Дьяволица

С тех пор прошло несколько лет. О том дне они старались не упоминать и даже не вспоминать. По началу было очень тяжело, каждый раз Мираджейн просыпалась с мыслями о будущем. Мрачном будущем. Каждый раз она задавалась вопросом: что будет дальше? И каждый раз понимала, что, не смотря на все тяготы, ей придется жить ради детей. Хоть кто-то же должен это сделать. Эльфман и Лисанна долго не могли отойти от смерти матери. Они беспрерывно плакали, просились к ней и совершенно не осознавали происходящего, не понимали, что мама больше никогда не вернется, не обнимет их и не споет колыбельную перед сном. Но спустя месяцы река слез прекратила свое течение, сердце больше так не болело, а разум говорил: у всего есть конец. Стало легче. Надежды на возвращение отца они также оставили. Просто потому, что так проще. В тот роковой день Мираджейн сбегала за Герри и привела его к сараю. Сперва мужчина не понимал, что так сильно могло встревожить маленькую девочку или кто посмел ее обидеть, но после увиденного хотел бы остаться в неведении. Герри замер, уставившись на висящее в петле тело. Он долго и внимательно всматривался в лицо женщины, словно пытался найти малейшую деталь, чтобы сказать: это не Стелла. Но в городе не жил никто, кто был бы так похож на нее. Он долго молчал, прежде чем сдавленный всхлип вырвался из груди. На негнущихся ногах, едва мотая головой, пытаясь прогнать морок, мужчина подошел к женщине и долго смотрел на нее стеклянными глазами, постепенно осознавая случившееся. Поток гневного бессилия охватил его, Герри зарычал, схватил валявшийся стул и швырнул его в стену, разнеся в щепки. Он истошно кричал, с силой сжимая кулаки, а затем грудь его задрожала, истеричный смех сорвался с губ, на глаза выступили слезы. — Стелли, — едва слышимый шепот. Герри принес из угла сарая деревянную коробку и, поднявшись на нее, прижал живот женщины к своему плечу, разрезав веревку над ее головой. Тело тут же повалилось вниз, но мужчина удержал и, опустившись вместе с ним на колени, провел пальцами по глубокой буроватой полосе на шее. Его руки крепко обняли ушедшую в вечность, прижимая к себе. Он положил подбородок на женскую макушку и сжимал ее ледяные, окоченевшие предплечья, не переставая вымаливать прощения. Герри любил ее. Не как друга или сестру, любил как женщину. Стелла была запретным плодом его мечтаний. За все время их знакомства он ни разу не посмел намекнуть жене лучшего друга о своих чувствах, точно зная, как это будет встречено. Да и не мог. Даже после известия о трагичной судьбе Маркуса Герри ни на секунду не заставил Стеллу усомниться в их дружбе. Может, стоило это сделать? Если бы он сказал ей о своих чувствах, смогло бы это что-то изменить? Спасло бы ее это? Герри винил себя в смерти Стеллы, в том, что не смог уберечь горячо любимую женщину. Нет, его любовь не спасла бы ее, наоборот, причинила бы больше страданий. Нездоровое сознание начало бы вырисовывать ложные теории, Стелле начало бы казаться, что это он, Герри, гонимый ревностным желанием обладать женщиной, решился на подлый, бесчеловечный поступок и избавился от соперника, а ей сказал, что тот пропал на войне. Она бы начала винить его во всем случившемся. На самом деле он ни разу не думал об этом. Ему было достаточно наблюдать за ней со стороны, быть в ее обществе, видеть счастливой рядом с любимым человеком и окруженной детьми. Герри с Маркусом выросли вместе, все детство и юность провели бок о бок. Многие по ошибке принимали их за братьев, а мужчины, весело смеясь, кивали на это головой, обнимая друг друга за плечи. И теперь он потерял их двоих… Стеллу похоронили на городском кладбище рядом с кенотафом ее мужа. Соседи какое-то время бродили по улицам и обсуждали молодую несчастную, приплетали к ее гибели различные теории, осуждали, причитали и качали головами, встречая детей. Спустя несколько недель разговоры поутихли, а потом и вовсе все как-то забылось, стало неинтересным. О ней помнили только ее дети и Герри. Мужчина не оставил сирот, присматривал за ними, даже предлагал переехать к нему в дом, но встретил предложение отказом. Мираджейн не хотелось