпримет хоть что-то, то его просто-напросто загрызут три бешеные псины.
Лис вжался в землю, чтобы прикрыть живот и глотку, и зарычал.
— Вон он! — послышался голос откуда-то, на таком расстоянии, что слышно даже дыхание. — Только погляди: белый! И все девять хвостов!
Его подняли за шкирку, что-то вкололи, заставив безвольной куклой повиснуть в воздухе.
И...
Больно!
Больно, больно, больно!
Мне ужасно больно! Пожалуйста, я вас прошу! Я не хочу!
...
На этом моменте он обычно с криком просыпался.
Уже почти как неделю его преследует этот сон. Сон. Кошмар. Воспоминание.
Уже почти как неделю он мёртв.
Осознание того, что его легко поймали и выпотрошили, как и его родителей, братьев и маленькую сестру, грызло его всё это время.
Тяжела доля хули-цзин. Даже в двадцать первом веке на них продолжают охоту, а ты просто не можешь ничего сделать.
А его приняли за своего. Люди приняли его за члена стаи.
Вот только, как понял, немного погодя, Шэнь Юань, его не очень-то жаловали в стае. Относились пренебрежительно, смотрели и вовсе с презрением, хоть и скрытым за поддельной плёнкой заботы.
Он двигался так, словно знал, как должен это делать. Говорил, смотрел, держал лицо.
И наблюдал.
Дикие звери всегда наблюдают со стороны прежде, чем решить: атаковать им или сбежать.
И Шэнь Юань тоже. Потому что он лис — дикий зверь.
Но было что-то в этом всём неправильно...
Он почти что сразу понял, что находится в новелле, которую он читал незадолго до своей смерти. Но и это главным не было.
Даже то, что он с лёгкостью мог использовать свои способности, данные при рождении хули-цзин, не было этим!
И проблемой было то, что он не знал, что именно было неправильным.
Он довольно скоро привык к имени "Шэнь Цинцю", словно оно было его собственным, но...
Что-то терзало его сердце. Глубоко, неистово.
Во всяком случае, с чего бы ему не отдохнуть?
В отличие от заклинателей, демоны легко распознавали в нём другого демона и, ухмыляясь, смотрели прямо в глаза с вызовом, называли людей безмозглыми идиотами.
Впрочем, когда он проснулся здесь в первый раз, он увидел Юэ Цинъюаня, заботливо передающего ему духовную энергию.
Видеть никого не хотелось.
Поэтому Шэнь Юань фыркнул, отбросил от себя чужие руки и попросил оставить его одного.
Не попросил.
Прорычал:
— Убирайся, — и укутался с головой в одеяло.
Юэ Цинъюань выдохнул и, попросив звать его в случае чего, на что получил ещё одно «убирайся прочь, да поскорее», ушёл.
Шэнь не знал, почему так отреагировал, но сейчас это — последнее, о чём он сейчас хотел бы беспокоиться.
Он сам всё ещё не выползает из постели — если только за водой — и почти всё время дремлет.
Было ли это последствием его "посмертной депрессии" или остатком отношения Шэнь Цзю ко всем — плевать. Шэнь Цинцю будет делать то, что считает должным.
Когда же его силы наконец восстановились хотя бы на треть — о, у него был просто охренеть какой резерв для ци — он соизволил одеться и выйти из бамбуковой хижины.
Вести себя естественно не составит труда. Когда он открывает рот, сразу вылетают нужные слова, какие сказал бы оригинал. Никто даже не заметил подмены.
Хмыкнув, он позвал главного ученика, Мин Фаня, и сказал, чтобы тот вернул все документы, решением которых тот занимался во время его "больничного пребывания". Тот кивнул и спросил, не нужно ли что-нибудь ещё.
— Ближайшие недели этот учитель не планирует присутствовать на занятиях, — махнув рукой, он сам направился в бамбуковую рощу. — Свободен.
