Открой глаза и замри

Эндрю издает измученный стон и утыкается носом в подушку. По настоящему горькое пробуждение. Теперь он понимал, что люди имеют ввиду под словом «похмелье». Ужасная головная боль, словно рой пчел жалят его голову. Эльф приподнимается на локтях, взгляд не хочет фокусироваться, все ужасно мутное. Парень жмурится и открывает глаза, стараясь наконец прийти в себя. Он сперва подумал, что ему померещилось. В памяти всплывают мутные воспоминания прошлого вечера. Черт, ему явно не кажется. Рядом с Крейсом на кровати лежал Антонио, довольно посапывая. Он по прежнему был в женском черном платье, что выглядело на нем не сколько красиво, сколько комично в мужском образе демона. Волосы беспорядочно лежали, прикрывая его умиротворённое серое лицо, грудь медленно поднималась и опускалась в размеренному дыхании. Эльф судорожно ощупывает себя. Рубашка на месте… Он в одежде. Поцелуй, прикосновения на его руках, снова поцелуй, темнота… — Да не было у нас ничего, — слышится хриплый сонный голос демона. — Ты потерял сознание, я отнес и уложил тебя отдыхать. Ты ужасно очаровательно дышишь во сне. Эльф чувствует, как алеют его щеки и поспешно отворачивается, прочищая горло в кулак. — Не стоит, тебе уже… — парень резко замолк, прикрывая рот рукой. Почему сказанные им слова прозвучали так… Высоко и нежно? Это не его голос! Определенно не его! Парень судорожно стал ощупывать свое тело, понимая, что все-таки вытворил скрипач, пока пьяный Эндрю спал. — Мерзавец! — Тише тише принцесса, я ведь могу и обидеться на такие словечки, — Паганини расплылся в широкой самодовольной улыбке, лёжа на боку и подпирая рукой подбородок. — Тебе очень идёт. Крейс быстро сунул руку под рубашку, румянец покрыл его светлые уши. Он схватил кулон и вытащил его из-под рубахи, сжимая в руках, с явным намерением как можно скорее сорвать его. — Тише-тише, мой милый, такая резкая трансформация обратно может стать весьма болезненной, — прядь волос обвила запястье Эндрю, Антонио привстал и подвинулся к эльфу ближе. — Да и не хочется раньше времени расставаться с такой красотулей. — Это ужасно и своего согласия я не давал. — светлые брови эльфа сведены к переносице. — Я только начала верить в твою сознательность и понимание. — А что я сделал не так? По хорошему я жду продолжение того чудесного пьяного поцелуя, решил не напирать, пока ты в безвольном состоянии. — А то есть обращать меня можно! — Это так, маленькая шуточка! Смешно же, согласись. — У тебя отвратительное чувство юмора, Антонио. — эльф щурится и пробует дёрнуть рукой. Хватка волос демона мертвая, держит крепко. — Пусти меня. Прошу тебя. Улыбка медленно тает на лице скрипача, он обвивает второе запястье парня своими длинными пальцами. — Эндрю, милый, я больше не могу. У меня нет сердца, но в груди все болит и мечется. Сотни мелких игл пронизывают меня насквозь. Молю тебя, скажи, что мне для тебя сделать? Я могу обратиться в человеческий облик, стать женщиной, все что ты попросишь. Могу начать по утрам молиться! Просто не отталкивай меня. Я хочу приблизиться к тебе, обнять, почувствовать твои прекрасные руки на своих щеках. Что мне сделать, скажи мне? Я сделаю все что угодно, чтобы тебе понравится. Я устал гадать. — Вроде долго живёшь, а такой глупец… — эльф качает головой, тяжело вздыхает. Демон умоляюще смотрит на него своими сверкающими лазурными глазами, в ожидании ответа. Он словно маленький ребенок, желающий получить внимание своей мамы. — Антонио, тебе не нужно пытаться угодить мне. Если я полюблю твой образ, это не значит, что я полюблю тебя. Это не настоящая любовь. Это глупо и больно, тебе самому не смешно? Пытаться изменить свое естество ради… — Ради самого потрясающего эльфа на этом свете, — он почти взвыл, в голосе Паганини не было прежней игривости и томности. Сейчас его слова были подобны кровоточащей болящей ране, жгучей, глубокой. — Антонио, послушай. — Крейс смягчился, аккуратно освобождая свое запястье из пут локон демона и едва ощутимо коснулся своими пальцами его щеки. — Тебе не нужно меняться. Ты великий Антонио Паганини, всемирно известный скрипач, пугающий одним лишь упоминанием твоих дьявольских симфоний. Сейчас ты просто одержим идеей стать ближе ко мне. Да, я держу тебя на расстоянии, на то есть свои причины. Танцы не могут складываться только из твоих шагов. Когда я буду готов, я сделаю шаг тебе навтречу. Антонио словно прозрел, несмотря на такую очевидную истину. Он схватил руку Эндрю и прижал ее к своей щеке, тяжело выдыхая. — Я готов ждать. Сто, триста, миллион лет. Но пообещай, что шагнешь навстречу. — Я обещаю. Я шагну навстречу. — эльф нежно погладил пальцами холодную щеку демона, уголки губ парня тронула мягкая добродушная улыбка. — Пора вставать. Солнце уже почти в зените, а мы ещё в постели. — Я бы предпочел весь день провести тут с тобой, зачем куда-то вставать? — ехидная ухмылка вернулась на лицо скрипача, Эндрю лишь тихо усмехнулся. — Не время бездельничать.