напрягать его еще больше, он и так почти каждый день проводил рядом с ними, оставив службу. Покупал одежду и продукты, оставлял деньги, помогал с работой по дому. Мужчина считал это своим долгом, данью уважения своим друзьям. Так они прожили шесть лет. — Мира, как дела с изучением кулинарной книги, которую я тебе привез из Крокуса? Герри и Мираджейн шли по улице вдоль частных домов, огражденных невысоким деревянным заборчиком. Девушки выглядывали из окон, украдкой поглядывая на мужчину и томно вздыхая. Девочка на это театрально закатывала глаза, не понимая, что же они в нем нашли. Она не видела в нем красивого, привлекательного мужчина, хоть он и являлся таковым. Золотистые волосы волнами спадали на загорелые плечи, зеленые глаза были переполнены добротой. При взгляде на острые скулы казалось, что одно прикосновение, и по пальцу скользнет капелька крови. Прямой нос, тонкие губы правильной формы. Ну и, конечно же, присущее всякому воину мускулистое тело. Он нес в руках корзинку с фруктами, раскачивая ее из стороны в сторону. — Да, — кивнула, — если хотите, то могу приготовить для вас малиновый пирог по одному из рецептов. Мужчина смерил ее притворным суровым взглядом. — Почему ты все еще обращаешься ко мне на «вы»? — он не сводил с нее глаз. — Я для тебя чужой человек? — Дело не в этом, — слегка улыбнулась. — Это просто уважение к старшему, — Мираджейн сделала несколько шагов вперед, опередив его, и развернулась, встретившись с ним взглядом. — Мне никогда не были приятны все эти формальности среди близких людей. Может, мне раздобыть эликсир молодости? — Если сумеете. — Мира! — он резко схватил ее за руку и дернул на себя. Девочка зардела и удивленно посмотрела на него, поправив выбившиеся из хвоста пряди волосы. Он же глядел на нее с усмешкой. Фыркнув, она развернулась, встретившись со столбом. Шагая спиной, Мираджейн не могла заметить его, но Герри хорошо выполнил миссию «глаза на затылке» и вовремя предотвратил столкновение. — Спасибо, — кинула она и, обогнув столб, пошла дальше. Эльфман и Лисанна бегали по двору вместе с соседскими ребятишками. После смерти матери они замкнулись в себе, мало разговаривали и постоянно плакали. Герри и тут помог: его забота словно бы излечила малышей. Постепенно на их лицах стали появляться улыбки, а нередко по дому начал проноситься звонкий, заливистый смех. — Так что насчет пирога? — Мираджейн посмотрела на мужчину, склонив голову набок и любезно улыбнувшись. — Только если он будет очень вкусным. — Ничего не могу обещать, — рассмеявшись, она вошла в дом. Надев мамин фартук и закатав рукава, девочка приготовилась к самому интересному и, в последнее время, любимому ее занятию — готовке. В это время она чувствовала себя ближе к покойнице, ощущала ее присутствие на кухне, иногда ей даже казалось, что она стоит рядом и помогает дочери, как это было раньше. И это был единственный способ, которым Мираджейн могла отблагодарить Герри за его доброту. После смерти родителей у них совершенно никого не осталось, не на кого было положиться. И когда он пришел к ним в дом, сказав, что теперь станет их опекуном, то удивлению девочки не было предела. Герри был действительно добрым человеком, который стал частью их семьи. Она больше никого не потеряет… Из духовки донесся аромат запеченной малинки и подрумянившегося теста. Глубоко вдохнув, девочка улыбнулась, предвкушая восторг опробовавших ее творение. Дети, почувствовав приятный запах, вбежали на кухню и сели за стол в нетерпении. На вид пирог выглядел ни чуть не хуже: малиновое варенье покрывала румяная сеточка из теста, сверху лежали крупные розовые ягодки. Облизнувшись, Мираджейн поставила блюдо на стол и принялась отрезать каждому по кусочку. — Выглядит вкусным, — Герри подошел к ней со спины и улыбнулся, потрепав девочку по волосам. — Заверяю, что так и есть, — она гордо вскинула подбородок, взмахнув ножом. — Сейчас мы это и проверим, — он нетерпеливо взял горячий кусок в руку, дуя на него, чтобы не обжечься. Детишки же подождали, пока пирог сам остынет и, вдохнув запах еще раз, откусили, промычав от удовольствия. — Кстати, — Герри дожевал