Песнь Серафима

      Стоило демонам пропасть из помещения, Катарина вздохнула с облегчением. Будем честны, все эти разборки ей уже по горло надоели. Мало того, что пришлось узнать не лучшую правду о надвигающемся апокалипсисе, начинать подготовку к обучению простых жителей, искать не пораженных верой людей и разбираться с остальными неотложными делами, так еще и нужно было позаботиться о пророке и двух священниках, которых непонятно куда нужно было устраивать и что поручать. Без дела их оставлять Снежнева не хотела от слова совсем. У нее и самой все из рук валилось, чтобы давать прохлаждаться кому-либо в нее окружении. — Что за работа? — поинтересовалась девушка, обращаясь к отцу, вышедшему из-за своего стола.       Мужчина ненадолго замолчал, скручивая кончик свой бороды в небольшой жгут, словно размышляя, стоит ли об этом сообщать дочери. Естественно, это не ушло от ее глаз, ведьма слишком хорошо знала своего отца, а потому сразу же напряглась всем своим существом. — Риночка, останься на этот раз дома, хорошо? — тепло проговорил Михаил, ободряюще улыбаясь. — Я возьму с собой тех двух священников. — Это еще в каком смысле? — спросила Катарина, которой явно не прельщала идея остаться в неведении. Ее отец и так где-то пропадал с неделю, не делясь практически ничем из своей командировки. — Пап, я уже не маленькая, не забыл, что мне почти сорок лет? — А мне почти сто пятьдесят и ты для меня все еще моя милая маленькая дочка, — парировал мужчина, зная, что вот сейчас девушка начнет кипеть, как чайник. — Сколько лет? — переспросил Тевкр, открыто удивляясь таким цифрам. — А мне казалось, что мы с тобой ровесники… — протянул он, осматривая ведьму. — Хотя… В этом есть смысл, в моих ведениях ты была гораздо старше. — Как твои видения вообще работают? — Выдохнула Катарина, на секунду отвлекаясь от отца, как тот уже направился в сторону выхода. — Пап! Да что там такое?! Я пойду с тобой и точка. — Нет, — покачал головой Михаил, останавливаясь у выхода. — Катарина, ты присмотришь за Тевкром и отдашь указы нашим. Пусть ищут «живых» и приводят их сюда. На первое время этого штаба должно хватить. Я ненадолго ухожу. — Это что-то связанное с верующими, я права? Кто-то напал на одно из наших поселений? — на вопросы мужчина молчал. — Да ответь же мне! Если это дело серьезное, то я нужна там вместе с Итто! — Рина, — обрезал ее монолог Михаил, подходя ближе к дочери и зажимая ее в объятьях. — Я знаю, что ты уже взрослая. Я не успел заметить, как мои дети так выросли, и ты, и Кадзуха. Но если у него не осталось чувств к кому-либо кроме Эребоса, то для тебя это может оказаться тяжелой миссией. Я не хочу, чтобы ты снова страдала. Пока я твой отец, я буду защищать тебя, — он отстранился, оставляя легкий поцелуй на лбу девушки, и провел по ее волосам широкой ладонью, после кидая суровый взгляд на парня, стоящего поодаль. — Проследи за ней, пока меня не будет. — А… Ну если это будет в моих силах, — неоднозначно ответил Тевкр, на что ведьмак мог лишь усмехнуться. — Пап, ты не сможешь всегда меня защищать, — пробормотала девушка, явно немного подтаяв от теплых объятий. — Не смогу, — согласился с ней Михаил. — Но пока могу, я буду это делать, как твой отец.       Оставив дочь с пророком наедине, он вышел из своего кабинета, тут же направляясь в сторону крыла общежития, куда и должны были отправиться Син Цю с Чун Юнем после выполнения своей задачи. Не сильно хотелось их дергать после того, как они буквально воскресили ангела, распавшегося практически до самого конца, но с их помощью все должно было пройти легче.       