immortal.

Тьма рассеивается, и Одри открывает глаза. Она смотрит на свои руки, во сне сжимающие посох, осматривает комнату и, не находя ничего опасного, касается кожи, где был амулет. Резкая боль пронзает сознание, заставляя скорей пробудиться. — Мамочки, — Ноги дрожат, ориентация в пространстве теряется от боли, но девушка находит в себе силы дойти до уборной. Включив яркий свет, едва не ослепивший её, всматривается в зеркало, а губы шепчут: — Мамочки. — Голос дрожит, оказавшийся в разы напуганней, чем ожидалось. Связки словно иссохли, будто Одри пыталась кричать, но не могла. Кожа покраснела, кое-где выступили кровавые пятна, подтёки. Ладонь опустилась сверху, но не касалась кожи, пока вторая рука сжимала край раковины перед зеркалом. — Во снах я постоянно спешу, убегаю, — Стараясь переключиться на другую тему, чтоб оставаться в сознании, шептала девушка. — От кого? От себя? К чему я бегу? — Посыпались вопросы, когда она нашла силы вновь поднять взор на отражение своих глаз в зеркале. — Может, во снах я пытаюсь найти другую жизнь, спокойную, — старалась она выстроить цепь из череды событий. — И мне приходится сталкиваться с ужасами, потому что они уже окружают меня! — Решив, что это лучший вывод, Одри ударила кулаками по раковине, и вдруг услышала какое-то шевеление за дверью. Кто-то по ту сторону резко вздрогнул, возможно даже желал прийти на помощь, однако остановился. Удары сердца, казалось, оглушили девушку. Она молчала и больше не шевелилась, даже не хрипела от боли, кусая губы. Пальцы потянулась вперёд, медленно распологаясь на дверной ручке. Удар: дверь заперта. Щелчок: закрыта на замок. Подозрительная тишина, царившая около двух минут, поражала. Сомневаться в психике Одри начала ещё давно, но не думала, что всё может зайти так далеко. Амулет перестал гореть, только вот она не могла вспомнить, когда именно. Это казалось подозрительным, однако следовало отставить тревогу. Умывая лицо холодной водой и пряча голову в полотенце, девушка думала, как именно поступить. Просить помощи у Микаэля будет не лучшей идеей, ведь тогда он захочет узнать, откуда такой камень оказался в руках, а в ложь о подарке судьбы он не поверит. Единственным, что в данный момент пришло на ум, стало иное. Не заходя в спальню, Одри спустилась на кухню, подсвечивая себе фонариком телефона, который, благодаря привычке, был всегда рядом. За окном постепенно поднималось предрассветное солнце, однако его было недостаточно для освещения. Набрав льда в пластмассовую глубокую тарелку, девушка залила формы водой, убрав обратно в морозильную камеру, а затем поспешила в комнату. Снова бежала, потому что казалось, что кто-то тенью бежал за ней. Пусть амулет и не горел, но быть начеку легче, чем в тревоге. Выдохнув, она переступила порог комнаты, и тут же поняла, что рано успокоилась. На кровати кто-то находился, а фонарь уже был потушен. Стоя словно статуя, Одри дрожащим пальцем пыталась разблокировать мобильный, но голос прервал её: — Здесь же есть свет. — Строго и надменно звучал тот. Перед ним следовало преклоняться, слушаться безотказно и отвечать бесприкословно. Хриплый, с ноткой издёвки, приятный, но такой безэмоциональный, холодный. — Одри. — Не нужно, — тихо ответила она, пройдя внутрь. Свет обнажил бы все тайны, но цель была иной: нужно было провести из комнаты Фелонию. — Зачем пугаешь меня? — Подойдя к кровати, девушка разместила тарелку на тумбочку, бросив рядом телефон. — Уже пугаю? — Демоница была той ещё соблазнительницей: ей слишком легко давались каверзные речи, имеющие скрытый подтекст. Одри не знала, намеренно ли Фелония так общалась, но прикусила нижнюю губу, вспомнив о поцелуе. — Снились кошмары? — Заметив этот жест, она нахмурилась и перевела тему. — Имею право не отвечать на то, что было подслушано, — Теперь, когда сложилась полная картина, девушка загибала пальцы, пытаясь размять их, на что Фелония резко цокнула языком. — Что? — Не делай так, — Всматриваясь, можно было заметить напряжённость во всей натуре, которую, пусть она и пыталась скрыть, выходило плохо. — Зачем ты здесь? — Не дав ответа на просьбу, лишь перестала сгибать пальцы. Обе вели себя закрыто. Только Фел всегда была такой, а Одри стала после лжи. Как психолог она не могла так просто отбросить ситуацию, хотелось разобраться в чувствах при поцелуе, но потом вспомнились слова о том, что бессмертные не должны иметь никаких чувств к смертным, и всё стало по местам. Когда-то Одри сказала Фелонии, что демонам не следует доверять. Теперь же она внедряла это себе в мозг. Демоны соблазняют, играют с людьми, действуют ради своей выгоды, но никогда ничего не ощущают по-настоящему. В голове снова раздалась брошенная на палубе фраза: "Ты мне