Temptation

***

      Ночной холод пробирает до костей, лишь благодаря ему Чонсону хочется спать не с такой силой. Несмотря на летний сезон, ночи до ужаса холодные, сильно контрастируют с жаркими днями, когда солнце припекает беспощадно всех, лишь под вечер отступая, давая волю прохладе, которая сильно ощущается нагретым за день телом.       Парень напрягает плечи, стоя на улице, отходя от всего произошедшего с ним за день. Когда ты охотник за нечистью, каждый твой день наполнен неожиданными поворотами, опасными для жизни ситуациями и новыми знакомствами, не все из которых приятны: от некоторых остается осадок на несколько месяцев, от которого трудно избавиться. Отец говорил: только первое время все это кажется диким и непривычным, отталкивающим даже, но Чонсон в этом всем варится почти с детства и все никак не привыкнет, что его жизнь — это погони за чем-то паранормальным, во что большинство людей не верит. Даже завидно становится, особенно тем людям, кто не знает, что вампиры, оборотни, ведьмы и прочие мерзкие существа, фигурирующие в ужастиках и фильмах — на самом деле реальны.       Чонсон, откровенно говоря, завидует тем, у кого вообще есть выбор, с чем связать свою жизнь, потому что у него такой роскоши нет и не было вообще. Его и старшего брата постигла участь продолжать семейное дело, а именно: охоту за нечистью. Желание жить обычной жизнью, не подвергая себя и своих близких опасности — полностью проигнорировано в данной ситуации, как бы Чонсон того ни хотел.       К тому же обстановка в мире далеко не спокойная. Грядет большая катастрофа, о которой люди даже не догадываются.       Юноша выдыхает из легких воздух, смотря, как пар быстро рассеивается. Сегодня и правда холоднее обычного, но, как охотнику, Чонсону пар изо рта говорит не только о холоде. Такое бывает еще в присутствии призраков: они не всегда видны нашим глазам, но в местах, где они находятся, температура воздуха опускается, как бы намекая об их присутствии, предупреждая быть осторожным. Чонсон ежится от холода или представления, что он действительно не один сейчас стоит на этой улице, около дешевого мотеля. Людей здесь почти нет, и это объяснимо: не все такие мазохисты, готовые пережить ночь в таких условиях. Даже Чонсон.       Он устал за день, но не может лечь спать - что-то не дает ему этого сделать. Возможно, это из-за нагнетающей обстановки в этом мотеле, его безвкусном ремонте и скрипящей от каждого движения кровати или от внутренней тревоги из-за грядущей опасности, являющейся угрозой для всего живого. Хисын явно устал намного сильнее, раз уснул прямо в одежде на кровати, частично укрывшись пледом, а не стал выеживаться, как Чонсон. Чтобы не мешать старшему спать, парень принял решение уйти из номера, немного освежиться, прогуляться, а там сон сам постепенно придет.       Юноша подходит к автомобилю, припаркованному почти около самого номера, и присаживается на капот, чувствуя жар, все еще исходящий от двигателя, работавшего весь день и большую часть ночи. Многие, кто видит эту машину, восхищенно ахают и мечтают на ней прокатиться, даже если люди этого не говорят — по их глазам все видно. Чонсона подобное зрелище забавляет, пока Хисын чувствует себя крутым, раз является владельцем такой машины, позволить которую может себе не каждый, даже сейчас. Это считается раритетом, долго служащим и востребованным. У их отца определенно был вкус на машины.       Замерзшие ладони прячет в карманы своей куртки, хмыкая. Он привык вечно кочевать, заночевывать в дешевых мотелях. Это в его жизни определенно не меняется. Как бы Чонсон ни старался убежать от семейного дела, он из раза в раз возвращается к истокам: снова колесит с братом по стране, снова помогает бедным людям, которых застали проблемы в виде нечисти. Возможно, ему просто жаль оставлять брата одного или он все-таки любит заниматься чем-то подобным — сам до конца не определился. Но такая жизнь определенно дает ему узнать о себе чуть больше скрытых тайн, которые ни отец, ни мать ему не раскрыли, вернее: просто не успели этого сделать.       — Долго будешь сидеть и разглядывать угрюмо свои ноги? — незнакомый голос заставляет Чонсона поднять голову и резко встать с капота машины, полностью покидая свой мирок мыслей.       