прячет за собою ночь.

— Говоришь, что тебя уже ничем не удивить? — Стася нависла над Тори, с танцующими чертями в глазах рассматривая лежащую под ней девушку. — Говоришь, через тебя прошло столько партнеров, что обычным отлизом не удивить, котеночек? — Да, и что… — не договорила Тори, так как Сидорина высунула язык, что посередине был украшен изящной штангой. — Хочешь почувствовать это на себе? — хитро улыбнулась она, наклоняясь. Тори потянулась навстречу за поцелуем, но Стася отклонилась, тут же припадая губами к тонкой шее. Мягкие поцелуи вскоре сменились на мокрые засосы, а тихие вздохи Тори — на отчаянный скулеж, сквозь который так и пробивалась просьба, почти мольба. — Пожалуйста, — неразборчиво выдала Викторова, а в следующую секунду задохнулась и вскрикнула — чужие зубы прокусили нежную кожу на ключицах. — Тшш, котеночек, разве я разрешила тебе издавать какие-либо звуки, кроме мокрых стонов и жалкого скулежа, м? — Тори захныкала, качая головой в ответ. — Умница. Стася медленно вырисовывала дорожки на ее теле, от красных щек до ключиц, от плеч до впалого живота, нежно исцеловала ее бедра, прежде чем приступить к самому главному. А Тори изметалась по кровати от сладкой, неторопливой ласки. Низ живота жгло пожаром, а разум отказывался воспринимать что-либо кроме губ, мокрого языка и резкого холода штанги. И стоило Сидориной на пробу коснуться кончиком языка клитора, Тори рефлекторно дернулась, а затем заерзала, придвигаясь ближе. В глазах читалась мольба, а губы дрожали от предвкушения. Тори заставила себя замереть под пронзительным взглядом, надеясь, что ее мнимое послушание разжалобит девушку. Стася хмыкнула, но действительно сжалилась, устраиваясь между раздвинутых ног, притянула к себе ближе, заставляя чуть приподняться. — Будь умничкой и не кричи громко, поняла? — дождалась кивка. — И не сомневайся, я заставлю тебя сорвать голос. Но не в этот раз. — И провела языком по половым губам, вырывая протяжный стон. Тори вело от ощущения влажности, от жара в животе. Она вздрагивала каждый раз, когда металлический шарик касался чувствительного комочка, а Стася продолжала, вылизывая ее, заставляя течь лишь сильнее. Мышцы были в постоянном напряжении, в попытках Тори рефлекторно свести ноги, сжать чужую кудрявую голову, заставить ускориться, но Сидорина крепко держала, не давая двинуть бёдрами и на сантиметр, двигаясь в своем темпе, будто не доводила до безумия языком, а делала что-то абсолютно обыкновенное. Викторова застонала громко, прогибаясь в предвкушении оргазма, и Стася прижалась ближе, стимулируя клитор. Тори судорожно кончила, по телу прошла дрожь, грудь вздымалась и опадала быстро. А Сидорина гладила мягко и целовала везде.