Род синего пламени

      Внезапный, но забавный чих со стороны Рина заметно поубавил градус между отцом и сыном. Окумура просто чувствовал себя в воду опущенным, потеряв весь запал спорить и драться, Сатану же стало пробивать всё больше на смех. Давненько он не общался с мелкими наследниками, способными учудить нечто подобное. Едва успел девятый сын появиться в Геенне, как уже не даёт отцу заскучать. Демону уже не терпелось узнать, на что способен особенный отпрыск с его пламенем и людским чудачеством.       — Возьми Курикару, — мужчина кивает в сторону меча. Окумуре подумалось, что он ослышался, не может же Сатана так просто вернуть ему её без хитрого умысла? Тут наверняка кроется очень жирный подвох. — Сейчас твои силы спокойны благодаря влиянию Геенны, можешь считать, что родной дом для тебя — пристанище гармонии, так что даже искорки на тебе не видно, — демон погано хихикнул. Ему не скоро надоест подшучивать над сыном.       Рин скуксился, но Курикару всё равно взял, ревностно перехватив её ножны и прижимая к себе ближе, дабы никто снова её не стащил. Владыка Геенны кивнул каким-то своим мыслям, а его сын окончательно перестал его понимать.       — Ты должен её сломать, — выносит вердикт Сатана, Рин же аж подавился воздухом, выпучив глаза и уставившись на отца взглядом а-ля «Совсем сдурел?!». — Пока твоё демоническое сердце заперто в человеческом предмете, ты так и останешься неполноценным полукровкой. Зрелище жалкое, так что будет лучше, если ты расколешь лезвие напрямую.       — Я не буду этого делать, — агрессивно машет головой Окумура, обнимая Курикару, как самую дорогую вещь на свете. Сатана скептично вскинул бровь. Придётся действовать по старинке.       Рин даже моргнуть не успел, как его схватили за шиворот и утащили в неизвестном направлении, да так быстро, что для парня будто слайд-шоу прошло. Вот он в спальне, а вот он уже где-то на улице, летит задницей на землю. Плюхнувшись вместе с Курикарой в обнимку и медленно соображая, подросток изумлённо заозирался по сторонам. Теперь он точно верит, что очутился в Геенне. Пейзаж открылся ошеломляющий, не вызывающий ничего, кроме отторжения и неприязни. Если тут есть разное время суток, то сейчас в пристанище демонов царствовала глубокая ночь. Небо заволокло мрачными тучами, отдающими насыщенно красным цветом луны, что мелькала среди облаков. Сатана вытащил его куда-то в горы, судя по каменистой местности, где нет ни травы, ни деревьев.       — Потом полюбуешься, вставай, — приказным тоном обращается к сыну демон. Окумура бы и так встал, а после приказа и вовсе нахохлился, злобно сцепив клыки и приняв защитную позу, нутром чувствуя, что выволокли его сюда не красотами геенновскими любоваться.       — Куда ты меня опять притащил, чёрт возьми?! — демонёнок пятится назад, пряча за спину меч. Демонические инстинкты бились о черепушку парня, крича о том, что такая открытая местность и противник напротив для него будут губительны, хотя бы потому, что сам Сатана может одним мановением пальца его в полёт отправить до ближайшей горы, и никакая перина уже его спину не спасёт. Переломится, и всё, конец.       Вместо ответа Владыка Геенны поднимает руку, совсем как в прошлый раз, и щёлкает пальцами. Наученный опытом Рин чудом отскакивает назад, всё равно боком ощутив настолько сильный порыв ветра, что позади него что-то с грохотом упало, но обернуться и посмотреть не было времени, Сатана всё с тем же нечитаемым выражением лица щёлкает пальцами, заставив сына прыгнуть ещё дальше в сторону. Откровенно говоря, он с ним играет, используя малюсенькую часть своей силы, но подобные игры для полукровки-человека могут стать фатальными, если Рин не обнажит Курикару вновь.       — Учись подчиняться мне, сынок, — качает головой Сатана после очередного щелчка, от которого Окумура отлетел в ближайшую стену. Парень едва не задохнулся, лишившись разом всего запаса воздуха от силы удара. В глазах заплясали цветные мошки, а в висках страшно загудело. Ещё никогда Окумура не пребывал в подобном состоянии, даже когда дрался с несколькими хулиганами одновременно. Человеческие удары не шли ни в какое сравнение с силой демона, а хуже всего то, что Рин понимал, что с ним играют, почти нежничают, дабы не прихлопнуть отпрыска чуть более сильным потоком ударной волны.       Собственное бессилие душило и злило. Поднявшись, сжимая крепче Курикару, Рин озлобленно посмотрел на родителя, скаля клыки, резко ставшие заметно острее и массивнее, но полудемон этого совсем не замечал, в мыслях пребывая где-то в параллельном мире, где он имеет преимущество над оппонентом, а не Сатана.       — Повторяю ещё раз, — мужчина клацает когтями друг об друга. Обычный, ничем не примечательный жест, но именно им демон выказывал своё нетерпение, граничащее с раздражением. — Если ты не уничтожишь Курикару сам, это сделаю я, окажу родительскую милость, так сказать, — Владыка Геенны вальяжно шагает в сторону Окумуры, парень только сейчас заметил, как позади демона плавно качается такой же хвост, как у него самого, только противоположного, белого цвета. — Пройдёшь через круги Ада ещё раз, подумаешь о своём поведении и будешь мучиться без демонического сердца, пока оно соберётся из осколков меча.       Рин сузил глаза, поджав губы. Он ничего не понимал, но отчаянно этого желал. Он без понятия о том, про какое сердце молвит отец, и почему, если Курикару уничтожит Сатана, Рину будет гораздо хуже? Почему он должен её уничтожить? Почему его не могут просто оставить в покое, раз уж всё равно удалось забрать его в Геенну?       — Я ни черта не понимаю из того, что ты говоришь, — признаётся парень обвинительно, не считая это стыдным для себя. Он стал полудемоном максимум сутки назад, а его сразу решили окунуть во все грехи и обязанности, от которых подросток открещивается, как может. — Объясни хоть что-нибудь нормально, раз уже называешь меня сыном! — эти слова вырвались случайно, Окумура иначе хотел сформулировать свои мысли, но Сатана уже прекрасно его услышал, а отматывать время назад Рин не умеет.       — Хм, — демон очень показательно задумался, потерев подбородок. Окумура аж глазам своим не поверил, с подозрением вскинув голову. — Что из слов «Уничтожь Курикару» ты не понял?       — Да хотя бы то, зачем мне это делать! — вскипает подросток, взмахнув мечом. — Без права выбора утаскиваешь меня сюда и без объяснений заставляешь делать сомнительные вещи! Я не стану уничтожать Курикару, мне её доверил отец! — на волне праведного гнева Рин и не заметил, как опасная тень упала на лицо демона при упоминании Фуджимото в роли приёмного родителя. Самого Сатану он «Отцом» никогда не назовёт принципиально.       — Ещё хоть слово скажешь об этом экзорцисте, — демон угрожающе подступил к сыну, весьма красноречиво махая хвостом. Не только Рин являлся ярым холериком, эту черту он мог унаследовать только от такого же взрывоопасного отца.       — Хочу и буду! Это Широ меня растил, а не ты! — Окумура только больше распалялся, гнев полностью притуплял страх и чувство самосохранения.       Сатана одной рукой поднял сына за грудки, в глазах демона вытянулся красный зрачок и заискрилось синее пламя. Рога стали гореть ярче, а прежде скучающее выражение лица сменилось на холодную ярость. Окумура не собирался отказываться от своих слов, так же одной рукой перехватив руку отца, а второй крепко держа Курикару.       — Ты у меня договоришься, мелкий, — ругательство так и осталось не высказано. Хватка стала жестче, но Рин и не думал просить прощение, упрямо сверля родителя взглядом. — Я твой отец, ты мой сын, моя кровь и плоть, и мне плевать, какие чувства ты там питал к этому отбросу, пока он старательно лепил из тебя человека.       Рин вспыхнул, едва услышав оскорбление в сторону Фуджимото. Глаза стали словно зеркальным отражением Сатаны, а на голове замерцали едва заметные рожки. Парень оскалил сжатые клыки, впившись отросшими когтями в руку отца, но тот и бровью не повёл.       — Не смей так о нём говорить! — от всей души рявкает Окумура, защищая честь приёмного отца. Недолго думая, Сатана разочек приложил сына спиной об камень. Подросток глухо выдохнул, потеряв связь с реальностью на утомительно долгие несколько секунд, и, кажется, его затошнило.       — Что-что? — издевательски растягивает губы мужчина, хотя внутри кипел намного жарче отпрыска. Сатана считался очень ярым собственником, и тот факт, что собственный сын считал своим отцом какого-то жалкого человека, пусть и ставшего паладином, приводил его в бешенство. Чтобы он, сам Владыка Геенны, уступал человеку? Сейчас демон начал жалеть о том, что не задержался в Ассии и не перебил к чертям всех экзорцистов, которые причастны к скрыванию его сына. Его, чёрт возьми, сына! — Мне показалось или ты хотел сказать: «Да, ты прав, папочка»? — злой смех вырвался из груди демона, принося новую порцию боли в голове Окумуры. Его уже дважды приложили за сегодня об камень, до сотрясения остался последний, третий раз.       Рин едва мог смотреть на отца одним глазом, чувствуя, как желудок крутит всё больше, но, так или иначе, он урок не усвоил.       — Ни черта подобного, — через силу, но ответил полудемон, выдавив из себя такую же злую и вымученную усмешку. Плохой пример ему подаёт отец, ой, какой плохой.       