Мой любимый цыплëнок

      Ночь. В большой, просторной и тёмной комнате располагалась мебель: огромная кровать, платяной шкаф, письменный стол, стулья, недалеко стоящий от них комод, напротив него стояло большое кресло-качалка. Свет красной луны лился и освещал роскошную кровать. На постели спали, укрывшись большим и длинным одеялом, демоны. Бывший принц Столас, нынешний Сэйвил, отказавшийся от своего титула ради своей любви всей жизни — короля круга Похоти. Первый видел неизвестно какой по счëту сон, а вот второй ворочался, то просыпаясь, то снова засыпая. Стоило пройти паре минут, как веки распахнулись и неоновые глаза засветились.       Последний приподнялся на локтях, окинул завистливым взглядом супруга, который наслаждался беспробудным сном, и вздохнул. Асмодею не спалось. Глаза Греха переместились на свой выпуклый живот, даже одеяло не могло скрыть это. Мешала заснуть его беременность.       Он и любимый решили завести птенцов. Асмодей настоял на том, что он выносит и снесëт яйца, из которых чуть позже вылупятся голые птенчики, а муж Похоти позаботится о своем супруге и о них — их чудесных малышах.       Оззи, припав к подушке и закрыв веки, попробовал ещë раз заснуть, но, к большому сожалению, снова не вышло. Грех откинул край одеяла и принялся аккуратно вылезать из теплой постели, нагретой телами супругов.       Спать уже не хотелось. Демону было непривычно, ведь его тело менялось, менялись и гормоны. В последнее время Король Похоти был сам не свой. Этому предшествовало внезапное ухудшение настроения, истерик из-за всякой чепухи. На днях упала ручка со стола и для Оззи эта мелочь превратилась в стучание по столу, жалобный плач и острое желание сломать что-нибудь. И подумать только, всë это из-за обычной канцелярской ручки.       Вовремя прибежал его возлюбленный, услышав шум, доносящийся из рабочего кабинета, и своими поглаживаниями и поцелуями утихомирил озверевшую птичку.       Птица после долгих обнимашек подобрела, и даже Асмодей успел зарыться в пушистую грудь собственного мужа и повыискивать сломанные перышки, убирая их.       Оззи, закутавшись посильнее в теплый фиалковый халат, прошëл из спальни в гостиную. Раз не заснуть, так телевизор можно глянуть, вдруг состояние станет лучше и тревожность Похоти снимется. В прочем, Оззи и не надеялся на это, но хотелось расслабиться, тем более его нервозность может плохо сказаться на будущих птенчиках. Пройдя в небольшую комнатку, взгляд демона переключился на стену. Похоть, дернув за веревочку, включил лампу в форме сердца, и помещение наполовину стало светлее.       Похоть окинул задумчивым взглядом комнату, взор устремился на фиолетовые шторы, скрывающие за ними окна и дверцу, выходящую на террасу.       Демон задумчиво покосился на вещицу. Буквально шесть месяцев назад, до беременности Асмодея, он и супруг отмечали свою свадьбу и танцевали на веранде под музыку. После у них была страстная ночь, навсегда соединившая их сердца и создавшая крепкие чувства и прочную любовь.       Взгляд Греха плавно переместился со штор на диван напротив него, укрытый пушистым пледом манящего розового цвета, словно только его одного покрывало и поджидало.       Принц Похоти прошел к мебели и, взмахом кисти, используя магию, поднял в воздух приятную пушистую ткань. Опустившись на диван и устроившись поудобнее, демон опустил покрывало, плотно закутавшись в него. Он взял пульт и щёлкнул небольшую кнопку на нëм. Раздался щелчок, и на огромном плазменном телевизоре возникло изображение и голос диктора последних новостей в Аду.       — На кругу Гордости ведутся беспрерывные бои между оверлордами за власть, — прокомментировал ведущий, потирая нос. — Как видите, демоны устроили грандиозное сражение за право забрать себе круг.       Изображение сменилось с ведущего на бой, мелькали демоны, гибриды суккубов да чертей, взрывающиеся бомбы и вопли от ужаса и боли.       Оззи повёл плечами.       — День прошёл и ночь сменилась, нихрена не изменилось ничего в аду, — вполголоса сказал Грех, закатывая глаза, вздыхая и продолжая смотреть в передающий изображения экран.       — Как видите, всë стабильно…       — Стабильнее некуда, — горько усмехнулся князь Похоти, потянувшись к пульту и переключая на другой канал.       Картинка сменилась на другую.       — Приветствую вас всех! — зазвучал доброжелательный громкий голос молодой суккубочки. — Добро пожаловать на СплетниТВ.       — Эээыы, — застонал разочарованно Грех, услышав название передачи. Опять осуждения да издевательские шуточки, отпущенные собравшимися сплетниками кому-то в адрес.       — Почему всегда выпадает эта проклятая программа, — обречённым голосом протянул измученный бессонницей князь круга Разврата.       — Итак, — начала суккубочка с оранжевыми глазами и зелёными волосами, завязанными в хвостик. — Последние и самые сочные сплетни только у нас, в нашем эфире! Не переключайтесь! Будет весело! — раздались аплодисменты зрителей в эфире, пока зеленоволосая посматривала в журнал, периодически поправляя фиолетовое платьице. После подняв глаза, она подмигнула кому-то и радостно огласила:       — Поехали!       Изображение сменилось на другое. Вместо привычной ведущей появились кадры с самими Грехами Ада, и яркий голос прозвучал вновь.       — На кругу Гнева разгорелся крупный скандал между высшими демонами из Гоэтии и главой семейства Паймоном, — Асмодей вздрогнул, услышав имя последнего, и поёжился под тёплым покрывалом. Кадр сменился на другой, и вот на изображении виден особняк, а сам Паймон и репортёр-инкуб в костюме стояли на красной дорожке возле толпы из адской элиты, вспыхивали вспышки камер папарацци. Инкуб протягивал последнему микрофон со словами:       — Вы можете, ваше величество, прокомментировать это как-нибудь? — улыбаясь, дрожащим голосом спросил он у филина, облачённого в роскошную мантию цвета золота.       — Ситуация полностью под моим контролем, — гордо ответил репортёру Паймон, на что Асмодей скривил губы. — Сам разберусь с этими идиотами без чьей-то помощи…       — Разберусь с этими идиотами без чьей-то помощи, — писклявым голосом передразнил Оззи птицу. — Кто бы говорил про идиотов, наглая индюшка, — бросил Грех, сердясь, сощурив неоновые очи.       Слова филина его разозлили, грива воспламенилась на концах. Асмодей, к сожалению, не замечая ухудшения своего состояния, продолжал смотреть, не понимая, как начинают злиться вместе с ним и головы козла и быка.       — Спасибо за комментарий, ваше величество, — поблагодарил последнего инкуб, поворачиваясь к камере. — Как вы видите, уважаемые зрители, — говорил репортёр, смотря в камеру, пока Паймон всем видом своим показывал, насколько он богат, вертелся изредка и надменным взглядом оглядывал публику. — Ситуация полностью под контролем нашего прекрасного и всесильного владыки семьи Гоэтии, — нахваливал рогатый. Филин вдруг вскинул вверх брови.       «Видать, чего-то вспомнил», — промелькнуло в голове у повелителя Похоти, и слова тут же подтвердились. На экране Гоэтия махнул ладонью в свою сторону говорящему. Повернувшись, инкуб, боясь и одновременно улыбаясь, протянул руку с микрофоном в сторону высшего. Тот, сделав гримасу на лице, смотря прямо в камеру, рассерженно сказал:       — Хочу кое-что сказать бывшему члену нашей семьи, — поправляя мантию, не прекращал гневаться в кадр. — Гоэтия отказалась от тебя. Можешь дальше продолжать играть в свои глупые игры в прятки. Ты отказался от своей семьи, от прекрасного имени и от своего предназначения, — говорил злым тоном филин. — Ты больше мне не сын! Даже если приползёшь, вымаливая прощение, тебя не простят…       Оззи оскалился, черепушки зашипели, грива полностью запылала, как и засветились ядовитым светом глаза, сменяя привычный лаймовый цвет на токсично-розовый. Грех сразу догадался, кому адресована эта угрожающая речь. Его любимому супругу Сэйвилу!       — Теперь ты просто ничтожество. Продолжай кувыркаться со своей птичкой и сотрудничать с некоторыми глупыми грехами. Берегись, выродок… — бросил Паймон, ненавистно сверкая очами.       — ДА, КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! — громко зарычал Оззи, забывая о спящем супруге в их спальне. Гнев охватил князя Похоти. У Греха Страсти случился выброс энергии и накопившиеся злости, изображение в телевизоре пропало, техника отключилась, лампа заморгала. Зловещий вой дошёл до комнатки, где мирно дремал и посапывал любимый муж Греха. Последний вздрогнул сквозь сон, просыпаясь. Разлепляя веки, демон с трудом приподнялся с мягчайшей подушки, сон ещё продолжал его удерживать.       — Что такое… — проговорил Сэйвил, зевая и приглаживая перья на голове. Взлохмаченные пёрышки не желали опускаться. Бывший член семьи Гоэтии бросил эту идею, поворачиваясь к владыке круга Похоти.       — …любовь моя, — только произнёс он спросонья, но не найдя другого демона, глаза широко расширились. Сна как и не бывало.       — Цыплёночек? — удивлённо молвил последний, осматриваясь. Нигде не было видно любимого. Вскоре до демона донеслось злобное рычание и треск чего-то пластикового. Встряхнув головой, Сэйвил сбросил тёплое одеяло с себя. Не хотелось покидать обитель сна, но любимой птичке, возможно, плохо, супруг обязан её утешить! Бывший принц накинул на плечи, на которых была сорочка, халат, и помчался туда, откуда минуту назад донеслось рычание и нарастало злое кудахтанье.       Супруг Похоти едва не врезался в стену, так как ещё толком не до конца проснулся. Повернув голову в сторону, выдохнул — зато нашёл негодующую птицу в гостиной. Асмодей кипел от ярости, продолжая глядеть в тëмный экран.       Сэйвил кинулся к любимому.       — Любовь моя, — позвал он бушевавшего. Грех обернулся. Напротив него — необычной внешности демон. Перья синего и охрового цветов, розовые очи, позолоченного цвета клювик. Бывший член Гоэтии — Столас, нынешний крон-принц и муж самого Похоти — Сэйвил Де Ли Рэй.       Секунда, две, и грива гаснет, глаза приобретают прежний цвет, сам владыка страсти и круга Похоти смотрит виновато на своего мужа, едва не плача.       — Прости меня, — всхлипнул Грех, — я разбудил тебя, — отворачиваясь от мужа, чтобы тот не видел, как последний плачет. Сэйвил, выйдя из ступора, подошёл к любимому, взял его ладони в свои и взглянул на него. Недавно бушевавший Грех уже расстроился и плакал. Слеза скатилась с щеки, упав на пол, — исчезла. Следом отправилась вторая, потом ещё.       — О, ничего страшного, — сказал обладатель розовых очей, — я понимаю, — поглаживая тыльную сторону ладоней демона, после перемещая одну на талию, другой гладил щёчки и пушистую шейку с синими перышками.       — Просто… — только и вымолвил демон, как снова заплакал. Ли притянул к себе Греха, прижимаясь всем своим телом к любимому, поглаживая спинку и бока.       — Мой милый птенчик, — пропел нежным голоском Сэй, опускаясь с любимым на диван, не переставая гладить голову и щёчки, и поглаживая черепушки козла да быка. Те тихонько блеют от удовольствия, пока их хозяин пребывает в ласках, медленно успокаиваясь в объятиях любимого супруга.       — Всё хорошо, мой маленький, — говорит Сэй, касаясь клювиком шеи, — всё хорошо, мой прекрасненький демонёночек, — приговаривает Де Ли Рэй, зарываясь в пушистые мягкие перышки, выискивая сломанные и оставляя новые поцелуйчики на теле страстного демонёнка. Оззи млеет от переполняющих его чувств и ласк со стороны мужа.       — Ах, — стонет, не сдерживается Асмодей, — продолжай, — тихонько просит птичка, курлыкая от удовольствия и нежности.       — Мой хорошенький, — хвалит супруг, вытаскивая очередное сломанное перо, — такой чудесный демонёночек, — продолжая гладить тело и голову любви всей своей жизни.       Грех всхлипывал и медленно успокаивался, приходя постепенно в себя. В объятиях любимого, шепчущего ласковые слова, сложно долго злиться. Потеревшись клювиком об чужой, оставляя на губах Оззи поцелуй, демон взглянул на последнего. Милая птичка расплылась в грустной улыбке. Сэйвил, погладив черепушки, спросил:       — Любовь моя, что же тебя так разозлило? — провёл он по пушистой шейке. — Кто обижает моего милого цыплёнка?       Цыплёнок вместо ответа приблизил личико, целуя Сэйвила, обхватывая ладонями талию, притягивая к себе. Сэй прикрыл глаза, углубляя сладостный поцелуй поселившегося демона.       Птицы наслаждались обществом друг друга. Казалось, ничего не нарушит момент для двух супругов.       Послышались помехи со спины Сэя. Напоследок чмокнув в щёчку, нехотя, он всё же обернулся. Шум пропал, появилось изображение и включился звук.       Голос ведущей снова заполнил комнатку.       — А теперь о главном, — хихикнула красотка, поправляя причёску, — Шарлотта, известная как дочь Морнингстара, нашего владыки, которого мы, разумеется, уважаем, — нервно заулыбалась она и, переглянувшись с кем-то, продолжила:       — Её команда и она сама уже запустили отель, и у них есть первые посетители на исправление, — подмигнула суккубочка камере. — Не уверена, что у них что-то толковое выйдет из этого...       — Они обязательно провалятся! Да! — перебивая ведущую, раздались голоса зрителей в студии, им же зааплодировали другие.       — Хах, — только и усмехнулась суккуб, — посмотрим, выйдет ли у них это, — прокомментировала зеленоволосая, следом раздались громкие овации от гостей. Сэйвил приподнял брови. «Сплетни, ещё раз сплетни», — пронеслось у него в голове. Демон повернул голову в поиске пульта. Устройства нигде не было видно поблизости. Опуская вниз глаза, взгляд его остановился на полу, где лежали осколки тёмного серого цвета. «Ага, нашёл», — усмехнулся в мыслях тот, поняв, от чего они.       Вздохнув, Сэйвил повернулся обратно к любимой пташке. Неоновые очи сощурились на экран. Даже несмотря на то, что Асмодей успокоился, Де Ли Рэй уже видел, как появляется волнение на личике и улыбка превращается в гримасу. Ещё немного, и от плазменного телевизора останутся одни осколки, как те, что остались от пульта.       — О, Оззи, — произнёс нежно супруг, касаясь пушистой щёчки, проводя по ней, спускаясь ладошкой по тонкой шее. Неоновые очи переместились с экрана на него, — какая разница, что говорят о нас или о ком-то, — сказал Сэй, улыбаясь птице, — пусть плетут дальше свои сплетни, раз им делать нечего больше.       — Там шёл репортаж о твоём отце, — проговорил Асмодей, обнимая любимого за талию, вставая с насиженного места. — Паймон говорил о тебе гадости и... — к клюву цыплёнка Сэйвил поднёс указательный палец, призывая помолчать.       — Чтож, — вздыхая, сказал обладатель охровых перьев, — ну, сколько помню, папа никогда не отличался умом и вежливостью, — прокомментировал слова супруга. — Он остался таким же черствым филином, каким был до моего вылупления из яйца.       — Тебе... — только и молвил Грех, приподнимая бровь, смотря на мужа.       — Да, моя любимая птичка, — кивнул супруг, улыбаясь любви, — мне всё равно.       — А-а — протянул на это демон, обдумывая сказанное, не зная, что ответить, продолжая поглаживать спинку и бока любимому.       На заднем плане голос суккубочки снова заговорил, на что Грех щёлкнул пальцами — экран почернел, технику отключили. Вновь в гостиной тихо, слышны лишь вздохи демонов и их бьющиеся сердца.       Наблюдая за реакцией озадаченной словами птички, Сэйвил Де Ли Рэй хихикнул. Ему уже давно было всё равно, какие сплетни разносят между собой члены семейства Гоэтии. Сэю абсолютно плевать на Паймона, пусть хоть напридумывает новых и дополнит, так сказать, коллекцию лучших сплетен среди завистников и прочих идиотов, населяющих разные круги Преисподней.       Демон взглянул на пташку.       Лицо Греха выражало спектр разных эмоций от удивления до хмурости.       «Как же разогнать грусть и расшевелить нахмурившуюся от сплетен птичку?» — задался вопросом Сэйвил, правда, недолго, а как последнего тут же озарило.       Бывший принц расплылся в хитрой улыбочке, чего не замечал или не заметил напротив стоящий король круга Страсти.       Сэйвил, высунув язычок, усмехаясь, провёл по ягодицам Греха, заставляя демона вздрогнуть, вынырнуть из мыслей и в удивлении глядеть на первого. Первый хитрым взглядом обвёл второго и ладонями взял в захват правую ладонь принца Похоти. На лице у Оззи промелькнуло непонимание. Сэй слегка поводил пальчиками по кисти, затем наклонился, продолжая следить за реакцией заинтересованного демона. Гримаса исчезла, а ротик преобразовался в улыбку. Сэй, коснувшись губами тыльной стороны, поцеловал поверхность кожи и с игривым взглядом за таз притянул к себе Асмодея. Грех расплылся в хитрой и довольной улыбке, черепушки козла и быка обрадовались такому исходу.       — Может, мой любимый цыплёнок, — говорил томным и чарующим голоском Де Ли Рэй, чувствуя, как две большие и сильные ладони проводят по талии и касаются ягодиц, а курлыкающая птица облизывает губу, смотря в восхищении на него, — не откажется выпить с любимым мужем кружку вкусного какао с зефирками, м? — поинтересовался Сэйвил, играя бровями, то приподнимая, то опуская.       — Как я могу отказать себе в этом удовольствии, — сексуально и соблазнительно произнёс обладатель неоновых глаз.       — У-у-ур, — протянул было в ответ супруг и тут же йойкнул — за зад слегка ущипнули. Сэя обхватывал повелитель Страсти, игриво смотря, ожидая и надеясь на продолжение интересной затеи своего мужа.       — Пойдём, моя сладость, — сказал другой Де Ли Рэй, беря на ручки ненаглядного супруга. Тот притворно возмутился, мол, сам идти могу, на что последнему слегка шлёпнули по попе, приказывая не спорить. Супруг поднял глаза на цыплёнка. Розовые и неоновые очи сошлись во взгляде, в следующее мгновение оба рассмеялись. Бывшего принца опустили и поставили на пол. Оззи галантно подал тому ладонь, Сэйвил вложил свою в чужую, и демоны отправились на кухню.