прячет за собою ночь.

Глеб едва слышно постанывает, ощущая нежные прикосновения к шее, которые неожиданно сменяются на лёгкие укусы, а затем резко открывает глаза, едва не подпрыгивая на кровати. Сердце бьётся о ребра испуганной птицей, и Глеб ошалело смотрит в чужие голубые глаза напротив, что сужаются и блестят от сдерживаемого смеха. Глеб медленно приходит в себя и начинает смеяться сам. Страх, вспыхнувший внутри, стремительно тает под кожей, уступая месту смеху, радости встречи и легкому желанию. Громкий хохот делиться на двоих, усиливаясь, как катастрофа при падении костей домино. К концу Глеб уже задыхается, не в состоянии остановить смех и вдохнуть воздуха чуть больше, чем необходимо для маленьких лёгких колибри. Серафим молча валится рядом, и смех медленно спадает, когда он лезет руками в волосы и осторожно притягивает к себе в поцелуй. Целует долго и напористо, одной зарывается в волосы, другой цепляет кожу шеи, ведет по выпирающим ключицам, а затем медленно ползет по ребрам и животу, задрав футболку. Глеб сладко в его ласке расползается, подрагивает ощутимо и отвечает на поцелуи жадно. Однако стоит только руке Серафима залезть за резинку шорт, как Глеб отрывается от его губ и руку не ожидавшего такой реакции Серафима останавливает. А потом юрко залезает своей рукой в его штаны, пальцами тут же вытаскивая наружу эрегированный член. Ладонью накрывает головку, обхватывает и сжимает так, как любит Серафим, и с довольной улыбкой ловит негромкий вздох удовольствия в ответ. Постепенно увеличивает зону ласк, ведет рукой дальше, до основания, слегка перебирает пальцами мошонку. Серафим негромко распаляет воздух ему почти на ухо, а Глеб старательно ласкает головку, уздечку, параллельно выцеловывая ему шею, разукрашивая ее засосами. А прямо перед самым оргазмом целует и с силой кусает нижнюю губу. Толстая струя толчками заливает ему ладонь, частично покрывало, которое ленивый Глеб не скинул, завалившись спать, и одежду. А Серафим целует в ответ и отклоняется на подушку. Глеб не брезгливый, но лежать на сперме желания не имеет, потому скидывает с себя шорты и комкает покрывало. Из сидячего положения Глеба утаскивают сильные руки, в воздухе мимолетно разворачивают его и припечатывают к матрасу животом, выбивая дух. Белье летит вслед за шортами, а горячие руки раздвигают бедра. Серафим подкладывает подушку парню под живот, приподнимая таз, и прижимает к кровати ладонью по спине, не давая пошевелиться. Сноровисто он смазывает пальцы одной рукой и входит в растянутую еще задницу. Два пальца привычно разводит, горячие стенки вскоре поддаются под третий, и, слегка сменив угол, Серафим нащупывает простату, начиная ритмично давить на нее под задушенные стоны вбитого лицом в другую подушку Глеба. Серафим гладит его по спине, целует подрагивающие бедра, не на секунду не переставая буквально трахать пальцами. В определенный момент он подталкивает подушку под его животом дальше, поднимая выше для удобства, и начинает подгонять Глеба к разрядке, лаская член. Две горячие руки туманят разум волнами удовольствия, Глеб бесконтрольно стонет громче, словно намекая, и Серафим ускоряет движения рук с обоих сторон, когда у парня поджимаются пальцы на ногах. Он заливает вязкой спермой простынь, уже намного позже ворча на то, что теперь придется стирать ее вместе с покрывалом, и валится обессиленно на кровать. — Один-один, блять, — хрипло отзывается из-за подушки Глеб, и Серафим ласково целует его в плечо, обнимая.