Юноша был незнаком ему ни внешне, ни голосом. Он выглядел как обычный парень, возможно ночующий здесь тоже, только вот Чонсон не видел его даже в момент заезда и уж тем более не слышал, чтобы какая-то машина подъезжала. Откуда тогда здесь этот парень?       — Кто ты? — спрашивает Чонсон, сохраняя дистанцию между собой и незнакомцем, выглядящим подозрительно, этим еще больше напрягая парня.       — Не узнаешь меня? — звучит с толикой обиды в голосе, а густые брови парня встают домиком. Лицо его выглядит комично, а в глазах пробегает блеск. — Как же так, Чонсон? — он сокращает расстояние, подходя ближе к охотнику, заглядывая в его глаза своими.       — Подумай хорошенько, — просит он, поднимая уголки своих губ, этим еще больше тревожа Чонсона, потому что его оружие осталось в номере мотеля, до которого он в случае драки не дойдет, так еще и брата подвергнет опасности. Но он мигом расслабляется, когда понимает, кто стоит перед ним, особенно увидев, как глаза юноши на секунду становятся полностью черным, включая белок, прежде чем вновь стать нормальными.       — Джеюн, — говорит Чонсон далеко не с радостью в голосе, а скорее с раздражением. Перед ним стоит демон, в этот раз выбравший другую оболочку для себя. Этим существам из ада абсолютно все равно, какое тело взять для своих темных дел: мужчина, женщина, ребенок, старик — не важно, потому что одержимое тело становится в разы сильнее и неуязвимым ко всему. Почти ко всему, не считая святой воды, соли и зачарованного клинка, способного убить любого демона.       — Так ты рад нашей встрече? — юноша склоняет голову в бок, подойдя совсем ближе, заглядывая в темные омуты напротив, почти что находя в них свое отражение. — Как мило, — усмехается демон, прикусывая нижнюю губу.       — Мне радоваться, что очередной человек лишен нормальной жизни из-за тебя? — изгибает бровь Чонсон, а Джеюн прыскает смехом, скрещивая руки на груди, стоя перед юношей.       — Я знал, что ты будешь снова беситься на этот счет. В прошлый раз ты тоже был не особо доволен моей оболочкой. Ну уж прости, я не могу явиться к тебе в своем истинном обличии, ты просто не увидишь меня, — хмыкает Джеюн, но не дает Чонсону и слова сказать, прикладывая палец к тонким губам, еще больше этим зля парня.       — Душа парня, который владел этим телом давно отправилась к ангелочкам, которых так любит твой брат, — объясняет тот, но Чонсон убирает чужую руку от своего лица, выражая свое недовольство, тем самым лишь подпитывая демона.       — Хисын не верующий и уж тем более не любит твоих врагов, — спешит поспорить Чонсон, на что Джеюн прыскает смехом, плечами пожимая.       — М? Я думал, раз он работает с ними сообща, значит любит. Сон-а, у твоего брата на плечах буквально ангелочки сидят, свесив ножки и советуя ему что-то на ушко, — Джеюн ухмыляется, видя недовольство в чужих глазах, но все равно решает продолжить свою речь:       — Так вот, это тело сегодня должны были отключить от аппаратов, поддерживающих его существование, потому что парнишка умер, и его тело уже не имеет смысла в мире людей. Но, я успел вовремя приметить, и напугать врачей столь неожиданным оживлением, — пожимает плечами Джеюн, после поправляет темную прядь волос. — Конечно, история у паренька типичная, да и у него не было написано ни имени, ни фамилии, просто «пациент» с номером, поэтому не думаю, что его будут искать.       Чонсон глаза щурит, ведь верить демону — означает быть полным глупцом, но рассказ Джеюна не был похож на ложь, да и сам он не один раз помогал ему в столь непростом деле жизни. Забавно, охотник имеет связь с тем, кого должен убить при первой же возможности.       — Но лицо у парнишки симпатичное, правда? — демон переводит тему, глазами невинно хлопает, выжидая более оживленной реакции от Чонсона, потому что этот прищур, хмурые брови и сжатые в тонкую полоску губы, уже начинали бесить. — Помню, в прошлых обличиях я тебе не особо нравился, особенно в женских, — он хрипло хихикает, пальцы к нижней губе приложив, не сводя своих глаз с Чонсона.       — Поэтому, в этот раз, я пришел в обличии симпатичного парня, тебе же нравятся такие, да? Ну же, Чонсон-а, не молчи, — Джеюн касается руками плеч Чонсона, легко улыбаясь. — За все время своего отсутствия я успел по тебе соскучиться.       