Легко постучавшись в дверь нужной комнаты, мужчина зашел туда после дозволения, закрывая за собой, и, судя по удивленным лицам, никто из парней не ожидал его увидеть. Оба, как подорванные, поднялись на ноги, заставляя ведьмака улыбнуться с такой вот вежливости. — Что-то случилось? — поинтересовался Син Цю, рассматривая напряженные плечи главы этого штаба. — Да, мне потребуется ваша помощь, — кивнул в ответ Михаил и подтянул к себе стул, стоящий около стола. — Костры инквизиции все же добрались до нас. Так как вы священники, вполне возможно, что вы сможете увести верующих от домов семей, в которых течет кровь ведьм. Как бы мы не защищали наши поселения от ангелов, от людей их защитить гораздо тяжелее. — Вы хотите сказать, что кто-то начал поджигать дома и сжигать заживо людей? — удивленно произнес Чун Юнь, распахнув глаза. — Именно. Мне только что доложили, что до одной из деревень добрались обезумившие люди. Нужно действовать быстро, поэтому мне нужен ваш ответ сейчас. Но я не могу настаивать на этом, потому как скорее всего вы не сможете вернуться в Ватикан, если кто-то заметит вас за помощью нам. — Мы и так и так туда вернуться не сможем, — вздохнул Син Цю, поднимаясь с кровати. — Чун Юнь, ты пойдешь? — Конечно! — воскликнул тот, не дожидаясь.       Кажется, прожитое время бок о бок с чернокнижниками заставило его понять, что те были не настолько ужасными людьми, как считал он изначально. И все же, следователя это настораживало и волновало. Он никак не мог выбросить из головы то, что сказала ему Катарина. Они не должны находиться вместе. В то время, как сам Син Цю, кажется, уже начал стремиться к тьме, в его напарнике все еще была та святость, которой он способен был даже залатать глубокие раны в теле практически распавшегося ангела. — Тогда уйдем прямо отсюда, — кивнул Михаил, беря из своей набедренной сумки мел, начиная чертить прямо на полу пиктограмму для переноса. — А мне казалось, что вы все своей кровью делаете, — пробормотал Чун Юнь, рассматривая аккуратные письмена и вслушиваясь в скрежет. — Не берите пример с моей дочери, она часто и подумать не успевает, прежде чем делать, — посмеялся мужчина, вот только его и самого это волновало. В последнее время Катарина была сама не своя. Брала ли она пример с Кадзухи, но стала гораздо чаще подавлять свои эмоции.       Потребовалось около пяти минут, чтобы полностью закончить рисунок и только теперь капнуть каплю крови в центр. Михаил взял за руки обоих парней, притягивая за собой в центр круга, начиная шептать заговоры.       Ночной холод и сырость леса встретили своих гостей завыванием ветра, проходящим сквозь ветки деревьев, поскрипывающих не то от весеннего ночного холода Снежной, не то от возмущения перед непрошеными гостями. А они тут были именно такими. Син Цю сразу почувствовал легкий тремор в теле, стоило только картинке перед глазами перестать плыть после переноса. — Что это? — Первым поинтересовался Чун Юнь, прижимая ладонь к виску, пытаясь выиграть борьбу с вестибулярным аппаратом.       Михаил в ответ на это лишь неопределенно хмыкнул, трепля волосы обоим парням и тут же утыкаясь взглядом в сторону горящего горизонта. До рассвета было еще долго, как минимум пару часов, но, будто солнце, пламя огня озаряло всю округу, а крики, едва слышимые с их расстояния, доходили до ушей лишь неприметными шепотками. — Бежим, — серьезно бросил мужчина, после чего тут же сорвался с места.       По голой земле, вдоволь напитавшейся талым снегом, передвигаться быстро было крайне трудно, но Син Цю чувствовал, как его подстегивало внутреннее ощущение неправильности, опасности, желания защитить ни в чем неповинных людей, которые волей судьбы оказались рождены в колдовских семьях. Он и правда старался бежать изо всех сил, но экзорцист с ведьмаком опередили его на несколько метров вперед и все продолжали отдаляться. — Подождите! — Не выдержав, воскликнул следователь, но если друг послушал его и притормозил, то Михаила уже едва бы что остановило. Тот рвался дальше, как разъяренный зверь, по-другому этого рослого и накаченного мужчину в татуировках было сложно назвать. — Держись за руку, — быстро проговорил Чун Юнь, вернувшись обратно, и, уже подхватив напарника, начал бежать дальше.       Возможно, окликать его было плохой идеей, потому как ноги начали путаться в грязи, но все же, усилиями экзорциста, они оба пришли на место, несильно отделившись от хмурого и пропитанного тяжелой энергией чернокнижника.       