Пути Господни

      Влад и не думал прерывать объятия, но деликатный стук в дверь вынудил это сделать. Парень последний раз ближе и крепче прижал Илью к себе, после чего нехотя оторвался от него и сделал шаг назад, соблюдая рамки приличия. В комнату вошел Александр Крылов и начал прощание издалека:       — Ну как впечатления? Понравилось?       Череватый активно закивал, потому что больше ему сказать было нечего — он и так сегодня вычерпал из себя все существующие положительные эмоции. А Илья, не успевший до этого также наглядно проявить своё удовольствие, стал рассказывать о своих впечатлениях сдержанно, но развернуто. На что Крылов отреагировал с нескрываемой радостью и сказал:       — Спасибо вам за то, что пришли в гости и разделили со мной этот вечер. Я рад, что смог поедлиться с вами красотой космоса. Я буду ждать вас снова в следующем году. Илья, я могу вам прислать расписание на ближайшие астрономические явления. Ну а на сегодня наше с вами путешествие автостопом по галактике закончено.       «Ну прям волшебник-звездочёт!» — думает восхищенно Влад, двигаясь следом за Ильёй в сторону выхода.       Едва они переступают порог ворот и оказываются свободными от чужих глаз, Ларионов выравнивает шаг с Владом, чтобы идти плечом к плечу, и заводит разговор о чем-то неважном, между делом подстегивая Череватого больше рассказывать о своих эмоциях. Если раньше Влад дивился, как это удается его другу вытаскивать из него душу, то сейчас он такие крючки становятся более наглядными (или Илья сегодня решил быть менее загадочным и просто позволил парню понимать ход своих мыслей).       Так или иначе до запоздалого приезда такси диалог складыался ладно.       — А откуда он у тебя вообще? — спрашивает Влад про весьма необычный подарок, полученный от Ильи.       — Подгон от одного знакомого. Я не буду называть имен и ты никогда никому не говори, где взял. Потому что осколки этой кометы разыскиваются до сих пор, и за этот кулон... В общем, не важно. Просто береги его. Даже если захочешь продать, неси его не в ломбард, а в исследовательский центр. Не знаю, заплатят там или просто отберут на всех правах. Но хотя бы не в ломбард.       Влад слушает эту речь, думает снова, что Илья говорит глупости, и надеется, что выражение его лица точно транслирует мысли.       — Ну что ты на меня так смотришь, — сквозь смех отвечает Ларионов. — Я не шучу, тебе даже не поверят.       — Илья, я никогда б вообще не придумал бы такую хуйню сделать, — как бы на всякий случай, чтобы у мужчины точно не оставалось сомнений, говорит Влад с тоном, будто объясняет нечто настолько очевидное, словно доказывает, что вода мокрая. — Та если хуй без соли последний доедать, я бы не стал. Ты шо?

***

      До Москва-Сити двигаются ровно тем же путем, что ехали в Домодедово. Кажется, машин на дороге стало только больше, а время поездки увеличилось почти в два раза. Планировали приехать за полчаса, а по факту опоздают на столько же.       — Куда они все едут? Что им дома не сидится? — возмущается Влад на одном из перекрестков, забитых вдоль и поперек автомобилями.       — Ну мы же тоже едем куда-то, — смешливо поддевает Илья.       Мигает желтый на светофоре и, стоит первому в ряду водителю затупить хоть на половину доли миллисекунды, когда загорается зеленый, так вся очередь начинает неистово гудеть самыми разными клаксонами, которых Влад пугается — перестаёт болтать и даже ерзать на сидении, сосредоточенно глядя по сторонам, как будто может так контролировать ситуацию. Привык быть начеку.       Илья мягко привлекает парня за предплечье, при этом глядя внимательно, с каким-то теплым волнением в глазах, обращая весь фокус Череватого на себя. Всякий шум и тревога на секунду стихают, когда Влад смотрит в эти глаза, но почти сразу отворачиваетчя к окну. Думает:       «Не смотри на меня так. Тебе это не нужно...»       — Всё нормально? — спрашивает Илья впротивовес мыслям парня.       — Та да, нормально. Бесит просто. Не люблю опаздывать... — отвечает Влад уклончиво, хотя правда в его словах присутствует. Он правда не чувствует себя комфортно и уверенно, если опаздывает. И его правда начинает раздражать происходящее.       Он, постепенно утопающий в гнетущих размышлениях, бесится с каждой секундой всё больше. Его триггерит рука Ильи, которую он продолжает ощущать, но и отбросить не может. Это как держать замёрзшие ладони над конфорокой: слишком близко — сгоришь, слишком далеко — замерзнешь.       И этот его взгляд... Заботливый, искренний, жалостливый, жертвенный.       К тому же себе врать не получится, Влад чувствует ещё кое-что. Он откажется от всех своих регалий в сфере экстрасенсорики, если скажет, что не чувствует на тонком плане от Ильи флюиды страсти и ноты привязанности.              Поэтому Череватый и злится — на себя. Не стоило этого допускать, не стоило сидеть с Ильёй за ужинами, не надо было соглашаться на совместный Новый год, не нужно было ездить вместе по магазинам, вместе на прогулку, вместе смотреть фильмы, всесте, вместе, вместе. Не стоило быть вместе.       На себя-то похуй, переживёт. А Илья не виновен. Ни в том, что привык, ни в том, что доверился и открылся, ни в том, что поступает милосердно. Ни в том, что начал пить чаще, чем нужно. И, тем более, Илья не виновен в том, что Влад скоро уедет и больше никогда не вернется.       Илья не виновен, но будет испытывать боль.       А настоящий злодей здесь — это Влад Череватый и его башка дурная. И эгоизм чрезмерный. Он же типичный представитель общества потребителей: взял, сломал, выкинул, как игрушку, и черт с ним. А так нельзя, Илья этого никак не заслуживает. Просто попался под руку. Тут не нужно быть колдуном, чтобы представить, что почувствует мужчина, когда его кинут, даже после всех его стараний.       А Влад должен кинуть. Должен. Кинет. Как Рогозов, который провел на себе операцию по удалению воспаленного аппендицита.       Пока Череватый сам себе полощет ножом по сердцу размышлениями о недалеком будущем, в котором всем будет плохо, с мазохистким удовольствием раскручивает клубок маслей, слой за слоем вскрывая новые причины пойти и бросится под ближайшую фуру, Ларионов молчит и не подает никаких признаков жизни.       Влад через двадцать минут перестает замечать что-либо вокруг, хотя выглядит со стороны очень сосредоточенно, будто в черных силуэтах деревьев или в высоких фонарных столбах ищет смысл жизни. Хоть он себе и обещал ни о чем плохом не думать, остановить эту вереницу самобичевания у него уже не выходит. Такие мыслительные процессы вообще редко поддаются его контролю. В течение каждой следующей минуты Влад всё ближе к единственному решению — он просто хочет умереть, потому что устал от беготни по замкнутому кругу, по лабиринту, в котором есть монстры, но нет выхода.       Он вымотан и хочет выйти из игры.       Пусть не будет ни наград, ни наказаний.       Пусть всё закончится.       В какой-то момент у Влада ощутимо поднимается давление и начинается головная боль, выматывающая остаток моральных сил. Через минут пятнадцать ни о чем, кроме этой боли, он больше не думает.       — У тебя есть что-то от головы?       — Нет... Сумка на работе... Вот так всегда, когда надо — нету... — со вселенским разочарованием говорит Илья, будто не выполнил миссию, к которой готовился всю свою жизнь. Затем просит водителя: — Остановите у ближайшей аптеки, пожалуйста.       — Та ну ёпт.... Не надо, мы и так не успеваем, — ноет Влад, нервно поджимая губы.       — Ничего страшного. Что, тебе с больной головой сидеть? Сейчас купим, выпьешь сразу и как раз к приезду пройдёт.       Влад закатывает глаза и берется за ручку на потолке, чтобы сжать ее посильнее и выплеснуть тем самым злость из-за заново накрывающих мрачных мыслей, в том числе по поводу своего недовольного ебла, которое портит праздник Илье (от чего ебало становится еще более недовольным). А ведь Ларионов постарался сделать всё, что Влад был счастлив.       «Свинья, блять, неблагодарная...»       Череватый уже готовился натянуть через силу улыбку, чтобы выглядеть хоть немного радостнее, и завести какой-нибудь разговор с Ильёй. Ведь гнетущая тишина совсем не способствует поднятию настроения. Но его идея моментально сыплется от одного простого действия, которое Влад никак не мог предугадать — Илья берет его ладонь в свою. Молча, глядя в своё окно, будто ничего особенного не сделал. Будто это совершенно естественный порядок вещей.       Влад, конечно, шокированно поворачивается к мужчине, смотрит сначала на замок их ладоней, мирно покоившийся на сидении, затем смотрит на самого Илью, надеясь найти ответ на лице, только ни лица, ни ответа не видит. Потом парень понимает, что спросить: «Зачем?» напрямую он не сможет. Иначе придется отпустить руку и испортить вечер, ведь такой отказ несомненно повлечет за собой неозвученный конфликт.       В прочем, Влад сам не хочет. Простейший поступок Ильи не несет за собой сейчас ничего, кроме желаения отвлечь, расслабить, поддержать, чтобы парень не суетился и чувствовал себя комфортно. Поэтому Череватый потакает и собственным желаниям, и попытке Ильи помочь хоть как-то. И ничего, кроме как ехать дальше с колотящимся сердцем, сжимая руку Ларионова, Владу не остаётся.              Скоро на одной из рейсовых автобусных остановок машина паркуется. Между ларьками с шаурмой, общественным туалетом, душем для дальнобойщиков и маленькой гостинницей, которая больше смахивает на частный двухэтажный дом, повидваший многое, горит вывеска с зеленым крестом.       — Посиди, я быстро, — говорит Илья, выходя из автомобиля, только в самый последний момент размыкая ладони.       Влад коротко кивает, при этом не переставая жевать свои уже истерзанные губы.       