Останься 3: Осколки

      Столовая за прошедшие годы не успела обветшать, конечно, изменилась немного, но столь неуловимо, что на это никто не обращал внимания. Новые хозяева поместья, если их, конечно, можно было назвать новыми — всё же прожили они здесь дольше Крыс, — казались взволнованными и настороженными. Дело было не только во внезапно объявившемся Данталионе, о сущности которого все, разумеется, знали, но и в самих Ретс, они словно несли за собой тяжёлое бремя, запах смерти и крови, ветер и дождь, груз ошибок. Даже рыжик Николас этой участи не избежал: всё такой же огненный как раньше, рыжий, в красной клетчатой рубашке, с очаровательными ямочками на щеках, крадущими его возраст, он отбрасывал тень, покрывающую всё вокруг. В этой тени были незнакомые бывшим префектам Эмма и Макс — родители Августа, Сергей в луже собственной крови, Дора, погибшая по глупости, пропавший Инек и, наверное, ещё не одна невысказанная боль. Эд был рядом, смотрел всё с той же нежностью, но потеря руки, которая должна была их сблизить, только отдалила, и это чувствовалось. Они оставались вместе, любили друг друга, но были уже не партнёрами и любовниками, а скорее друзьями, просто привыкшими быть рядом.       — Здесь мы раньше жили? — тихо спросил Август почему-то у Редмонда, руку которого не выпускал, хотя и был уже достаточно взрослым для того, чтобы стесняться подобных выражений привязанности.       — Да, малыш. И вы, и мы… Твои э-э-э, — Эдгар в растерянности оглянулся на мужчин, но смог найти нужное слово сам, — твоя семья, когда решила уехать, оставила нам это поместье.       — А ещё вам оставили достаточно денег, чтобы вы могли изменить всё на свой вкус, пустить деньги в оборот и никогда ни о чём не париться, — Эд усмехнулся и отодвинул стул для Николаса здоровой рукой, — чего не пользовались?       Лоуренс вздохнул и занял место за столом напротив них, поправил очки и прямо взглянул на Эдгара:       — Мы ждали, что вы вернётесь.       — Очень даже зря, — дружелюбно отозвался Ник, но всё же выглядел печально, — здесь дурно пахнет… На вашем месте я бы продал здесь всё или просто бросил и купил другой дом. Не встреть мы вас в той шараге, даже не сунулись бы…       — В каком плане дурно? — спросил Вайолет. Нервно, слишком. Его мало волновали кружковцы и демон, но Чеслок рядом с Романом, смотрящий на него, как на самое драгоценное существо в своей жизни, вызывал неприятные чувства, забытую тоскливую ревность.              — Дора… И Инек, — Эд тяжело вздохнул и вместо того, чтобы сесть, к всеобщему удивлению, подошёл к подоконнику и выудил из ниши под ним пачку Marlboro Gold. — Я тогда за пару дней до всего её нычки обновлял… Своими сигаретами. Смешно… Они всё ещё тут.       — Мы старались ничего не трогать. Ваши комнаты просто на ключ закрыли, — в голосе Гринхилла дрогнул стыд.       Это заметил Мишель и тут же хлопнул ладонью по столу:       — Хватит! Давайте лучше поговорим о встрече, о погоде, ещё о чём-нибудь. Никому от нытья лучше не будет. Дору мы не вернём, почему Инек так поступил — не узнаем. Хватит. Вы жили, лелея свои ошибки, чем это кончилось? Не надо. Я рад, что мы встретились, пообедаем, пообщаемся, а всё остальное оставьте на старость лет, чтобы в маразме рассказывать внукам, идёт?       Эдгар сипло рассмеялся и, сунув сигареты на место, сел рядом с Ником, взял приборы:       — Ты прав. Жизнь идёт, надо двигаться дальше.       — Про Инека… — Редмонд замялся, кинул взгляд на окно. — Он приходит на могилы…       Николас и Эдгар резко переглянулись, Вайолет заметно сжался, Мидлфорд, до этого не знавший, куда себя деть, помрачнел, разве что Роман и Чеслок слишком уж не верили в собственную встречу и никак не могли вникнуть в разговор. Только Данталион, до этого рассматривавший сад, всё же немного поплохевший за время отсутствия адских слуг, ленно ответил:       — И это удивительно? Там его отец, его любимая женщина. Конечно, он будет их навещать… Людям вообще свойственна сентиментальность.       Лицо Эда перекосило злостью, он резко подошёл к демону и взял за грудки, заорал, брызжа слюной:       — Любимая женщина?! Да как ты смеешь?! Он её убил! Своими руками!       Роман краем глаза взглянул на них и хлопнул ладонью по столу:       — Хватит! Мы в гостях или как? Не забывайте о манерах, — видимо, сейчас жёлтая майка лидера перешла по наследству ему, раз уж Эд, хоть и чертыхаясь, отпустил рубашку Данталиона и вернулся за стол.       И вновь противное молчание. Ну о чём говорить с людьми, малейшие связи с которыми оборвались давным-давно? Ели тоже молча, Ник ещё пытался похвалить кулинарные способности четвёрки, но без лишнего энтузиазма. Да и не хотелось вызвать ревность у Эда, если тот ещё был на неё способен.       Мишель вздохнул и, окинув всех недовольным взглядом, поднялся из-за стола:       — Зря мы приехали… Ладно, я Дору навещу. Она, в отличие от вас, хоть по понятным причинам молчит.       — Мишель! — Николас укоризненно взглянул на парня.       — Я неправ? Август, идём, — взяв брата за руку, Мишель покинул обеденную залу.       Сидящие за столом растерянно переглянулись и всё же вышли следом.       