Не успев и раз вздохнуть, Син Цю прирос ногами к земле. Все полыхало огнем. Деревушка была маленькая, затаенная в глубоком лесу, даже дороги к ней были размыты, но, тем не менее, на широкой улице, к которой они вышли, столпились две группы людей. Первые падали на колени, молили о пощаде, переглядываясь, то и дело вскрикивая. Женщины укрывали своих детей, старики вышли вперед, пытаясь воззвать к совести, те мужчины, кто не побоялся, стали лоб в лоб с окружившими их, отталкивая и не позволяя подойти ближе. Однако, был ли вообще у них шанс? Верующие стояли с факелами, разжегшими пожары, пропитавшими даже самую крупицу воздуха запахом гари и чьей-то плоти. Этот удушающий аромат жареного мяса с отзвуками горечи, металла, сладости, но самое главное — крови. Следователь мог поспорить, что даже в земле она была — под ногами чувствовалось что-то невыносимо тягучее, будто он сам стоял сейчас в вязкой, свернувшейся в клубок алой жидкости. Перед глазами все поплыло. Он был священником, а не патологоанатомом или же сотрудником МЧС детективного дела, и, хотя он видел многое за пять лет практики, но подобное еще ни разу. — Давайте собирайтесь, грязные отродья! — Со злостью выкрикивали верующие, все ближе подступая к отчаявшимся людям. Их было всего около двадцати, в то время, как зараженных верой людей около пятидесяти. — Нет вам места среди живых! Перед Господом нашим ответите за все ваши прегрешения!       «Какой к черту Господь?!» — воскликнул про себя Син Цю, подавляя очередной рвотный позыв. Никогда в жизни ему еще не хотелось настолько много ругаться и материться.       Не дожидаясь помощи со стороны, мужчины первыми полезли в драку, защищая свои семьи, и наряду с ними с кулаками на пробравшихся рабов святости кинулись старики и женщины. Все закрутилось перед глазами кубарем, кто-то кричал от ожогов, кто-то вопил от ударов, а взять себя в руки у следователя так и не получалось. — Слушайте веление Господа нашего! — Первым крикнул Чун Юнь, с заметной тревожностью сжимая кулаки.       Как и следовало ожидать, верующие резко остановились, оборачивая всю сотню глаз в их сторону, и иначе, чем самым настоящим дьявольским огнем, Син Цю не мог описать их взгляд. Это уже была далеко не вера и не то, что они с другом проповедовали столько времени. Это было настоящее безумие.       Все люди как один приклонили колени, сложили руки в молитве перед экзорцистом, пока разбушевавшиеся жители, уличив момент, начали кулаками выбивать из них дурь, то и дело давя свои всхлипы. — Это тебе за мою жену и ребенка! — Проорал наиболее рьяно участвовавший в действии мужчина, сцепляя руки в замок, и только приготовился ударить верующего, как его прервал Михаил: — Всем остановиться! Мы не знаем, как долго слово священника может действовать! — Какие еще священники?! — Возмутился тот самый мужчина, но за ним же потянулись и остальные. — Снежнев! Ты зачем сюда их привел?! Смерти нашей хочешь?! Ну же! Расправиться с ними! Так, как они расправлялись с нашими семьями! Поджечь их всех! Пусть страдают, как и мы! Мы ведь ни в чем не виноваты! — Доносились крики с разных сторон, пока пришедшие люди все еще сидели, молчаливо подчиняясь приказу. — Прошу вас в самом быстром порядке зайти в лес к ручью! Там я перенесу всех вас в наш штаб! Это не учение! Апокалипсис скоро настанет! Повторяю еще раз, все бегом к ручью! — Проорал Михаил, уже выходя вперед, чтобы собрать всех — и детей, и молодых, и стариков. — Слушайте веленье Господа нашего! — Повторил уже Син Цю, кое-как выпрямляясь под нависшими на его плечах образами и запахами.       Но в тот же момент, к его удивлению, верующие встрепенулись так, словно смахивали с себя морок. — Что у вас происходит?! — Обернулся назад Михаил, заметив изменение в состоянии обезумевших.       Син Цю и сам не знал. Всего каких-то полгода назад его так же, как и Чун Юня, пораженные верой слушались без лишних вопросов, тогда почему же сейчас произошло подобное?       С опаской парень взглянул в сторону Чун Юня, будто бы ища у него поддержки, но тот смотрел на него также недоумевающе, словно забывая о своей истинной цели. — Еще один грешник! Казнить! Сжечь на кострах! — Закричали хором обезумевшие, метнувшись в сторону следователя, который будто бы ногами к земле прирос. В голове крутились гайки и шурупы, никак не желая сходиться воедино.       