Чонсон убирает со своих плеч руки, отворачивая голову в сторону. Между ними непонятная связь, и Чонсона это сближение с демоном отчасти пугает, потому что он должен бороться с этим злом, а не сотрудничать. Демоны коварны, любят слабости, которые есть у каждого человека. Они давят на них и принимают в распростертые объятия отчаянных людишек, предлагая им помощь за скромную плату.       — Я не такой, как вы, — говорит Чонсон, смотря в сторону двери номера, в котором отдыхает Хисын. Джеюн вздыхает, услышав в очередной раз эту фразу, и ладонями касается лица юноши, подушечками пальцев мягко касаясь острых щек. Он поворачивает голову Сона обратно на себя и качает головой.       — Мы вроде об этом говорили, м? — он видит согласие в чужих глазах и хмыкает. — Тогда что не так? Чонсон, нравится тебе или нет, но ты наполовину такой же, как я и мне подобные. Думаю тебе не стоит напоминать, о том, что в тебе течет кровь дьявола, с которым заключила сделку твоя мать еще до твоего рождения.       Чонсону от этого факта до сих пор не по себе, он до сих переживает за мнение Хисына об этом факте, потому что тот отреагировал весьма отстраненно, да и Джеюна он не совсем воспринимает за хорошего сокомандника. Старший не совсем доволен компанией демона, этим еще больше волнуя своего младшего брата. Чонсон слишком к нему привязан и не хочет, чтобы единственный, родной и близкий человек отвернулся из-за него, только из-за неприязни к демонам. Сон останется совсем один, и это его главный страх — лишиться брата.       — Мне от этого ничуть не легче, Джеюн. В отличие от тебя я человек, и чтобы существовать в людском мире, мне совсем не нужно вселяться в кого-то, — хмыкает Чонсон, но в этот раз уже не убирает ладони со своего лица. Руки Джеюна были теплыми, приятными, ему хотелось ощущать их на своей коже. Возможно, он тоже соскучился по этому демону. Связь с ним он по-прежнему считает неправильной, но будто в этом существе что-то есть такое притягивающее.       — Не спорю, в этом наше отличие, — выдыхает демон, пальцами продолжая водить по смуглой коже Чонсона, глаз своих не отрывая от него. — Но в тебе есть силы, которым может позавидовать каждый, — Джеюн приближается к чужому лицу.       — Не будем об этом, я не хочу, — юноша хмурит брови, а Джеюн послушно смолкает. Обычно он не прислужлив людям, ничуть нет. Просто Чонсон — особый случай.       — Хорошо, тогда, может быть мы… — Джеюн прикусывает нижнюю губу, одним своим взглядом намекая Чонсону, и тот прекрасно понимает этот намек, ладони располагая на талии парня, но не действует дальше. Джеюн приближается к чужому лицу, ладони смещая вновь на крепкие плечи. Носом проводит по щеке, шепча:       — Чонсон, я же вижу все твои чувства. Ты так забавно их отрицаешь, думаешь, что все это неправильно. В это мире все неправильно, нет ничего правильного, лишь ошибочное мнение об этом, — Джеюн ожидает действий со стороны, хотя бы ответной ласки.       Что-то в Чонсоне точно ломается, раз он отвечает на проявляемую ласку взаимностью, обнимает Джеюна, прижимая к себе, позволяя чужим губам касаться кожи своей щеки. Джеюн почти урчит, стоит ему только получить столь желаемое сейчас. Ладонями ведет по плечам, спуская с них немного куртку, но в губы целовать парня не спешит.       — Знал бы ты, как это тело заводится от тебя, Сон-а, — прикусывает мочку чужого уха, пока Чонсон хмыкает, не нуждаясь в таких подробностях.       — Давай ты не будешь напоминать мне, что вселился в тело какого-то парня, — выдыхает Чонсон, ладонями пробираясь под слои одежды, холодными руками касаясь теплой кожи спины. Только вот демон на это особо не реагирует, хотя его кожа покрывается мурашками.       — Не переживай, милый, он чист и в лучшем качестве, — Джеюн отпускает мочку уха, оставляя на ней краткий поцелуй, после чего задумывается. — Мы же не будем заниматься этим на улице?       Чонсон, желающий поцеловать чужие губы, останавливается, задумываясь. Он оглядывается по сторонам, пока Джеюн внимательно наблюдает за лицом парня, а игривая улыбка не сходит с его лица.       — Может в номере? — склоняет голову в бок, ладонями поглаживая плечи Чонсона через ткань футболки.       — Нет, там отдыхает Хисын, да и снять другой номер не получится, хозяин запомнил меня, — вздыхает Чонсон, но его взгляд цепляется за машину, все еще стоящую рядом с ними. В голове сразу рождается интересная мысль, которую хочется воплотить в реальность. Он убирает чужие ладони со своих плеч, крепко сжимая их в своих и тянет за собой.       Джеюн даже не успевает понять, когда успевает оказаться в просторном салоне шевролета импалы, машине двух охотников, в багажнике которой полно оружия и прочего, что может, как минимум, навредить ему. Он изгибает бровь, наблюдая за Чонсоном, присаживающимся рядом с ним.       — Ты хочешь меня убить в этой машине, хах, очень мило, но ничуть не романтично…       — Замолчи, — просит Чонсон, укладывая ладонь на чужую линию челюсти, притягивая парня к себе, накрывая пухлые губы своими, слегка сминая их и целуя весьма напористо. Джеюн намек прекрасно понимает, приоткрывает губы, позволяя чужому языку проникнуть в свои уста, соприкоснуться со своим языком.       Ладонями он старается стянуть с Чонсона его куртку, но из-за рукавов и положения рук парня, это совсем не получается. Джеюн в итоге сдается, полностью отдается чувствам и этим пылким губам Чонсона. Оказывается, этот невинный парень только на вид такой, целуется он почти как профессионал. Что ж, правильно у людей говорят:«внешность может быть обманчива».       Джеюн позволяет снять с себя свою куртку, которая тут же убирается куда-то в сторону после небрежного броска Чонсона. Он остается в футболке и рваных на коленях джинсах, чувствуя чонсоновы ладони на своей пояснице, которые поднимаются выше и опускаются вновь, гуляют в хаотичном порядке, лаская тело. Воздуха критически не хватает даже демону, и столь пылкий поцелуй приходится разорвать, пока оба парня пытаются отдышаться. Джеюн не ощущает холода или жара, он лишь чувствует, как возбуждается тело, в котором он сейчас находится, и как же сильно ему хочется почувствовать Чонсона, столь неприступного, чей крепкий и холодный барьер пришлось долго пробивать своими усилиями.       — Без долгих прелюдий, это тело не пострадает, не переживай, — шепчет Джеюн в чужие губы, немного меняя положение, с вызовом смотря в помутневшие от возбуждения глаза Чонсона. В машине становится душно из-за двух горячих дыханий и разгоряченных тел, даже окна начинают запотевать.       Чонсон стягивает с Джеюна футболку, которая так же улетает в сторону, приземляясь на сидушке переднего сиденья. Он мысленно облизывается, ладонями проводя по точеному торсу, припадает губами к шее демона, его ключицам, чувствуя, как внизу живота приятно тянет. Джеюн блаженно выдыхает, получая приятную ласку - впервые ему так хорошо.       — Ты сводишь меня с ума своими выкрутасами, Чонсон, — шепчет парень, чувствуя прикосновение теплых и мягких губ на своей разгоряченной, от возбуждения, коже. Парень ерзает бедрами, намекая Чонсону не зацикливаться на одном, а переходить к чему-то большему. Ему не терпиться вкусить это - самого Чонсона в первую очередь.       — Не думал, что ты такой нетерпеливый, — усмехается Чонсон, чувствуя, как его обнимают за шею и тянут на себя, затягивая в очередной долгий поцелуй. Язык снова встречается с чужим, заходясь в непонятном танце. Все мысли о правильности и адекватности происходящего отходят на задний план, стоит Чонсону полностью погрузиться в свои испытываемые сейчас чувства, нырнуть в них с головой, без возможности всплыть на поверхность адекватности и холодного рассудка вновь.       Пальцы Чонсона быстро расстегивают чужой ремень на джинсах, спускают их вместе с бельем, освобождая средних размеров член, который тут же падает, ударяясь о впалый живот Джеюна, заставляя того прикусить чужую губу в поцелуе. Чонсон непроизвольно рычит, разрывая поцелуй, жадно глотая воздух, которого с каждой минутой становится критически мало в салоне автомобиля. Жарко, очень жарко, хочется раздеться, хотя бы немного дать сгорающему от возбуждения телу остыть. Чонсон облизывает губы, чувствуя металлический привкус от собственной крови, начиная раздеваться с верхней одежды, снимая куртку и футболку, так же отправляя их в свободный полет. Обнаженную кожу торса легко обдают остатки прохладного воздуха, вызывают мурашки, пока ладони Джеюна ложатся на грудь, спускаются ниже, проходясь по напряженному прессу, очерчивая подушечками каждую мышцу. Миловидное лицо Чонсона забавно контрастирует с его телом, создавая обманчивое представление о парне. Демон касается рук Чонсона, проводит так же по ним ласково, мысленно восхищаясь этими мышцами, прячущимися под смуглой кожей. В глаза так же бросается татуировка, находящаяся на левой стороне груди, символизирующая собой оберег от нечестивых сил. У охотников за нечистью это выступает в роли некой страховки.       — А ты сильно изменился с нашей последней встречи, Чонсон-а, — тянет Джеюн, облизывая свои губы, так же чувствуя на них привкус чужой крови. Для него она кажется сладкой. Но, кажется, он немного перестарался, укусив тогда парня.       — Было время, чтобы это сделать, — ухмыляется уголками губ Чонсон, снимая свои джинсы с бельем, представая полностью обнаженным перед демоном, радуя его глаза еще больше. Кажется зрачки Джеюна полностью скрывают за собой темную радужку, являя Чонсону блеск. — Нравится? — спрашивает Чонсон, будто лелея свое самолюбие, а Джеюн ухмыляется уголками губ.       — Не скажу, — звучит игриво, пока Чонсон закатывает глаза, слегка улыбнувшись. Юноша ненадолго отвлекается, доставая из кармана сиденья небольшой бутылек. По надписи на нем было нетрудно догадаться, для чего это.       — Забыл, что парням без этого никуда, — вздыхает Джеюн, запрокидывая голову назад, немного ударяясь головой о дверь машины и раздраженно хмыкая. Девушкам гораздо проще в этом плане. — Но интересно, что это делает у вас в машине? — резко оживляется демон, позволяя раздвинуть свои ноги чуть шире и сменить свою позу. В глазах его пробегает огонек, особенно когда Чонсон вновь оказывается близко-близко к нему.       — Хисын об этом не знает, а теперь, помолчи, пожалуйста, не сбивай мой настрой, — Чонсон обильно смазывает пальцы холодноватой жидкостью, запах которой распространяется по салону автомобиля, врезаясь в чувствительные носы, оставаясь сладким привкусом на кончиках языках обоих парней.       — Какие мы нежные, — хрипло усмехается Джеюн и целует смазано Чонсона в щеку, но замирает, стоит ему почувствовать холодящее чувство у анального отверстия, из-за которого все внутри замирает, а тело предательски вздрагивает. Давненько ему не доводилось чувствовать чего-то такого, ведь прежде, используя в виде сосуда другие мужские тела, Джеюну доводилось занимать позицию доминанта, но здесь, впервые хочется уступить охотнику, отдаться ему, но лишь сегодня и в этот раз. Он прикусывает нижнюю губу, просто позволяя Чонсону вставить в себя пальцы. Низ живота приятно сводит, а по всему телу пробегают приятные мурашки, которые демон чувствует слишком ярко, как и движение пальцев в своем нутре.       Холодящее ощущение и то, как пальцы расходятся внутри на лад ножниц, растягивая тугие и чувствительные стенки ануса — заставляют Джеюна приоткрыть губы, позволяя слететь с них тихому стону. Ладонь демона в тот же миг укладывается на затылок Чонсона, сжимая волосы, заставляя охотника болезненно зашипеть, кривя губы.       — А с виду ты такой невинный, — протягивает Джеюн, прикрывая глаза и кусая нижнюю губу от испытываемых ощущений. Чонсон нереальный, слишком заботливый и добрый для этого мира, он даже демона ласкает, своей заботой заставляя того чувствовать, как в животе порхают бабочки, щекоча внутренности своими крылышками. И Джеюн даже не представляет, что стало бы с этим добряком, встретив он другого демона, который этим охотно воспользовался, втерся в доверие, чтобы использовать в своих целях человечишку. Его уже возвращали в ад за помощь охотнику и отклонение от определенных правил поведения, но Джеюн вырвался вновь, лишь бы Чонсон не угодил в неприятности. Он не скажет об этом вслух, не сознается никогда, продолжит создавать вид их странной интрижки на момент происходящих трудностей в этом мире. Даже если им придется расстаться вновь, а Джеюн чувствует, что так оно и будет — он вряд-ли что-то скажет даже на прощание. Не в стиле демона это: серьезно влюбляться и привязываться к людям, но видимо Джеюн правда не такой, раз в душе понимает, что все-таки привязывается к этому чертовому охотнику, раз рискует собой ради встречи с ним.       