***
Несколько дней прошли размеренно. Шэнь Цинцю покопался в документах, легко разрешив дела всего за шичэнь, остальное время потратив на сон. Восстанавливать силы нужно было. Также были задания, которые уже можно было начать выполнять. Указав начать сборы к поездке и назвав несколько учеников, которые отправятся, Шэнь Цинцю снова ушёл спать. И спал бы он ещё до их возвращения, если бы к его хижине не прибежала Нин Инъин, дрожащим голосом сообщая о том, что ученики попали в беду. С громким вздохом «не дают спокойно поспать» он поднялся с кресла, стоящего на заднем дворике, потянулся и призвал Сюя, готовый отчитать учеников за беспечность, глупость и за много чего ещё. Через пару дней он вернулся вместе с глупыми учениками и отправил их на Цяньцяо, чтобы те пришли в себя перед предстоящим наказанием. — Если вы хотите впечатлить своих шицзе и шимэй, то постарайтесь блеснуть умом, а не глупостью, — у провинившихся не было ни единой мысли о возможности избежать наказания, особенно после того, как учитель одарил их особо тяжёлым взглядом, из которого было ясно только одно: наказания, которым они подвергались ранее, им покажутся помилованием.***
Когда силы наконец восстановились, Шэнь Цинцю стал размышлять о дальнейшем. Его ничего не сдерживает. За жизнь он прочитал не только «Путь Гордого Бессмертного Демона», но и много других новелл. В некоторых персонажи попадали в другие миры и их сдерживали какие-то высшие силы, указывающие им, что делать и в каком направлении действовать. У Шэнь Юаня такого не было. Он был свободен в дальнейших действиях. Уходить с Цинцзин ему не хотелось. Кому бы захотелось уходить с такого хорошего места? Точно не Шэню, который большую часть свой прошлой жизни провёл в бегах и борьбе за выживание. Он заслужил хорошей спокойной жизни. Поэтому ему нужно решить, что ему делать с Ло Бинхэ. Так оставлять — себе дороже, Шэнь Цинцю хотелось бы прожить долгую и счастливую жизнь. Поэтому он мог бы улучшить его пребывание на Цинцзин. Как? Например, он мог бы подселить Ло Бинхэ к себе, да? Тот будет у него под присмотром большую часть времени, а поэтому лезть к нему никто не рискнёт. Особенно после тяжёлого взгляда от Шэнь Цинцю(какой-то ученик даже упал в обморок от страха). Прогуливаясь вечером по бамбуковой роще, Шэнь Цинцю заметил что-то блестящее под деревом. Это оказалась подвеска Гуаньинь из поддельного нефрита. На первых главах было несколько изображений, где главный герой ходил с ней. Последние пару дней Ло Бинхэ ходил без этой подвески. «Нужно её вернуть,» — но был уже поздний вечер. — «Сделаю это завтра. Как раз можно будет что-то решить с Ло Бинхэ. Не произойдёт же ничего плохого, если я поселю его у себя?» На следующий день, после завтрака, он, проверив небольшую пристройку, решил, что порядок сам наводить не будет. Пыльно, да, но не сильно грязно. Ло Бинхэ сам наведёт порядок. — Позови зверёныша, — Шэнь Цинцю честно хотел назвать того по имени, но слово вырвалось само. Спустя один фэнь Мин Фань привёл Ло Бинхэ к учителю. — Свободен, — он махнул рукой и дождался, когда главный ученик покинет его поле зрения. Ло Бинхэ, стоящий на коленях в почтительном поклоне, выглядел до безобразия жалко. Ученик наблюдал за ним, кажется, предвкушая очередное издевательство. Неспешным движением Шэнь Цинцю взмахнул веером, пройдя к полкам, на которых покоились несколько свитков и пара горшков с растениями. — Это твоё? Глаза мальчишки округлились, когда он увидел в руке учителя подвеску, которую он на днях потерял. — Да, шицзунь, — он не осмелился её выхватить из рук учителя, хотя желание её сию секунду вернуть было просто огромным. — Вот как, — неопределённо хмыкнул лорд Цинцзин. — И эта вещица тебе дорога? В голосе учителя не было насмешки, он искренне интересовался его чувствами. — Да, шицзунь, это... Очень важная для этого ученика вещь, — он кивнул, и вдруг, словно внезапно, подвеска оказалась прямо перед