последний кусочек, — Мира, не хочешь завтра сходить со мной за травами в лес? — Зачем вам? Решили в лекари податься? — скептически выгнула бровь. — Может и так. — Хорошо, я составлю вам компанию, — улыбнулась, Герри сделал то же в ответ. Мираджейн встала из-за стола и подошла к мужчине, перенимая из его рук пустую тарелку. Снаружи послышались раскаты грома, дом задрожал, посуда упала на пол и разбилась. Дети закричали, подбежали к сестре и вцепились в нее, прижимаясь. Девочка встревоженно посмотрела на Герри, но он только развел руками. Сегодня дождя не должно было быть. Да и когда это из-за грома начинала дрожать земля? Но на этом сюрпризы не закончились. Чистое голубое небо внезапно почернело, серые тучи скрыли солнце от людских глаз, в доме стало темно, как ночью. Раскаты грома проносились над городом подобно резвым лошадям, и каждый был мощнее предыдущего. Герри подошел к окну, на его лице промелькнула тревога, брови сдвинулись к переносице. Что-то происходило, и это что-то явно не сулило благоприятных последствий. Мираджейн подошла к нему, сжала его руку и замотала головой, предугадывая дальнейшие действия мужчины. Он грустно улыбнулся, присел на одно колено, так, чтобы их лица поравнялись, и заверил: — Ничего страшного. Людям снаружи может понадобиться моя помощь. Со мной ничего не случится. Я скоро вернусь, а вы спуститесь в подвал. И он ушел. Мираджейн стояла несколько секунд, как громом пораженная. Неужели снова? Вспышка, озарившая небо, осветила город на несколько секунд, ослепляя горожан ярким светом. Молнии следовали вслед за раскатами грома, словно играя наперегонки. Крики становились громче, переходя в истошный вопль, мольбы о помощи. Тьма сменялась светом и наоборот — это происходило настолько часто и так быстро, что невозможно было уследить. Мираджейн медленно подошла к окну. Вдалеке, над золотыми куполами церкви, образовался вращающийся темный сгусток. Она смотрела на это как зачарованная, не в силах отвести глаза. Неведомая сила манила ее туда. кричала, что она должна быть там. Хотелось выйти из дома и броситься к эпицентру бури. Мираджейн сама не поняла, как спустила детей в подвал, наказав не высовываться до ее прихода, накинула на себя плащ и вышла из дома. Ледяной ветер с силой бил по лицу, идти было трудно. Люди, покрытые кровью и ссадинами, бежали прочь, кричали и плакали, а она все шла, влекомая, загипнотизированная. Очнулась только тогда, когда мужчина схватил ее на руки и помчался куда-то прочь. Удивленная, Мираджейн осмотрелась по сторонам и, осознав, заколотила незнакомца по груди, требуя немедленно отпустить. — Туда ни за что нельзя! — кричал он. — Ты что, умереть хочешь? Но она брыкалась и пыталась вырваться из крепкой хватки, и когда, наконец, высвободилась, то, не думая, побежала изо всех сил навстречу безумному ветру. Он резал соринками по коже лица и рук, пускал пыль в глаза и оглушал свистом. Но в какой-то момент внезапно стих. Мираджейн остановилась, чтобы перевести дыхание и осмотреться, однако ничего не было видно — лишь белый туман со всех сторон. Неосторожный шаг, и она полетела по ветру. Он был сильнее предыдущего, затягивал вглубь, не давая ни малейшего шанса ухватиться за что-нибудь. Она и не сопротивлялась, только лишь уклонялась от преград, возникавших на пути. Вихрь нес ее к виновнику бури, Мираджейн чувствовала это, знала. И по мере приближения ветер усиливался, норовя разорвать маленькое тельце в клочья. Потоки воздуха резали, как клинки, оставляя глубокие порезы, крутили ее, поднимали все выше и выше. Мираджейн закричала от боли, прижимая ладони к лицу. Дышать становилось труднее, давление падало, давило на уши. Все ее мысли занимал план спасения. Ей надо было вынырнуть, попасть в самый центр, и не важно, что ее там могло ожидать. Кислород кончался, легкие забивались, нужно было действовать решительно. Но как? Девочка напрягла тело и стала барахтаться в воздухе, пытаясь продвинуться хотя бы на миллиметр. Тщетно. Она кружилась и вертелась, пока не заметила торчащий кусок толстой ветки. У нее была только одна попытка. Пролетая мимо, Мираджейн потянулась навстречу и вцепилась