Что? Что? Что было не так? Почему его не слушались? И снова слова Катарины заиграли в голове новыми, еще более яркими и устрашающими образами: «Как говорят у нас в Снежной, он «чистейшей души человек»… Ты же, напротив, обычный человек… Его душа окажется запятнана». Словно через призму бегали строчки в голове, пока перед глазами священника встал образ. Толпа, летящая прямо в его сторону, брызги и всполохи пламени горящих домов, треск бревен, все сложилось в череп и фигуру дьявола. Сердце загоготало с такой силой, что в голове больше ничего не было слышно, рвота все продолжала подступать к горлу, пока звонкий голос не вывел из приступа и Син Цю, и тех, кто так хотел его убить: — Стоять! — Закричал Чун Юнь, заставляя округу вновь смолкнуть. — Слушайте веление Господа нашего! Эта деревня не имеет в себе дьявольского начала! Так он сказал нам, его служителям, так и вы слушайте его слова! Уходите туда, откуда пришли, и забудьте дорогу в это место! — Боже дал нам благословение! — Восклицали люди из толпы, то и дело кланяясь перед священником, а после с улыбками облегчения поднимаясь: — Я же говорил, что он нас не покинул! — Точно-точно, эти люди, должно быть, так же чисты душой, как и мы! — Весело, совершенно оторвано от мира переговаривались незваные гости, уходя в сторону дороги, оставляя после себя трупы, запах плоти, напуганных и пропитанных ненавистью людей, чьи души уже точно никогда не смогут исцелиться до конца без помощи священников… Или же священника?       Син Цю посмотрел на свои перепачканные где-то грязью ладони. Они тряслись, как и он сам. Он впервые чувствовал себя именно так. Он всегда знал что и когда лучше было предпринять, справлялся со многими вещами играючи, и, не смотря на все же ощутимую разницу в святости, успевал поддевать и подтрунивать Чун Юня, но сейчас он оказался далеко за пределами того, что смог делать, и, более того, видел, или же думал о том, о чем не должен был видеть и думать. — Син Цю, ты как? — Обеспокоено подбежал к напарнику экзорцист, укладывая свои ладони на трясущиеся плечи. — Все в порядке? Что произошло? Тебя не задели?       Ох, в обычной жизни, услышав такое искреннее и глубокое беспокойство в свою сторону, следователь бы улыбнулся, может быть, даже от части смутился, насладился бы тем, как трепетно бы забилось его сердце, но не сейчас. Время перед глазами словно замерло. — Парни! — Крикнул Михаил уже с кромки леса. — Мы уходим! Догоняйте! — Нам нужно идти, — выдохнул Син Цю, всеми силами стараясь взять себя в руки. Он еще поговорит с Катариной об этом, но нагнетать атмосферу и рассказывать о данном ведьмой предвидении священник не собирался. — Ты можешь идти? Все точно хорошо? — Никак не успокаивался Чун Юнь, осматривая друга со всех сторон. — Если не можешь… — Я могу, все в порядке, — выдавив из себя улыбку, произнес Син Цю, и в привычной манере, сложив руки в замок за спиной, направился непринужденной походкой дальше, в глубину темного леса, откуда доносились голоса жителей. — Наверное, это из-за того, что я пропустил сегодня утреннюю молитву, ничего страшного. Эх, Юнь-Юнь, уродись я с таким же талантом, как у тебя, даже молиться бы не пришлось. — Я бы с тобой поделился, — заметил Чун Юнь, отводя глаза в сторону. — Если бы ты захотел, отдал бы все, — уже полушепотом добавил тот и припустил в шаге, в то время, как следователь наоборот замер на месте.       Он чувствовал, как что-то морозное продувает подолы его рясы, проходит по щиколоткам, забирается даже под чулки. Ощущение, что все было не просто так, что ему и впрямь пора было уходить от Чун Юня. Сердце болезненно сжималось, глаза щипало, но стоило успокоиться. Сейчас не время. Нужно было подгадать момент, выбрать тот, в который его пропажи не заметят. Если из-за него потухнет этот невинный и пропитанный светом огонек… Священник больше никогда не сможет назвать себя божьим рабом.       