О том, чего не было, и о том, что могло бы быть

Верховный архангел Небес заставляет Кроули молиться. Демон стоит на коленях посреди пустой церкви, обманчиво-покорный, и слова молитвы выжигают ему рот, но, даже пронзаемый мучительной болью, он произносит их таким эротичным голосом и смотрит на Азирафеля таким развратным взглядом, что архангел, непроизвольно покусывая легонько костяшки собственных пальцев и охлаждая пылающие губы прохладным перстнем, думает о чем угодно, но только не о своей преданности Ей. Признаться, гораздо сильнее его сейчас занимают напряженно вздувающиеся жилы на изящных руках титаническими усилиями сохраняющего самообладание Кроули. Верховному архангелу очень любопытно: как далеко тот готов зайти?.. Кроули произносит молитву от начала и до конца, по всем правилам. Азирафель чуть хмурит брови, когда демон непроизвольно ускоряется или невнятно проговаривает слова. Небрежно ерошит его волосы, точно любимого нашкодившего щенка по голове треплет. И ласково велит начинать сначала. С самого первого слова. Прямо сейчас, разумеется, не поднимаясь, не давая отдыха горящим болью ногам. Азирафель даже рад ошибкам Кроули: будет предлог подольше наслаждаться его низким, бархатисто-хрипловатым голосом. И почти успешными попытками контролировать этот голос – о, Кроули очень старается, чтобы он не дрогнул от боли. Его чудесная болезненная гордость всегда казалась Азирафелю такой волнующей... Демон обнаруживает поистине ангельское терпение. Напряженный и прямой, он вновь и вновь исполняет прихоть верховного архангела – держась с подчеркнутым достоинством, ни разу за долгие часы не позволив себе дернуться от боли или поерзать на впечатанных в раскаленную жаровню церковного пола коленях, не проронив ни единого злого слова, ни единой жалобы, горя́ заживо снаружи и изнутри… и непрестанно смакуя Азирафеля насмешливо-развратным змеиным взглядом. Позволив Кроули подняться с жестоко обожженных освященной землей колен, Азирафель делает глоток святой воды, прежде чем поцеловать его, и капли, оставшиеся на губах архангела, разъедают губы демона, точно кислота. Но Кроули и не думает отстраняться. Он никогда не отстраняется, никогда не отталкивает, никогда не спорит и не противится. Лишь смотрит насмешливо почти до снисхождения, почти до дерзости – смотрит так, что вмиг становится ясно: ты играешь мною, мой ангел, лишь до тех пор, пока я сам этого желаю. Азирафель солгал бы, сказав, будто ему это не нравится. А лгать – грешно́.