Ближайшие пять минут в тишине и духоте, наедине с молчаливым водителем, который вообще нечем не напоминает о своем существовании, парень рассматривает местность через чуть опущенное стекло. Остановка кажется ему смутно знакомой. На секунду он пытается вспомнить, не здесь ли он был проездом месяц назад по пути «Ростов-Москва», но до конца вспомнить не может.       Он решает выйти на свежий воздух и чуть выморозить из себя напряжение. Стоит, спрятав руки в карманы, и смотрит на дорогу, по которой волнами растилается снег. Ветер задувает под пиджак и брюки, но в этот момент Влад наконец-то замечает, что ни о чем не думает. С каждым выдохом горячего воздуха из него словно выходит негатив. Пусть это лишь иллюзия, но пока работает — не трогай.       Из аптеки выходит Илья, держа в руке бутылку воды и еще что-то маленькое (скорее всего, обезбол). По пути к Владу он вытягивает из кармана куртки пачку сигарет и зажигалку. Череватый разочаровано опускает голову.       — Держи, сразу две выпей, — Ларионов протягивает красную упаковку таблеток и холодную, стеклянную бутылку воды.       Влад читает название препарата: «Миг», зная, что всё равно не запомнит, выдавливает две таблетки, попутно наблюдая за тем, как Илья достаёт зубами из пачки Уинстон одну сугарету.       — А шо случилось?       — Ничего, а что? — недоумевая переспрашивает Ларионов, держа в зубах сигарету, а в руке — горящую синем пламенем зажигалку.       — Ты ж куришь только по особым случаем вроде?       — А... Нет, всё нормально. Просто нервничаю, — отмахивается Илья, подкуривая, наконец, начинающую сыреть сигарету, после чего с особым удовольствием на лице вдыхает и задерживает внутри дым.       Влад внимательно следит за его действиями.       — Так не нервничай.       Илья выдыхает сизый дым вверх и следит за тем, как его уносит ветер, затем говорит с улыбкой:       — Что ты следишь за мной, как мама? Не пей, не кури.       — Шо сразу: «мама»? Мне не нравится, когда перегаром и куревом воняет. Тебе не идёт это, — отвечает Влад спокойно.       — Мне и сегодня не пить? — с издёвкой уточняет Ларионов.       — Сегодня пей, — понимая абсурдность своего «повелительного» тона отевчает Влад, грустно улыбаясь.       «А потом делай вообще, что хочешь. Когда меня не будет»       — Ща, докурю и поедем, — замечая, как Череватый следит за временем, говорит Илья.       Влад на эти слова реагирует быстро. Его очевидно раздражает тот факт, что Ларионов продолжает курить, поэтому он, не скрывая своих эмоций, кривит лицо и неожиданно тянется руками отобрать у Ильи сигарету прямо изо рта. Берётся двумя пальцами за кромку фильтра, будто собирается закурить сам. Илья позволяет Владу сделать то, что тот хочет, при этом глядя прямо в глаза с вызовом, словно это он тут злодей, которому под руку затощить человека во грех.       Но вместо всех ожиданий мужчины Влад бросает полусожженную сигрету под ноги и показательно топчет. Так же не прерывая зрительный контакт. Илья усмехается наглости, но ничего не отвечает. Вместо этого — наклоняется, чтобы подобрать бычок, и уносит его до ближайшей мусорки.       Остаток пути Влад планирует провести в тишине, но не всем планам суждено сбыться. Илья, несмотря ни на что, привычно-радушной интонацией заводит новый разговор, в течение которого выясняется, что он всё еще не распаковал подарок Влада, на что парень строит обиженное лицо, почти не всерьез. Илья, наигранно-раздосадованный, извиняется, ссылаясь на нехватку времени до этого, и принимается раздевать цветастую коробку, довольно увесистую и объёмную.       — Сам бант завязывал? — даже не пытаясь скрыть иронию в голосе, интересуется мужчина.       — Нет, не сам, — кривлясь, отвечает Влад.       — Ну, зато красиво получилось, — Илья продолжает издеваться, впрочем, беззлобно.       — Ой, у меня просто другие таланты, — защищается Влад, закатывая глаза.       — Это какие?       Череватый цокает.       — Не скажу. И вообще, всё, отдай, — не по-настоящему расстроенный парень пытается забрать коробку, но Илья, сдерживая смех, мягко убирает его руки со своего подарка, и продолажет снимать обёртку.              В конце концов, Ларионов снимает крышку с красивой черной коробки, покрытие которой напоминает неотшлифованную шпаклёвку, и обнаруживает внутри то, что совсем не ожидает. У него даже глаза округляются.       — Да ты с ума сошел...       — Я? Пф, нет. Просто ты ж волшебник у нас. Я, канешно, не знаю. Может ты не в Хогвартсе учился...       Илья заливисто смеется. Уточняет между гоготом:       — МБОУ СОШ номер тридцать девять!       — Заебись, — резюмирует Влад, тоже смеясь. — Это тебя там магии научили? Значить, падажжи... Есть Хогвартс, есть, там, Дурм... Думр... Думстранг, а есть МБОУ СОШ номер тридцать девять?       Продолжая смеятся, Илья закрывает глаза рукой, как будто это поможет ему успокоится.       — Ну всё, хватит ржать! Ты хоть возьми их, посмотри, — Влад подталкивает к Илье ближе коробку, набитую самыми запоминающимися атрибутами вселенной «Гарри Поттера». Там и Бузинная палочка, и кулон с Дарами смерти, и Золотой снитч на цепочке, и статуэтка Маховика времени, Билет на Хогвартс-Экспресс с эмблемой «9¾», и даже Письмо с приглашением в школу волшебства, запечатанное красным сургучем с узорами четырех факультетов. А финалочка — это шарф и полноразмерная мантия Когтеврана.       Влад собирал эти предметы с самых разных интернет-магазинов на протяжении двух недель!       — Извини, это нервное, — чистосердечно оправдывается Илья и задерживает дыхание, чтобы успокоить смех. — Я просто немножко в шоке...       Череватый на всякий случай уточняет:       — Це хорошо?       Илья в ответ многозначительно смотрит на него, а затем, тоже на всякий случай, утвердительно кивает.       — Письмо на двадцать два года опоздало... — сдавливая смех, вкидывает очередную шутку Илья и срывает печать на конверте. А следом его глаза едва не выходят из орбит от удивления: — Оно именное!       — Ну дык да... — поддерживая игру в волшебство, словно всё это совершенно очевидно, говорит Влад. — ты волшебник, Гарри!       — Я? Волшебник? Я же просто... Просто Гарри... И только... — отвечает Илья, порадируя сцену из первого фильма небезызвестной истории, после чего снова улыбается. — А почему Когтевран?       — Ну, ты умный... Я думал взять Слизерин, но не, ты не злодей, хотя хитрый. Кстати, у палочки там, глянь, на дне лежит инструкция. Можно выполнять заклинания. Скажи: «Люмос».       — Да ладно... Ты серьезно?       — Давай-давай, — подгоняет Влад, которому самому нетерпится увидеть, как Бузинная палочка заработает в руках Ларионова.       — Люмус, — шепотом говорит Илья и кончик палочки загорается светом, собственно, как и глаза колдующего.              Влад с тающей улыбкой наблюдает за радостью мужчины, которому не тридцать три, а все одиннадцать в этот момент, и думает, что очень рад видеть его счастливым. А всё остальное совершенно не важно. Главное, чтобы Илья оставался таким как можно дольше.

***

      Пока они на пару перепробовали почти все заклинания из небольшого гримуара, прилагающегося к волшебной палочке, путь до ресторана закончился. Илья с осторжностью упаковал все свои игрушки обратно и только после этого они вышли из машины.       Перед входом в многоэтажное, красивое, сплошь стеклянное здание стояло много припаркованных автомобилей. Из одного из них вышли два человека — мужчины, среди которых Влад моментально узнал Артёма Краснова по сверкающей лысине. А о личности второго догадался следом. Илья же разом узнал обоих и все четверо, разбитых по парам (практически буквально), остановились друг напротив друга.       Ларионов хотел было поздороваться со знакомым через рукопожатие, но тот привлек его в дружеские объятия. Второй парень, которого узнал Влад, обошёлся без лишний касаний.       Илья взял на себя обязательство представить всех:       — Саша, Артём, это Влад, мой друг.       — А мы знакомы, — хитро щурясь сказал Череватый, глядя то на Артема, то на Сашу.       Ему было забавно наблюдать смятение на лице своего недавнего клиента, заказавшего приворот на мужчину, стоявшего рядом с ним.       — Разве? — с нажимом в голосе уточнил Краснов. — Я вас что-то не припоминаю...       — Не, не с вами. С Александром, — достаточно поиздевавшись, отвечает Череватый.       Илья с настоящим шоком переспрашивает:       — Вы что, знаете друг друга?       — Честно говоря, я тоже не узнаю... — Александр вторит подозрительному выражению лица Влада.       — У вас была бабушка в деревне под Луганском, — Череватый говорит не то вопросительно, не утвердительно, — и брат младший, Олехом зовут.       — Да-а-а... — всё еще не понимая, к чему клонит собеседник, подтверждает Александр.       — Олеха вы в деревню летом отправляли, правильно?       — Да-а-а... А! Ты ж тот мальчишка из соседнего дома, да?       — Да, — улыбаясь, отвечает Влад.       — Слушай, да как круто! Олег тоже приедет попозже. Это вы сколько с ним не виделись?       — Та с класса седьмого...       — Вот это мир тесен! — вклинивается Илья.       — Так вот, кто твой «плюс один», Илюш... Интересно. А это вот тоже мой друг — Тёма.       — Артём, — поправлят Александра парень, ежась в своё вычурно-белое пальто.       — Не с кем было Новый год встречать, я его и привел к нам, — продолжает Александр.       — У нас, вот, такая же ситуация, — говорит Илья.       — Да прям-таки такая же? — Александр задает двухслойный вопрос, контекст которого понятен всем, но никто об этом не скажет.       И Влад, который оказался случайно в курсе подтекста, склоняет голову к своим ногам, чтобы сделать вид, что он вообще не в теме разговора, при этом навосторив ухо. Что ж Илья ответит?       — Очень похожая, — говорит Ларионов, а у Влада уши краснеют (не) от холода.       Александр смеется низким басом, о чем Влад думает:       «Бля, он даже не пытается...»