***

— Спаси сохрани, да от тебя демоном за версту несёт! — Патриция буквально встретила этими словами эльфа, очень громко и очень нетактично, ее рука заметно потянулась к клинку за поясом. — Т-тише, Патриция, я все объясню! — Эндрю выставил руки вперёд и замотал головой из стороны в сторону. — Она права, ты словно ночь в обнимку с демоном провел, такая сильная остаточная аура идёт. — Кевин поднимет брови, складывает руки на груди, ждёт оправданий Крейса. Фиона лишь заметно ехидно улыбнулась и подмигнула парню, опираясь своей рукой на спинку одной из церковных скамеек. — П-понимаете, ко мне в гости пришел Паганини, мы немного выпили и… — лгать попросту бесполезно, охотник стал судорожно объясняться, нервно смотря по сторонам. Он очень надеется, что в его ничего не прилетит (особенно клинок Дорваль). — Паганини?! — Аюсо аж лассо свое выронил, уже через секунду стал наспех его подбирать и сматывать. — Ты вот сейчас хочешь сказать что- — Разврат и содомия, мы это уже проходили. — Патрицию перебил Эзоп, сидящий неподалеку от Фионы. — Если бы у них было что-то серьезнее маленькой пьяной посиделки, Эндрю бы умер со стыда раньше, чем пришел сюда. — Ну да, он то в отличие от тебя вряд ли бы разделил поцелуй с грязной нечистью. — хмыкнула Патриция, упирая руки в бока. — Это было необходимо для выполнения моей работы, — цокнул священник, закатывая глаза. — И мы оба были пьяны. Не вы ли ввели правило, что в нашем кругу «Пьяный бред — не истина», не так ли, мисс Дорваль? Или я начну припоминать те танцы на столе. Крейс уставился в пол, его щеки стали заметно краснеть от стыда. Перед глазами пронеслись воспоминания о пьяном поцелуе, об обнимающих его шаловливых руках Антонио… Гилман оперативно подхватила эльфа за локоть и буквально потянула к дверям. — Удачи вам разобраться с тем, кто на что горазд по пьяне, а мы лучше пойдем оружие начистим. Эндрю еле поспевал за стремительными шагами девушки, порой спотыкаясь о собственные ноги. Пламя свечей подрагивало, пара из них даже потухли от такого стремительного перемещения этих двоих по коридору. — Божечки, я хочу знать все, слышишь? — Да там и нечего рассказывать… Фиона тише, не лети так! — У вас с ним что-то было, да? Да? Не поверю, что пьяный Паганини не распускал руки! — Гилман затолкала эльфа в подвальную оружейную комнату и захлопнула дверь. Парень зажигает маленьким огоньком масляную лампу на полке. — Фиона, тише, не было у нас ничего… Я напился и уснул. — Да ну, — та лишь цокнула и взяла тряпку, а следом и крупный клинок одного из мечей. — Я не отпущу тебя без подробностей. Исследовать любовные интрижки это единственное по настоящему интересное занятие в этих стенах. — Тут и не должно быть весело, это храм божий. — Эндрю закатывает глаза и вынимает с ножен один из стоящих клинков, полностью покрытым разводами от крови. — Да и ничего в этом интересного… Он пришел, мы выпили, я потерял сознание и все. — подробности об амулете эльф решил умолчать, ибо подколок со стороны Гилман на этот счёт он не хотел. — Как досадно. Но раз уж ты пустил его, то я полагаю, что та наша беседа была не напрасной? — Я сделал нужные выводы, мне правда легче двигаться дальше. Эзопа ты тоже так наставляла, или я первый кто обращается к тебе за помощью такого плана? — Крейс опускает голову, в мягком свете лампы стараясь начистить клинок до славного блеска. — Конечно, он ко мне к самой первой прибежал. Мол «Фиона что мне делать, грех это божий, он от меня не отлипает» и так далее и так далее. Нечистые мужики они такие — присосуться сперва, потом не отдерешь. Хотя, по правде сказать, вампир принял нашего дорогого Карла за девчонку, потому как говорится грехом меньше. — девушка закидывает ногу на ногу, прищуриваясь и всматриваясь в бликующее лезвие меча. — А что бедняге было делать? Патриция и Кевин бы убили его на месте, святой отец так же не сильно подобное одобряет. А я все равно забуду через пару недель об этом, мне можно доверять любые тайны. — Гилман горько хохотнула и спрятала лезвие меча обратно в ножны, откладывая в сторону. — Опасно с бесами водится. Настолько опасно, что жизненно необходимо. Паганини силен, и пока он лоялен, мы можем спать спокойно. В его руках огромная сила, которую привышают лишь демоны старшего поколения. — Которых на наших землях в живых не осталось. Я слышал легенды. — эльф качает головой, продолжая тщательно стирать кровавые разводы. — Теперь их души хранят вода, камни и золотые цепи… Как думаешь… Насколько мы сейчас в безопасности? Вампирская знать устранена, демоны второго поколения к нам лояльны… Можно ли это считать миром? — Такая жизнь мне нравится больше, чем перспектива засыпать с пониманием, что завтра ты можешь не проснуться. Сейчас работы достаточно мало, мы почти все время проводим здесь. Настоящий божий дар. — Да… Наконец мы можем выдохнуть. Фредерик был бы счастлив узнать, что наконец все наладилось. — Он наверняка наблюдает за нами с небес. И пьянствует. Серьезно, если в раю нет выпивки, я не знаю, зачем тогда все эти страдания на земле. Эндрю тихо усмехнулся и приприкрыл глаза. — Я… Очень рад что мы справились.