нравишься, Фел", ответом на которую послужил поцелуй в знак благодарности, со словами что это "Единственное, что я могу тебе дать". Демоны не знают любви, и ещё одним доказательством стало непонимание Фелонии, когда Одри попросила больше так не делать. — Хотела тебя проведать. — Ночью? Одри скрестила руки на груди, выгнув бровь, показывая свою заинтересованность. Она так и не приблизилась к кровати, не села рядом. Это не было показателем обиды. Девушка лишь чувствовала недоверие, которое отстраняло от демоницы, притаившейся в образе человека. — Ты приснилась мне, — Фелония встала с постели, остановившись перед Одри, у которой горело всё тело. Находиться так близко было тепло до такой степени, что ощутился холод амулета, а подсознание задало логичный вопрос: "Почему рядом с демоном безопасно?" — Обычно нам не снятся сны, но, раз уж с тобой всё в порядке, я пойду. Но отпускать Фелонию не хотелось, ведь теперь стало понятно, что камень сразу перестал пылать, когда она оказалась рядом. Задерживать её тоже не было желания, ведь это казалось такой абсурдностью, из-за которой, тем не менее, разрывалось сердце. Оценщица не могла здраво оценить ситуацию, и звучал данный факт до боли нелепо. Она махнула рукой в сторону двери, намекая, что согласна. Сделав шаг назад, освободила пространство между ними, опустив взгляд, чтобы не было видно испуганных и встревоженных глаз. — Нет, — вдруг послышался голос Фелонии. Он звучал так, словно она что-то осознала, а затем Одри вздрогнула, ощутив её пальцы, которые надавливали на подбородок, заставляя поднять голову. Заглянув в глаза девушки, она словно хотела что-то сказать, но резко отдёрнула себя, сделав глубокий вдох. Внутренняя борьба была слишком заметна для психолога, но даже слова снять с языка не получалось. Натянув на лицо спокойную улыбку, Одри, нежно обхватив руку Фелонии, увела её от себя. — Одри, зачем тебе лёд? — Обычное хмурое состояние демоницы, которая зачастую держала себя в строгом контроле, сменилось искренним удивлением. — Ты ведь не собираешься съесть его, чтобы не работать по причине болезни? Одри, не сдержав эмоции, рассмеялась, боясь даже предположить, откуда девушка узнала о таком способе. Та не смеялась, теперь непонимающе глядя на лёд. Возможно, предположив, что это игра воображения, Фелония подошла к тумбе и включила настенную лампу. Убедившись, она вновь повернулась к оценщице. Одри же думала, правда ли это интересует коллегу, либо всего лишь нужен повод остаться. — Нет, я не собираюсь его есть, — ответила она с улыбкой, скрестив руки на груди, что не ушло от внимания собеседницы. Её взор медленно опустился и ненамеренно задержался, после чего начал подниматься, но остановился на амулете. — Ты собиралась уходить, — напомнила Одри, отшагнув, когда Фелония приблизилась к ней. — Здесь кто-то ещё был? — Ответив вопросом на вопрос, она шагнула ещё ближе, на что психолог, забыв про все трюки, сделала очередной шаг назад. — Нет. — Тогда почему камень горел до, — Когда девушка впечалась в стену спиной, Фелония подцепила подвеску пальцами, и убрала за её плечо. — До такой степени. — Подушечки пальцев осторожно коснулись красного очертания амулета на коже, из-за чего Одри в ответ зашипела, ощущая каждое касание особенно больно, отведя взгляд. Демоницу вовсе не пугало нежелание и отстранённость, просто теперь она пыталась достичь цели, и вряд ли смогла бы просто остановиться. А психолог не понимала, только ли ей больно от того, что это рана, или в добавок от того, что касается её именно Фелония. — Фел, прошу, не касайся, — просьба прозвучала тихо, но этого было достаточно. Тем не менее, ответить на вопрос требовалась. — Может, это ошибка, но так было уже несколько раз, пока мне снились сны. — Это не может быть ошибкой, — твёрдо сказала она. — Я разберусь, а пока, — её рука накрыла рану, прижавшись вплотную, из-за чего Одри ахнула, ощутив резкую боль. В поисках опоры она крепко сжала плечо Фелонии, на что та удивлённо посмотрела в ответ. — Тебе больно? — Очень, — прислушавшись к ощущениям, Одри поняла, что испытывает приятное давление, которое уже и не кажется опасным. — Нет, — она опустила взгляд, и только тогда Фел убрала руку. На месте прежнего кровавого отпечатка была чистая и гладкая кожа. Не веря своим глазам, девушка коснулась её и не ощутив боли, с интересом взглянула на Фелонию. — Я думала, так умеет только Микаэль. — Вообще-то я не умею, — она произнесла это странно, с какой-то своей тоской, из-за чего Одри промолчала, ожидая продолжения. — Вернее, он может излечить любого, а остальные бессмертные, не наделенные этим, могут излечить только одного бессмертного или человека. — Всего один раз? — Нет. Сколько угодно, но только