С помощью Катарины, Кадзуха смог относительно быстро разыскать всех падших ангелов. Проще всего было найти второго серафима. Вокруг себя она подняла целый водоворот, на пару с еще одной девушкой херувимом. Наверное, стоило спросить у Скарамуччи их имена, так как придумать, как обращаться к ним пришлось на ходу, но все прошло без лишних хлопот. Обе девушки, как ни в чем небывало, вышли навстречу демону из какого-то здания, да лишних слов говорить не стали. Коломбина лишь с улыбкой пробежалась оценивающим взглядом малиново-алых глаз и уточнила для чего он их искал. С третьей девушкой было больше проблем, хотя… Не больше, чем с самим Эребосом. Если бы за все годы, столетия и тысячелетия молчаливого, практически безнадежного ожидания Каэдэхара бы не познал всю суть дзена, то было бы странно. Синьора, хоть и сидела за столом в какой-то уже закрытой и исписанной граффити кафешкой, но упорно отказывалась идти, пока не допьет бутылку вина, найденную в ближайшем супермаркете. Страннее ситуации и не придумаешь, а потому, под саркастичные замечания Кусари, подведя всех троих ангелов к дверям дворца правительницы ада, оставалось лишь ждать прихода оставшейся части их группы.       Смотря на девушек, которых ему поручили сопровождать, Каэдэхара мог лишь вздохнуть, а ведь самому пришлось столько пережить лишь для того, чтобы добраться сюда. Однако, до сих пор он ни капли не пожалел об этом своем выборе. — Я думала, что в аду будет поинтереснее, — задумчиво разбавила тишину Синьора, очерчивая взглядом сначала опушку леса, затем алое небо, и, в конце концов, останавливаясь на замке, стоящем прямо перед ней. — В этой области всегда относительно спокойно, — пояснил Кадзуха, сам же раздумывая о том, что она сама хотела увидеть. — Даже скучновато как-то, — хмыкнула демоница, тут же наигранно зевая, словно в подтверждение своих слов. — А ты значит с Эребосом уже закончил, тогда где он сам?       Ох, как бы сам парень хотел это знать. Прошло всего ничего, а его уже поднывало отправиться на поиски, но не успел он что-либо ответить, как из пустоты к ним вышел главный по весельям и общению в аду. — Я подсмотрел, что у вас тут что-то интересное, вот и пришел, — с улыбкой подметил Вассаго, и, уперев руки в пояс, осмотрел девушек. — Генерал, неужели все же решили скрасить свое одиночество, — беззлобно посмеялся он, после чего подошел ближе, явно чувствуя угнетающую ауру от Кадзухи. — Насколько я знаю, правительница не ожидает сегодня никого кроме нас, — с улыбкой поинтересовался парень у друга. — Твоя информация устарела, за пару недель многое в аду поменялось, — усмехнулся Кавех. — Она вызвала меня для того, чтобы я проконтролировал состояние демонов после возвращения Эребоса. Слухи продолжают распространяться, оттого многие начинают устраивать показательные драки. Как спокойно было, пока он держал все в своих руках, — посетовал на жизнь демон, после чего прислонился спиной к темной кладке кирпича, засматриваясь на неизменный красный горизонт. — Но ты уверен, что лучше будет ждать его здесь? — Уверен.       Голос, раздавшийся неожиданно из самого центра между всеми присутствующими, заставил обернуться и заметить, как из тени кубарем выскакивает рыжеволосый парень — хотя бы один знакомый Кадзухе среди всех падших, а после него выходит и сам Скарамучча. — Я только пришел, а ты уже хочешь свесить на меня заботу о низших демонах? — С неприкрытой колкостью поинтересовался Эребос у принца ада, на что тот лишь поднял руки в примиряющем жесте и нелепо улыбнулся. — Давно не виделись, — приветственно поклонился Вассаго, тут же окидывая остальных взглядом. — Прошу вас вести подобающе перед нашей правительницей, хотя за бывших ангелов, думаю, не стоит переживать.       Любому присутствующему было понятно, что обращался демон к той парочке, что некогда стала центром сплетен, переговоров и даже недоумения, нахлынувшего сметающей все волной. Однако, среди них было что-то не так, что это смог подметить даже принц ада, по обычаю старающийся сильно не погружаться в чужие взаимоотношения без бокала чего-нибудь покрепче.       