Миг и наши пути пересеклись

      Новый год был одним из любимых праздников у адептов ордена Юньмэн Цзян. Даже несмотря на то, что большинство из них были сиротами, а суть празднования все ж в проведении времени с семьей. Глава Цзян многое сделал, чтобы все адепты ордена от мала до мастеров зала, что выжили после Вэней, чувствовали себя здесь среди родных и близких людей.       За несколько дней до праздника старшие адепты начинали огромную уборку. Традиция постепенно захватывала весь орден настолько, что даже хмурый глава выходил из кабинета, чтобы самолично прибраться в храме предков. Компанию ему как правило составлял племянник, коли была очередь Юньмэн Цзянь принимать наследника Цзинь у себя на Новый год. Мальчик с очень важным видом семенил за широким шагом главы с маленьким ведром и тряпочкой в руках, пока ученики прятали улыбки в рукавах. Перед Новым годом правила послаблялись, отчего адепты спешили сменить ученические одежды на пусть и скромно украшенные ханьфу.       После нескольких дней уборки наступала пора украшений. В Юньмэне не часто выпадал снег. От воды было промозгло, но не колюче холодно. В этом году зима порадовала снегом. Оттого все вокруг заледенело, деревья покрылись инеем и орден превратился в волшебную сказку. Цзинь Лин носился желтой стрелой от пристани к пристани, не сдерживая восторженных криков и даже гололед и падения не могли расстроить счастливого ребенка (впрочем остальные обитатели ордена также разделяли радость маленького гостя).       Итак, после уборки все дома украшались новогодними картинками — няньхуа. Лучшие художники из числа адептов рисовали их каждый год новые.       Однажды глава решил заказать такие у профессиональных художников столицы, но отказался от этой идеи, после того как, адепты чуть ли не плача умоляли главу оставить традицию в стенах ордена. Что ж традиция и правда сложилась славная. В самом начале восстановления с деньгами было совсем туго, оттого покупать новогодние украшения никто не стал. В первый год празднования, когда от Пристани лотоса еще было лишь несколько домов, глава лично своей рукой нарисовал несколько картин с пожеланием счастья. На следующий год к нему присоединились мастера залов. А после и адепты подключились. Так и повелось. Теперь адепты даже устраивали соревнование, кто сможет незаметно пробраться в кабинет главы и повесить свои няньхуа там. Победитель получал кувшин лотосового вина, коли победителей не было на следующий год к тому кувшину прибавлялся еще один, потом еще и так было уже несколько лет.       Те же первые картинки главы из года в год вешали на главные ворота, под ворчания художника. Адепты в самом деле любили своего главу.       Пока старшие адепты скурпулезно вырисовывали картинки, младшие вырезали из бумаги узоры — чуан хуа.       Вообще подобное занятие было не по статусу ученикам одного из великих орденов, но большинство этих учеников были сиротами и детьми простолюдинов. Они с детства наблюдали, как взрослые вырезают иероглиф «фу». Этим детям не был знаком церемониал аристократов или уклады дворцов, они хотели лишь от всей души пожелать своим товарищам счастья в грядущем году. Глава не слишком одобрял подобные развлечения, стараясь вдолбить в этих малышей этикет, но даже он сдался, видя радостный смех племянника, что вместе с другими детьми развешивал по всему Ляньхуа узоры, вырезанные собственной рукой. Видеть радость детей, видеть, что горести и нужда не смогли убить их детство окончательно, было так тепло, что глава махнул рукой на этикет. В конец концов не ему быть мерилом правил и добропорядочности. Да и все же Новый год.       Совсем близко к празднику весь город за стенами ордена окрашивался в красный. Всюду горели фонарики, а дощечки с пожеланиями здоровья и долголетия можно было встретить на каждом углу, как и веселых краснощеких людей, что поздравляли друг друга с улыбками.       Перед новогодней ночью начиналась готовка праздничного ужина. В общем зале расставлялись длинные столы. Глава лично готовил крабов, в ловле которых также принимал участие вместе с племянником. Традиция тоже пошла с первых голодных лет, когда не было особой разницы, кто готовит, лишь бы была еда. Сейчас адепты смотрела на своего главу, что щедро кидал перца в блюдо не иначе, как на небожителя. Повара готовили традиционное мясо и рыбу. А главная кухарка, что растила еще главу с его сестрой, варила на всех адепток впрок цзяоцзы. Никто из девушек не мог избежать щедрой порции пельменей, так как старая кухарка верила, именно цзяоцзы перед Новым годом верное пожелание рождения сыновей. Молодые девушки смущались, но шли за добавкой под смех старших мастериц зала и адепток. Даже глава улыбался.       Пока девушки совершали свой обряд, молодые люди под строгим надзором Цзинь Лина украшали мандариновое дерево. Об этой традиции главе поведала сестра, когда отпраздновала свой первый Новый год в Ланьлин Цзинь. И ей она очень пришлась по вкусу. В память о сестре глава велел высадить такое дерево и ухаживать за ним строго, чтобы перед Новым годом оранжевые плоды свисали с ветвей, а чудный запах заполнял всю залу.       Ближе к вечеру весь орден усаживался за столы. В новогоднюю ночь дурной знак спать, поэтому все в Юньмэн Цзян веселятся до утра. Всю ночь гремят фейерверки. Каждый улыбается и желает всех благ в наступающем году. После часа свиньи всюду слышны хлопушки и смех адептов. Лотосовое вино льется рекой. Где открыто в чарки, а где аккуратно под столом.       Уже на рассвете слышен бой колокола. Глава встает, его племянник, явно клюющий носом, стойко держит дядю за рукав. Глава не говорит долго, все вымотаны празднованием, а младшие адепты так и вовсе почти спят на руках старших товарищей.       Цзян Чэн поздравляет своих людей с праздником, говорит пожелания на следующий год. Слуги разносят адептам красные конверты и орден тоже поздравляет своего уважаемого и любимого главу с Новым годом. А коли не все говорят связно, так праздник. В такую пору кто уж станет пенять на этикет.       Цзян Чен кланяется своему ордену, высказывая уважение, и отпускает всех жестом отдыхать. Кого-то волокут, кто-то бежит вприпрыжку, кто-то сбивается в парочки обсудить пикантные сплетни, но все расходятся в свои комнаты. Недолго слышится суета и орден Юньмэн Цзян окутывает тишина.       Она не продлится долго впереди еще две недели праздника.