его носом. — Забирай, — дождавшись, когда Ло возьмёт подвеску в руки, Шэнь Цинцю указал ему встать. — За домом есть пристройка, ты переезжаешь туда. — Шицзунь? Но почему? — не то чтобы Ло Бинхэ был против оказаться ближе к учителю, но казалось, что это неправильно. — Ты слишком отстаёшь в духовном развитии. Этому учителю придётся лично заниматься твоим обучением, — посмотрев пару мгновений в открытое окно, он вновь перевёл взгляд на Ло Бинхэ. — Завтра этот учитель проверит, оценит твои достижения и решит, как будет проходить твоё дальнейшее обучение. — Хорошо, Шицзунь, — вновь склонившись в почтительном поклоне, ученик дождался позволения и покинул бамбуковую хижину. «Хорошо. Одной проблемой меньше,» — подумав, Шэнь решил спуститься в город. Может, ему купить себе подушек помягче? Или мягких игрушек? В любом случае, он также может заказать кровать побольше той, которая у него сейчас, через пик Аньдин. И матрас. Определённо, новый матрас должен быть мягче. Вернувшись, Цинцю переложил на кровать с десяток новых мягких подушек.***
Спустя ещё несколько дней Шэнь Цинцю наконец приступил к работе учителя. Вести занятия было легко, а проблем не возникало. Слова и наставления сами вылетали изо рта. С утра он направлялся вести уроки, которые заканчивал примерно к обеду, после чего возвращался в бамбуковую хижину. Через некоторое время возвращался и Бинхэ с занятий, после чего Шэнь Цинцю вёл уроки с ним. Новое руководство по совершенствованию он также отдал Ло Бинхэ, а предыдущее забрал, оставив в своей комнате. Индивидуальные занятия с Ло Бинхэ длились около шичэня или двух, после чего оставалось свободное время до конца дня. В это время Шэнь Цинцю или занимался бумажной работой, или спал. Как знал Шэнь Юань, человеческая пища ему не требуется. Под "пищей" у хули-цзин обычно подразумевалось парное совершенствование, а это занятие он ещё не желал практиковать. Поэтому лет с четырнадцати — возраст, с которого он уже мог начать практиковать именно такую "пищу" — он предпочёл просто больше спать, хотя так мало кто делал. В этот раз это расписание менялось из-за собрания горных лордов, куда он должен прийти вместо проведения занятий. Выдохнув, Шэнь Цинцю встал на лезвие Сюя и направился на Цюндин. Сегодня ему хотелось бы дополнительно настучать Лю Цингэ, чьи ученики на прошлой неделе помешали его дневному сну и мелко напакостили в бамбуковой роще. Они, конечно, уже получили от него по шее, но будут получать регулярно, если Лю Цингэ не займётся воспитанием своих щенков. Заняв своё место, Шэнь Цинцю бросил один взгляд каждому присутствующему, задержав его на Юэ Цинъюане. — Шиди, как ты себя чувствуешь? — Могло быть и лучше, — вполголоса отозвался Шэнь Цинцю, желая, чтобы это поскорее закончилось. — Если мы собираемся для того, чтобы справляться о здоровье этого Шэня, то он готов уйти. Единственной его мыслью во время собрания было «Поскорее бы этот цирк закончился.», а спать хотелось всё больше и больше. Или вернуться и приступить к занятиям с Ло Бинхэ. Тот вообще схватывал всё на лету — подарок, а не ребёнок. С окончательно испорченным настроением и желанием кого-нибудь убить он дождался окончания собрания, когда Лю Цингэ сам его выловил, уже готовый обвинять. Да что же этот Шэнь тебе сделал! — Да, кстати, шиди Лю, мне бы тоже хотелось сказать тебе кое-что, — кивнул лорд Цинцзин. — Если ты не будешь воспитывать своих щенков, то это придётся сделать мне. На прошлой неделе они разворотили семь новых посаженных саженцев бамбука. Семь! Боюсь, в следующий раз этому Шэню придётся волочь их за шиворот к тебе. И не даю гарантии, что они к тому времени будут в состоянии ходить самостоятельно. Отойдя на приличное расстояние, Шэнь Цинцю развернулся, собираясь вернуться на свой пик. — Шэнь Цинцю! — голос Лю Цингэ привычно имел в себе ярость. Сам Шэнь знал, что последует дальше, но не оборачивался, готовясь просто сказать "нет". — Сразись со