Ступая следом за Скарамуччей, Кадзуха в нерешительности пилил его спину глазами. Что-то и правда было не так. На уровне вибраций, ощущая исходящую от него тьму, тяжелые шаги, напряженные плечи, словно видя это непроницаемое лицо, генерал забеспокоился. Его не оставляли мысли о том, куда ходил Эребос. Может, это была паранойя, навеянная долгим расставанием, обострившиеся и непривычные чувства, но захотелось взять его за руку и увести куда-нибудь, чтобы просто поговорить. Жаль только, что они уже подошли к высоким створам главного зала, откуда уже тащило гнилью, запахом смерти и спирта. — Мы приветствуем вас, господа, госпожа уже ждет, — поклонились две служанки, стоящие на входе. — Эй, Скара, с тобой все понятно, но куда нас отправят? — Все еще стороной обойдя улыбающегося Кадзуху, задал интересующий его вопрос Аякс. — С большей вероятностью останетесь под моим наблюдением, — сухо ответил парень, пиля глазами открывающуюся перед ними дверь. — Эребос, Вельзевул, вы пройдете первые, — донесся холод женского голоса прямо со стороны трона.       Спорить с Баал — спорить с самим адом. Каэдэхара понял это, едва остался без поддержки возлюбленного в этом месте, но факт того, что только их вдвоем зовут первыми, заставлял вспоминать не лучшие моменты. Легкий тремор опасения прошелся по телу, заставляя замяться в нерешительности, но все же нагнать как ни в чем не бывало вошедшего внутрь Скарамуччу.       Двери за ними закрылись с глухим звуком. Запах мертвечины и спирта, ранее только чувствующийся, теперь же проник в самую глубину организма. Оставалось силиться, чтобы не прикрыть рукой нос. Но пока что Кадзуха не мог понять откуда тот исходил. — Сколько лет прошло, генерал теней, — улыбнулась женщина, постукивающая тонкими пальцами по подлокотнику. — Я сильно недооценила вас обоих. Один заручился моей поддержкой, и даже посмел прибегнуть к шантажу, второй неведомым мне образом, получил силу серафима и теперь стоит тут, как ни в чем не бывало, — привычные ледяные нотки в голосе Баал сменились звонкой сталью точащегося клинка. — Мне это сильно не нравится, вы оба заслуживаете соразмерного наказания.       По телу Каэдэхары прошлись мурашки. Нагнетание и аура Баал заполнила собой все пространство, давила, подчиняла себе, но, тем не менее, он держался, уже ни раз испытывая на себе ее гнев, хотя и хотелось бы избежать всех тех случаев. Но, взглянув в сторону возлюбленного, демон с удивлением округлил глаза. Тот даже не шелохнулся, ни один мускул на лице не дрогнул. Холодное и стойкое спокойствие, коим можно было лишь восхититься. — «Сейчас ляпнет что-то,» — выдохнула Кусари, и не успел Кадзуха опомниться, как предвиденное так и случилось. — Боитесь меня, госпожа? — Усмехнулся Скарамучча, подходя на пару шагов ближе к трону, где давление было лишь тяжелее. — Я вернулся против вашего указания, хотя, по всей видимости, вы его решили изменить, уже точно зная, что он будет нарушен. Заручился силой, привел за собой ангелов. Ничего не напоминает? — Наклонил голову демон, усмехаясь.       С Кадзухи вмиг сошли все краски, и не с него одного. Баал уперлась мертвым взглядом в стоявшего перед ней парня, продолжала постукивать ногтем так, словно выверяла лучший момент для очередного смертельного удара. По одной вибрации силы было понятно, насколько Скара смог поддеть ее гордость. Тот самый грех, полностью подчиняющий себе правительницу. И эти намеки… Вельзевул хотел бы верить в то, что они не несли под собой действительно обещанной угрозы. — Не волнуйтесь, — продолжал самодовольно усмехаться демон теней, делая еще пару медленных шагов вперед. — Я пришел вам лишь доложить о том, что печать всадника смерти пропала из моих теней, и то, что Дотторе стал новым Богом. Нам больше незачем прятать свои силы, боясь кары, — развел он руками, пожимая плечи. — И еще… — Молчать! — гаркнула на взъерепенившегося демона Баал, поднимаясь со своего места. — Эребос, я не давала тебе слово, и то, что ты стоишь здесь, лишь вынужденная мера. — Такая ли, — усмехнулся Скарамучча, но все же вернулся на свое место. — Можно мне уже выйти? — Вздохнул голос со стороны, и дверь одной из дальних комнат отворилась.       