Crimson Roses.

       Агеро понимал, что его интерес к священнику ничем хорошим не кончится, но противиться ему он не мог.              Всё началось около года назад, когда граф впервые узнал от старого друга про молодого юношу из церкви, который к семнадцати годам уничтожил пятнадцать вампиров и двух оборотней, что было весьма неплохо.              — Ты уже слышал про мальчишку из храма Святого Варфоломея? — поинтересовался Хатцу – барон-оборотень, который периодически навещал Агеро.              — О, — Кун отпил вина из бокала и поставил его на стол, а затем закинул ногу на ногу. — Это та церковь, Папой Римским которой является Грейс Мирцеа Луслек?              — Да. Недавно они начали отправлять на задания мальчишку по имени Баам.              — Баам… — Кун хмыкнул и задумался. Имя звучало отдалённо знакомо.              — Сын госпожи Арлен. Помнишь её?              — Ох. Дочь маркиза Ноэля Грейса. Та, что сбежала в деревню, чтобы жить с человеком. — Хатцу кивнул, подтверждая слова Куна.              — Мальчишка способный. Кровь Арлен сделала своё дело, а воспитание Луслека сделало из него сильного бойца.              — Интересно. — тихо протянул Агеро.              — «Интересно»? — Хатцу вопросительно изогнул бровь и фыркнул. — С каких пор тебя интересуют люди?              Агеро пожал плечами и усмехнулся, сделав ещё один глоток вина.              — Я давно никем и ничем, кроме защиты сестры и города, не интересовался. К тому же, кто знает, может, этот мальчишка-священник будет полезен.              — Каким образом?              Вампир тяжело вздохнул и покачал головой, прикрыв глаза.              — За несколько лет церковь мне уже порядком надоела. Несколько раз Мирцеа даже пытался напасть на Кровер, но тёмные стражи каждый раз отбивали атаки.              — Почему бы тебе просто не перебить их всех? — устало спросил оборотень. Агеро поджал губы, его лицо немного помрачнело.              — Не мой стиль, — коротко ответил он. Из-за бокала, близко расположенного к губам, голос звучал приглушённо. После короткой паузы он, отпив вина, добавил: — ты ведь и сам знаешь, почему я предпочитаю мирные действия бойням.              Хатцу поморщился, вспоминая события того дня несколько веков назад, когда Кровер оказался в огне.              — Знаю, — тихо сказал он, — но другого выхода у тебя может не быть. Что будешь делать?              — Наблюдать, — граф встал с кресла и подошёл к большому окну с видом на город. — Приближается десятый Кровавый Бал. Я не сомневаюсь в том, что Луслек попытается что-то выкинуть. Пока буду следить за их действиями, а потом решу, что делать.              — Агеро, — тихо позвал Хатцу и подошёл к графу со спины. Он положил руку ему на плечо и вздохнул, — будь осторожен.              Кун повернулся к другу и мягко улыбнулся, кратко кивнув.              — Спасибо. Я буду.              ***              После поспешного ухода Баама с балкона Агеро накрыл лицо ладонями и прерывисто вздохнул. Пальцы трясло и покалывало, в груди словно налито свинцом, а в ногах появилась внезапная слабость, которой Кун не испытывал больше ста пятидесяти лет. Что он, чёрт возьми, сделал? Поцеловал священника. Повезло, что он смог остановиться и не накрыть чужие пухлые губы своими. Того, что он сделал, и так было достаточно. Чем он думал?              Он не думал. Очевидно.              Кун тяжело вздохнул и сжал в руке перила балкона. Железные прутья помогали охладить разум, как и холодный ветер, который ласкал лицо и развевал волосы.              Это должен был быть просто интерес. Любопытство, которое он должен был удовлетворить в тот момент, когда увидел священника вживую на балу. На том танце и вынужденном – но, признаться, очень приятном – укусе всё должно было закончиться. Не закончилось. Интерес должен был погаснуть. Не погас. Этого было мало. Всё ещё недостаточно даже тогда, когда Агеро трижды поцеловал Баама: в ухо, шею и лоб. Хотелось большего. Эта настойчивая мысль никак не покидала голову вампира, но он упорно игнорировал её. Пытался. Он не должен обращать на это внимание. Если он позволит себе чувствовать что-то к человеку, то подставит под угрозу себя, сестру, город. Он поклялся себе защищать то, что у него есть. Мимолётное влечение к Бааму не должно отвлекать его.       И всё же... хотел бы этого Баам? Потому что, если спросить Агеро, ответ был очевидным: чёткое «да». Если бы Баам позволил ему, он бы с радостью зашёл дальше. Последствия? Ужасны. К чёрту. К чёрту эти мысли. Ему точно надо будет поговорить с Баамом о случившемся. Вампир надеялся на то, что священник не оттолкнёт его после такого – хотя он бы понял, если бы тот так и сделал. Если бы священник чувствовал ещё большее отвращение к Куну, он бы не стал наседать и давить на него. Но если... слишком много «если». Кун покачал головой и тяжело вздохнул, накрыв глаза ладонью.              