      Внутри здания, которое оказывается гостинничным комплексом, их встречает администратор — девушка в непримечательной белой рубашке и брюках, которые, тем не менее, сидят на ней хорошо. Она опирается на стойку ресепшна, разминая одну за одной ноги, видимо, уставшие от хождения на каблуках. Девушка о чем-то разговаривает с другими администраторами, при этом мимика её не выражает ничего позитивного, но, как только в помещение входят гости, лицо ее сразу озаряет приветливая улыбка и микроклимат в холле моментально меняется на радушный и уютный.       — Добрый вечер!       — Добрый-добрый, Кристина, — первым выходит на контакт Александр, подключая всё своё обаяние, которое только возможно представить от человека в сутенёрской длинной шубе. — Нам нужно попасть в эвент-холл.       Кристина, которая оказалась управляющей, судя по надписи на её золотом бейджике, держурно улыбаясь, быстро обсмотривает гостей — в частности говорящего и его шубу — с ног до головы. Влада от этого взгляда пробирает мерзкими мурашками. Не то что бы он воспринял осуждение на свой счёт, просто парень уверен, что, не окажись он в компании этого, так сказать, интересного человека и его пассии, которые выглядят максимально нетривиально, управляющая не стала бы взглядом разносить их с Ильёй.       Но, несмотря на некую надменность, девушка гостеприимно указывает дорогу до лифта и даже желает хорошего времяпровождения.       В лифте Александр не утруждается попыткой держать в узде своё желание поболтать, в том числе обращаясь напрямую к Владу, из-за чего парень не может сдержать улыбку. Слишком нетипичным человеком стал Саша Шепс спустя многие годы. Но благодаря такой непосредственности Череватый перестает зажиматься и переживать на счет того, как его примут в незнакомой компании. Пару раз он переглядывается с Ильёй, пытаясь передать ему безмолвно свой спектр эмоций и, к счастью, находит в глазах мужчины полную солидарность.       Когда двери лифта разъезжаются, перед ними открывается огромный банкетный зал, который больше смахивает на ночной клуб. Темнота помещения разбивается десятками лучей стробоскопов, тут и там меж кучек людей в красивых, блестящих нарядах снуют официанты в таких же белых рубашках, как и персонал на ресепшне. Круглые фуршетные столы по углам уже наполовину пусты, а невысокие пирамиды из стеклянных бокалов наполовину разобраны. Слева от входа находится фотозона, сконструированная как фрагмент красной дорожки (даже красный ковер есть!), которую занимают девушки, окружающие Андрея Кислицина, а в самом конце зала подсвечивается небольшая сцена, рядом с которой стоят большая искусственная ёлка и диджейский пульт.       Они опоздали, но этого никто не замечает, потому что, откровенно говоря, они приехали в самое время — уже не до нелепых знакомств и пристального внимания к новому лицу, но еще рановато для основной части программы. Илья замечает в темном углу ширму, за которой находится гардероб, и все гуськом следуют за ним. Илья оставляет свой пакет со стартовым набором юного студента Хогвартса на одном с курткой крючке, а Влад свой подарок оставлять не хочет, даже несмотря на заверения молодого парня, отвечающего в этот вечер за охрану верхней одежды, что он за всем проследит. Потому что, на секундочку, там не какое-нибудь золото с бриллиантами, а, нихуясебе, алтайнит!       — Давай, тогда, наденешь? — предлагает Илья, и, не дожидаясь ответа, выуживает драгоценность из мешочка, уже готовый надевать её на шею Череватого.       Тому идея кажется приемлемой и он покорно поворачивается спиной, чуть приседает, чтобы Илье было удобнее застегнуть украшение. Случайно парень замечает вдалеке Сашу с Артёмом, которые смотрят на них с Ильёй и, ехидно улыбаясь, шепчутся. Владу не нужно включать свои сверхспособности, чтобы догадаться, о чём они там разговаривают. Но ведь, справедливости ради, основания имеются, поэтому и винить их не за что.       Потом они все снова сбиваются в квартет, которым, видимо, и будут весь вечер двигаться. Череватому такой исход не очень нравится, потому что ему хотелось бы больше времени провести наедине с Ильёй. К тому же, заметно неуютно и Артёму Краснову — он всё время молчит и не выражает никаких эмоций, будто копит их на моменты, когда они с Сашей останутся вдоем, без сопровождения. Владу не совсем понятно: то ли дело в их с Артёмом секрете, то ли дело в интроверной натуре Артёма, но так или иначе, он разделяет его чувства, совершенно не пытаясь как-либо контактировать.       Зато вот Ларионову с Шепсом старшим очень даже комфортно. Они много и громко смеются, обсуждают работу, пытаются вовлечь Череватого с Красновым в разговор, на что последние не поддаются, слепо следуя рядом.       — Влад, а ты не думал пойти в театр? У тебя такое лицо фактурное, как у Андрюши. Запоминающееся. Вы, кстати, знакомы?       — Не, не моё. Я не люблю на виду быть. С Андреем, да, знакомы, — сухо отвечает Влад, стараясь улыбаться, как это делала Кристина на входе.       — Я, вот, всё пытаюсь Тёму затащить на сцену, — продолжает Александр, и это именно тот тип беседы, которых Влад обычно избегает всеми силами.       — Артём, — снова поправляет между делом Шепса Краснов.       —...Ты же, кстати, блогг ведешь, чего б и не попробовать? — Александр обращается теперь к своему спутнику, на что тот лишь устало закатывает глаза и ничего не отвечает.              Влад перестает вникать в суть разговара и концентрирует все свое внимание на окружающей обстановке и закусках. Замечает краем глаза надвигающуюся на них стаю людей, в центре которой довольный Кислицин, и заранее готовится к новой порции «увлекательных» диалогов.       Андрей, напроив, оказывается таким же заложником ситуации, но умело подыгрывает, приветливо улыбаясь и натужно-бодро поддерживая атмосферу. Обменявшись парой-тройкой пустых реплик с Ильёй и Сашей, он подходит к Владу, который оккупировал часть фуршетного стола, и шепотом спрашивает:       — Как тебе наш декоратор и его раф на кокосовом?       Влад даже как-то неверяще смотрит на Андрея и едва ли не прыскает со смеху.       — Раф на кокосовом?       — Да, Артёмка, сладкий мальчик, — почти не пытаясь сдерживать смех говорит Андрей, при этом еле заметно кивая в сторону обсуждаемой парочки.       Влад начинает смеятся еще сильнее, глядя в их сторону, потому что там Артём лимпнет к Саше очень показательно. Примерно также ведут себя молоденькие девушки со своими временными покровителями. И выглядят Саша с Артёмом, как очень стереотипные геи, которых изображают в шоу по типу «Уральские пельмени».       — Он заебал его везде таскать с собой, — прикрыв рот, чтобы не ржать в голос, рассказывает Андрей. — Не, я всё понимаю, ради Бога, ебитесь с кем хотите, но, бля, ты глянь на них...       Влад отврачивается к голубкам спиной и даже так на всякий случай закрывает лицо руками, искренне стараясь не выдавать себя, потому что не хочет обидеть. Но что он может поделать, если смотрятся они на самом деле очень комично?       Андрей же добивает:       — Спасибо, хоть, теперь Сашка только его трахает и нас не трогает, а то ж я раньше с ним в гримерке боялся остаться. Не дай Бог!       Череватого вообще уносит, стоит только представить, как Шепс старший лезет к Андрею, который в два раза больше него.       — Чё вы ржёте? — тихо спрашивает подошедший Илья.       Влад пытается сказать, размахивая руками, но едва не задыхается от смеха и снова закрывается руками. Андрей же ничего не говорит вслух, только чуть заметно вздергивает подбородок в сторону влюбленной парочки, и Илья сразу всё понимает, но тоже ничего не говорит, прикусив губы, чтобы не выдать их всех.       — Господи... — только и выдавливает из себя Ларионов.       — Ладно, с вами весело, но я пойду пасти Лину. Она уже четвертым бокалом закидывается, — говорит Андрей, довольный проведенной пакостью.       Илья же возвращает друга за плечо:       — Мне кажется, ей и так нормально.       Влад, успевший успокоится, смотрит туда, куда и Ларионов с заметно погрустневшим Кислициным: худощавая блондинка, которая кажется Череватому еще со спектакля знакомой, коктеливо потягивает игристое вино, разговаривая с высоким парнем, который тоже кого-то Владу напоминает. Совсем скоро становится понятно, что этот молодой человек — Олег Шепс, потому что с распростертыми руками и возгласом: «Братец!» к нему движется Саша.       Влад для себя подмечает, что его друг детства очень сильно изменился. Даже больше старшего брата. Возмужал, вытянулся, раскачался, подобрал стиль, отпустил волосы. И в целом ведет себя уже не так, как раньше. Весь его образ выражает сдержанность и холодность, в том числе по отношению к родному человеку. Возможно, просто с возрастом у них не сложились теплые отношения. А, может, так он ведет себя теперь всегда и со всеми.       Интересно, как он воспримет появление Влада?       — Ты ж говорил, что они с Андреем гуляли? — шепотом спрашивает Череватый у Ильи.       — Ну да... Это странно... Помнишь, я говорил, мне кажется, что она любит другого? Это вот он.       Влад снова осматривает Олега и с пониманием говорит:       — А-а... Ну не удивительно.       Илья вскидывает удивленный взгляд на Череватого.       — В смысле?       Влад тушуется, сдерживая улыбку. Илья его ревнует?       — Бля, ну ты глянь на него сам, он же как с обложки, — отвечает парень, потому что факт того, что Олег красивый, отрицать просто невозможно.       Ларионов тем временем внимает словам, пытась не закатывать глаза. Отворачивается со словами:       — Мне не нравится.       — Мне тоже. Он не харизматичный.       — С чего ты взял? Вы же еще не общались даже.       — И так видно.       — А что для тебя харизма?       Влад отвечает не сразу, чтобы вспомнить пример харизматичных личностей и подобрать правильные слова.       — Тю, та вот на брата его глянь, — Влад кивает в сторону Шепса страшего, который активно жестикулирует, выражает эмоции яркой мимикой, и даже сквозь шум музыки и болтавни людей, издалека кажется понятным, что он рассказывает. — Андрей еще, — рядом с Шепсами стоит Кислицин, который, участвуя в диалоге, почти ничем не уступает, даже если ничего не говорит. — И теперь глянь на Олеха и Лину вашу, — молодые люди находятся в той же кучке, но совсем ничем не выделяются, словно отыгрывают роль массовки на фоне двух главных героев.       