мной! Не успевший ответить Шэнь Цинцю вдруг почувствовал, как его схватили за предплечье. Почему-то это действие вызвало у него огромный шквал ярости, но он ограничился лишь угрозой: — Ещё раз так сделаешь — я оторву тебе эту руку, — отпрянув подальше от лорда Байчжань, он поспешил вернуться на свой пик. День казался испорченным окончательно. Почему у него появилось желание убить Лю Цингэ? Это его эмоция? Или это эмоция Шэнь Цинцю — того, настоящего? Не сказать, что ему вообще были приятны прикосновения. Предыдущая жизнь его прошла в бегах. Его семья погибла, как только ему исполнилось пятнадцать, и Шэнь Юань, совсем ещё ребёнок, был вынужден выживать, в конце концов попавшись охотникам в двадцать четыре года. К тому времени прикосновения для него ассоциировались исключительно с болью. Сейчас он немного успокоился, но осадок остался. Прикосновения от учеников, когда проводились практические занятия, не ощущались как что-то плохое. Объятия от Нин Инъин не ощущались чем-то плохим — наоборот, Шэнь Цинцю чувствовал спокойствие, как когда его обнимала младшая сестра. Ей было только семь, когда... Лучше об этом не думать. — Шицзунь, что-то случилось? — Ло Бинхэ, только вернувшийся с занятий, выглядел удивлённо. — Этот Шэнь может..? Нет, забудь, — Шэнь Цинцю мотнул головой. — Пойдём. Напряжение всё равно копилось внутри, стягивалось в плотный узел и мешало. Он хотел спать. Ужасно хотел. Хотя нет, он просто предпочитал забываться во сне, когда настроение было паршивым. Проведя сегодняшние занятия с Ло Бинхэ, он решил не ложиться спать в своей спальне. На заднем дворике стояло мягкое кресло, в котором он до этого дремал в полдень, греясь на солнце. Сон Шэнь Цинцю был чем-то похож на медитацию. Спокойное меланхоличное состояние, когда его силы восстанавливались, а желание кого-нибудь загрызть испарялось. Закрывая глаза, он чувствовал, как солнце греет его кожу, а лёгкий ветерок шелестит листьями бамбука и травой, когда несколько птиц вдали насвистывают мелодию.***
Тогда были хорошие дни. И Шэнь Цинцю привык к тому, что ночью за стенкой сонно сопит Ло Бинхэ. Иногда ученик, обычно сам готовивший еду, предлагал ему. В большинстве случаев Шэнь отказывал, но признавал, что Бинхэ готовит вкусно. (И даже тупая собачья преданность Лю Цингэ тоже, хоть и была раздражающей, стала привычна. Но, по всей видимости, лорд Байчжань не понимал намёков о том, что не стоит лезть к Шэнь Цинцю с непрошеной благодарностью. Шэнь Цинцю объяснил доходчиво. — Если бы ты умер, то все непременно обвинили бы меня в этом, ты ведь знаешь. Я лишь знаю, что твоя смерть была бы крайне невыгодна для меня, — с самым хмурым выражением лица, какое только мог сделать, отвечал лорд Цинцзин. — Из двух зол выбирают меньшее — я выбрал. Фыркнув, он выпроводил надоедливого шиди со своего пика отборной руганью.) Всё это разбилось. Шэнь Цинцю не думал, что на него как-то повлияет снятие печати с Ло Бинхэ. Он считал, что сумеет успокоить его, поможет скрыть демоническую ци и поможет своему ученику справиться со своей демонической природой. Он же, по сути, сам является демоном, да? В какой-то степени да. С самого начала всё пошло не так. Стоило только Шэнь Цинцю взглянуть на метку, зияющую во лбу Ло Бинхэ, в его разуме что-то щёлкнуло, и его охватил животный страх. Как тогда, когда он бежал от собак и, в конце концов, попался им. И... Картинки, застывшие перед его глазами и в то же время пролетающие с огромной скоростью. Это его воспоминания? Или воспоминания Шэнь Юаня? И воспоминания ли это вообще? Почему-то казалось, что эти сцены — часть его существа, неотделимый элемент. В следующее мгновение рядом никого не было. Ло Бинхэ упал в Бездну. Пелена с глаз спала, и Шэнь смог мыслить ясно. Успокаивать себя было всё труднее. Ло Бинхэ же не виноват в том, что учитель испугался. Его Бинхэ — не тот, кто лишил его всего. Его Бинхэ — тот, кого Шэнь Цинцю был готов защитить. Ло Бинхэ вернётся. Определённо, он вернётся. Шэнь Цинцю не знал, вернётся ли его ученик за местью или просто за ответом. В который раз он убеждается, что нельзя поддаваться эмоциям в важные моменты. Он расскажет. Да, Шэнь Цинцю расскажет всё, что сможет из себя выдавить. Он не видел и не чувствовал, как острые когти разорвали одеяние на животе и впились в плоть. Не чувствовал запаха крови, пропитывающей ткань и мерзко хлюпающей под ногами.***