Агеро услышал скрип половиц и поджал губы. Кун не посмотрел на сестру, когда та появилась на балконе, однако краем глаза он видел, как она улыбалась.              — Сегодня вечер встречи семьи и друзей, а я об этом не знал? — спросил Агеро, глядя вниз. Кисея не ответила – лишь пожала плечами.              — Что случилось?              — Твой брат начал сходить с ума.              — Учитывая твою нагрузку, я удивлена, что это начало происходить только сейчас. — Кисея хитро ухмыльнулась и посмеялась. Агеро раздражённо закатил глаза и сжал железные прутья рукой так сильно, что, казалось, ещё чуть-чуть, и на них появятся вмятины.              — Возможно, это было ошибкой. — пробормотал Агеро, качая головой. Кисея положила руку на руку брата. — Я поцеловал его. В смысле, почти. В смысле… я хотел. Я почти не смог сдержаться. Хотя я и так уже сделал слишком много.               Кисея на секунду застыла. Она выглядела удивлённой, когда Агнис набрался смелости заглянуть ей в глаза, и он уже приготовился к очень, очень тяжёлому разговору, но вместо этого сестра осторожно притянула его в крепкие объятия.              — Он привлекательный. Я не могу с этим спорить. — внезапно сказала графиня. Агеро медленно выдохнул и расслабился в руках сестры.              — Я не должен был этого делать. Это слишком безрассудно. И нелепо. И...              — Всё будет хорошо, Агеро. — перебила его сестра. Когда она не стала продолжать, Агеро возразил:              — Я в этом сомневаюсь. Есть несколько вариантов развития событий. Первый: церкви надоест ждать, и она нападёт, чтобы убить нас. Из первого вытекает ещё два варианта: они либо убьют Баама, либо нет. Второй: Луслек не станет рисковать и согласится полностью отказаться от Кровера. Отослать всех экзорцистов подальше, сжечь все записи, если таковые есть, и забыть про город.              — Почему ты не отпустишь мальчишку? — голос Кисеи был мягким, но в нём читалось недоумение.              — Чем дольше от Баама нет вестей, тем сильнее они будут напуганы. Я просто… я хочу убедиться в том, что Луслек действительно сдержит слово. Баам им важен, они не допустят его смерти. Он сделает всё, чтобы вернуть его.              — Хочешь пригрозить им убийством Баама? — переспросила Кисея. Кун тяжело вздохнул и выпутался из тёплых объятий сестры, чтобы посмотреть на неё и кивнуть. Теперь, когда она озвучила его мысли вслух, ему вдруг стало стыдно. Он не должен задумываться об этом. Ему надо поступить так, чтобы защитить то, что ему дорого, но в то же время это звучало так нелепо: он хотел пригрозить смертью того, кого даже выпускать из виду не хотел – и, к сожалению для Куна, вовсе из недоверия к священнику. Он не сможет его ранить. Не теперь. А убить? Даже думать об этом стало тошно.       — В любом случае я допустил ошибку. Мне показалось, что я начал терять разум, когда нахожусь рядом с ним. И это…              — Пугает? — закончила за брата графиня, и тот слабо кивнул, глядя себе под ноги.              — Не хочу допускать ошибок Арлен Грейс и привязываться к человеку.              — Мы говорим о её сыне.              — И это, чёрт возьми, просто смешно! — Агеро невесело усмехнулся и потёр лоб рукой. Кисея грустно выдохнула и посмотрела на звёздное небо, словно там мог быть ответ.              Агнис проследил за взглядом сестры и тихо хмыкнул.              — Тебе стоит отдохнуть. — в конце концов ответила Кисея. Кун кивнул.              — Тебе тоже.              Граф подошёл к сестре, легко поцеловал её в лоб и улыбнулся. Девушка так же нежно коснулась губами лба брата, после чего последний ушёл.              ***              Едва голова Баама коснулась подушки, он вновь погрузился в мысли. Места, куда вампир поцеловал его, горели, как и, казалось, всё лицо. Священник покраснел от ушей до шеи; осознание медленно накрыло его, когда дверь в его спальню закрылась. Он накрыл глаза прохладной ладонью, надеясь остудить разум, но это, конечно, не помогло – чего он ожидал?              Баам перевернулся на бок, лицом к зашторенному окну. Сквозь плотную ткань на пол падал одинокий луч лунного света, едва заметно выглядывало ночное небо. Хотелось бы, чтобы созерцание природы помогло отвлечься, как это обычно бывало, но не в этот раз.              Чёрт. А если… нет, никаких «если». Баам точно не будет о том, мог бы граф поцеловать его в губы, потому что это слишком. Слишком глупо, слишком безрассудно, слишком опасно, слишком страшно, слишком желанно. Никогда ранее священник ни с кем не целовался, но теперь в нём разгорелся интерес. Что было бы, если бы граф поцеловал его по-настоящему? Определённо ничего хорошего впоследствии, конечно же. Но как бы это ощущалось? Было бы это… приятно? противно?              