В проходе показался на вид обычный парень. Светлые волосы, бирюзовые глаза, на плечах нечто, сродни халата и в руке записная книга. Судя по тому, сколько было в ней листов, демон нес с собой труды многих лет своей жизни. — Чума… — выдохнула Баал, кажется, с ним спорить не решаясь. — Альбедо, — поправил парень, закрывая с хлопком свою книгу и быстрым шагом направляясь точно в сторону Эребоса. — Всадник чумы, кажется, мы с вами еще не знакомы.       Окинув его не вполне доверчивым взглядом, Кадзуха улыбнулся, подходя ближе. Хотя, признаться честно, в носу зачесалось от щекочущего запаха, в разы набравшего свою силу. Демон даже поверил бы в то, что весь ад наполнен именно тем, что исходило от чумы, а не от многочисленных трупных озер, рек, или разлагающихся тел демонов, которым не повезло с мастером по созданию тела. — Я могу сделать зарисовку твоего пера? Это может пригодиться, — вопросительно приподнял брови парень, ожидая как можно быстрее получить образцы «ценного экземпляра». — Или теней. Они тоже подойдут. — С чего бы мне давать тебе части себя? — Хмыкнул Скарамучча в ответ, отступая на шаг назад. — Нельзя значит, — вздохнул Альбедо, вновь открывая свою книгу и беря ручку из кармана халата. — Тогда проведу пока анализ видимых изменений…       Словно сам себе на уме, всадник отошел в сторонку под сопровождающие его недоуменные взгляды. Его внезапное появление полностью развязало клубок напряжения, и, кажется, не только в генералах, но и в самой правительнице. — Альбедо, я пригласила тебя, чтобы освободить от пребывания в аду, — произнесла Баал, пока возникла долгожданная тишина. — Разумеется. Вы бы не стали приглашать меня по иному поводу, — не отвлекаясь от своей работы, ответил парень, окидывая беглым взглядом Эребоса, держащего раздраженное, но терпеливое молчание. — Что бы вы хотели? Новая вспышка холеры? Чумы? Эбола? Или критерии идут по численности погибших? — Нужно сократить население на десять процентов до появления всадника войны, — произнес Скарамучча, уже точно выверяя все расчеты по уменьшению Небесных сил. — Эребос, это не твоя забота, — напомнила ему строгим тоном Баал, но слушать он не стал. — Возможно ли… — «Кадзуха!»       Кадзуха едва успел вытянуть руку, чтобы схватить запястье возлюбленного и резко дернуть в сторону от сверкнувшего молнией лезвия меча. — Скара, успокойся, что с тобой? — прошептал он ему на ухо, ласковым касанием большого пальца проводя по выпирающей косточке. — Верно, Скарамучча, — нараспев протянула прозвище Эребоса демоница, поднимаясь со своего места. Она вскинула руку, заставляя меч, плотно вошедший в стену, вернуться в ее руку. — Успокойся. Пусть ты и получил в свои руки силу, которая может быть мне неподвластна, но у твоего дорогого возлюбленного, кажется, еще осталась душа, которую я могу разбить на мелкие осколки. Не забывай свое место, генерал.       Нахмурив брови, Кадзуха посмотрел в сторону Баал. Да, когда-то ему удалось заставить понервничать эту женщину, но это до сих пор единственное, на что он был способен перед владычицей Преисподней. — «Уведи его отсюда любым способом, думаю, Баал и сама не сильно горит желанием продолжать в таком духе диалог, а Эребоса может лишь сильнее раззадорить прямая угроза твоей жизни. Тогда кровопролития не избежать,» — проговорила ведьма, пока сам Кадзуха заметил, как лицо возлюбленного приобрело оттенок между жгучей яростью и болезненной горечью. — Прошу прощения, мы можем встретиться с вами чуть позже? — Чуть поклонился Вельзевул, искренне надеясь на то, что им получится уйти прямо сейчас. — Лучше так, — согласилась женщина. — Я обговорю все детали со всадником без вас и проведу беседу с новоприбывшими, а потому, когда генерал теней остудит свой пыл, возвращайтесь ко мне.       Быстро кивнув на ее слова, Каэдэхара уже хотел было потянуть за руку Скарамуччу, чтобы как можно быстрее вытащить его из-под того пристального взгляда и удушающей комнаты, но уже в следующую секунду почувствовал, как земля под ногами растаяла, погружая их обоих в плотный мрак теней.