Наблюдающий за накатывающей истерикой лорда Цинцзин Шан Цинхуа считал, что тот сошёл с ума. Скоро прибыли другие бессмертные мастера. Они принялись выяснять, что произошло, спрашивать у Шэнь Цинцю. Но тот в ответ лишь посмотрел на них тяжёлым взглядом. Лекари, увидевшие кровь на одежде Шэнь Цинцю, пожелали помочь, но тот вскочил и отпрыгнул от них, как от огня. — Прочь! — Цинхуа увидел, как быстро во взгляде шисюна опустошённость сменилась на мгновение страхом испуганного животного, а после — всепоглощающей яростью. Когда все наконец отошли на безопасное расстояние — почему прямо сейчас находиться рядом с Шэнь Цинцю казалось самым опасным поступком в жизни? — лорд Цинцзин выдохнул и взглянул на свою руку, всё ещё впивающуюся в его живот. Это... не было больно. Он нахмурился, вынимая когти из ран, одновременно с этим заставив их втянуться, чтобы те не были замечены никем. Кровь потекла с новой силой. — Шиди, как ты? — осторожно начал Юэ Цинъюань с обеспокоенным выражением лица. — Я в порядке, — фыркнул Шэнь Цинцю, выпрямляясь из стойки напуганного агрессивного дикого зверя. Шан Цинхуа видел, что тот ни черта не в порядке. Шэнь Цинцю отделяло лишь мгновение от того, чтобы его спокойствие превратилось в убийство кого-нибудь из присутствующих. — Я ухожу.***
Неделями позже Шан Цинхуа пришёл к Шэнь Цинцю. И даже если его пустили в дом, напряжение и неприятие всё равно мешало. — И что ты хотел сказать, шиди Шан? — всё ещё осматривая хищным — опасливым — взглядом, спросил лорд Цинцзин. — Ээ, — Цинхуа сглотнул. — Ты ведь тоже попаданец? Во время целой минуты молчания, за которую Шэнь Цинцю ни разу не отвёл от Шан Цинхуа взгляда, он чуть было не похоронил себя, молясь, что его догадка подтвердилась. — И что? — наконец подал голос Шэнь Цинцю. — В каком смысле? То есть, да? — То есть, какой смысл в моём ответе? Допустим, этот Шэнь ответит "да". В таком случае, что собирается делать шиди? Что говорить? Что говорить, что говорить, что говорить... Шан Цинхуа не думал, что второй попаданец окажется таким агрессивным и пугающим. На самом деле, он надеялся, что они подружатся. — Подумай, прежде чем отвечать, — внезапно оказавшийся перед его лицом Шэнь Цинцю нисколько не прибавил уверенности в том, что лорд пика снабжения вернётся домой живым. — Чаю? Шан Цинхуа упал в обморок.***
Впрочем, общий язык они всё же нашли. — И что будешь делать? — Шан Цинхуа, получивший одну-единственную подушку из всей огромной кучи мягких вещей, всё ещё не хотел получить по затылку. — В каком смысле? — Шэнь Цинцю в свою очередь полулежал на подушках, легко потягивая чай. Казалось, сейчас он выглядел прекраснее обычного — и не скажешь, что некоторое время назад бился в истерике. — Я о Ло Бинхэ. Он вернётся. Не думаешь, что он будет мстить? — Может, будет. А может, не будет. Мне откуда знать? — сделав глоток, он продолжил: — Думаю, сначала нам стоит поговорить. Этот учитель не воспитывал его по правилу «сначала бей, потом спрашивай». Я — не Лю Цингэ. Шан Цинхуа многозначительно промычал, давая понять, что услышал собеседника. — А если не захочет слушать? — он сам отлично помнил, что Ло Бинхэ из оригинальной новеллы редко слушал кого-то, предпочитая делать всё на своё усмотрение. — Сбегу. Я имею ввиду, если разговор не понесёт плодов, то я легко смогу выстоять после пары ударов, а дальше — сбежать, — по-лисьи прищурился Шэнь Цинцю. — Поверь мне на слово, я сумею скрыться. Но я не хочу. Шэнь Цинцю не говорил Шан Цинхуа о том, что