Все эти вопросы не давали покоя; их присутствие в который раз подтвердило, что от графа одни проблемы. Ещё неизвестно, чем всё это закончится. Хотелось поскорее покинуть Кровер, никогда больше не вспоминать пребывание в замке Ранхольд, никогда не думать о дружелюбии и гостеприимности вампиров в Кровере, никогда не думать о голубых глазах и светлых волосах.              Вскоре Баам уснул, продолжая думать обо всём случившемся, о будущем и о его дальнейшей жизни – он верил в то, что он сможет покинуть город без кровопролития, которое теперь совсем не хотелось допустить.              ***              «Утром» – в четыре часа дня – Баама разбудил не кто иной, как сам граф. Священник открыл глаза после стука и скрипа двери – он чутко спал в замке, – после чего появился и виновник пробуждения. Сон Баама был довольно беспокойным из-за Агеро и его внезапного поступка, поэтому он бы с удовольствием проспал бы ещё часа полтора, а то и все два, и плевать ему на время.              Кун тоже выглядел уставшим, словно ни разу не сомкнул глаза. Синева заметно потухла от недосыпа, но на лице играла скромная улыбка. Он не двигался, стоял вплотную к двери, прислоняясь к ней спиной. Прядь волос вновь выбилась и смешно торчала вверх. Баам вздохнул, достал покоившиеся под подушкой перчатки и осторожно пригладил прядь. Попытался, по крайней мере. Не особо помогло. В любом случае Куна это почему-то рассмешило. Священник старался не смотреть в его глаза – стыдно. Прошлой ночью он позорно сбежал после поцелуев, и сейчас смелости посмотреть в глаза вампира не было. Прервать тишину он тоже не смел, но, к счастью, Агеро сделал это вместо него.              — Доброе утро, господин Баам, — запоздало поприветствовал он. Баам кивнул, Агеро прочистил горло. — Простите за… вчерашний инцидент. Я не смог держать себя в руках. — слыша это, Баам поморщился – не понравилась формулировка.              — Всё хорошо, — хрипло ответил священник, всё ещё глядя себе под ноги. — Я слишком быстро ушёл. Я не должен был так… сбегать.              — Вы не сбегали, — возразил Кун, покачав головой. — Я бы тоже не смог спокойно оставаться рядом, если бы произошло что-то настолько… внезапное.              Баам поджал губы и вздохнул. Он нервно перебирал пальцы, погружаясь в напряжённую тишину между ними.              — Я не был против, — внезапно сказал Баам. — Я бы… не был против, даже если бы повторили.              Его голос едва ли был громче шёпота, но он уверен, что был услышан, даже несмотря на то, что Кун застыл. В какой-то момент тишина затянулась; стало настолько тихо, что Бааму показалось, что вампир просто исчез из комнаты. Улизнул, пока священник задумался. Но шорох одежды и тихие шаги дали понять, что вампир всё ещё тут.              Баам наконец поднял голову и наткнулся на изучающий взгляд графа. Тот уже не улыбался, выглядел сосредоточенным и… взволнованным? Священник сел на кровать боком, не отрывая взгляд от вампира. Последний медленно опустился на кровать рядом с Баамом и потянулся рукой к его подбородку, после чего уверенно, но с какой-то нежностью схватил его и потянул к себе. Баам едва заметно ахнул, но не сопротивлялся. Агеро повторил свой путь из поцелуев: коснулся мочки уха, шеи – по телу прошлись мурашки – и лба. Взгляд Куна задержался на губах Баама, но он не стал касаться их: вместо этого поцеловал в нос, скулу, челюсть. Поцелуи были невесомыми, приятными и нежными, что было странно.              — Я не должен… — прошептал Кун на ухо священнику. — Это безрассудно. — заключил он, глядя на губы Баама.              — Да, — подтвердил тот, — и мы с вами об этом пожалеем.              — Да. — Агеро наклонился и, наконец-то, накрыл свои губами чужие, осторожно сминая. Даже если это было неумело за отсутствием опыта, Баам не смог бы сказать; он так же – вероятно, неумело – отвечал на поцелуй, прикрыв глаза и наклонившись назад.              Движения становились увереннее, но не грубее: всё такие же мягкие и аккуратные. Баам предполагал, что ощущаться это будет приятно, но не думал, что настолько. Руки начали дрожать, когда он поставил их за спину для опоры, из-за чего он с трудом держался в неудобном положении; в груди разливалось что-то тёплое, а в ногах ощущалась слабость, как при укусе. Открывать глаза не хотелось – было страшно взглянуть в лицо вампиру. Баам уже ощущал все тяжёлые последствия, которые свалятся на его плечи, и, возможно, они будут настолько серьёзными, что он не сможет вынести их.              Но чем дольше Кун целовал и чем увереннее он становился, тем меньше хотелось думать о том, что будет потом. Хватка на подбородке стала почти болезненной. Отстранился Баам тогда, когда дышать стало нечем. Он положил руки на плечи Агеро, заставляя его отпрянуть. Граф не возражал и легко отступил, давая Бааму время отдышаться и успокоиться.              — Мы точно пожалеем.              — Да. — вновь подтвердил Кун.