Песнь Серафима

      Кадзуха чувствовал, как его разум падал в глубины сознания. Он тонул. Тонул глубоко и безвозвратно, стараясь хоть как-то удержать тонкую нить разума, за которую он старался держаться всеми своими силами. Через нее он ощущал поток собственной крови, которая медленно, но верно обвивала просторы горы. Тонкие узоры, едва заметные, но все же Барбатос точно не заставит себя долго ждать, ведь энергия, выпущенная наружу с собственной кровью, была энергией тех сотен тысяч погибших людей. Такую силу было сложно скрывать или удерживать, но и управлять ей Кадзуха мог, лишь прилагая огромные старания.       Из-под полуприкрытых глаз он видел, как перед ним стояла Кусари, неподвижная, точно самая настоящая кукла, ждущая первого приказа и первого порыва вступить в бой. Но пока что небо над ней лишь начинал обволакивать туман, еще было время. Около дня, возможно, но этого точно не хватит для того, чтобы закончить всю работу до самого конца.       Венти изначально был крайне заинтересован тем, на что Кадзуха был способен, и теперь едва ли упустит шанс понаблюдать издалека, но завершить начатое… Вельзевул не был уверен даже в том, выживет ли в этой схватке. И лишь пары минут, а быть может, часов, на которые сможет сократить длящееся уже вечность расставание.       Узоры продолжали ползти вдоль серых камней и обгоревших стволов деревьев, закрываемые туманом, и без спроса Кадзухи никто не смог бы нарушить их порядок. Без спроса или смерти. Не хотелось думать о том, что сейчас в нем вновь возобладала та самая далекая и юная часть души, которая и заставляла идти на такие жертвы, но иного выбора у него точно не было.       Часы летели за минутами, и к концу подходил уже второй адский день, а значит ждать прибытия жителя этого места больше не было нужно. Вдали за помутнением расфокусированных глаз Каэдэхара заметил приближающийся к нему силуэт, распахнувший свои черные крылья, словно ангел смерти, но походка его была легкой, такой, с которой Венти бы шел в очередной бар. Его, казалось, вовсе не волновало то, что происходило, и легкая приветливая улыбка это лишь доказывала. — Генерал Вельзевул? Что это вы тут делаете? — непосредственно приблизившись к пронзенному своим же мечом демону, спросил парень.       Кадзуха даже при всем желании не смог бы ответить. Весь разум и внимание были сосредоточены на том, чтобы окружить своим полем скалы, но вот глаза следили неотрывно. — Я, конечно, ожидал, что ты просто так не отвяжешься, но это уже перебор, — хмыкнул недовольно Венти, складывая руки на груди.       Он пару раз прошелся туда-сюда, словно готовясь прочитать лекцию о невторжении в личную жизнь, но в итоге лишь выдохнул, присаживаясь возле утонувшего в своем трансе демона. — И даже достал свою куклу. Думаешь, это поможет? — продолжал спрашивать Барбатос, наматывая косичку на палец. — И сдался тебе Эребос, ничего хорошего из вашей связи не выйдет, и, коли он до сих пор не получил ни одного черного пера, это еще более странно, не думаешь? Баал глупа, раз позволяет ему вернуться на пост генерала. Побывавших в раю не изменить. Быть может, он начнет докладывать действия ада на верхушку! Это же будет полнейшим крахом! — возмутился демон, утвердительно кивая собственному монологу, но после улыбнулся, остановив свой взгляд на помутневших глазах Кадзухи. — Я ведь могу избавить тебя от лишних чувств, и ты станешь свободен, так почему же продолжаешь слепо идти за ним?       Венти протянул руку вперед, проводя ладонью по хвостику, небрежно завязанному на голове. Кажется, он был настолько спокоен, потому что не верил в то, что Вельзевул мог закончить свою печать, но все же поднялся с земли, отряхивая темно-серые шорты. — Что ж, вижу, ты не хочешь отступать. Думаю, будет неплохо если не мне придется убивать тебя, а кому-то другому. Мне стоит лишь сообщить, что демон чревоугодия потерял контроль над собой, поэтому не совершай глупостей, — выдохнул Барбатос, отходя чуть в сторону.       