является хули-цзин. Не то чтобы он опасался(всё же, и сам Цинхуа являлся сообщником демона). После их разговор перешёл к самой новелле, в мир которой им угораздило попасть. — Ну так что? Как она тебе? — Мм, ниже среднего, — хмыкнул Шэнь Цинцю. — Поначалу действительно было интересно, а после всякие варианты одного и того же сюжета — скучно. Я ждал какого-то интересного и действительно неожиданного поворота, но, очевидно, так и не дождался. — И концовка совсем не понравилась? — расстроенно поинтересовался Шан. — О, так ты всё же её закончил? — отставив пустую пиалу на столик, Шэнь Цинцю полностью лёг на бок, соблазнительно выгнув поясницу, что ткань на бёдрах натянулась, очерчивая его фигуру. Он это нарочно? — Не прочитал. Не успел. Я, наверное, последний свой месяц телефон в руки не брал, не то чтобы что-то читать. У Шан Цинхуа пропадал дар речи, стоило ему взглянуть в сторону лорда Цинцзин. Шисюн Шэнь всегда был таким сексуальным? Даже он сам, будучи автором новеллы и создателем главного злодея своего романа, сейчас не был уверен, что у Шэнь Цинцю в роду не было демонов-искусителей, а сейчас гены решили проявить себя. — Ты всегда был таким сексуальным? — внезапно вырвалось изо рта Шан Цинхуа. Лишь через мгновение он осознал, что ляпнул. — Ещё одно подобное слово из твоего рта в отношении меня — полетишь с пика вниз головой без меча, — стальным голосом отчеканил Цинцю, и у лорда Аньдин появилось стойкое ощущение, что внезапно сюда пришёл Мобэй-цзюнь. — Прости-прости! — он замахал руками. — Просто... Разве ты не считаешь это комплиментом? — Я прекрасно осознаю свою привлекательность и то, что могу заинтересовать другого человека или демона как в романтическом, так и в сексуальном плане. — Я имею ввиду, что до этого Шэнь Цинцю не казался мне таким... — Цинхуа стал водить рукой в воздухе, указывая то на прекрасное лицо Шэнь Цинцю, то на его бёдра, которые всё ещё были обтянуты тканью. — Таким! — Я Шэнь Цинцю. — Ну да, ты ведь попал в его тело... — согласился Шан, не понимая, к чему тот клонит. — Нет, ты не понял. Я — Шэнь Цинцю. И Шэнь Цзю тоже. — Но.. но ты ведь попаданец? — недоумевает Цинхуа и начинает подозревать, что шисюн Шэнь решил его особо жестоко надуть. — Да. — И ты — Шэнь Цинцю? — Да. — Я не понимаю. — Конечно, ты не понимаешь, — усмехнулся Юань. — В твоём понимании, я умер и трансмигрировал в тело Шэнь Цинцю. Это почти правда. Дело в том, что я изначально был Шэнь Цзю. Мальчишкой-рабом, который подвергался сексуальному насилию в доме Цю. Который был вынужден убивать и совершать преступления. И так далее по списку до самой его смерти. Шэнь Цинцю приподнялся из лежачего положения и теперь сидел, опираясь спиной о край кровати и положив вытянутую руку на колено, пока солнце, пробивающееся сквозь распахнутое окно, обрамляло его молочную кожу, делая его ещё прекраснее. Хотя, казалось бы, куда ещё больше... — Ты меня слушаешь? — А? Да-да, слушаю, — закрыв распахнутый рот, Цинхуа сел в более благопристойную позу. Лорд пика Цинцзин вопросительно выгнул бровь и усмехнулся, наблюдая, куда стекает взгляд шиди. Как бы невзначай его пояс ослаб, и одежда слегка распахнулась, оголяя ямку между ключицами. ... Бесстыдство! — Книжонка твоя — вот настоящее бесстыдство. Успокоившись, Шан решил не смотреть ниже лица Шэнь Цинцю. — Так вот. Я умер и попал в тело младенца. Обычный ребёнок — его звали Шэнь Юань — за исключением того, что он был хули-цзин, — на это лорд Аньдин удивлённо распахнул глаза. — Рос, как все дети. Когда мне исполнилось пятнадцать, то мою семью отловили, и только я сумел сбежать. Последние девять лет я бегал по всей стране и прятался. В конце концов, меня поймали. Думаю, что произошло дальше, ты понимаешь.***
