Стереотипы

— Если я продам тебе душу, я смогу так же рисовать? Феликс листает чей-то инстаграм у Чонина перед глазами и смотрит с надеждой. Чонин косит глаза в экран, вздыхает, забирает телефон, листает пару публикаций ради приличия. Дёрнул же его чёрт показаться человеку. — Во-первых, ты не сможешь продать, — он возвращает телефон и игнорирует щенячий взгляд, — Кому нужна душа, если она даже не существует. Это просто умозрительный концепт, общая идея для упрощения, фигура речи. Во-вторых, я не смогу научить тебя рисовать, потому что сам не умею. Феликс закатывает глаза и усаживается на ступеньках поудобнее. — Да нет же, я продаю душу, ты делаешь свои демонские штучки, и вот я по волшебству умею так рисовать. Чонин смотрит на него несколько устало, отворачивается и подставляет лицо солнцу. — Нет, такого не существует. Даже мне надо учиться, чтобы что-то уметь. Короткого пути нет. Феликс надувается, пыхтит и отползает вверх, приваливается к двери своего дома и ворчит: — Тогда какой в демонах смысл? Чонин, похоже, глубоко оскорблённый высказыванием, резко садится и разворачивается к нему лицом со смачным хрустом в спине. — Я здесь не потому что во мне смысл, а потому что я отсиживаю свои рабочие часы. Кстати, в твоей жизни не больше смысла, чем в моей. Мы все — просто случайность, неизбежно возникшая в условиях существующей вселенной. — Разве ты не должен прятаться? — переводит тему Феликс. Чонин укладывается обратно на ступеньки и закрывает глаза под уже не такими тёплыми осенними лучами. — Прятаться муторно, а в моей работе главное не качество, а отчётность. Я вообще молодец, что на рабочем месте нахожусь. Другие в основном отлынивают и просто пишут бумажки. Всё равно никто не проверит. Феликс не удерживается, тянется и вытаскивает из его чёрных волос маленькое чёрное пёрышко. — А ты какую функцию выполняешь? Подопытный не замечает вмешательства и небрежно бросает: — Не уверен, это надо трудовой договор искать. — А зачем вообще существует эта… Организация? Чонин заводит руки за голову и подкладывает их под затылок. — Не знаю. Не я её придумал. Это прихоть консервативного пердуна на троне. И вообще, не вгоняй меня в экзистенциальный кризис, я в нём и так нахожусь большую часть времени. Феликс замолкает. Чонин не понимает, как умудрился заболтаться с человечьим созданием. Конечно, Феликс милашка, разговаривает с божьими коровками, боится хорроров и за два года наблюдения успел вызвать к себе почти полное доверие, но демон всё ещё в шоке. Он слышал истории о коллегах, которые коротали рабочее время, общаясь с человеком, но не предполагал, что однажды сам так поступит. Прошлый человек был тем, с кем и люди-то не очень хотели общаться, что уж говорить о Чонине, так что он и не думал заговорить с кем-то из них. А потом ему поставили нового человека. Новый человек оказался в пару раз моложе предыдущего, многократно милее лицом, не расставался с телефоном, почти постоянно находился в компании других людей и выглядел довольно добрым. Чонин долго думал, что ему делать, и пару дней назад неосмотрительно появился перед человеком прямо на его кухне. Человек шокировался, чуть не вызвал полицию, и демон уже посчитал это полным провалом, решив никогда в жизни больше не проворачивать такой трюк, но вот теперь человечье существо сидит и задаёт ему кучу вопросов. — А ты сможешь сделать так, чтобы было только два времени года, весна и лето? Если, например, все люди продадут свои души? Он, вздыхая, заводит в ответ ту же шарманку: —Души нельзя про… — Я не об этом, — перебивает Феликс, — Ты можешь сделать весну и лето? Чонин молчит некоторое время, вглядываясь в небо. — Я что, похож на того, кто может передвинуть Землю по орбите? — А её надо двигать? С дерева срывается птичка и улетает прочь. — Когда заканчивается лето, надо передвинуть землю обратно в место, где началась весна, разве нет? Феликс хмыкает, думает несколько секунд, а потом задаёт очередной вопрос. — А разве это не спровоцирует проблемы? Ну да? — А разве другие способы не спровоцируют? Переезжай на экватор, там засушливый сезон и сезон дождей. Зато зимы нет. Чонину угол ступеньки давит в спину, и он нехотя поднимается, когда терпение заканчивается. Тяжёлый моральный выбор между «испытывать боль» и «не лежать» со временем сделал сам себя. Парень оглядывается вокруг в поисках места поудобнее и пересаживается поближе к перилам, опирается о столбик и, так и быть, не ложится. Феликс смотрит немного непонимающе. — Не любишь зиму? Зимой обниматься теплее. Прекрасный аргумент в пользу отстойного сезона? Никогда в жизни. — Обниматься можно и в любое другое время года. Феликс пожимает плечами и задумчиво смотрит в никуда. — Летом обниматься жарко. Чонин фыркает: — Летом жарко, зимой холодно, осенью сыро, весной непредсказуемо. Что теперь, не обниматься? Феликс глаза закатывает и бурчит себе под нос: — Сам придумал, сам прицепился. Давно не обнимали? — С рождения, — брякает демон, приводя человека в искренний ужас. — Серьёзно?! Бедняга, давай я тебя обниму, — восклицает человек, отчётливо навострив лыжи в чужую сторону. — Пошутил! — Чонин взлетает аж на перила, избегая физического контакта. — Не смешно, — фыркает Феликс. — Как умею. — А правда, что демоны соблазняют людей на плохие дела? Чонин от такого выпада аж давится собственным выдохом и чуть не заваливается назад на перилах. — Пффф! Много чести! С чего бы вообще?! Был один демон, который подговаривал своего человека на кражи и хулиганство, но его быстро уволили. — Своего человека? — улыбается Феликс аж до ушей, — А я тоже твой человек? Чонин цокает языком. — Поставленный мне наблюдаемый человек. Мы просто сокращаем. У Феликса с лица улыбка не сходит, он смотрит пристально, немного самодовольно. Чонин решает просто принять факт его существования как данность, иначе никаких нервов не хватит. — Ну ладно, можешь и дальше звать меня просто своим. А правда, что вы цербера грешниками кормите?