Все мысли уходят на задний план от всех испытываемых Джеюном ощущений: это определенно что-то новое в его демонической жизни, но на удивление ему всерьез нравится. Хочется чтобы все это сейчас не останавливалось, но чонсоновы пальцы очень быстро надоедают, хочется большего. Похоть будто окутывает Джеюна, заставляя его вновь притянуть младшего к себе, накрыть его тонкие губы своими, влажно целуя, шепча в них:       — Переходи к следующему шагу, не медли, — просит Джеюн, опаляя горячим дыханием чужие, но такие мягкие и столь желанные сейчас, губы.       — Ты такой нетерпеливый, — шепчет Чонсон в ответ. Он сам весь горит, сам хочет поскорее перейти к чему-то большему, но не все так просто. От прикосновений демона по коже бегут мурашки, а внизу живота все так же приятно тянет. Юноша через какое-то время вынимает пальцы, продолжая прерывисто и влажно целовать губы Джеюна, между поцелуями делая жадные глотки воздуха. Чонсон устраивается поудобнее между чужих бедер, укладывает на них ладони, сжимая. Благодаря этому, на коже точно останутся фиалковые пятна в местах пальцев.       Чонсон не жалеет смазки, пачкая ею кожаное сиденье, которое уже утром панически будет вытирать, как и все остальные следы своих с Джеюном шалостей, лишь бы Хисын ничего не заметил. Он точно не переживет, если узнает, что происходило этой ночью в его машине.       Джеюн замирает в ожидании, чувствуя как головка члена утыкается в анальное отверстие, дразняще водит по нему. Желание никуда не пропадает, оно лишь усиливается от таких действий - это буквально выводит Джеюна, заставляя недовольно нахмурить брови.       — Даже не вздумай потешаться надо мной, особенно в таком положении, — Джеюн немного оттягивает волосы на затылке охотника, желая насолить в ответ, и этого действия вполне достаточно, чтобы тот наконец-то перестал играть с огнем, а точнее: испытывать Джеюна на прочность. Шутки с этим демоном плохи, и он даже не посмотрит на то, что его угрозы сейчас подобны грозно рычащему щенку, который максимум, что сделает — схватится зубами за штанину или шнурок кроссовок.       — А так хотелось, — выдыхает Чонсон, но не дает демону ответить что-то более, затыкая его поцелуем, проникая в чужое, теплое нутро. Он сводит брови к переносице, чувствуя, как член сдавливают тугие стенки. Входить полностью не торопится, делая все постепенно. Сцеловывает с пухлых губ тихие стоны, ладони по-прежнему держа на бедрах Джеюна, уже просто поглаживая, стараясь доставить приятные ощущения, отвлечь от испытываемого дискомфорта. Хоть Джеюн демон, но в человеческом теле он что-то да чувствует.       Джеюн смещает ладони на спину Чонсона, короткими ногтями впиваясь в смуглую кожу, оставляя следы-полумесяцы, а своими губами сминает чужие, припухшие от таких долгих и пылких поцелуев. Стоит Чонсону задеть простату во время пробного движения, как Джеюн резко отлипает от чужих губ, выстанывая что-то более громко. Все тело содрогается под охотником, кожа покрывается мурашками, а руки на мгновение ослабли, прежде чем схватиться за крепкую спину вновь, будто за последнюю надежду. Он рвано выдыхает, дыша через рот, пытаясь отойти от данного ощущения. Глаза полуприкрыты, а стоит демону только прийти немного в себя, как он просит вновь, ладонь одну укладывая на щеку Чонсона.       — Сделай так еще, — и Чонсон ведь слушается, двигается в чужом нутре плавно и осторожно, меняя немного амплитуду своих толчков, в один из наконец проезжаясь членом вновь по железе, заставляя Джеюна изогнуться под собой, закинуть голову назад, взвыв что-то неразборчивое. Такая реакция только сильнее заводит и распаляет и без того возбужденного Чонсона, который не останавливается, губами припадает к шее демона, оставляя влажные поцелуи, иногда покусывая кожу, на которой расцветают красные пятна и остаются следы от зубов.       Ладонь, сместившаяся с щеки на теплую шею Чонсона, медленно покидает её, оставляя лишь фантомное ощущение тепла. Джеюн кончиками пальцев тянется к собственному члену, ставшему вмиг сильно чувствительным из-за возбужденного состояния. Он хочет немного ослабить это ощущение, но ему банально не дают этого сделать. Ладонь тут же перехватывают за запястье, уводя в сторону, пригвоздив к сиденью. Джеюн свой вопросительный взгляд устремляет на лицо Чонсона, в темных омутах которого пробегает блеск. Сейчас демон в глазах охотника еще больше похож на безобидного щенка.       — Что-то мне подсказывает, кое-кто слишком сильно уверен в себе, — сбито дыша выговаривает Джеюн, ухмыляясь уголками губ. Чонсон определенно смельчак, раз лишил возможности Джеюна коснуться себя. Но выражение лица демона в тот же миг меняется, брови вновь встают домиком, а пухлые губы приоткрываются, выпуская стоны от каждого движения Чонсона, которые становились более уверенными с каждым разом.       Окна в машине запотевают, создавая эффект полной скрытности, хотя в этом мотеле, правда, почти нет людей, чтобы кому-то приспичило выйти посреди ночи и застать подобную картину, вернее, машину, в которой происходит нечто непристойное. Остается лишь надеяться на Хисына, которого не хватит его паранойя - проверить машину.       Джеюн теряется в испытываемых ощущениях, короткими ногтями проводит по спине, усеянной родинками, оставляя на ней красные полосы. Своими негромкими стонами, он ласкает уши Чонсона, сопровождает это просьбами не останавливаться ни при каком условии, потому что происходящее не хочется прекращать. Демон вновь прогибается в спине, стоит охотнику в очередной раз задеть простату. Он на самом пике и все больше хочет притронуться к себе, но крепкая хватка чужой руки не позволяет этого сделать.       Чонсон двигается уже не так резко, меняет свой темп, чувствуя приближающуюся разрядку. На тонких губах красуется легкая ухмылка, бесящая демона где-то в недрах его все еще остающегося сознания. Губами вновь припадает к острым, карамельным ключицам, оставляя на ней свои следы. Он прекрасно знает, что Джеюн будет ворчать из-за этого, и верно думает. Этот демон просто не скажет, что на самом деле ему нравится это все.       Со временем обоих парней настигает разрядка: Джеюна накрывает первым, он пачкает свой живот белесой жидкостью, чувствуя, как она растекается по коже теплым ощущением и стекает по бокам, пачкая сиденье. Все тело вновь содрогается и обмякает, заставляя демона блаженно вздохнуть, прикрывая глаза окончательно. Чонсон кончает следующим, успев покинуть теплое, растянутое нутро. Он сбито дышит, отпуская ладонь Джеюна и упираясь своими руками о кожаное сиденье по бокам от головы демона.       — Даже лучше, чем я себе представлял, — хрипло тянет Джеюн, пока его грудная клетка продолжает резко вздыматься и опускаться. Он прыскает смехом, видя уставшего, но довольного, как и он сам, Чонсона, чье лицо находилось близко-близко к его.       — Ты себе представлял секс со мной? — Чонсон сглатывает вязкую слюну, стараясь прийти в себя, ощущая приятную слабость во всем теле. Он не отрывает своих глаз от Джеюна, да и позу не спешит менять. В машине после подобного достаточно душно, лишь немного опущенное стекло позволяет прохладному воздуху попадать внутрь, давая двум разгоряченным телам остыть.       — Ну, — Джеюн невинно хлопает глазами, руки укладывая на щеки Чонсона, подушечками пальцев поглаживая скулы. — Не забывай, кто я - мне простительно.       Чонсон смехом прыскает и закатывает глаза, ластясь к рукам демона, сам тому не веря, чем он занимается. Такой правильный и умный парень, как он, занялся сексом с демоном в машине. Все, кто знает или знали Чонсона, точно не поверили бы, услышав такие подробности.       Но Чонсона совсем не волнует общественное мнение на этот счет. В миг ему становится волнительно, стоит только задуматься о том, что скажет брат, но легкий поцелуй, пришедшийся в собственные губы, отвлекает от подобных мыслей, немного успокаивает. Он чмокает чужие губы в ответ, после чего выдыхает с какой-то легкостью, разглядывая довольное выражение лица Джеюна. В этой оболочке он достаточно симпатичный, будто это вовсе не случайный человек, а истинный облик демона. Хотя кто знает.       — Расслабься сейчас и не думай ни о чем, — просит Джеюн вполголоса, пока Чонсон охотно слушается. Ему хочется верить, что демон просто использует свои чары, заставляя следовать своим указаниям и усиленно отрицает, что все делает по собственной воли.