Ло Бинхэ вернулся. На два года раньше, чем в новелле, но вернулся. И Шэнь Цинцю был искренне рад видеть ученика, с которым расстался на неприятной ноте. — Шицзунь, — внимательным взглядом наблюдая за тем, как учитель подскочил с кресла — не испуганно, как это было в последний раз, а, скорее, взволнованно. — Ло Бинхэ.. — слегка подрагивающим голосом ответил учитель. — Ты.. ты хочешь поговорить, да? — А зачем же ещё мог прийти этот ученик, кроме как за разговором? Шэнь Цинцю позвал Бинхэ за собой в бамбуковую хижину. Сегодня, в именно этот день, Ло Бинхэ пришёл, чтобы поговорить с учителем на равных, и впервые в жизни он оказался в покоях учителя. Да, за ученичество он ни разу не удостоился чести попасть в эту комнату, даже когда предлагал провести уборку, которую вёл во всём доме, туда его не пускали. Не сказать, что Ло Бинхэ не был в обиде на учителя. Но он также его и ненавидеть не мог — как он мог ненавидеть того, кто, хоть и был строг, подарил ему дом на Цинцзин? Дом, куда он хотел вернуться. Последнее, что он запомнил на лице учителя — страх, и это разбило ему сердце. Учитель, сердца которого он так хотел добиться, его боялся. Присев за низкий столик, Шэнь Цинцю начал рассказывать. Существовала какая-то другая вселенная, где учитель не был таким, как здесь. И история его была ужасна. Потом он умер и попал в тело младенца. Вырос и снова умер. И вот учитель здесь. Учитель тогда, на краю Бесконечной Бездны, испугался. Перед его глазами пролетели все те воспоминания, когда ему ломали кости, отрезали конечности, изворачивали органы одной лишь кровью и многое другое. И, самое главное, это делал Ло Бинхэ. — Прости меня. Я должен был держать свои эмоции при себе, а не вымещать на тебе. Я поступил неправильно, — и всё равно Шэнь Цинцю выглядел, словно спустившийся с небес небожитель, даже когда сожаление затрагивало его лицо. — Скажите, шицзунь, — Бинхэ подсел ближе, прямо вплотную к нему. — Что вы чувствуете к этому ученику? — Радость, что ты вернулся, страх, что ты меня не примешь, надежду об обратном... — и поднял взгляд, шепча тихо-тихо: — Любовь. Робким поцелуем Бинхэ коснулся его губ. Шэнь Цинцю осторожно подаётся вперёд, целуя Бинхэ в ответ. Спустя пару мгновений он отстраняется, позволяя Ло положить руки себе на талию. — Бинхэ, ты хочешь остаться? — лорд Цинцзин кладёт голову тому на плечо, отчаянно желая, чтобы этот момент не заканчивался никогда. — Если шицзунь позволит, то этот ученик хотел бы остаться в качестве его возлюбленного, — нежные поглаживания переросли в объятия.***
— Бинхэ, думаю, так будет лучше, — на этих словах Ло Бинхэ повернулся к учителю. Шэнь Цинцю превратился в девушку. Со дня, когда они начали отношения, а случилось это полгода назад, учитель время от времени делал так — ему было комфортно рядом с Бинхэ. На женском теле, которое Ло уже видел неоднократно, покоился лишь один нижний халат, как и у него самого, который вскоре будет совершенно бесстыдно сброшен на пол. В том обличии учитель был всё таким же высоким — чуть ниже самого Бинхэ. Полудемон подошёл к Шэнь Цинцю вплотную. — Шицзунь готов? — слегка наклонив голову, Ло Бинхэ целует столь желанные губы. Проводит языком по тонким губам, на что Цинцю приоткрыл рот, впуская горячий язык глубже. Отвечает, притягивая его за шею ещё ближе, чтобы вжаться пышной грудью в тело Бинхэ. — Да, — отстранившись, Шэнь толкает Бинхэ на свою широкую кровать и садится сверху. Снизу открывался первостатейный вид на Шэнь Цинцю, заставляющий кровь стремительно двигаться к нижней части его тела, что было как нельзя кстати. Руки легли на округлые бёдра, но Юань двигается вниз, и его уже довольно мокрая и горячая промежность проезжается прямо по большому члену, прикрытому одним лишь тонким слоем ткани, заставляя их обоих тихо простонать. Лучи полуденного солнца светили сквозь распахнутое окно, как и дул лёгкий ветерок, колышущий короткие шторы. Шэнь Цинцю снимает халат и отбрасывает его куда-то в сторону, развязывая завязку на чужом. Ло Бинхэ порывается поменяться местами с ним, но оказывается остановлен: — Тебе всё же нужно научиться, — руку, которая