Будни крысолова

Некоторая работа подразумевает то, что Иван передаст её вышестоящим отделам. Он сильная тварь, но он был заточен под службу в Третьем отделе, и некоторые столкновения для него слишком невозможны для исполнения. Третий отдел занимается решением проблем, связанных с людьми и существами тёмного мира, начиная от обычных междоусобных стычек и заканчивая убийствами и культами, которые пытаются «очистить землю». Охрана, конвой, расследования — его стезя, в которой он очень хорош. Но это его лимит, как анатомически, так и по способностям. И он привык к этому, как и к тому, чтобы набрать нужные руны для вызова Второго или даже Первого отдела. Какой-то хакер заимел данные, которые угрожают попасть в сеть и стать достоянием общественности? Четыре руны на левой перчатке с перерывом в один щелчок — Второй демонический отдел, который найдёт и вычистит всю информацию, как из техники, так и из людей. Группа агрессивно-настроенных террористов добыла в своё пользование василисков? Одна руна, восемь щелчков без пауз, правая перчатка — Первый демонический отдел, который уничтожит и террористов, и василисков, если те будут неспособны к спокойному существованию. Кто-то мог бы посчитать, что Брагинский должен стремиться к верхам, жаловаться на жизнь сотрудника Третьего отдела, но, как показывала статистика, твари из первого многочисленны отнюдь не по причине полезности. Каждая десятая тварь Первого отдела не переживает первого столкновения. Каждая сотая — не проживает и года. После этого становится легче, приобретается опыт, которого тренировки в Аду предоставить не могли, и поэтому двухлетние твари скорее всего проживут достаточно, чтобы отработать своё существование и затраты на создание. В ином случае утилизация. Стабильный порядок, который устраивает всех. Свою работу надо выполнять, и делать это хорошо. Ад создаёт их не для развлечения, а для стабильности и порядка в мире, где любая крупная ошибка масштаба любого отдела приведёт к полному или частичному раскрытию. И вряд ли люди будут рады узнать, что они не одни на планете, а чаще всего и вовсе являются едой для «других». Это недопустимо. И поэтому Иван делает свою работу. По крайней мере пытался её делать, когда пришёл вызов из шахты в соседнем городке. Ничего серьёзного на первый взгляд: пара шахтёров пропала, дома не появлялись, с работы не уходили, к тому же в последнее время участились толчки и сдвиги породы — вторую смену едва не засыпало камнем после одного из самых сильных толчков. Брагинский по такому описанию рассчитывал на пробудившегося и застрявшего голема, который, скорее всего, задавил разбудивших его людей и, в попытках выбраться, сдвигает камень, вызывая толчки в туннелях. Достаточно простая работа: найти голема, усыпить его руной и уничтожить его ядро прежде, чем его найдут шахтёры. Остальное выдать за случайность, которые так часто случаются в шахтах. Это казалось достаточно простой работой, до тех пор, пока он не приехал к шахте и не пошёл по туннелям на звук сильного шума и грохота камней. Для голема существо слишком сильно громыхало, к тому же Иван не слышал привычного для големов жужжания ядра — звука, похожего на жужжание старой лампочки, ещё работающей, но не светящейся так ярко. Интуиция подсказывала, что дело в другом и что, возможно, это не голем вовсе. Был шанс, что это элементаль — тогда объяснялась и ярость, и отсутствие звука, но появлялся вопрос о том, куда делись шахтёры. Элементали предпочитали не атаковать людей, связанных с их основной стихией и в той или степени её подчинивших, а причин для появления в шахте иного элементаля, кроме принадлежащего элементу земли, он не мог найти. Элементали руд? Это угольная шахта. Ртути? Вряд ли, нигде нет ртутных жил. И других химических элементов в этой шахте слишком мало, чтобы из них мог собраться дух. Но... тогда кто? Слишком глубокие туннели, слишком много угольной пыли, в таких условиях ни одно животное не захочет жить, кроме, разве