Безмолвная тишина поглотила окружение. В ней невыносимо громким становился звук крови, медленно, но верно ищущей свою дорогу. Ее прекрасно слышал и генерал уныния. Он тяжело вздохнул, призывая в руки свою лиру, но не успел ударить по струнам, как его пальцы покрылись коркой льда, не позволяющей ими управлять.       Позади него Кадзуха натянул струны Кусари, сложив ее пальцами печать, заставляющую окружение похолодеть, а телесные жидкости замереть на своем месте. Человека бы это несомненно убило, но вот для Барбатоса это лишь плевок в огромный океан силы, которая была подвластна ему. — Значит без этого не обойдется, а ведь ты мне нравился, — хмыкнул ангел, резким движением, заставляя лед спасть пылью осколков на землю.       Он резко развернулся, взмахивая крыльями и взмывая в небеса. Тонкие пластины ногтей все же тронули струны музыкального инструмента, а ветер начал собираться, скручиваясь в воронку, поднимая всю пыль и сажу с адской земли. С могилы, которой она была посвящена.       Для Кадзухи было сложно заметить каждое его движение, душа в теле взмылась гулким ритмом подступающего голода, а мысли продолжали думать лишь о том, что он хотел сделать. Почти. Еще немного, и печать должна быть закончена. Всего пара часов, и все вокруг будет заполнено его кровью, он сможет поглотить не только Барбатоса, но и его воспоминания. Это жизнь за жизнь. Так же как и к остальным демонам, Каэдэхара не питал к нему никаких чувств и эмоций. Если бы ему нужно было убивать ради воссоединения со Скарамуччей, он бы смог убить даже Моракса. Пройдя через боль и страдания, но сделал бы это.       Натянув нити своей куклы, он заставил Кусари выставить барьер, который оградил бы его от атаки Венти. Вот только ветер оказался быстрее, проникая и сдувая песчинки прямо в глаза. — Твои движения слишком вялые, чтобы поспеть за мной. Сколько уже ты крови потерял? — прикрикнул с небес ангел, вновь заводя свою песнь.       И в чем же была разница между ними? Что могло бы помочь победить этот нескончаемый поток, рубящий и одежду, и кожу под ней, оставляя после себя поцелуи пламени?       Кадзуха вновь натянул нити, заставляя Кусари отойти чуть дальше и начертить круг пламени, взмывший к небу алыми язычками и треском, с которым порывы прекратили лететь точно в хозяина пиктограммы. Вот только хватило этого ненадолго, так же, словно перо, сильный порыв стер с лица земли возникшее возгорание. — На наших тренировках ты был поживее, Кадзуха, — посмеялся Барбатос, вновь ударяя по струнам, оглушая округу непрерывной трелью.       Все вокруг накалилось и затрепетало, а душа внутри демона чревоугодия взбесилась, практически лишая возможности мыслить. Хотелось есть, настолько, что демон готов был встать и направиться в мир людей. Его выворачивало от голода и от отсутствия рядом с ним каких бы то ни было душ. Нескончаемо сильная жажда заставила его вновь открыть глаза, налившиеся алым свечением.       Практически дотянувшись когтистой рукой до рукояти торчавшего из него меча, Каэдэхара заставил себя замереть. Все тело подрагивало. Крови было недостаточно, и пусть для демонов она не была важной составляющей тела, но тем не менее ее отсутствие приводило к онемению. Движения сковывались.       Камень врезался в колени, трели и ветер глушили, глаза не видели из-за песка и сажи, изнутри все било, во рту появился металлический привкус, с которыми клыки врезались в десна. Хотелось кричать от жажды, забрать как можно больше. Вот только самая желанная душа и самая вкусная находилась где-то далеко, за пределами возможностей даже сильнейших демонов. Даже если нет Бога, пробраться в рай не представлялось возможности.       Строй кровавых символов пошатнулся вслед за состоянием, но Каэдэхара продолжал пытаться ухватить ту ниточку, которая позволит получить ему все, даже то, о чем он не мог мечтать.       