Множественные умы принца Преисподней

Одри открыла глаза. Она была в своей комнате в “Астрее”, судя по свету, было утро. У неё на кровати сидел Давид и держал её за руку. - Очнулась, ведьмочка. Привет. Как ты? Он поцеловал ее руку. Нежно, едва касаясь губами. - Как сам, дьяволёнок? - О, ласковые обращения? Мне нравится. - Не переводи тему. Ты многое пережил. - Я… Шокирован. - Да, это должно быть очень непросто. - Как будто у меня открылось ещё одно чувство.  - Да, мир без этого воспринимается совсем иначе. - Но пока это новое умение принесло мне только ужас и боль. - Только ли? - О чём ты, ведьмочка? - Я понимаю, что то, что сделал Гавриил… Было крайне жестоко и продиктовано желанием выжить. Но разве он открыл что-то совершенно новое? Или расширил то, что уже начало развиваться? - Не уверен. - Когда ты увидел меня после церкви, что ты испытал? - Ярость. - А ещё? - Боль и беспомощность.  - Ты испытывал боль, доставленную другому человеку. В клубе, ты совсем не переживал за убитую девушку. - Это другое. Я не знал её. Я не… хотел её. Я не работал с ней, не оберегал её на потенциально опасном задании, не угощал её фирменным коктейлем.  - Да, я нахожусь в группе близких для тебя людей. И ты прав, это должно быть иначе. Детектив полиции из отдела убийств тоже прореагирует иначе, если окажется, что он знаком с жертвой. В таком случае, ему нельзя будет вести дело, потому что эмоции будут мешать. - Я не уверен, что новый я сильнее. Напротив, я скорее чувствую себя ранимым. - Быть ранимым - единственный способ дать себе чувствовать. И чувства - это не всегда боль и слабость. - Нет? А что ещё? - Подвинься ближе. Одри села на кровати. Давид почти вплотную прильнул к ней, не отводя от неё удивлённого взгляда. Одри взяла его лицо в руки. - Ты так красив. Каждая деталь твоего лица находится в потрясающей гармонии с характером. Эти глубокие, умные глаза, в которых часто прячется смешинка. Эта непокорная падающая на лоб кудряшка, пирсинг, твои губы. Такие манящие. Они приблизились ещё. - Можно? - спросила Одри. И Давид тут же коснулся её губ своими. Всё так же глядя ей в глаза. Едва заметное касание. Мягкое первое знакомство.  - Ох, что же ты делаешь, ведьмочка? Второй поцелуй был глубоким и долгим. Всё так же медленно, растягивая удовольствие, наслаждаясь каждым мгновением, Давид целовал её губы, посасывал их, кусал, проникал ей в рот языком. Сейчас их глаза уже были закрыты. Давид был как жаждущий, прошедший сквозь пустыню и припавший наконец к ручью. Он простонал, не прерывая поцелуя. О, как оторваться от неё? Как он мог сдерживаться до этого момента? Голоса в голове взорвались шумным хором: Белет, Зепар и Ситри не сдерживали своей радости и восторженных криков, радовался привыкший брать своё Баал. Саллос довольно потёр руки. Лерайе хмыкнула, не скрывая ревности, Пурсон лениво прокомментировал: “Наконец-то.” Асмодей нашёптывал о самых смелых сексуальных фантазиях, Вине прошептал: “И правда ведьма”. Фуркас пробубнил что-то про развратную молодёжь. Давиду было наплевать. Редко, когда управление голосами давалось легче, чем сейчас. Он слишком наслаждался моментом, чтобы уступить место кому-либо ещё. Как никогда прежде, он осознавал себя: это он, дьявольское отродье, целует её, прекраснейшую из смертных. Она позволяет ему это, более того, она и сама этого желает. По телу разлилось тепло, но это был не жар желания, а осознание собственной эмоции и понимание, что и партнерша испытывает что-то подобное. И второе было новым, неизведанным, будоражило, радовало. Возносило на невероятные высоты. Одри прервала поцелуй, и смотрела на него глазами, полными тихого счастья. - Чувствуешь?  - Да. - Что скажешь? - Ты точно ведьма. Как можно испытать такое от поцелуя? - Так бывает, когда чувствуешь друг друга. - Я бы хотел много чего прочувствовать с тобой, ведьмочка. - Мм, раскажешь, дьяволёнок?  - Прямо сейчас, - короткий поцелуй - я бы хотел медленно раздеть тебя, - он лизнул ей кончик носа, оба рассмеялись, - и зацеловать тебя всю, а затем ублажать тебя ртом, пока ты не попросишь остановиться. Я бы хотел продолжать, даже когда ты кончаешь и после, подарить тебе столько удовольствия, сколько ты сможешь принять и ещё капельку. - Звучит крайне заманчиво. Асмодей нашептал? - Этот развратник нашептал достаточно, но не это. Ты позволишь? - С одним условием. - Да? - Я тоже тебя раздену. - О-о, ведьмочка. Ты бьёшь меня в самое сердце. Невозможно быть такой восхитительной. - Иди ко мне. Одри первой расстегнула его рубашку и оголила плечи. Разделалась с ремнём и застёжкой брюк. Сняла бельё. Любовалась им. - Прекрасный принц из Преисподней. - Даже там не найти такой ведьмы. Давид не торопился. Его руки мучительно медленно расстёгивали пуговицы блузки, затем пальцы рисовали узоры на теле Одри, оголяя плечи. Он любовался видом её груди в белье, а затем с лёгкостью расстегнул лифчик и аккуратно отложил его в сторону. От вида груди Одри дыхание стало неровным. Он поцеловал шею девушки, прошёл языком вдоль ключицы, а затем припал губами к соску. Одри прогнулась к нему, с её губ сорвался первый тихий стон. - О, Одри, прекрасная моя. Давид мягко сжал грудь, которую только что целовал и точно так же прильнул губами ко второй. - О, да, Давид! - Какая же ты чувствительная. - Я могу так кончить. - Как?  - От игры с сосками. - Покажи, как тебе приятно. И Одри показала. Не слишком сильно сдавить соски, ни в коем случае не тянуть, а затем чуть-чуть повернуть пальцы. Её тело говорило за неё. Она прогнулась в спине ещё сильнее, каштановые волосы разметались по подушке, губы были приоткрыты, глаза были едва открытыми, дыхание - неровным. Давид не мог наглядеться, как прекрасна она была. - Так, ведьмочка? - Да! - простонала она. - Да, Давид, ещё, ох! Давид продолжал играть её сосками, внимательно наблюдая за её реакцией. Через какое-то время, её ноги заскользили вдоль кровати, дыхание ещё ускорилось, по телу пробежала волна дрожи. Давид смотрел на неё как заворожённый. - Асмодей помрёт от зависти. - А он может? - Нет. Давид опустился ниже. Поцеловал живот Одри, затем помог ей избавиться от брюк и нижнего белья. Он любовался ей, и в самом деле, стал целовать её всю: ладони, пальцы, руки, останавливаясь в изгибе локтя. Живот, бока, ноги, начиная с голеней. Он поднимался всё выше и целовал всё медленнее. И лишь когда Одри взмолилась, он припал ртом к её влажному лону. Он и сам стонал от того, как приятно ему было ощущать её влажную горячую плоть, проходить языком вдоль губ, брать клитор в рот, прикасаться к ней различными способами, наблюдать за её реакцией.  - Как тебе приятнее всего, волшебная моя? - Когда ты посасываешь клитор, или даже трогаешь его зубами, но не открытую головку клитора, а через кожу. - Так? - Ох, да, Давид! Давид внимательно наблюдал за своей ведьмой. Она была всё ближе к высшей точке блаженства, но ему казалось, что это он получает сейчас наибольшее удовольствие. Сама возможность быть с ней так казалась блаженством, её стоны были прекраснейшей музыкой, реакции её тела - магическим ритуалом, до которого он оказался допущен. Её рука на голове - достойнейший из венцов, лучше любой короны.  - А теперь максимально оголи головку и лизни с большим количеством слюны. Он был внимателен и послушен. Одри уже не стонала, она кричала его имя, содрогаясь в оргазме, а он, как и обещал, продолжал ещё и ещё, по телу проходила очередная волна, и вот Одри попросила остановиться. - О, Давид, остановись, ох, я не могу больше! Он отреагировал быстро.  - Ты в порядке, ведьмочка? - Более чем. Иди ко мне, хочу обнять тебя. Они лежали вдвоем, восстанавливая дыхание, уставшие и счастливые. - Как тебе положительные стороны эмпатии? - Не распробовал. Надо немедленно повторить. - О, нет, хорошего понемножку. - Отрицательного было гораздо больше! Так нечестно! - "Так не честно"? Я точно сейчас с адвокатом разговариваю? С бессмертным сыном дьявола? Тебе сколько лет? - Четыреста. - Для того, кто застал Французскую революцию, суды Салема и обе Мировые войны, ты слишком свободно разбрасываешься фразой "нечестно". - Ладно. Что бы ты хотела делать? - Ну, для начала, как насчёт того, чтобы поработать? - Чтоо? - Завтрак, а потом на мне лента новостей, а на тебе досье на Синнера. - Я кое-что успел нарыть. - Набери не "кое-что", а нормальный материал. Место рождения, работы, учёбы, темы исследований, несчастные случаи с окружением. Чем именно он сейчас занимается? Откуда у него капитал? - Одри, мне 400 лет, я почти все их провёл в "Астрее", я умею составлять досье. - Тогда оденься и встретимся на кухне. - Мне нравится завтракать с тобой, ведьмочка. - А мне с тобой, дьяволёнок. А теперь марш из моей комнаты! Утренние чары можно наводить только в полном одиночестве. - Уже исчезаю. - Давид быстро и небрежно оделся и исчез за дверью. - Хм... Ну, я могу себя поздравить. Я завела отношения с четырёхсотлетним подростком у которого не-совсем-множественное-расстройство-личности. Его счастье, что он так дьявольски хорош. На этой бодрой ноте, Одри направилась в ванную.