***

      Уже утром Джеюну было необходимо покинуть Чонсона. Демон поправил всю одежду, которая ранее была с него снята, и посмотрел на сонного парня, которому сон в машине был привычен, но он все равно выглядел помятым и желающим поспать еще хотя бы часа два.       — Прости, мне пора, все-таки я пришел в людской мир не только, чтобы навестить тебя, — говорит демон, взяв юношу за подбородок, впиваясь своими губами в его еще разок. — У меня тоже есть работа, тесно связанная с вашей.       Чонсон отстраняется от чужих губ и понимающе кивает, смотря на Джеюна сонно, в душе не желая отпускать куда-то сейчас его. Когда они еще увидятся? Увидятся-ли вообще еще раз? Но все-таки охотник не озвучивает ничего, скрывает все мысли и чувства, как делает обычно.       — Удачи, Юн.       Коротко отвечает Чонсон, провожая взглядом демона, который не задерживается. Взгляд того тоже почти ничего не выражает сейчас и остается лишь гадать, что в голове у этого существа. Связь с демоном специфична и опасна, здесь нельзя терять голову, какими бы не были собственные желания. Чонсон провожает взглядом того, прыская смехом, когда у Джеюна не получается с первого раза встать нормально на ноги. Все-таки демон в человеческом теле уязвим не ко всему.       Юноша облокачивается на спинку сиденья, закидывая голову назад и выдыхая. Совсем скоро проснется Хисын, ему стоит поторопиться и убраться в машине до того, как старший выйдет из номера и что-то заподозрит.       Следы случившегося ночью удается хорошо замести: Чонсон выбрасывает в мусорный бак все салфетки и пустой тюбик из-под смазки, когда дверь номера отворяется, и из него выходит Хисын, лениво зевая и поправляя свою кожаную куртку. Выглядел старший куда лучше младшего, хотя бы потому что проспал всю ночь на кровати.       — А я уже тебя искать собирался, — губы старшего трогает улыбка, пока Чонсон усмехается, мысленно выдыхая. Он вовремя успел. — Тебя не было всю ночь в номере, где шлялся? — Хисын спрашивает без укора, скорее просто интересуется, подходя к машине и открывая ее дверь, усаживаясь за руль. Чонсон спешит занять пассажирское место, отвечая:       — Да не важно, просто не хотел спать, — говорит юноша и поправляет темные волосы, отводя взгляд в сторону, пока старший хмыкает, вставляя ключ в зажигание. Мотор машины немного тарахтит, пока Хисын ладонью гладит кожаную обивку руля, шепча: «ну давай, я знаю, ты можешь». И будто машина действительно слышит эти слова, повинуется им, потому что мотор наконец заводится, а внутреннее радио начинает искать волну. Стоит заиграть чему-то похожему на современную музыку, как Хисын морщит нос, выключая радио, прося:       — Чонсон, поставь кассету с металликой, — он выезжает с парковочного места и немного ерзает на сиденье, зевая. — Жрать хочу, здесь вроде по пути будет одно кафе, — озвучивает вслух свои мысли старший, пока Чонсон роется в бардачке машины, пальцами подхватывая нужную кассету. Он пропускает мимо ушей слова брата, будучи полностью погруженный в свои мысли и сонливое состояние.       — Хей, ты чего такой блаженный, а? — Хисын замечает за братом странности, а после ухмыляется уголком губ, смотря на дорогу. — Неужели ты ночью развлекался с кем-то?       «У него чутье какое-то, что-ли?» — задумывается Чонсон, возясь с кассетой. Но все валится из рук, особенно от такого неловкого и тупого вопроса от наблюдательного Хисына.       — С чего ты взял? — этим вопросом и своей реакцией, Чонсон роет себе яму сам, но понимает это слишком поздно, мысленно ударяя себя по лбу. Слишком поздно как-то выкручиваться и исправлять ситуацию. Он лишь еще больше усугубит свое положение.       — Ну, я могу долго перечислять, но по тебе видно. А еще в машине пахнет чем-то приятным, будто духами, а, насколько знаю, женскими духами никто из нас не пользуется. Ну, я точно, а вот на счет тебя не знаю, — Хисын смеется, в который раз стебется над братом. Прямо как в детстве.       Чонсон молчит, но глаза закатывает, поднимая с пола кассету и отряхивая ее. К стебу старшего он привык: уже не обижается и не бесится, как это было в детстве.       — Ну, Чонсон-а, колись, кого успел подцепить в этом, богом забытом, месте? — Хисын ухмыляется уголками губ, плечом толкая брата в бок, пока Чонсон продолжал молчать, непроизвольно дуя губы. — Неужели дочку владельца? Согласен, она выглядит сексуально.       Чонсон мыкает что-то в знак одобрения предположения Хисына, лишь бы старший не продолжил углубляться в это все дело. Ему ведь пока не обязательно знать, что его братец завел уж слишком близкую связь с демоном. Все раскроется обязательно позже, а сейчас, абсолютно не хочется портить хороший момент. Чонсон желает поскорее насладиться с братом оладьями в клиновом сиропе в кафе, находящемся на их пути, и поискать себе работу на день. Снова побыть героями и угодить в какую-то задницу.       Но, когда Хисыну все же довелось узнать о подобном случае, его возмущению и шоку не было предела. Чонсону оставалось лишь выслушивать это, давая брату возможность выговориться.