одного. — И как это определяется? Между ними повисла тишина, и только тогда Одри обратила внимание на то, в каком положении они всё ещё стоят. Фелонию это, кажется не заботило, ведь куда больше заботил ответ. Не выдержав тишины, оценщица ласково коснулась руки девушки. Взор Фел опустился на губы собеседницы, а затем, не выдержав, она поцеловала её, вот только Одри, положив руки на плечи, надавив, заставила отстраниться. — Я просила так больше не делать, — на одном дыхании проговорила девушка, но самостоятельно отстраниться не смогла. — Я ответила на твой вопрос. — Выглядела Фелония слегка подавлено, пусть и пыталась скрыть это, однако Одри всё поняла. Потянув за рукав кофточки, она притянула к себе демоницу, которая так тщательно прятала свои чувства. Оценщица не делала резких движений. Нежно коснулась губами щеки, прокладывая дорожку из поцелуев к уху. — То есть мне не показалось, что первый наш поцелуй тоже был не просто благодарностью? — Прошептала она, вспоминая, что тогда ощутила не только своё, но и её желание. — Одри, — Раздался в ответ хриплый шёпот, от которого по спине побежали мурашки. — Я не должна была влюбляться. — Я успокою тебя, если скажу, что тоже не планировала? — Отстранившись, спросила психолог, но, зная характер Фел, решила сразу сказать: — И если ты не можешь позволить себе любить меня, то я бы предпочла, чтоб мы больше не целовались. — она не манипулировала, а лишь напоминала о своей просьбе, и думала, что заранее знает ответ. И ответ на это последовал. Правда, вовсе не тот, который ожидался. Руки Фелонии обхватили девушку, резко развернув и уложив на кровать. Её губы опустились на шею, затем ниже – на ключицы, она целовала кожу, место, где прежде была кровоточащая рана. — Я не могу тебя не любить, — прошептала Фел, всё ещё нависая сверху. Её колено упёрлось в промежность Одри, а руки подняли её ночнушку, но так, чтоб не оголять грудь. — Позволишь мне? — Спросила она и, получив долгожданный кивок, полностью освободила грудь от лишней ткани. — Сегодня я хочу, чтоб ты была моей. — Только сегодня? — Спросила Одри, намереваясь получить честный ответ, однако тут же её заткнул резкий вырвавшийся стон, когда Фелония сжала грудь. — Всегда, — прохрипела она, опускаясь к другой груди, чтоб взять в рот сосок. Посасывая и перебрасывая его язычком, она аккуратно пробралась рукой к нижнему белью. Чувствуя, как рука скользит по телу, Одри заметно напряглась. Отстранившись от груди, Фел положила на неё свободную ладонь, массируя. Сама же следила за эмоциями на лице любимой оценщицы. — Одри, — заметив, как та отвела взгляд, позвала демоница. — В чём дело? — Ты готова рискнуть ради меня? — Было видно, что в её голове множество мыслей и, желая изменить это, Фелония положительно кивнула, усмехнувшись, после чего, не дав ответить, вошла в девушку, заполняя её своими длинными шустрыми пальчиками. Последовал удовлетворённый стон, который обозначал, что ответ тоже понравился. Одри поместила руку на спину Фелонии, царапая кожу в такт медленным движениям. Сама же Фел склонилась к ней, убрав со лба прядь волос, после чего вовлекла в поцелуй и ускорила движения, вместе с этим сгибая пальцы внутри. Сделано это было намерено, чтобы громкие стоны заглушались глубокими поцелуями. Большой палец начал массировать клитор, вызывая новые ощущения, из-за чего Одри ёрзала в постели, в следствие чего поднялась выше. Стоило ей чуть освободиться, как Фелония с новой силой заполняла её, двигаясь всё быстрее, слушая протяжные стоны и сбитое дыхание возлюбленной. В очередной раз она сжала внутри пальцы, войдя до конца, пока сама опустилась на шею, оставив один единственный, но безумно ровный и красивый засос, который теперь сиял сбоку. Всем её движениям пошёл отклик. Одри задрожала, до костяшек пальцев сжав одной рукой одеяло, а другой аккуратно царапнув спину Фелонии, будто была кошкой. Только когда дрожь прошла, Фел вновь изогнула пальцы, едва ли не заставив подпрыгнуть, после чего осторожно вышла из влагалища. Она медленно спустилась вниз, облизав пальцы, а затем и промежность девушки, вызвав лёгкую дрожь, после чего опустилась рядом. — Только не уходи сегодня, пожалуйста, — прошептала Одри, когда Фелония села рядом. — Сама будешь объяснять Микаэлю, почему я здесь? — Усмехнулась она, наблюдая за тем, как девушка поправляет на себе одежду. — Да, — уверенно произнесла Одри, ложась на колени возлюбленной. Чувствуя, как Фел перебирает её волосы, улыбнулась. — Ты не будешь спать? — Буду охранять твой сон, — Не было видно, но, кажется, произнесено с самой счастливой улыбкой влюблённого существа. Вспомнив о существах, оценщица вдруг произнесла: — Фел, ты ведь бессмертная. — Бессмертная, которая полюбила смертную.