Илья следит то за обсуждаемыми, то за Владом, и в конце со вздохом поджимает губы, соглашаясь.       — По такой логике у тебя тоже харизма есть, — резюмирует Ларионов, допивая бокал вина.       Череватый же на эту реплику старается не реагировать, чтобы не выдать свою растерянность, вызванную моментальным смущением. Потому что раньше ему об этом никогда не говорили, к сожалению, ведь он всегда хотел быть в числе тех, кого по собственным меркам определяет интересными.       В конце концов наблюдение со стороны себя исчерпывает и Илья поддатлкивает Влада:       — Пошли, поздороваемся.       Парень с некой опаской идёт вперед. Возможно, сейчас случится одна из самых неловких встреч в его жизни. Большего смущения здесь и сейчас добавляет Саша, который со всей своей непосредственностью, к которой Влад еще не успел привыкнуть, обращает внимание компании и, в частности, своего брата, который снова увлекается отдельной беседой лишь с Линой, на прибывших.       — Олег! Олег, блять, сюда смотри! Помнишь Влада? Влад из Барыкино. Вы с ним дружили в детстве.       Влад протягивает руку, а Олег не сразу её пожимает, первые секунды лишь присматриваясь, с прищуром и хмуростью совсем неприветливой. Череватый успевает затушеваться, но разом лицо старого друга расслабляется и приобретает мягкость, а рот растягивается в улыбке. Олег с радостью пожимает руку в ответ и тянет Влада на себя, чтобы приятельски обнять.       Череватый с облегчением обнимает Шепса младшего в ответ.       — Сколько лет, сколько зим! — говорит Олег, хлопая по спине Влада. — Я не ожидал тебя здесь увидеть!       — Пути Господни неисповедимы, — говорит Саша громко, чтобы перекричать музыку.       Влад на это успевает подумать, что старшему брату жизненно необходимо быть в центре внимания, без которого он, наверное, начнет сразу гибнуть.       — Отож... А как... Когда вы сюда успели перебраться?       — Лет уже пять назад.       — В марте четыре с половиной будет, — уточняет Саша.       — А тебя сюда как занесло?       — Та такое... — Влад отмахивается, — из-за войны.       Олег, услышав ответ, как по приказу снимает улыбку с лица:       — А-а... Вон как...       — Не, так всё нормально. Просто пришлось переехать, — Влад заведомо успокаивает товарища, предположив, что тот мог подумать, будто кто-то умер.       — А как ты тут... То есть, с кем ты здесь?       Лина, которая до этого совсем сливаласт с дикорациями, смеясь, вклинивает свои пять копеек:       — Как тебе в большом городе? Я имею в виду, после маленкого села, наверное, сложно адаптироваться в нормальном городе?       Илья и Андрей моментально меняются в лице и со смесью шока и злости одновренно оборачиваются на слова девушки.       Влад же вспоминает, откуда знает эту девушку, после ее хриплого смеха, словно она только и делала всю жизнь, что орала во весь голос и курила советские сиги без фильтра. Она была его клиенткой несколько лет назад. У них случился весомый конфликт, потому что Лине не понравилось, что рассказал о ней чернокнижник, и вместо приворота посоветовал ей сходить на курсы по раскрытию женской энергии. После чего девушка обозлилась и еще месяц поносила его в своих соцсетях, устроив якобы разоблачение.       Парень улыбается и отвечает спокойно:       — Мне здесь нравится.       — Конечно, кому война, а кому мать родная... — еле слышно, но с откровенным злорадством говорит девушка, на что Андрей и Илья не выдерживают и опять одновременно, как двое из ларца, возмущенно восклицают:       — Лина!       — Что ты себе позволяешь? — договоривает Ларионов.       — Всё нормально, — успокаивает Влад, — пошли поговорим, — и берет девушку под локоть, уводя в сторону болкона.       Почти сразу она вырывается, максимально негодуя, но смирно идет следом до уединенного помещения.       — А что, ссышь, что все узнают, какой ты пидорас? — мерзко смеется Лина.       — Шо ты бесишься до сих пор?       — А ничё, что ты меня на деньги кинул?       — Я с тебя не взял ни копейки!       — Я, вообще-то, ехала в твой мухоаранск из другого города! Ты меня послал!       — Та потому што ты дура!       — Не-ет, это ты ку-сок го-вна, — Лина на каждом слоге тыкает пальцем в грудь Влада, что парню, конечно, не нравится.       Он хватает её за этот палец грубо и отводит руку в сторону. Лина начинает вырываться и кричать:       — Не трогай меня! Убери руки!       Влад отпускает, но наклоняется и говорит:       — Ты себя видела? Я ж тебя сломаю, как зубочистку. Ты вообще башкой думаешь?!       — Я сейчас охрану позову, — рычит девушка сквозь стиснутые зубы.       Влад усмехается, замечая на её плече свисающий выбеленный волос. Он спокойно и быстро, двумя пальцами стягивает его и, не прекращая победно улыбаться, демонстративно показывает Лине свою находку. Девушка быстро соображает, что задумал колдун, и с выражением лица, полного ужаса, пытается выхватить свой биоматерил. Ей это не удается, так как Влад тут же прячет его в нагрудный карман.       — Пизда тебе, — сдавленно смеется Череватый. — Передавай привет Анатолию.       — Если ты не вернешь его, я всем расскажу, какой ты кусок говна, — Лина пытается шантажировать, не понимая, что в ловушке теперь она сама.       — Нет. Если ты шо распиздишь, я тебя убью. Поверь, я узнаю всё сразу.              Мышцы на ее лице беспорядочно дергаеются от возмущения, и выглядит Лина при этом, как злая чихуахуа. Влад думает об этом и смеётся, что окончательно выводит из себя девушку, но крыть ей нечем. Поэтому со словами: «Картавый урод!» она вылетает с веранды обратно в зал.       Череватый гордится собой и готов поставить сотку на то, что она никому ничего не расскажет. Потому что всё, что он ей сказал в тот день приёма, было правдой, и Лина это знает, поэтому и бесится. Она осознаёт его силу и своё поражение, а еще очень боится наказания. Посему Влад не испытывет ни капли тревоги. Даже наоборот — ему весело и радостно. Давно он ни с кем открыто не срался. Аж легче на душе стало.       Вечер наконец-то начинает играть яркими и жизнерадостными красками.       Парень возвращается в зал и сразу встречает взволнованного Илью.       — Всё нормально?       Влад смеется. Заботливый тон Ларионова умиляет настолько, что парень, опьянённый адреналином в крови, решает зачем-то обнять Илью. Тот отзывается, обнимая в ответ, видимо, решив, что Владу нужна поддержка после склока. Говорит на ухо:       — Извини за нее. Она конченная...       Череватый гогочет громче, утыкаясь в шею Ильи. Мужчину его смех глушит — Ларионов хватается за ухо и отстраняется. Влад тут же перестает смеятся и принимается извинятся, придерживая обеими руками Илью за плечи:       — Прости-прости, сильно больно?..       Ларионов моргает пару раз, приходит в себя, но не выглядит рассержено, разве что только сконфужено.       — Нормально, нормально всё.       Влад ощущает себя очень неловко, трет губы и подбородок нервно. Илья мягко убирает его руку, чтоб не мучил свое лицо, и подчеркивает:       — Ты какой-то... Взволнованный. Что она тебе наговорила?       Парень отмахивается, мол, ничего особенного, но начинает понимать, что напускная радость от победы в минувшем конфликте на самом деле является защитной реакций. Лина его вывела из себя. Где-то в глубине души он успел в самом деле распереживаться, что её длинный язык доберется до ушей Ларионова. Но всё обошлось, он выдохнул со спокойной душой, стоило неприятной пизде скрыться из поля видимости, и как только он опустил щиты — душевное буйство полилось наружу.       Илья снова понял всё про Влада быстрее, чем сам Череватый в себе успел разобраться.       — Вы будто знакомы... Признавайся, это твоя бывшая? — не всерьез предполагает Илья. А когда Череватый сразу не отрицает эту теорию, мужчина даже тускнеет заметно. — Что? Серьезно?..       — И да, и нет. Она не бывшая, боже упаси, ты видел её? Ужас блять. Но, да, мы... эм... Работали вместе. Типа того.       — Это очень странно, Влад. Ты хочешь сказать, что... То есть, ты встретил здесь своего друга детства, встрел бывшую коллегу, и всё это с учетом того, что ты совсем недавно приехал из Луганска, Шепсы из Ростова, а Лина местная? Че за фокусы... — очень недоверчиво перебирает фактами Илья. — И именно на этом празднике, в этой точке огромного города... Блять, это буквально Москва, почему не в Большом театре, я не знаю... Как-то даже не верится...       — А это, знаешь... — Влад вспоминает старый анекдот, но не может его рассказать, потому что между словами смеется. — Знаешь, шутку... Я вас год, блядей, собирал!       Илья выжидает суть истории, снисходительно улыбаясь.       — Там баба изменяла своему мужику, и.. Ах-ха-х.. Бля... Бог её за это сказал накаже, и корабль... Ха-хах-ха... Начал тонуть, а она кричит типа: «Другие же не виноваты, не убивай их из-за меня!», а Бог ей: «Да я вас, блядей, год собирал»!       Рассказал с горем пополам и ржет, чуть ли не задыхаясь. Илья тоже посмеивается, но не с тем же раздирающим темпом.       — Да, вот именно. Это же жутко, Влад. А вдруг это и правда что-то значит.       — Ой, та ладно. Если не думать о том, то и похуй. Вот прикинь, скоко людей ходит и не верит, что их в Ад черти утащать после смерти? Им по-ху-ю на тех чертей, вроде их и нет ваще. Не помрем же мы все завтра.       — Сплюнь! И по голове себе постучи.              Влад перестает смеятся, всерьез или почти всерьез задумываясь о том, что такие сходки могли бы значить, но другого объяснения, кроме примера из анекдота, не находит. Говорит:       — Та если и так, то завтра будет. А сейчас поебать.       — Тоже верно, — соглашается Илья, уже выдвигаясь медленно в сторону зала, где происходит праздник. — Я, кстати, не слышал, что бы ты картавил...       Влад замедляет шаг.       — Ты что, подслушивал?       — Она кричала просто громко. Остального я не слышал. А что ты так напрягся, м? Всё-таки что-то скрываешь, да?       — Ой, было б шо скрывать.

