Welcome to the Hell. Welcome to the masquerade

      Раэль было скучно. Не во владениях Страда – хозяин здешних земель не давал гостям почувствовать себя забытыми. Ей было скучно в данную конкретную минуту. Поэтому она переплетала длинную пепельно-белую косу, рассеянно глядя поверх очага на существ, называющих себя сумеречными эльфами.       Возможно, не стоило ей сюда приходить. Лагерь вистани выделялся среди затянутых туманом топей и частокола безжизненного леса как фиолетовое перо диатримы среди темных безликих одежд наемников. Стоянка же сумеречных эльфов, расположившихся неподалеку от свободного народа, и вовсе походила на бледный, утративший прежние и без того мрачные краски ветхий гобелен. Сдернутый со стены некогда мрачной и величественной тронной залы, чтобы покрываться пылью на груде истлевших остатков тряпья и гниющих досок.       ... – Мы вымираем. Для нас будет честью, если вы позволите нам проявить себя гостеприимными хозяевами. – Голос Казимира шорохом опавшей листвы стелился по земляному полу его скромного жилища.       Раэль скосила взгляд в сторону. Казалось, все эти речи услаждали слух Криставиэль – тёмной эльфийки, говорящей загадками и без прелюдий предложившей ей сделку. Потрясающая предприимчивость.       «И что, ты и дальше собираешься смотреть на жалкие пресмыкания, единственная цель которых – призрачный шанс на продолжение угасающего рода этих... полукровок?» – заклекотал в голове голос Гретельсона, спикировавшего на её плечо. Истлевшие перья костлявых крыльев филина-фамильяра хлестнули дроу по шее, требуя внимания.       «С меня довольно», – Раэль решительно закинула косу за плечо и по-кошачьи плавно расправила плечи, устремив взгляд прямо на Казимира.       – Если у вас есть уединенное место, я готова принять ваше предложение остаться на ночлег. В противном случае – разрешите откланяться.       В глазах сумеречного эльфа появилось подобие восторженного благоговения. Насколько безжизненная поверхность тусклого зеркала способна на отражение эмоций. Он неслышно скользнул к двери и замер, приглашая гостью проследовать за ним.       Снаружи было холодно и промозгло. Густую хмарь не рассеивал даже холодный свет острого серпа луны, увязший в когтистых ветвях искривлённых неведомой болезнью деревьев. Филин, нахохлившись, переступил с лапы на лапу на наплечнике. Гулкое уханье нарушило ночную тишину, эхом отдаваясь в мыслях: «Ты заполучила свою мышь, хозяйка. Пора и мне отправиться на охоту». Гретельсон взмахнул крыльями и затерялся во тьме.       Казимир робко протянул ладонь.       – Возьмите меня за руку. Идти недалеко, но с непривычки можно споткнуться о корни. – Не смея поднять глаза, тихо уронил он.       Раэль лишь усмехнулась, демонстративно пряча руки под плащом.       – Вы верно утратили всякую память о своих предках, если считаете, что тёмные эльфы не в состоянии ориентироваться в ночном лесу. Честно говоря, 400 лет – не тот срок, за который подобные вещи предаются забвению. «Утративший прошлое, не отыщет свой путь во мраке грядущего и сгинет, ибо позабытые боги отвернутся от него» – на память процитировала она строки одного из многочисленных вбиваемых в умы юных дроу трактатов, наблюдая за реакцией.       Тонкие губы на бледном лице исказило нечто, похожее на болезненную судорогу. Эльф опустил голову ещё ниже, когда она с нажимом продолжила:       – Это вздор. Нет ничего глупее, чем цепляться за отжившие постулаты, пытаясь загнать себя в ту скорлупу, из которой ты родился. Не жди, что твои боги и смертные союзники будут с тобой вечно. Ты можешь решать только за себя. Но ничего не изменится, если не прилагать усилий и сдаться. Отринь бесполезную мораль – она не поможет тебе выжить. Если, конечно, ты действительно хочешь вспомнить, что это значит – жить.       Сложно было сказать, достигла ли ее внезапная обличающе-ядовитая речь своей цели. Во всяком случае, Казимир наконец перестал вжимать голову в плечи, пытаясь слиться с тенями.       – Прошу за мной, госпожа.       Место, куда они держали путь, оказалось землянкой. Похожей на ту, которую они покинули, только меньше. Раэль подчеркнуто неспешно защелкнула хлипкую дверную задвижку и принялась неторопливо снимать плащ. Эльф опустился на край сваленного на земляной пол лапника, застеленного тонким шерстяным одеялом. Низко склоненная голова и сложенные на коленях руки демонстрировали полную покорность.       Раэль почувствовала, как внутри просыпается и выпускает когти странная злость. Она шагнула за спину эльфу, запустила пальцы в выцветшие длинные волосы и потянула на себя, наклоняясь ближе. Казимир прикрыл глаза, не проявив ни единой эмоции. Мягкая ткань чужого шейного платка скользнула по бледным острым скулам и врезалась в уголки рта, стягиваемая в узел на затылке.       – Открой глаза. – Пропел голос над самым его ухом. Искушающий. Обманчиво ласковый. Властный.       Признавала она или нет – её учителя приложили достаточно усилий, чтобы их труд не был напрасным. Она старалась забыть. И всё же...       Взмах пушистых светлых ресниц, лишающий воли. Мало кто знает, сколько хлестких пощёчин их обладательница получила, постигая искусство соблазнения.       Прикосновения рук, заставляющие сладкую негу растекаться по напряженным мышцам – массаж долго не давался ей. Изящные пальцы были переломаны в стольких местах, что воспоминания об этом до сих пор отзывались фантомной болью.       Кожа, манящая словно шелк. Шелк с незаметной для затуманенного поволокой желания взора вязью светлых шрамов от вгрызающейся в неё змееголовой плети наставницы.       Наколдованные простым фокусом ароматы благовоний, подавляющих волю жертвы. Сильнее этого запаха она ненавидела разве что ту, кому посвящались часами нашептываемые в экстатическом бдении жриц священные литании под сводами окуриваемых залов Арах-Тинилит.       Для неё это – лишь набор отточенных приёмов, выполняемых автоматически и оставляющих после себя гнетущую пустоту внутри. Для Казимира это было упоительно сладко, хоть остатки рассудка и кричали: «Остановись! Спасайся! Это западня!» Раэль убеждала себя, что наслаждается агонией его тела, тоской по теплу, которого этот странный не тёмный и не светлый эльф не знал так давно, что успел позабыть.       Ничто не длится вечно. В руке дроу сверкнула холодная сталь кинжала. С её губ уже готовы сорваться слова, которые заклеймят очередную обреченную душу, когда Раэль встречается взглядом со взглядом сумеречного эльфа. Замечает, как по лицу, в миг исказившегося горечью запоздалого понимания происходящего, скатывается одинокая слеза. Черты начинают расплываться перед глазами, пока в них не проступает до боли знакомый силуэт. Как часто её брат был вынужден безропотно принимать подобную судьбу? Чувствовать, что его жизнь – ничто, прах под ногами жриц Паучьей Королевы. Терпеть изощренные пытки. Знать, что у него нет права выбора.       Ритуальный кинжал выскальзывает из разжавшихся пальцев.       – Почему? – Едва слышно выдыхает эльф.       – Потому что я ненавижу свой народ! И… всё равно делаю так, как поступила бы любая жрица на моем месте. Я не хочу так. Даже если мой покровитель заставит меня тысячу раз пожалеть об этом решении. Прости. Ты не заслуживаешь такой участи.