Пелена ярости застелила глаза демона. Сатана замахнулся вновь приложить сына об стенку, но останавливается, с силой сцепив клыки. Рин, уже морально приготовившийся к боли, крепко зажмурился, но, ничего не почувствовав, робко приоткрыл один глаз. Лицо у отца жуткое, перекошенное от злобы, но он ничего не делал, только продолжал держать сына за грудки, подрагивающими глазами наблюдая за малыми искрами синего пламени мальчишки, которое почти угасло от переутомления. Владыка Геенны прикрывает страшные глаза, делает глубокий и очень медленный вдох. Это никоим образом не помогло усмирить бушующий гнев.       Рина отпустили, и он плавненько стёк по стене вниз, обнимая Курикару. Сатана отошёл буквально на два шага и, замахнувшись, с такой силой ударил по скале, что та разлетелась на мельчайшие кусочки, осев тонким слоем пыли на плечах и волосах подростка. Весьма доходчиво отец продемонстрировал сыну последствия его злости, но одна сломанная скала не успокоила демона, а лишь слегка притупила желание делать больно отпрыску. Слишком долго он ждал себе подобного, чтобы из-за такого пустяка убить наследника синего пламени, не совладав с яростью. «Не убей его случайно», — мысленно уговаривал себя мужчина, дыша медленно и глубоко, сжимая кулаки до побеления костяшек. Ещё никогда ему не приходилось сдерживать себя в воспитательных целях своих наследников. Все они чистокровные демоны, короли своих стихий, их не убьёшь парой ударов об стену, а Рин… Он ведь другой. Он полукровка, человек и демон, настолько хрупкий, что уже едва держится в сознании после общения с родителем.        «Он другой», — настоятельно крутится в голове мысль демона, но его разумная часть подавлялась эмоциональной. Привыкший к полному подчинению и беспрекословности, Сатана не понимал, как действовать иначе в общении со строптивым ребёнком. Его старшие отпрыски, увидев такую картину, даже бы и ухом не повели, ведь на своей шкуре проходили и через более страшные наказания, наоборот, они бы удивились, что отец ещё с ним непозволительно мягок. И предупреждения делает, и кости не сломал при первом же намёке на своевольство. Владыка Геенны сам понимал, что ему несвойственно подобное, но, если он сломает сына, не факт, что тот сможет отрастить себе новые конечности. Он ведь по-прежнему полукровка. — Курикару, живо, — не поворачиваясь к наследнику, приказывает демон и протягивает руку, ожидая, что сын ему отдаст меч. Минута, вторая, Рин даже не шелохнулся, упрямо прижимая к груди Курикару, отчаянно не желая с ней вновь расставаться. — Я сказал, — Сатана медленно оборачивается, чувствуя, как вновь закипает. Окумура не отвёл залитого кровью взгляда. Демон и не заметил, что рассёк сыну голову. — Дай мне Курикару.              — Нет, — тихо хрипит Окумура. Ему всё ещё тяжело дышать, каким чудом он в сознании остаётся — для него загадка. Он боится, что как только закроет глаза, у него вновь отберут меч и разломают того на такие же мелкие кусочки, что и скалу.              Когда Сатана отдавал ему меч, то полагал, что сын подчинится и сломает его, а он продолжал показывать характер, испытывая терпение отца на прочность.              — Надо же, какая чудесная встреча! — в стороне раздался незнакомый для Рина голос, переполненный какой-то неприятной слащавостью.              Отец и сын синхронно обернулись, сами того не замечая. Очень эксцентричного вида мужчина отвесил лёгкий реверанс и нахлобучил на голову не менее эксцентричную шляпу, во второй руке держа зонт-трость. Изобилие белого и розового в одежде вызвали у почти потерявшего сознание Окумуры новый приступ тошноты. На фоне мрачно-красной Геенны этот демон — а это точно он — выделялся так же сильно, как гангстер на представлении балета. На губах его играла приветственная улыбка, но в сочетании с уставшими глазами смотрелось всё до безобразия вымученно.              — Рад видеть тебя, дорогой отец, в добром здравии и не менее добром расположении духа, — розово-белый мужчина беззаботно махнул тростью, лёгким шагом направившись к Сатане, совсем его не опасаясь.              — А, Самаэль, — верховный демон насмешливо приподнял уголок губ, не оценив юмор второго сына. Злость заметно притупилась, но спокойным и добрым Сатану сейчас никак нельзя назвать. — Сколько времени от тебя не было ни слуху, ни духу, и вот ты появился спустя двести с лишним лет? — названный Самаэлем театрально задумался, приставив указательный палец к подбородку.       — Ох, признаю, слегка увлёкся новым развлечением, но вот он я! Снова дома и рад видеть здесь нового члена нашей большой и дружной семьи, — Самаэль бросил в сторону Рина странный для парня взгляд, отчего хотелось прикрыться, иначе чувствуешь себя голым, когда на тебя смотрят так. — Ну, здравствуй, младший братик, — старший сын Сатаны широко и обворожительно улыбнулся, наклонившись к младшему и протянув ему свою ладонь в перчатке. — Я Самаэль, твой старший брат.