***

      В течение следующих часов Лина обходила Влада (и Илью соответственно) стороной, поэтому Череватый чувствовал себя достаточно расслаблено и даже сумел по-настоящему веселиться. Влада познакомили со многими членами их рабочего коллектива, большинство из которых больше вообще ни разу не обратили внимание на нового знакомого. Немало времени Влад провел в общении с Олегом, как в старые добрые времена, когда им было по тринадцать. С Андреем много смеялись. И, несомненно, много болтал Влад с Ильей.       А еще все много пили. Череватый — не исключение. Сегодня он принял решение ни в чем себе не отказывать и прожить день счастливо, как самый обычный человек, отмечающий Новый год в хорошей компании.       В один момент Илья вышел на небольшой подиум, являющийся по сути сценой, чтобы сказать теплые слова. Поздравил всех с окончанием года, в том числе рабочего, ведь закрыли они его благополучно. Поблагодарил за это всех и каждого, в частности — начальство, и не забыл упомянуть технических работников театра, про которых обычно не пишут на афишах. А в заключении представил зрителям гостя программы, которого он также назвал их хорошим другом, после чего на сцену вышел стендап-комик Иван Усович.       Илья спустялся в зал и занял место рядом с крайне удивленным Владом, который совсем не ожидал увидеть воочию артиста, которого раньше смотрел только по телефизору или на Ютубе.       Ларионов рассказал, что у его коллектива добротная скидка на прайс-лист Усовича, потому что он близко знаком с их главным режиссером. Что не менее сильно удивило Череватого, потому что это ж нихуя себе, он тепепь через пару-тройку рукопожатий знаком со всем составом ТНТ!       Ваня здорово смог разбавить обстановку в зале, ведь среди гостей уже ощущалась атмосфера скуки, из-за чего многие начали накидываться пуще прежнего, лишь бы хоть как-то себя развеселить. Это довольно сильно огорчило Влада, ведь он верил, что люди-то из театра явно находят себе темы для бесед и веселья, в отличе от деревнеских простолюдинов, и им нет смысла так упиваться, чтобы создать ощущение праздника. А оказалось — нет, люди везде одни и те же.       Выступление комика было подгадано ровно под двенадцать часов ночи, чтобы все гости оставались в сборе — у экрана проектора — и не пропустили речь президента.       Вдоволь насмеявшись, Влад с неким замиранием сердца понимает, что в этом году он услышит речь другого президента. А еще понимает, что всех предыдущих горе-начальников страны, из которой выехал, он точно больше никогда не услышит перед боем курантов. И вообще — как раньше уже никогда и ничего не будет.       Всё очень сильно изменилось.       Парень и раньше знал это, но сейчас его точно по голове кувалдой ударили, вбили, как гвоздь молотком, окончательное осознание кардинальных перемен.       Пока несменный и многоуважаемый русским народом президент уже сказал половину заготовленного текста, стоя на фоне Кремля — что-то о семье, что-то о близких на расстоянии, и что-то о людях, которые сейчас работают — Влад медленно отрезвел. Не слушал толком, но слышал, как глухими стуками отбивалось его собственное сердце о грудную клетку. Потому что с каждым словом главы государства заканчивалось время — чем больше он говорит, тем ближе Новый год. Новый год, в котором всё будет по-другому.       Вместо истекающих секунд надвигалась тревога.       «...Дорогие друзья, до наступления две тысячи восемнадцатого года остались буквально секунды. Пришло время сказать друг другу самые заветные слова. Простить ошибки, обиды. Обнять. Признаться в любви...»       На последних словах Влад рефлекторно оборачивается к Илье и сталкивается с ним взглядами, которые оба тут же отводят. Сердце Череватого ухает куда-то вниз и волнение уверенно занимает его место.       «...Пусть в Новом году в жизни каждого человека каждой семьи произойдут перемы к лучшему...       Будьте счастливы! С праздником вас!       С Новым — две тысячи восемнадцатым — годом!»              Мороз по коже пробегает волна за волной по коже парня. Он даже неверяще смотрит на свои руки, на которых волосы стоят дыбом, пока часы отбиваю один за другим последние мгновения, а люди вокруг берутся за новые бутылки с игристым, либо подгоняют открывать быстрее.       Смотрит на Илью, который широко улыбается, и начинает улыбатся сам.       Слышит его тихие слова:       — Загадывай желание.       Видит, как Илья сам зажмуривается и, вероятно, безмолвно о чем-то просит Новый год.       Думает:       «Мне нечего загадывать. Я хочу только покоя»       И вдагонку добавляет:       «Хочу просто быть счастливым»              Торжественным фанфарами звучит гимн России. Часы показывают: 0:01. За окном бомбят салюты, в зале слышны отлетающие пробки и возгласы гостей. Перед глазами Илья, который поздравлет его с Новым Годом и приближается, чтобы обнять.       Всё как во сне — одновременно замедленно и слишком быстро, а еще белым шум в ушах. Влад теряется, но когда Илья его, наконец, обнимает, суматоха в голове прекращается. Парень обнимает его в ответ, вблизи снова вдыхая закомый аромат, который якорит его сознание. И тревога, до этого момента крепко державшая его душу, расслабляет хватку.       Влад выдыхает, крепче прижимая к себе Илью.       Не так уж и страшно.

***

      До сегодняшнего дня Череватый никогда не видел такого масштабного салюта. Более того, Илья с Андреем подготовили для коллектива сюрприз и закупили несколько больших батарей с фейерверком (конечно, предварительно собрав с каждого коллеги налог на праздник). Все вместе, даже персонал заведения, наблюдали за отдельным кусочком неба, освещенным десятками разноцветных огней.       Когда вернулись внутрь, Марат Башаров, переодетый в Деда Мороза, и Лина, передетая в Снегурочку, выкатили в центр зала тележку с тортом, в котором торчали негаснущие свечи, а потом «Дед Мороз» вынул из красного мешка, звоном ни капли не намекающим на содержимое, разный алкоголь в подписанных бутылках, как персональные подарки, хоть те и предназнычались на целые столы. Всё сопровождалось шутками о последнем спектакле, будто актеры и не выходили из роли.       Затем на сцену вышла «Русалочка» Николь и спела пару праздничных песен, а аккомпанировали ей «Коля» Кислицин напару с диджеем у пульта.       Всем было весело, все много пили и мало общались. А еще — много танцевали. Не все, но большинство. Андрей хвастался своими навыками, едва ли не переходя в нижний брейк, и справедливости ради, выглядел он на танцполе очень хорошо, органично. Илья тоже, кажется, стоптал ноги, танцуя пару часов подряд, прерываясь только на глоток коктейля, намешанного из колы и рома. Влад не заметил даже, чтобы Ларионов выходил хотя бы на перекур.       Сам же Череватый не танцует, хотя Илье удалось вытащить его на пару треков в глубь толпы. По большей части он смеялся, а не танцевал, а потом вернулся на свой стул к тарталеткам с красной икрой и вяленой колбасе. Однако ему было всё-таки весело. Время от времени к нему подсаживался то Олег, то Саша, то Андрей, чтобы поболтать о чем-то пустом и в очередной раз попытаться вывести его на танцы. Им казалось, что Владу одному скучно, даже если он убеждал в обратном.       Рано или поздно на любой вечеринке наступапт момент, когда диджей объявляет медляк — как сейчас — включается лирическая и спокойная мелодия, под которую господа могут пригласить дам покружить лицом к лицу на полупустом танцполе. Кто-то разбивается на парочки, а кто-то теснится в стороне, у фуршетных столов, будто бы их вообще не интересует происходящее — либо им пригласить некого, либо их никто не приглашает.       Завязывается неловкая ситуация, когда Андрей театрально гнет спину перед Линой, очевидно, приглашая на медленный танец, но та отказывает, сославшись на головокружение. Кислицин отступает и совершенно случайно пересекается с одинокой Николь. Не раздумывая и не особо даже спрашивая разрешения он подхватывает её руки, чтобы увести в танец. Та заливисто смеется и с удовольствием вальсирует с Андреем.       Через буквально полминуты Влад Видит в тени зала, как Лина топчется в подобии вальса с Олегом Шепсом.       В этот момент к Череватому посаживается Илья, который жует свой кусок торта, держа тарелку навесу, и тыкает вытянутой рукой с вилкой на конце в сторону неприятной персоны, из-за которой старадет его близкий товарищ, со словами:       — Вот су-у-ука!       Влад смеется, допивая стакан, в котором был тот же коктейль, как и у Ларионова. Кажется, это был уже шестой. И ему точно не кажется, что яркие краски перед глазами начинают сливается воедино. А это значит, что пора пить колу без рома.       — Пошли подышим? — предлагает парень Илье, и тот активно соглашается, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба.       На улице метель и мороз. Даже не смотря на навес порадного входа, хлопья снега летят со скоростью света и больно врезаются в лицо, а ветер продувает насквозь, вплоть до внутренних органов. Но это ровно то, чего Влад хотел последние полчаса.       — У них вытяжки вообще работают?       — Не знаю, но очень душно, — отвечает Илья возмущенно, обмахивая себя руками, будто зимней непогоды ему мало, чтобы остудиться.       — Ну ты сам виноват, — беззлобно подсказывает Влад, намекая на активные телодвижения Ларионова под музыку. — Не устал танцевать?       — А ты не устал сидеть, а? — кривляет Илья своего собеседника, доставая из кармана куртки сигареты.       Но, прежде чем мужчина вынул пачку, Влад задерживает его руку на месте, категорично говоря:       — Нет.       Илья ехидно улыбается и с усилием вынимает-таки упаковку, демонстративно достаёт из нее зубами сигарету, повторяя ситуацию на остановке по дороге из Домодедово. Однако Череватый не дает ему закурить, удерживая вторую руку, с зажатой в ней зажигалкой. Повторяет:       — Нет.       Илья смеется, вынимаят изо рта причину спора, и спрашивает, вскидывая глаза, при этом делай большой шаг к парню:       — А то что?       Они стоят в непозволительной близости, но единственное, что сейчас волнует пьяного Влада — это губы Ильи, которые тот вытирает чистой стороной руки, как бы снимая с себя вкус и запах табака. Череватый только на губы и смотрит, как завороженный, потому что следом Илья их облизывает, и нет в мире гипнотизёра лучше, чем Ларионов в эту секунду.       — Ну? — спрашивает мужчина, вздергивая подбородок с вызовом, что немного тормошит Влада.       Он, наконец, вспоминает про глаза Ильи и смотрит теперь в них. К сожалению, сейчас они тоже необыкновенно красивые — парень опять теряется.              Ларионов победно улыбается и возвращает сиграету в рот, сразу ее прикуривая. Но Влад себя пораженным почти не ощущает, поэтому, усмехнувшись, ждет, когда Илья сделает затяжку и показательно выпустит дым ему в лицо, чтобы затем нежно обхватить руку мужчины, которой он держит сигу, и медленно увести ее в сторону. Они продолжают смотреть друг другу в глаза неотрывно, и, Влад готов поклясться, что это самый возбуждающий на свете флирт.       Когда Илья силится вернуть руку ко рту, чтобы сделать следующую затяжку, Череватый удерживает ее еще крепче, а потом резко окунает в снег, лежащий толстым слоем на перилах. И теперь Влад забирает себе улыбку победителя, пока Ларионов разочарованно вздыхает.       — Ну я ж другую достану, — говорит мужчина вкрадчиво, уже пряча руки в корманах, чтобы выполнить сказаное.       Но Влад смелеет и шагает ближе — впритык, чтобы успеть своими руками забраться в карманы куртки и вынуть упаковку. Ловит себя на мысли, что, в общем-то, сейчас ему глубоко поебать, курит Илья, пьёт, нюхает или колется. Просто эта игра его затягивает и он не хочет её останавливать.       Илья же перестаёт улыбаться, когда Влад приближается настолько близко. Даже не мешает ему шарить по карманам и вынимать пачку. Череватому кажется, что тот даже не дышит. В конце концов, Влад выбрасывает упаковку сигарет в урну, которая удачно стоит в полуметре от них, и отступает.       — Делай медитации лучше, — советует он Илье, и сам смеется с этого предложения.       — Обязательно, как только перекурю — сразу сяду в позу лотоса.       — Вот и молодец, — Влад улыбается. — Только лучше дома, а то ж не сосредт.. сосредочишься тут. Кстати, а когда мы домой?       — А ты уже хочешь?       — Та пора бы, четвертый час уже.       — Хорошо, тогда пойдем попрощаемся и выезжаем.