руками в отросток дерева. Ноги и туловище понесло дальше, оставалось только молиться, чтобы не сорваться или не отломить ветку. Крича от перенапряжения, девочка подтянула себя, зажала сук между коленями и поползла, пытаясь вытянуть свое тело из урагана. И когда силы были на исходе, рука вынырнула из убийственного потока, ощутив прикосновение нежного ветерка, затем вытащила лицо и все тело туда, где не бушевал тучный ветер. Мираджейн сидела на дереве в нескольких метрах от земли и поражалась, как ураган не снес ветку. Передвигаясь по сучьям, девочка спустилась на землю и осмотрелась. Глаз бури находился посреди небольшого сквера рядом с городской церковью. В отличии от того, что творилось снаружи, здесь было довольно спокойно: ясное голубое небо, спокойный прохладный ветерок и тишина. Гробовая тишина вокруг. Ни криков людей, ни завывания ветра, ни шелеста листьев — абсолютно ничего. Словно целый мир замер, в ближайшем радиусе ни души. И вот сейчас она наконец-то осознала случившееся. Мираджейн оставила детей дома, бросилась непонятно куда и непонятно зачем. Одна. Герри с ума сойдет, когда вернется. Эльфман и Лисанна, наверное, безумно напуганы. И что ей в голову ударило? Внезапный поток размышлений прервал стук, донесшийся из церкви. Девочка насторожилась. Идти на разведку было бы самоубийством, и она бы ни за что этого не сделала, не услышь мужской крик. Значит, там есть люди. Поднявшись по каменным ступеням, Мираджейн со скрипом распахнула двери, встретившись с пустотой. Она осмотрела залу, иконы, кресты, вслушалась в мертвую тишину, такую же мертвую, как и тело неизвестного ей человека в длинном черном плаще, на котором остановились ее глаза. Девочка закричала, когда труп дернул рукой, и завопила, схваченная еще одним неизвестным в мантии, который, прижав ее к себе, отскочил в сторону в тот самый момент, когда над головой раздался свист. Незнакомец упал на бок, защитив Мираджейн от удара. Сурово взглянул на нее, убедился, что она в порядке, и помог подняться. Вернее просто поднял ее и поставил на ноги. Его лицо скрывала маска, натянутая до самых глаз, волосы — капюшон. Он кивнув в сторону ее предыдущего пребывания: пол был покрыт копотью, в каких-то местах даже расплавлен. Тело Мираджейн забило мелкой дрожью, на глаза выступила пелена слез. Еще немного, и от нее бы ничего не осталось. Вновь послышались удары, на этот раз скрежет металла. Мираджейн обернулась и оцепенела. Прежде ей не доводилось встречать подобное: алое, обтянутое голыми мышцами существо сражалось с воином, ловко и быстро наносящим удары мечом. Огромные глаза были налиты кровью, острые желтые зубы яростно клацали. Ужаснее облика монстра было только то, что его противником был Герри. Мужчина лавировал между ударами демона, нанося встречные. Мираджейн было страшно. Это отвратительное вязкое чувство облепило ее со всех сторон, вынуждая позорно трястись. Ком застрял в горле. Мысли в хаотичном порядке проносились друг за другом. Ну и куда ты поперлась? Что на тебя нашло? Твое место рядом с братом и сестрой. Что с ними будет, если ты сейчас помрешь? О чем ты вообще думала? Взмахнув мерзким подобием крыльев, монстр поднялся в воздух, вскинул руки и сотряс стены церкви ударной волной, выбившей витражи и вжавшей противников в пол. Мираджейн еще не успела подняться, перед глазами летали черные мушки, но она ощутила присутствие монстра рядом с собой. Он стоял рядом, с любопытством осматривая девочку. Усмехнувшись и склонив голову на бок, демон протянул к ее подбородку длинный палец, подцепил его острым когтем и задрал девичью головку, заглядывая ей в глаза. — Ты… — прошептал он, облизнувшись. Мираджейн боялась пошевелиться. Она затаила дыхание, когда демон приблизил к ней свое лицо и шумно втянул воздух. — Почему ты боишься меня? Существо спрашивало серьезно, оно не понимало страха девочки. Его лапа скользнула ниже, пальцы обхватили тонкую шейку и сдавили ее. И тогда Мираджейн расплакалась, зарыдала в голос, хватаясь за демоническую лапу. Она не знала, что ей предпринять: молить о пощаде или пытаться бороться. Он играл с ней, играл так же, как и со всеми