что... И именно в тот момент Брагинский заметил, что да, его худшие опасения подтвердились. Под землёй, в темноте туннелей, без свежей еды и чистой воды, могли выжить либо элементальные духи, либо магические воплощения стихий, но были и некоторые виды, которые предпочитали подобные обиталища. И только один из них предпочитал угольные шахты, как источник достаточно обильного питания. Конечно, он мог есть мясо, но это нельзя было назвать поеданием в привычном смысле — желудка у животного не было. Зато была огромная топка, в которой вечно полыхало подобие магмы, выполняющее множественные роли и дающее зверю несколько красивую подсветку в темноте, в виде мягкого, тёплого света за решёткой из множества крепких чешуек, выдерживающих как внутренний жар, так и наружное давление каменной породы, позволяя своему владельцу при помощи массы и силы проламывать собственные туннели. — Да вы издеваетесь, — огромная рептилия на его слова не поворачивается, разгребая камень с чёрными пятнами огромными лапами, выгрызая кусок породы огромной пастью с множеством зубов. Даже не жуёт, просто проглатывает раздувая мешок на горле и выдыхая дым. Самка — ромбообразный узор света на груди указывает на пол, у самцов узора нет, — линдворма слишком заинтересована в угле, чтобы обратить внимание на тварь недалеко от себя, и Ивана это более, чем устраивает, позволяя восемь раз нажать руну на правой перчатке. Сражаться в узком пространстве шахты с огромным драконидом не было никакого желания, к тому это совершенно бесполезно — Брагинский пусть и тварь, но температуру в почти три тысячи градусов его плоть вряд ли выдержит, а линдворм вряд ли решит обойтись лишь зубами и когтями. Нет, этого не произойдёт. Все имеющиеся данные о линдвормах сообщают одно и тоже: живёт под землёй или в вулканах, предпочитают питаться углём, нефтью, торфом и горючими сланцами, а когда топливные материалы заканчиваются, зверь выбирается на поверхность, пробивая себе путь, и идёт к ближайшему источнику еды, ориентируясь на запах и сжигая всё на своём пути, в особенности леса, которыми питается до тех пор, пока не найдёт новую жилу. И чем больше земляной дракон, тем больше разрушений — ни одно здание и ни одно животное не способно пережить температуру линдвормовской магмы. Есть лишь одна хорошая вещь, которая помогает предупреждать уничтожение огромной территории — земляной дракон не летает и перемещается достаточно медленно на своих двух лапах. Как ещё один плюс: линдворм не заинтересован в человеке, как конкуренте, еде или враге. В естественной природе у них давно нет врагов, и потому к любому существу рядом с собой они никак не относятся, пока то не пытается напасть или, хуже, попытается забрать у дракона еду. На последнее все и всегда получали плевок магмы в лицо, с логичным летальным исходом. Становиться одним из таких Брагинскому не хотелось, а потому он принял разумное и простое решение ретироваться наружу и прогнать всех шахтёров до того, как прибудет отряд Первого демонического отдела, который выманит и убьёт линдворма до того, как та сожрёт весь уголь и сожжёт весь лес, вместе с его обитателями и соседними городами. Как бы не было иррационально жаль представителя драконидов — тех, которые подобны древним огнедышащим рептилиям, — но так было нужно. Дракона жаль, но сотни жизней, которые она способна загубить, жаль гораздо сильнее. К тому же, линдвормы не вымирают. Их популяция стабильна, малочисленна и неизвестна, в отличие от знаний о том, как они размножаются — крошечные самцы находят самку, борятся друг с другом и пытаются оплодотворить её, до того как она убьёт их из-за конкуренции за еду, и, если самцу повезло, то через сотню лет самка снесёт десяток яиц и умрёт от голода, пока будет их греть. Большая часть драконидов поступает так, и в каком-то смысле это даже хорошо. В плане контроля популяции, по крайней мере. Естественная гибель животного в любом случае отстрела для защиты вида и спокойствия мира.