***

      По дроге до дома Влад пару раз чуть не уснул, но ему пришлось взбодриться, когда им с Ильей нужно было подниматься пешком на пятый этаж, так как лифт оказался сломан.       На пролёте между четвертым и пятым Илья потребовал устроить перевал. Они уселись на низеньком подоконнике, предвратильно раздвинув по углам горшки с цветами, за которыми неясно, кто следил (уж точно не жильцы пятидесятой квартиры). Тяжело дыша, Ларионов решил напомнить Владу, что он мудак, ведь сейчас Илья не отказался бы от сигаретки.       — Ты, блять, зависимый, ты это понимаешь? Кошма-а-ар, — без единого намека на искреннуюю злость отвечает Череватый, пихая Илью плечом.       — Тебе-то какое дело-о-о!       — С тобой никакая девка сосаться не захочет, потому что от тебя тарит вот этим вот говном, фу-фу-фу!       Ларионов себе под нос бубнит:       — А я с девками и не сосусь к твоему сведению.       Влад цокает:       — Ля, а мужикам, думаешь, нравится?              Илья, до этого молча вытирающий краем рукова с брюк капли слякоти, замирает, а потом медленно поворачивает голову к Владу.       — Шо? — спрашивает парень, не понимая, чем вызвал ступор у собеседника.       — А ты, значит, не против, когда один мужчина другого целует?       — Нет, — как само собой разумеющееся отвечает Влад.       — У тебя... был такой опыт?       Череватый крутит головой в отрицательном жесте, где-то на периферии сознания догадываясь, к чему всё идёт, но кровь, испорченная алкоголем, шумит в ушах громче голоса разума.       — Ладно, пошли уже, — Илья завершает разговор и время передышки соответственно, с недовольным стоном и хрустом колен поднимаясь на ноги.        В квартиру Ларионов пропускает первым Влада, чтобы зайти следом и закрыть за собой дверь на ключ. Влад первым делом решает разуться, а не включить свет, и так они толпятся на маленьком коврике в полной темноте. На втором ботинке Череватый теряет равновесие и почти что падает, но его ловит Илья, смиренно дожидающийся своей очереди, ведь вдвоем, еще и с цветами и подарками, в зимних дутых куртках — на двадцати квадратных сантиметрах входного ковра не развернутся. А пачкать полы снежной грязью никто не хочет.       Наконец, Влад отходит, освобожадая пространство, и спешит поставить свою обувь, чтобы скорее помочь Илье и забрать у него ношу. Затем несет пакеты и цветы на кухню, включает везде свет, принимается разбирать продукты, которые им заботливо попросила собрать по контейнерам жена главного режиссера, точно мама с гостинцами на дорожку.       Илья входит на кухню следом и первым делом выпивает целый стакан воды.       — Шо, устал, да? Вымотался небось, — подшучивает Влад, — не, ну в вашем возрасте уже не до танцев.       Илья возмущенно на него смотрит, будто собирается ответить что-то сокрушительное, но потом улыбается, ломая свой грозный образ, и говорит почти не обиженно:       — Ты не охринел ли?       — А шо, тебе ж скоро сорокет.       — Не скоро, Влад, мне только тридцать три. И я не старый.       — Мне двадцать два и для меня ты древность. Наверное, динозавров видел?       Илья меняется в лице и тепепь он действительно практические по-настоящему зол.       — Вот и не пизди на страших тогда!       — Ой, ну для этого возраст не помеха, — парорует Влад и ржет.       И вроде всё как всегда: уютно, весело, тепло — ничего не предвещает беды. Череватый укладывает в холодильник контейнеры с нарезками, с салатыми и шашлыком, Илья стоит рядом, опершись на подоконник, и стягивает с себя пиджак.       Закончив, он вдруг зовет соседа:       — Влад?       — А?       — А ты не хотел бы попробовать?       — Шо попробовать? — парень закрывает холодильник и поворачивается, а Илья неожиданно оказывается близко. Парень даже пугается немного.       Ларионов выглядит хмуро и смотрит себе под ноги. Отвечает не сразу:       — Поцелуй с мужчиной.       Сердце у Влада замирает второй раз подряд.       — Со мной, — договоривает Илья, уже глядя глаза в глаза.              Что-то горит красным в подсознании, что-то хочет напомнить о себе, что-то кричит о том, что не надо этого делать. И Влад помнит, что нельзя, но не помнит, почему. А раз причина не такая заметная, то это и причиной назвать нельзя.       Что может случится из-за одного поцелуя? Миллионы людей целуются постоянно, даже прямо сейчас, возможно в соседней квартире. И у них при этом всё нормально.       Почему тогда нельзя Владу с Ильёй?       Парень не успевает разобраться в законе, который сам писал, потому что находит лазейку быстрее, чем свод запретов.       Сейчас важнее сделать то, что хочется и что не так уж и опасно.       А в Аду они и так все гореть будут.       И это будет потом. Не сейчас.       Влад сглатывает вязкую слюну и тяжело дышит, глядя то в карие глаза, то на чуть распахнутые губы Ильи, полностью отдавая себе отчет в том, что собирается делать. Влад видит, что Илье тоже не хватает воздуха и приходится дышать чаще, чтобы не задохнуться. Словно магниты, они медленно движутся навстречу друг к другу. Слишком медленно.       Парень завороженно кладёт ладонь на его грудь, и чувствует, как там колотится сердце. Думает, что у самого сейчас также, но сквозь волнение и жар Влад не может различить собственный пульс и даже не уверен, что продолжает дышать. Илья копирует жест, но быстро ведёт руку вверх, по шее, к щеке. Парень тут же ластится, прикрыв глаза, как кот.       Нет, он точно не дышит. Он не может дышать.       Словно понимая, что Влад на грани того, чтобы рассыпаться здесь и сейчас, Илья растягивает сладкий и волнительный момент еще немного — близится лицом к лицу, но не позволяет прикосаться губами, хотя его дыхание уже опаляет кожу парня.       Влад облизывается, не раскрывая глаз, и уже мысленно воет. Всё, что он может себе позволить — это либо тереться щекой об горячую ладонь, либо тереться носом об нос. Но не целовать. Пусть Илья это сам сделает. Ведь Влад всё еще не верит, что имеет на это право.       Этот мужчина его изводит до головокружения.       Уже сомневаясь в том, что всё это не сон, Влад собирается раскрыть глаза и проснуться, но сегодня ночь будет длится долго. Потому что Илья продлевает видение, мягко прижимаясь. своими губами к губам Влада.       Вроде слышно, как сталкиваются звезды, или это струны души лопаются все разом? Парень не понимает. Но счастье его совершенно точно граничит со страданием — такого он никогда не чувствал. А это был лишь один скромный и нерешительный поцелуй.       Илья целует так же и второй раз, и третий — неспешно, с оттяжкой, нежно дорывая остатки разума Влада. Поэтому парень отбирает четвертый поцелуй и делает это по-своему: углубляет, ускоряет, перебирая губы Ильи влажно, развязно.       Скоро всё смятение улетучивается, передавая поводья в руки страсти. Нежность перерастает в дикое желание. Они буквально дорвались друг до друга, как страждущие в засуху, жадно ловящие пересохшими ртами первые капли дождя. Влад свои руки уже не контролирует, давая им волю блуждать по всему телу Ильи, пока тот сплетает их языки, держась за шею парня, как за единственную точку опоры в этом мире.       Илье сложнее держать равновесие, когда Влад с напором гнет его под себя, держа за талию и волосы на затылке, поэтому мужчина подталкивает его к столу, чтобы они оба не упали. Влад слепо пятится назад, не разрывая поцелуя, не переставая ни на секунду наглаживать бока и бёдра Ильи, и, когда чувствует задницей край столешницы, опирается на нее, чтобы прижать мужчину к себе, насколько это возможно.       Галстук, уже подспущенный в ресторане, начинает мешать, словно снова затянут. Влад нервно стягивает его, потому что иначе задохнется по-настоящему, но глупая ткать не поддается. Илья помогает ему, только на одном галстуке не останавливается. Он растегивает пуговицы на рубашке парня, пока тот сильно сжимает его ягодицы.       Илья стонет хрипло сквозь поцелуй, а Влада ведет еще больше, как бешенного зверя на запах крови. Он вообще не соображает, что делает, чисто инстинктивно зарываясь носом в шею, и продолжает сжимать всё, что попадается под руку. Глубоко дыша терпким парфюмом, он принимается его слизывать с горячей кожи, не обращая внимания на горький вкус, присасывается, затем снова лижет. Илья срывается на рычащий стон, который тут же глушит своей рукой. Второй он ведет по зыгривку Влада, слегка царапая.       — Пошли в спальню, — как сквозь толщу воды Влад слышит торопливый шепот Ильи и, не тратя силы на ответ, молча выводит их из кухни, не отрывая губ.       Но до любой из спален они не доходят, потому что Влад прижимает Илью к ближайшей стене в коридоре и зацеловывает по-новой, но с большим рвением. Сначала, удерживая его руки над головой, льнёт вплотную, будто хочет слиться с мужчиной всем телом. Потом свободной ладонью водит круги на ягодице, попеременно то поднимая движения к талии и груди, то опуская на бедра, и обратно. В какой-то момент Влад поднимает ногу Ильи под коленом, чтобы вжаться в мужчину сильнее, на что тот отзывается новым стоном — погромче, повыше, послабее. Влад ловит его губы и отпускает руки, которыми Илья тут же бессильно обхватывает шею своего любовника.       Влада совсем немного отпускает и этой толики прозрения хватает, чтобы он вспомнил про спальню и более удобные для таких событий поверхности. Парень снова целует Илью в губы, небольно кусаясь, и увлекает его за собой в ближайшую комнату — по сути, к себе в логово.       Уже внутри Илья перенимает инициативу, заставляя Влада упасть спиной на постель, и забирается на него сверху. Они снова тонут в забытье, увлекаясь языками друг друга, пока руки их беспорядочно гуляют по всем участкам тела, куда только могут дотянутся.       Пока Влад опять застревает на заднице мужчины, грубо сжимая его ягодицы, сам Илья наскоро растегивает свою рубашку и снимает её. Когда парню открываюся новые, неизведанные горизонты горячей кожи — всё внимание Влада концетрируется теперь только на том, как бы нежнее общупать, как бы сильнеей заласкать. Он поднимается на локтях, чтобы губами припасть к груди мужчины, сидящего у него на бёдрах. Мягко и влажно целует один сосок, а второй ласкает большим пальцем.       Илью пробивает дрожью. Он снова хватается за загривок Влада, чтобы не упасть, потому что голова кружится очень сильно. Но парень опять силится выгнуть его дугой, напирая поцелуями, из-за чего Илья-таки прогибается назад, упираясь второй рукой в ногу Влада.       В конце концов, у Влада истекают силы и он падает обратно на спину, передавая ход игры Илье. А тот долго не думает, льнёт к парню змеей, проезжаясь пахом по ноющей в тесных брюках эрекции. Влада прошибает током, он мычит и дергается, пока волна удовольствия бежит по всему телу.       