остальными, потому что ему хватит одного щелчка пальцев, чтобы превратить эту церквушку в руины. Внезапно демон разжал пальцы и обернулся, массивным хвостом сбивая с ног несущегося на него Герри. Мужчина рухнул на пол, его меч звякнул рядом. Существо широко растянуло губы в улыбке, обнажив зубы, и, не отрывая от девочки глаз, пронзило воина концом своего хвоста, впитывая детскую реакцию, едва ли не издавая при этом блаженный вздох. Мираджейн остолбенела. Холодный пот обдал с головы до ног, сердце замерло, не желая больше биться. Она умерла, ее душа погибла. Кошмар, которого девочка опасалась столько лет, сбылся на глазах. Человек, которого она любила, как своего родителя, умер, защищая ее. Мираджейн виновата в его смерти. Это она убила его. Не обращая внимания на демона, девочка подбежала к мужчине, упала рядом с ним на колени и, стащив с себя плащ, скомкала его и прижала к его пробитому животу. В зеленых глазах она отчетливо видела страх, желтая ткань побагровела. Мужчина смотрел на нее широко распахнутыми глазами, в уголках губ пузырилась кровь, жизнь покидала его. Он поднял дрожащую руку и коснулся пальцами детской щеки. — Стелла… — ему чудилась женщина, которую он любил, но вновь разглядев в девочке Мираджейн, мужчина улыбнулся, алые струйки побежали из уголков рта. — Ты так похожа на мать… Мужские глаза затянула белая пелена, зрачки остановились. Он испустил последний вдох, рука обмякла и стукнулась о пол. Жизнь доброго, честного человека оборвалась. Демон все это время неподвижно висел над ними, с интересом наблюдая за развернувшейся драмой. Он не сдержал улыбки, когда по щекам девочки побежали слезы, когда она припала головой к мужчине и, сжимая своими крохотными пальчиками его плечи, дрожала всем телом. Еще одна смерть… Девочка чувствовала, как ее сердце наполнялось злобой, жгучей ненавистью. Она впервые возжелала мести. Хотелось вскочить и наброситься на монстра, ударить его, растерзать в клочья, причинить боль, заставить страдать. Ее тело напряглось, прежде неведанная ей сила рвалась из груди, ломала ребра, царапала грудную клетку. Лицо горело, глаза были широко распахнуты, зубы стиснуты. Сжав кулаки, она уничтожающе посмотрела на демона, в глазах полыхал гнев. Монстр молчал с секунду, а потом залился громким смехом, содрогаясь всеми своими конечностями. Он не ошибся в девчонке, все так, как ему и представлялось. Дернувшись, опустился на ноги и медленными шажками стал продвигаться к ней. Мираджейн не станет убегать, не глупая, знает, что догонит. Что же она предпримет? Демон проследил за ее метнувшимся взглядом в сторону меча и удивленно выгнул бровь. Да ладно? Хочет сразиться с ним? Как интересно! Он позволит ей сделать это. Мираджейн взялась за рукоятку меча двумя руками и встала на ноги, но оружие оторвать от земли не сумела — слишком тяжелое. Никакой паники или страха во взгляде, только холодная решительность. Демон вновь рассмеялся и, сплюнув, побежал на девочку. Закричав от тяги, Мираджейн крутанулась и коснулась лезвием руки демона. Тот зашипел от неожиданности и, смерив ту суровым взглядом, отшвырнул от себя ударной волной. Голова затрещала от столкновения со стеной, словно раскалывалась надвое, лопатки и копчик заныли от резкой боли. Мираджейн сползла на землю и сжалась в клубочек, закрыв лицо руками. Ей было страшно, не стоило и надеяться на то, что у нее хватило бы сил одолеть демона. В конце концов, кто она? Простой человеческий ребенок. Перед глазами стояли лица Эльфмана и Лисанны. Ее взгляд остановился на Герри — ком подкатил к гору. Это конец. Боль сковала грудь. Схватившись за сердце, девочка заплакала, чувствуя, как с каждой оброненной слезинкой, с каждым ее вздрогом по телу начал пробегать статический ток, электризуя волосы на руках и голове. Он усиливался, больно щипал кожу, органы. Внутри нее разгоралось пламя, телесная оболочка едва сдерживала его. Что-то острое пронзило сердце, дыхание сперло. Мираджейн закричала, она была больше не властна над собой. Тело заискрилось фиолетовым огнем, озаряя все вокруг. Последнее, что запомнила — яркая вспышка света и обжигающее прикосновение губ демона к ее.