Рывком вернув к себе куклу, Вельзевул заставил ее нарисовать на земле еще несколько символов, взмывших к небесам черным дымом. Ветер мгновенно поглотил его, донося до зависшего над землей ангела, заставляя его кашлять и прервать свою безумную игру в угоду чему-то, что проникало в тело на манер яда. — Ты получишь то, что желаешь, лишь после моей смерти, — шикнул Барбатос, захватывая пальцами несколько струн, которые натянул до предела.       Лира издала колокольный звон, постепенно вырастая и вытягиваясь в крупный лук, сверкнувший под алым небом несвойственным золотом. Лазурная стрела, созданная из собравшихся потоков ветра, скользнула по тетиве и в тот же миг полетела точно в сторону Кадзухи.       Животный инстинкт подсказал Вельзевулу движения, и он переместился чуть дальше, избегая попадания в него, но все же одного удара, поразившего область в нескольких метрах от Каэдэхары, хватило, чтобы разрушить камень, раздробив его на несколько мелких частей и создав поток ветряных лезвий, беспорядочно разящих все вокруг.       В один миг Вельзевул почувствовал, как его рука отпала, укатилась куда-то, шлепками скатившись в небольшое жерло. Демон взвыл от боли, криком призывая к себе все души поблизости, но ничего не было. Эта безлюдная пустошь, где лишь изредка встречались жители ада, была пустой. — Ты не сможешь восстановить свои силы, сдайся, тогда, возможно, я отпущу тебя, — проговорил Венти, вновь натягивая тетиву. — Это было предупреждение, в следующий раз я не промахнусь.       Сознание Каэдэхары все сильнее падало в бездну. Он чувствовал то же самое, что и когда-то давно. Поглотить больше, добыть больше, спасительная нить оборвалась, а кровь, практически завершившая свой круг, начала терять свою форму.       Рывком вытащив из себя меч, Кадзуха прыгнул выше, занося руку в ударе, но лезвие разбилось на несколько осколков в тот момент, когда стрела ветра попала точно в него, закружила потоками бурь, разрывала тело в клочья.       Боль немного отрезвила разум, позволив схватиться за последнюю ниточку, на которую был способен Вельзевул перед первородным демоном. Его кровь тонкими иглами полетела вверх, задела Венти, и в тот же момент демон почувствовал что-то еще.       По телу Барбатоса все еще циркулировали остатки его души, питали вены, наполняли силой. Та его ангельская часть, разрушенная в момент, когда ад принял падшего в свои объятья, разбивая душу и перемалывая ее в прах усопших, все еще находилась в нем. — Эй, подожди, что ты делаешь? — спросил Венти, стискивая зубы.       Постепенно, совсем понемногу, части его силы уходили, поглощаемые красными каплями, несущимися по телу поперек циркуляции его собственной крови. Они цеплялись тонкими нитями за самые отдаленные участки вен, выкачивали то, что по праву должно было принадлежать ему.       Обезумевший от голода, Вельзевул упал на землю, стоило лишь ветряным потокам оказаться слабее. Раны на нем начали затягиваться, позволяя делать то, чего ему так хотелось. Тело напитывалось чужой силой, с остервенением ела то, что осталось внутри первородного. Но хотелось еще и еще, больше и больше. — Прекрати, — почти задушенно прошипел ангел.       Едва ли слова могли пробраться сквозь толщу тьмы и пустоты в голове у Каэдэхары. Он больше не мог себя сдерживать. Голод заставил его вновь подскочить к Венти, замахиваясь когтями, практически касаясь, но резкий всполох света пронзил грудь, припечатывая его к камню.       Копье, возникшее из неоткуда, а после успокаивающий свет, обжигающий кожу, забирающий за собой все вокруг. В этом копье было что-то еще, и Кадзуха вцепился в него руками, заставляя проникать глубже и глубже. — Не смей! — прокричал Барбатос, рывком, несмотря на все свои опасения, бросился вперед, но не успел.       Лучистое оружие полностью вошло в демона чревоугодия и оказалось съедено им до основания. Пропало так же быстро, как появилось.       «Как я оказался в мгновении смерти?» — спросил сам себя Кадзуха, наблюдая за тем, как быстро меняются пейзажи вокруг. Кажется, тот, чью смерть сейчас видел Вельзевул, бежал и бежал так быстро, что трудно было различить что-либо. Это точно был ад. Красное небо, запах гнили, покрытая сажей земля.       