Нет, всё, Илья доигрался. Влад за коленки резко подтягивает мужчину на себя, чтобы получить больше места для маневров, перемещает руки на его ягодицы и прижимает к себе крепко, после чего медленно, с нажимом ведет бедрами меж раздвинутых ног Ильи, несколько раз проходясь по паху, выбивает из него стоны, от которых сам же страдает.       Эта имитация полноценного секса через одежду доводит Илью до безумия. Он вырывается из крепких объятий, садясь на бёдра Влада, смотрит на него исподлобья взглядом мутным, давая секундную передышку им обоим, после чего принимается растегивать свои брюки. Влад решает не отставать и снимает с себя давно растегнутые пиджак с рубашкой. Потом Илья съезжает чуть назад, чтобы растегнуть брюки Влада, и с переменным успехом ему это удаётся.       Тогда Влад вынуждает поменяться позициями и, как только Илья оказывается снизу, парень подхватывает край нижней одежды вместе с резинкой боксеров. Стягивает не сразу, сначала исцеловав низ живота, ехидно улыбаясь. Илье в моменте кажется, что это не Влад даже, потому что таким он его еще никогда не видел. Мало того, что парень полуголый, да и вообще находится лицом в районе его паха, так взгляд его будто чужой — темный, с коварным прищуром, с сумасшедшим блеском, властный.       Илья такому Владу готов отдаться и душой, и телом, и вообще всем, чем только тот попросит. Или не попросит, а просто захочет взять — Илья всё отдаст.              Парень тем временем медленно стягивает вниз по ногам остатки одежды с мужчины с неким замираением сердца. Он никогда не видел чужие члены так близко и не уверен сейчас в том, как себя вести. Но азарт в крови подстёгивает делать, а не думать, потому что всегда по ходу разобраться можно.       Так и поступает. Откинув в сторону последний барьер между праведностью и грехом, сначала даже не смотрит туда, куда стоило бы. Он боится, что ему не понравится, а как тогда жить, если секс с мужчиной не нравится, а сам мужчина — очень даже? Поэтому Влад сначала смотрит на голые ноги и касается их. Пока всё нормально. Илья отзывается на прикосновения моментально.       Потом Влад переводит руки сразу на ягодицы, а взгляд — напрямую в глаза Ильи. Мужчина выглядит невероятно красиво — расхристанный, помятый, глубоко дышащий приоткрытым ртом, и губы его опухшие стали ярче. Влад сжимает мягкий зад обеими руками и внимательно следит за тем, как плавится Илья, как он задерживает дыхание, напрягается, чтобы не ёрзать и не мешать. Владу нравится то, что он делает с Ильёй. Ему нравится делать это. Ему нравится весь Илья и всё, что с ним связано.       Перестав терзать его ягодицы, он поднимается выше, словно хищник крадется, закидывает ноги себе на спину и жадно впивается в губы, лезет в его рот языком, удерживая за подбородок, до тех пор, пока Илья не начинает задыхаться, стонать в изнеможении и виться под ним, как уж на сковороде. Влад не даёт ему вздохнуть нормально, и вырваться не разрешает, пока вдволь не насладится всхлипами и поскуливаниями медленно утопающего в возбуждении мужчины.       Позже ему самому перестает хватать воздуха и Влад убирает хватку с лица Ильи, давая возможность отвернуться и перевести дыхание. Тем временем сгребает ослабевшие чужие руки и поднимает к изголовью дивана, держа так, пока свободной решается добраться вдоль по торсу до самых интригующих частей тела мужчины, которых до этого боялся и избегал.       Не глядя, лишь на ощупь он аккуратно касается кончиками пальцев твердого члена, налитого кровью и истекающего смазкой. Прежде чем сделать что-то существенное, Влад снова затягивает Илью в поцелуй, но на этот раз спокойный и нежный. Затем медленно обхватывает его член всей ладонью и ведёт осторжно вверх-вниз. Не будь Илья крепко скован телом Влада, его бы подбоосило от волны удовольствия, но остается лишь дрожать и хныкать.       Влад принимает такую реакцию за одобрение и делает еще несколько движений рукой уже более уверенно, после чего большим пальцем размазывает скользкий предэякуянт по головке. Илья старается не стонать — сдерживать ему себя с трудом удается. Он жмурится и ломает брови в иступлении. Влад насмотреться не может и продолжает движения рукой, наращивая амплитуду, чтобы в конечном счёте вырвать из Ильи стоны, которых тот так смущается.       — Стой-стой-стой, подожди, — вдруг просит Илья еле слышно.       Парень в эту же секунду убирает руку, испугавшись, что делает что-то не так.       — Больно?       Илья хрипло смеется:       — Наоборот.       — А-а... Значит, всё хорошо?       — Да-да, более чем. Просто не хочу... так быстро...       — Да-да, конечно, я понимаю. Может тогда махнемся?              Илья, слишком смущённый произошедшим, даже ничего не отвечает, и Влад на секунду задумывается, что то, насколько быстро мужчина подошел к финишу, могло его расстроить. Но для самого Влада это не то что не проблема... Это, скорее, достижение. Да и кончит он, вероятно, с той же скоростью. Потому что секса не было сто лет, а мастурбация не считается.       Но Илью, наверное, надо как-то успокоить сейчас, поэтому ничего лучше, чем зацеловать его измученные губы, Влад не придумал, но, главное, это сработало, и Илья перестал зажиматься. Даже больше — опрокинул Влада на спину, раздел до трусов и приказал ждать, хотя это не совсем уместно по мнению парня, ведь что-что, а ждал он и так слишком долго.       Илья быстро скрывается за дверьми и так же скоро возвращается с полупрозрачным тюбиком в руках.       — Что это? — с неподдельным интересом спрашивает Влад.       — Искусственная смазка. Снимай трусы и поворачивайся задом.       Влад не сразу понимает, что Илья шутит, и успевает напрячься. Причем не столько из-за самого факта, что его собираются отыметь, сколько из-за того, что он никак не подготовился.       Илья недолго наблюдает за растерянностью на лице парня, а потом со всех сил сдерживает улыбку.       Влад смущается, говоря:       — Не, я не... Я не против этого... Просто, ну там...       — Хорошо, — злорадным тоном говорит Илья, взбираясь на постель и медленно раздвигая ноги Влада, — я буду иметь это в виду.       Парень начинает ощущать себя недостаточно уверенно, потому что над ним теперь снова Илья Владимирович — красивый, сильный, властный мужчина, давящий одним взглядом. Не сказать, что Владу это не нравится в контексте секса... Просто его пугает, что он Илье готов свою честь отдать.       На что еще Илья способен подбить его? Может, раскаится во всех грехах?       А что, Влад представляет свою «молитву» на коленях... (Но только в том случае, если целовать нужно будеть не иконы, и глотать не кагор с просфорой).              Илья Владимирович сидит на коленях меж ног парня, но ему и этого недостаточно, поэтому мужчина подтягивает Влада к себе ближе, укладывая его бёдра на свои. Затем начинает медленно и тягуче водить руками по его бокам, животу, груди и плечам, словно массажист разминает кожу.       Влад прикрывает глаза, чтобы лучше сосредоточется на этой незатейливой ласке. На вдруг на секунду руки исчезают, и он слышит звук открывающеегося флокона со смазкой, заметно напрягаясь.       — Это масло, — объясняет на ухо жарким шёпотом Илья. — Но не переживай, сегодня мы не будем заходить так далеко. Я только помогу тебе расслабится.       И мужчина, сгибая тело парня пополам, целует в губы мягко, как полчаса назад на кухне, но с каждым новым поцелуем становится требовательнее и грубее. В какой-то момент Влад ощущает укусы на нижней губе, следом зализываемые их спелетенными языками, и от этой слабой боли, смешанной с удовольствием, слабеет сам.       — К тому же, я предпочитаю быть снизу, — заканчивает Илья свою речь, а Влад отчетливо представляет, как входит в него сзади, чем вызывает у себя новый приятный спазм в паху.       Илья возобновляет исследования тела Влада тепепь уже скользкими руками, что получается мягче и более тягуче. По комнате расходится приятный древесный аромат, который кружит голову. Парень тянется к губам — ему мало поцелуев, но Илья, управляющий процессом, не дает ему этого сделать. Влад усмехается абсурдности запрета, с учетом всего положения, в котором они находятся. Но послушно перестает мешать Илье путем сжимания его боков и наворачивания кругов вокруг сосков.       И в качестве поощрения за послушание мужчина мажет пальцами по губам Влада — тот целует их, слизывает сладкий лубрикант, увлекается процессом, думая, что обязательно хочет проделать то же самое с другими частями тела Ильи.       Парень приоткрывает глаза, не прекращая влажно вылизывать и обсасывать чужие пальцы, и встречается с взглядом с Ильёй, который сейчас слишком серьезен, а вместе с румянцам на щеках и алыми губами — выглядит одержимым, будто немного не в себе. Влад тянется целовать запясте, предплечье, изгиб локтя и далее до шеи, пока руками не вплетается в волосы на загривке, оттягивая назад, чтобы в конце вылизать кромку уха, жарко приговаривая:       — Ты такой красивый, Илюш... Ты мне нравишься... Очень... Весь...       — И ты... — шепот Ильи дрожит, — ты тоже мне нравишься...       Парень ласками заслуживает страстный поцелуй и даже больше — Илья опускает руки к его бедрами, сжимая и поглаживая кожу во внутренней стороне, затем во внешней, переходит к ягодицам. На них останавливается подольше, разминая и растягивая в стороны, и Влад обнаруживает, что его зад удивительно чувствителен, потому что член, и так изнывающий без внимания, дергается после каждого касания мужчины.       Будто нарочно, Илья заводит руки под ткань боксеров, массирует где угодно, но только не там, где по-настоящему нужно Владу. Через несколько минут парень начинает вести бедрами так, чтобы направить Илью к правильным действиям, но мужчина издевается, поглаживая даже яички, но никак не член, упиваясь изнеможением на чужом лице.       В конце концов, Влад, чувствуя, что сейчас взорвется, лезет к себе в трусы сам, чтобы хоть как-то помочь, но Илья останавливает его попытки, гадко смеясь, откидывает руки.       — Илья, — предупреждающе рычит Влад, всем видом показывая, что больше не может ждать.       — Что? — как ни в чем не бывало спрашивает мужчина, не сдерживая ехидную улыбку.       — То, — кратко и по делу отвечает парень, многозначительно глядя на свой пах, где очевидна эрекция, причём уже давно.       — Я тебя не понимаю, — врет Илья. — Скажи внятно, чего ты хочешь, и я сделаю.       Влад ловит подтекст и понимает, что мужчина пытается его смутить. Но Влад не пальцем деланный и уж точно не будет стесняться:       — Возьми его в рот.       Илья тушутся, не ожидая от молодого и неопытного парня такой смелости, но сам же выдвинул условия, значит, надо делать.       — Хорошо, — последнее, что Илья говорит, прежде чем сползти ниже для собственного удобства, а затем начать выцеловывать губами низ живота, чуть забираясь под кромку боксеров.       