и остановила его, Бинхэ берёт в свою и целует каждый палец. — Этот ученик готов приступить к занятиям, шицзунь, — в ответ на взгляд лисьих глаз он ехидно улыбается и поглядывает вниз. Они переместились к изголовью кровати, Бинхэ сел, устроив учителя у себя на коленях так, что пышная женская грудь оказалась прямо перед его лицом. — Партнёр должен быть расслаблен во время процесса, — в перерывах между словами Шэнь Цинцю целует того в губы, ведя его руки по своему телу. — Правильно. Постепенно поцелуи Бинхэ стали опускаться всё ниже, вдоль шеи, ближе к груди. Шэнь Цинцю гладит его по щеке, позволяя плотно прижаться губами к груди и оставить красное пятно засоса прямо возле розового вставшего соска. Недолго думая о том, что и сам сгорает от нетерпения, Шэнь Цинцю всё же опускает руку вниз, оглаживая массивный член, уже готовый погрузиться в его лоно. — Естественной смазки будет недостаточно, — чувствуя, как рука Бинхэ скользит по половым губам, позволяет тому испачкать пальцы в смазке. — Шицзунь, — уткнувшись носом в шею учителя, Ло слегка подрагивает от нетерпения. — Сейчас, Бинхэ, — соглашается Шэнь, беря в другую руку специальное масло для постельных утех. — Сейчас. Масло растеклось по массивному органу, а Шэнь Цинцю пару раз провёл по нему, распределяя жидкость лучше. Бутылёк оказывается отброшен подальше, а Шэнь Цинцю всё той же рукой раскрывает свои половые губы. Вторая ладонь зарывается в волосы на затылке Ло Бинхэ, заставляя его смотреть в глаза Шэнь Цинцю, пока тот опускается на его член. — Спокойнее, — чувствуя, как руки Ло Бинхэ сжимаются на его талии, Цинцю выдыхает и начинает медленно двигаться. Останутся синяки. Всё же расслабив руки, Бинхэ одной ладонью поглаживает живот Юаня, сквозь который очень сильно был виден бугорок его члена, а второй проводит вдоль позвоночника, вызывая дрожь. — Шицзунь совершенен, — на выдохе выносит Ло, ощущая жар. Внутри Шэнь Цинцю слишком горячо. Шэнь, не отпуская головы Бинхэ, опускает его руку со своего живота ниже, к клитору. Тот, сразу понимая, что нужно делать, принимается аккуратно двигать по нему большим пальцем. Рука, поглаживающая Шэнь Цинцю по спине, опустилась ему на талию, помогая ему опускаться на Ло Бинхэ, а сам учитель стал ускоряться, чувствуя скорую разрядку партнёра. Да и он сам был недалеко. Ло стал подмахивать бёдрами навстречу, и непристойные хлопки кожи о кожу наполнили комнату, выходя за её пределы. Казалось, что их слышно и за пределами пика, не то что вне бамбуковой хижины. В какой-то момент Бинхэ всё же повалил Цинцю на кровать, нависая сверху, но не прекращая двигаться. Руками он обвился вокруг учителя, продолжая двигаться ещё сильнее, хлопая пахом о его пах, с каждым толчком стимулируя клитор. Помимо хлопков тела о тело были слышны и стоны удовольствия от Шэнь Цинцю, и куда более тихие поскуливания Ло Бинхэ. Он не мог. Он просто уже не мог. — Шицзунь, шицзунь... Я.. я сейчас... — не в силах договорить, Бинхэ только пытается сказать хоть что-то, но не может даже остановиться — вот-вот он кончит. Шэнь Цинцю в ответ ничего не говорит, лишь сильнее стискивает ногами талию Бинхэ и замирает. Теперь спокойно. Теперь хорошо. Ло вжимается всем телом в него и кончает внутрь, тяжело дыша. Да, определённо, так лучше. Через некоторое время они ненадолго отстраняются друг от друга, только чтобы слиться в поцелуе. Мокром, жарком, страстном и, кажется, с привкусом крови. У Шэнь Цинцю в глазах всё расплывалось, и он, лишь прищурившись, сумел разглядеть лицо Ло Бинхэ. Притянув того ближе к себе, с улыбкой щёлкает по носу: — Проказник, — и целует в уголок губ. — Только для шицзуня, — смеётся в ответ Бинхэ. — Этот ученик не перестарался? — Нет, ничего страшного, — наконец восстановив дыхание, отвечает Шэнь. — Всё будет в порядке. Готов на ещё раз? Ло Бинхэ улыбается в ответ, вновь начиная двигаться, но не выходит, чтобы сперма, оставленная внутри Цинцю, не вытекала.