Лик печальной арфы

— Аааааа, — только и протянула я, потому что до сих пор погружаюсь кажись в депрессию от всей этой ситуации, или может нет, не психолог же, но безразличие точно есть. — Так что я обязательно дождусь письма именно от тебя, — сказал он, положив ладонь мне на плечо. — Кстати, тебе нормально, когда читают мои письма? Какие ощущение? — Никаких, — ответила, пожав плечами. — Я сама читаю. — О как, — да, неожиданно, что человек умеет читать, но не умеет вообще писать, хотя можно попробовать что-то накалякать ему на русском, может подумает что. — Ну тебя же так комфортнее? — дождавшись кивка головы, продолжил. — Ну значит такую связь поддерживать и будем. Если тебе не нравятся учителя, которые у тебя там, — не будем говорить, что меня вообще не собираются учить писать, кажется. — То ты только мне намекни и у тебя будет самый лучший учитель по каллиграфии, при этом он будет относиться к тебе со всем уважением, даже если что-то будет не правильно, то не повысит на тебя голос. Я перевела свой безразличный взгляд на украшения, а затем обратно на его счастливое лицо. — Слишком всё хорошо, тут обязательно будет какой-то плохой подвох, а мне не хочется его искать, — сказала, вручив ему в руки эти блестяшки, которые он мне нагромоздил. — Спасибо за всё, но я вообще не вижу в этом всём смысла. — Тебе ничего не нравится? — удивленно спросил он. Я лишь на это пожала плечами. Может слукавила на том моменте, что не хочется подвоха искать и уже знаю, какой он на поверхности: умру молодой? Тут же какая-то война будет и эпидемия. Перспектива близкой смерти удручает. — Но если ты ничего тут не можешь подобрать на свой вкус, может положишься на мой? — спросил он, наклонив голову на бок. — Уверен, что некоторые украшения очень хорошо будут сочетаться с твоими глазами, а какой у тебя любимый цвет? — Зелёный, — брякнула я, даже не думая. Всё таки он старается же что-то сделать, а я себя веду по-скотски. А это плохо, нужно хоть как-то реагировать. — Цвет твоих глаз? Они у тебя такие яркие и необычные, прям как драгоценные камни. — Угу, — мотнула головой в знак согласия. — У тебя тоже на камни похожи, на ярко-жёлтые, — пробурчала я. — А мне другие девочки, с которыми я виделся во дворце, говорят, что на золото похожи. Другие? Ты тут не только со мной контакты сохраняешь? Ну капец. — Нет, на золото не похожи, — сказала, фыркнув. — Для золотого слишком яркий свет. — А если у нас с тобой у двоих яркие глаза, то это явно судьба, — сказал он, воодушевленно, после чего я подавилась. — Мы с тобой точно должны вести переписку. — Судьба? — переспросила я, не веря своим ушам. — Да ты, похоже, слишком романтичен для этого мира. Он улыбнулся, будто моя ирония его только подстегнула. — Романтика — это то, что делает жизнь интереснее, — ответил он, как будто это было очевидно. — А ты, может, просто не замечаешь, как много вокруг прекрасного. Я закатила глаза. — Прекрасного? Вокруг только серость и руины, по крайней мере я точно так сейчас всё вижу. Он задумался, а потом, словно нашел ответ, сказал: — Но даже в серости можно найти что-то красивое. Например, как свет пробивается сквозь облака. Или как падающие листья создают узоры на земле. Я не могла не усмехнуться. — Тебе вообще сейчас со мной не скучно? — и приподняла бровь. Эх, сейчас бы жевачку пожевать. — Нет, — мотнул он головой в знак отрицания. — Ты же со мной разговариваешь, — и таким голосом сказал счастливым, что я даже не знаю, как это трактовать. — Понятно, — мотнула головой. Он продолжил перебирать украшения, его пальцы скользили по блестящим поверхностям, отражая тусклый свет, пробивающийся сквозь окна. Я наблюдала, как он останавливался на каждом изделии, приглядываясь к деталям, словно искал что-то особенное. В его глазах загорались искорки интереса, когда он поднимал украшения с зелеными камнями, которые сверкали, как капли росы на утреннем солнце. — Вот это, — сказал он, поднимая изящную диадему с изумрудными вставками. — Посмотри, как она будет смотреться на тебе. Эти камни так прекрасно оттеняют цвет твоих глаз. Я вздохнула, но не смогла удержаться от любопытства. Он был прав: изумруды действительно гармонировали с моими глазами. Но мне не хотелось признаваться в этом. — А это что? — спросила я, указывая на украшение с капелькой-кристалликом, свисающим перед лбом. Он поднял его с осторожностью, словно это было что-то хрупкое и ценное. — Это украшение для головы, — ответил он, с восхищением рассматривая его. — Оно символизирует мудрость и защиту. Думаю, оно подойдёт тебе. Я не могла отвести взгляд от кристаллика, который переливался всеми оттенками зеленого. Внутри меня что-то дрогнуло, и я почувствовала, как моя безразличие начинает рассеиваться, уступая место любопытству. — Аааааа, — только и протянула я, ощущая, как депрессия, которая так меня сжимала, начинает ослабевать. — Ты в порядке? — спросил он, заметив, как я задумалась. — Да, просто… — начала я, но не знала, как объяснить. — Просто иногда трудно принять, что вокруг есть что-то красивое. — Но это же и есть жизнь, — сказал он, одев украшение на меня. — Красота в мелочах. И даже если мир кажется серым, это не значит, что в нем нет света. Я посмотрела на своё отражение в зеркале. — Их вообще разрешено брать? — спросила, приподнимая бровь. — Да, — уверенно мотнул он головой в знак согласия. — Отец мне сказал, что можно выбрать любое и даже несколько. — Щедро, — не удержалась от комментария в слух. — Но неужели ты не боишься, что кто-то подумает, будто ты просто раздаёшь свои сокровища? Он засмеялся, и его смех был таким искренним, что мне стало немного легче. — Зачем мне бояться мнения других? — ответил он, с улыбкой глядя на меня. — Если это приносит радость, то что в этом плохого? Я предпочитаю делиться, чем прятать. Щедро, слишком щедро. — Ты, похоже, умеешь находить радость в простых вещах, — заметила я, глядя на него. — Это легко. Например, сейчас, когда я вижу, как ты улыбаешься. Выглядишь прям, как принцесса. Я не смогла сдержать улыбку. Это было неожиданно приятно и неожиданно. — Ладно, — сказала я, стараясь вернуть легкость в разговор. — Допустим, я согласна на твою диадему. Но только если ты пообещаешь, что не будешь меня называть принцессой. Он поднял брови в удивлении. — Почему? Принцесса — это же прекрасно! — Да, но это слишком много ответственности. Я не готова быть принцессой, — ответила я, пожимая плечами. — Хорошо, — согласился он. Се Лянь снова посмотрел на меня, и в его глазах светилось что-то, что я не могла понять. — Пошли на обед, моя гостья. Обещаю, что сладостей будет много! И они помогут поднять настроение.