Влад прикрывает глаза, предвкушая большее удовольствие, расслабляется и и прислушивается к ощущениям. Илья тем временем уже вылизывает нежную кожу внутри изгиба бёдер, а Влад плавится. Впервые его ласкают так откровенно и правильно, стараясь доставить удовольствие долгоиграющее, а не лишь бы побыстрее закончить. Парень всегда хотел найти такого партнера, с которым или с которой можно пробовать самые разные вещи — заниматься сексом с подходом, с интригой, со всей самоотдачей. И не мог предположить, что для этого так отлично подойдет мужчина. Ему так подходит Илья.       Влад смотрит на Илью, который зубами поддевает резинку боксеров и стягивает их, глядя в глаза, и не может поверить, что это происходит с ним в реальности. Он кладёт руку на макушку Ильи, поглаживает ласково, и готов проволится скозь землю от щемящей любви, которая разрывает его сердце в этот момент. А затем Илья мажет жирно языком по мошонке и выше — вдоль члена, и по телу Влада прокатывается волна неги, вынуждающая закатить глаза.              Дальше всё как в тумане. Юркий язык Ильи кружит по головке, пока руки движутся вверх-вниз на члене — у Влада поджимаются пальцы на ногах от удовольствия. Илья опускает голову, насаживаясь плотно горячим и влажным ртом — Влад всем телом немеет, не способный даже вздохнуть. Илья ускоряется, помогая себе ладонями натягивать кожу и массировать аккуратно яички — Влад стонет низко, держась в этом мире лишь за волосы мужчины. И когда парень приближается к грани, Илья начинает в быстром темпе двигать по мокрому члену лишь рукой, а губами и языком размашисто ласкать мошонку, втягивая в рот осторожно. Владу кажется, что в конце он рассыпется на миллионы атомов и развеется в пространстве. И он недалек от правды.       Волны экстаза, какими бы они не были желанными, всё равно неожиданно разливаются по каждой клетке в теле Влада. Приятные судороги охватывают низ живота и ноги, которыми, кажется, он больше не способен шевелить. Он хочет кричать и биться в конвульсиях, но не может издать ни звука — даже дышать перестаёт. Его рука рефлекторно сжимается на голове Ильи, не позволяя двигаться, а тот, вроде, и не против, иначе почему он продолжает медленно и почти невесомо лизать уздечку, выжимая из Влада все силы и чувства до последней капли?              Парень, всё-таки, дергается, когда оргазм стихает, а ощущения становятся слишком резкими. Илья последние раз мягко целует ствол, постепенно обмякающий, и отстраняется, вытирая с щеки капли спермы. Влад тем временем чувствует себя как нельзя лучше. Это был самый долгий и мощный оргазм в его жизни, и отходить он от него, наверное, будет еще сутки.       Ему хочется сказать, что всё было просто ахуенно, но он пока не в силах собрать мысли в полное предложение. Что уж там способности речи.       Илья взбирается к Владу, чтобы лечь рядом, потому что сил у него тоже не осталось, и парень благодарен за это, потому что вместо слов может просто обнять его до момента, пока не научится заново разговаривать.       — Я так понимаю... — начинает что-то говорить мужчина, но Влад его останавливает:       — Тш-ш-ш, помолчи.       И зарывается в шею, обнимая крепче.       Они лежат так минут пять, но Владу кажется, что пролетает целый день. Он почти засыпает, расслабленный, как на тихом часу в детском садике в солнечный летний день. Но громом среди ясного неба его счастье прерывается, когда Влад вспоминает, что Илья ещё не кончил.       Поэтому парень начинает издалека — нежно выцеловавает шею, щеки, губы, нашептывая то, что хотел, но не мог сказать:       — Мне так хорошо с тобой... Ты замечательный... Это было очень приятно... Ты самый лучший...       Илья улыбается и отвечает на каждое касание так же бережно, но Влад видит, что грудь мужчины движется вслед за нервным дыханием слишком тяжело, а глаза всё так же застелены красной пеленой возбуждения, несмотря на всю его ласковость и хрупкость момента.       Влад предлагает вместе пойти в ванную, где уже знает, что будет делать. Кое-что он недавно увидел в порно-ролике, и хочет попробовать. Никого, кроме Ильи, не видит в этой роли.       В ванной они снова целуются. Влад упирает Илью спиной в стиральную машинку. Одной рукой за волосы на загривке жмёт мужчину к себе, а второй, предвратитеоьно облизав, касается перевозбужденного члена. Илья стонет в поцелуй, отзываясь на ласку, толкается бёдрами в руку Влада всё быстрее, не состоянии больше ждать.       — Лезь в ванную, — шепчет парень, плавно сбивая весь ритм, пока полностью не останавливается. Илья измученно стонет в разочаровании, но послушно отодвигает шторку и включает теплую воду.       Когда оба оказываются внутри, согретые водой, в ход снова идут поцелуи. Владу так нравится целовать Илью, что, будь такая возможность, он бы никогда не останавливался. Они целуются без лишних касаний, трепетно и страстно одновременно — Илья кусается, а Влад исследует чужой рот своим языком.              Процесс затягивается и Влад ощущает в себе новую волну возбуждения. Еще полминуты, и он снова готов любить Илью во всех смыслах. Мужчина тоже это замечает и не успускает возможности провести ладонью пару раз по эрекции. Но Влад мягко отнимает его руки от себя и поворачивает лицом к стене.       — Стой смирно, хорошо?       — А что ты собрался делать?       — Я сам не знаю, хочу попробовать.       — Только давай без проникновения.       — Та ну конечно, я ж не дурак. Наклонись чуть-чуть. Не подскользнись только.       Влад не совсем уверен в своих действиях, но подстегнут порывом эмоций. Сначала опускается на колени, а затем берется обеими руками за ягодицы Ильи. Сжимает их, растягивает, присматривается. На пробу несильно шлёпает и сразу заглаживает след на коже.       Сверху до него доносится:       — Можно сильнее.       Так Влад вычисляет, что Илья раскрепощен, что он знает, чего хочет, и при этом полностью доверяет парню.       Шлепает второй раз, посильнее, и следом не гладит, а сжимает место удара.       Илья ничего не говорит, даже не стонет, полностью поглощенный жарким желанием большего. А Влад готов продолжать и усугублять порку, из-за чего начинает сам боятся своих пристрастий, и останавливается. Решает попробовать это в другой раз, а сейчас сделать то, что запланировал изначально.       Берет ближайший гель для душа, льет себе на руки немного и вспенивает, чтобы следом поднятся и принятся ласкать напряженное тело Ильи, в частности — его член и промежность. Мужчина от таких нежных, но весомых касаний дрожит, особенно, когда Влад проходится руками по возбуждению, медленно надрачивая.       Его заново плавит от такого Ларионова — мужчина тихо стонет, прильнувши всем телом к парню, кожа к коже, и направляет своей ладонью его движения, показывая, как ему сейчас будет приятнее. Влад же второй рукой в это время массирует его задницу, скользя между ягодиц пальцами по тугому колечку мышц. Илья напрягается сильнее и дрожит, но не останавливает Влада, полагась на его благоразумие.       Чуть погодя Илья начинает стонать во весь голос и Влад отводит руки, прекращая-продолжая пытку. Мужчина пытается удержать его, но ладони выскальзывают, не оставляя шансов, после чего Илья изнуренно хнычет. Влад же берется за лейку душа и почти невинно обмывает тело Ильи от мыльной пены, иногда поглаживая в труднодоступных местах.       — Влад, я больше не могу, — устало шепчет Илья, перехватывая ладонь парня и укладывая на свой член, на что Влад улыбается и убирает руки.       — Потерпи еще чуть-чуть.       Парень заставляет Илью снова нагнуться и сам возврашается на колени. Но в этот раз не тянет время, а сразу переходит к делу: раздвигает ягодицы и мягко проходится пару раз пальцами по напряженной промежности, отчего Илья заметно сжимается, переживая, что Влад не сдержит обещание.       — Расслабься, я не буду ничего такого делать, — успокаивает парень, а затем нежно целует гладкую ягодицу, в доказательство своей безобидности.       Но, честно говоря, Влад лукавит. Илья понимает это, как только чувствует влажные касания языка в районе входа, и, несмотря на заверения Влада и испытваемые восхитительные чувства, всё равно сжимается.       — Ничего такого, да?..       Влад в наказаные возобновляет шлепки — сразу сильные.       Тут мужчину начинает трясти от удовольствия, и о переживаниях он забывает, расслаблясь. Парень продолжает вылизывать его в самых скрытых местах, хоть и неумело, но активно и чувственно. И сама мысль, что делает это никто иной, а Влад, заставляет Илью стонать громче, опираясь щекой в холодный кафель.       Влад находит своё новое увлечение интересным и приятным, потому что Илья над ним звучит шикарно — услада для ушей. И подобные ласки тепепь точно войду в перечень его фетишей.       Только от одного языка Илья вряд ли получит оргазм, поэтому Влад обхватывает ладонью его член и начинает сразу в быстром ритме дрочить. Мужчина перестает стонать, редко делая глубокие вдохи, и растворяется в сразу двух действиях Влада, не зная, куда деть эмоции. А когда Илья уже чувствует приближение оргазма, Влад перестает мучить нежным языком его промежность, но не перестает двигать рукой спереди. Поднимается на ноги и пристраивается сзади так, чтобы его член скользил меж ягодиц Ильи. Без углублений, разумаеется, но этого хватает обоим, чтобы вскоре одновременно кончить.       Илья перестает дрожать и замирает, пачкая семенем ладонь Влада, пока тот завершает фрикции, изливаясь и размазывая сперму по заднице мужчины.       Когда парня отпускает, он целует нежно Илью меж лопаток, и затем помогает обоим смыть с себя следы удовольствия. Ларионов молчит и обмякает в руках Влада, уронив голову ему на плечо.       До спальни добираются вместе, попеременно обтираясь одним полотенцем.       В комнате, после случившегося, повисает вопрос, который неизбежно должен был образоваться.       Что дальше?       Илья, потеряв всю свою самоуверенность, неловко стоит в дверном проёме, мрачно глядя на Влада, который успел натянуть чистое белье и сейчас собирает разбросанные вещи. Собствнная нагота становится слишком смущающей и неуместной, поэтому Илья молча скрывается в своей спальне, чтобы тоже одеться.       А потом не находит смысла возвращаться в комнату Влада, ведь... Кто они тепепь друг другу? Илья хотел бы, чтобы вопрос решился сам собой, но пока этого не происходит.       Был ли это действительно большой шаг навстречу друг к другу? Или только разовый секс, после которого они будут делать вид, что ничего не было?       Может Влад хотел только попробовать интим с мужчиной, а в масштабе их с Ильей свзязи это ничего не значило. Не даром же разговор с этого начался... А, может, Влад сейчас сидит за стеной и мучается размышлениями точно так же? И просто не решается сделать первый шаг...       — Ну что, ты идешь спать? — заглядывает парень в комнату и выглядит при этом совершенно обычно, даже немного радостно.              Ларионов кивает и улыбается, понимая, что зря загнался.       Все у них теперь хорошо.