Человек оглянулся, позволяя непрошенному гостю в своем прошлом рассмотреть очертания уже знакомых скал, которые покрывали пестрящие золотом деревья. Они вовсе не были такими, как в настоящем, полные жизни, чарующие и ужасающие пониманием, что такой прекрасный вид больше не был тем, что можно было увидеть сейчас. — Сяо, стой! — воскликнул знакомый голос спереди, заставляя демона остановиться и тяжело сглотнуть. — Венти, прости… — только и смог выдавить из себя он, ударяя по земле концом копья.       В тот же миг ад сменился шумной улицей Ли Юэ. Тут еще не было многоэтажек, не было высоких построек, но люди уже наполняли это место, застроенное традиционными зданиями. Под конусообразными крышами висели фонари, а небо пестрило взлетающими ввысь желаниями. Раньше Кадзуха видел что-то подобное на фотографиях в интернете. Его родители любили выбирать то, куда им можно было отправиться, и уже долго спорили насчет того, лучше ли было съездить в Мондштат на праздник любви или же посетить Ли Юэ в канун нового года. — Да где же… — прошипел про себя демон, чья паника была достаточно удивительна для жителя Преисподней.       Он осматривался вокруг, мечась взглядом от одного прохожего к другому, он словно не был уверен в том, куда именно ему нужно было идти, но все же определился. И Кадзуха понял почему именно.       За городом чувствовалась сильная ангельская и ведьмовская энергии. Они то встречались, то расходились, схлестнувшись между собой в яростном поединке, и ангел в нем явно проигрывал.       Демон ринулся вперед, за раз преодолев крупное расстояние, переместившись сначала на одну крышу под удивленные взгляды прохожих, затем на другую. Ему хватило меньше минуты, чтобы заметить пять силуэтов вдали. Четверо в темных одеждах и один в белой. — Проваливай с этой земли! Здесь не нужно ваше присутствие! — воскликнул женский голос, а ввысь взвился новый поток темной дымки, тут же кропя землю дождем, на глазах разъедающим кожу херувима. — Вы сводите их с ума! Это не по заветам нынешнего Бога! — выкрикнул незнакомец в ответ, резким движением подлетая выше, чтобы выбраться из этой темницы, созданной чернокнижниками. — Не уйдешь! — выкрикнул уже мужской голос, и в незнакомого ангела полетел острозаточенный кинжал.       Демон ринулся вперед, отбивая одним ударом копья оружие и опускаясь ровно между участниками боя. — Прекратите это, — проговорил Сяо, складывая руки на груди и выпрямляясь. — Сяо! Что то ты тут забыл?! — херувим бросился вперед, желая одним ударом срубить знакомому голову, но тому хватило одного удара, чтобы отбить выпад. — Я узнал, что на тебя кто-то напал. Что тут случилось? — спросил он в ответ, но оказался окружен ведьмами.       «Неужели первородного демона могут убить ведьмы? Но это разве не невозможно?» — спросил сам себя Кадзуха, все еще не улавливая момента, когда смог поглотить душу уже умершего демона, к тому же и во всех смыслах бездушного. — Неужели демон решился защищать ангела? — хмыкнула женщина, направляя в сторону внезапного гостя руку. — Улетай! Тебе здесь больше делать нечего! — воскликнул Сяо, в упор смотря на херувима.       Руки демона сжимались и разжимались, глаза осматривали мутневшее небо, ведьм, знакомого, но ни на ком не сосредотачивались. Словно демон находился в бреду непонимания того, что именно здесь делает. — Улетай! — рявкнул Сяо, заставляя ангела отшатнуться в сторону и все же взмахнуть крыльями, исчезая во вспышке света под небесами.       В этот же момент демона затрясло. Он словно и не был готов к тому, что знакомый так просто его послушает, но и уйти уже не мог.       Небо прорезала яркая вспышка света. По телу разошлись искры, разрывающие на мелкие кусочки, но не его одного. Нападавшие так же оказались поражены резким ударом молнии. Божественная кара, следящая за тем, чтобы закон не нарушали, исполнила свой приговор.