***

      Роман вздрогнул, почувствовав, как его пальцы сплетаются с чужими. Без сомнений, это был Чеслок.       — Я рядом, не бойся, — тихо шепнул он, чуть сжимая ладонь Ромы, холодную и очень тонкую.       Тот лишь слегка улыбнулся и кивнул, хотя и не нуждался в утешениях. Это всё прошло — страх, боль, отчаяние. С Сергеем, отцом Инека, он не был слишком близок, так что шок утраты прошёл быстро, а Дора… Почему-то так и не научился воспринимать её мёртвой. Слишком уж живучей оказалась память. Её фразы то и дело всплывали в речи, её застиранные футболки до сих пор появлялись то на одном, то на другом, а мелкие безделушки регулярно попадались на глаза.       Но всё же сейчас, выйдя по лесной тропке к могилам, все помрачнели. Два осевших холмика рядом, на могиле Сергея цветов больше, большинство из сада, какие-то уже успели увясть, а вот могила Доры играла блёклыми красками скудных букетиков полевых цветов, а ещё по ней разбежался плотным ковром белый клевер — последний подарок Данталиона. Демон первым подошёл к могиле, провёл бесцветной рукой по цветам. Наверное, ему было жаль. Конечно, адские твари не испытывают таких чувств, как привязанность, жалость, любовь и прочую чепуху, но этот человек разбавлял его скуку и порой заставлял чувствовать себя живым.       — Мы приносили цветы и на её могилу, но он их выкидывал каждый раз… Поэтому перестали, — внезапно попытался оправдаться Редмонд, чувствуя себя здесь неловко, как и в первый раз.

ИНТЕРМЕДИА

      Вайолет вздохнул и кинул тряпку в ведро, опустился на корточки, пролезая рукой в нишу под окном:       — Тут тоже сигареты и пепельница… Интересно, сколько у неё здесь вообще тайников?       — Не трогай, пусть лежат, — тихо попросил Гринхилл, стирая пыль с картинных рам.       Редмонд оглянулся на них и задал вопрос, озвучить который собирался всю последнюю неделю, но никак не находил смелости:       — Их нет больше двух месяцев, может быть, стоит навести порядок на могилах?       Стыдливые взгляды, виноватое молчание, неприятный холодок по коже. Конечно, надо бы, но страшно. Всё ещё помнится хрупкое тельце на чердаке, запёкшаяся кровь на виске и стеклянные глаза. Разумеется, всего этого не увидеть на лесной опушке, но лишний раз напоминать себе не хотелось.       Все четверо, одевшись потеплее, вышли в лес и, хоть и с трудом, нашли нужное место. Какого же было их удивление, когда оказалось, что за могилами следят не они одни, мало того, что везде чисто и лежат аккуратные букеты полевых цветов, так ещё и холмик, укрывавший тело Доры, затянул сплошным ковром клевер, которого в округе вроде как и не было вовсе.       — Надо же, — тихо пробормотал Вайолет и, не успев сделать и пары шагов, отшатнулся. Всего на расстоянии нескольких метров от могил стоял мужчина с букетом цветов и не решался подойти, заприметив четвёрку. Накинув капюшон, Инек ушёл быстрыми шагами, не желая ни видеть их, ни о чём-то говорить.       — Уходим, — резко скомандовал Инек, перехватывая Вайолета за предплечье.       Тот быстро высвободился и всё же крикнул, не понимая, что и зачем делает:       — Инек. Стой!       Инек действительно остановился, кажется, опустил голову. Поразмыслил некоторое время и всё же ответил:       — Я вас не трону, если ты об этом… Но приходить буду. Не могу иначе.              И всё. Ушёл. Эта фраза осталась их единственным разговором. Порой они пересекались, но ждали в стороне, не желая нарушить покой друг друга.

***

      Роман первым вошёл в комнату, когда-то принадлежавшую ему. Немного пыльно, а в остальном… Всё то же самое, ничего не изменилось. Забытые вещи на своих местах, рисунки с крысами на стене, даже засохшая краска.       — Как ты? — тихо спросил Чеслок, чуть хмурясь рассматривая пыльную кровать.       — Да нормально, — пожала плечами чёрная фигура, — а ты? Так помрачнел.       — Нет, ничего такого… Просто вспомнилось…       — Как нашёл меня здесь всего в крови? Было дело. — Роман обернулся и подарил ему нежную улыбку. — Скажем так, я повзрослел. Больше не повторится, не бойся.       Неуверенно подойдя ближе, Чеслок кивнул и тоже окинул комнату взглядом:       — Останемся на ночь здесь?..       — Если ты не против. Дант уже позвал ту шушеру, что наводила тут порядки раньше, думаю, минут через пятнадцать и здесь начнут пыль гонять.       Чеслок кивнул и засмотрелся в его глаза:       — Знаешь… Я раньше внимания не обращал, но твои глаза, они как те полевые цветы… Ну, синие…       — Васильки? Похожи, наверное.