Грязь

      Распахнутая настежь входная дверь, брошенная в разных местах одежда, ведущая как след из хлебных крошек, к спальне, удушливый запах пороха и табака, вызывающий желание поскорее открыть окно и в него же выпрыгнуть, лишь бы вдохнуть свежий воздух. Сомнений быть не могло — снова набрался по самые брови алкоголя и привел в дом очередную пассию. В ее дом, дом Рози. Предводитель города каннибалов старалась сохранять самообладание и оставаться максимально равнодушной, однако внутри все горело от недовольства и злости, будто адский огонь заменил кровь и теперь растекался в жилах. “Мерзавец, животное низшей степени ответственности, как он мог вновь так поступить со мной! “ — Рози приходилось прилагать усилия, чтобы не начать здесь и сейчас крушить все на своем пути. Обычно, она отличалась спокойным, даже добродушным нравом и редко, что могло ее вывести из себя. Но Эндрю Винчестер был той персоной, что мог даже покойника заставить встать и закричать от гнева и возмущения.       Да, Эндрю. С виду, мужчина из далеко не низших классов сословия, разбирающийся в том, как нашептать нужные слова, способные тронуть каждого, на деле оказался лишь одним из тысячи мерзавцев, упивающихся свободой в загробной жизни и полного отсутствия наказания за свои прошлые поступки из жизни человеческой. Когда он прибыл сюда, Рози было также далеко до власти повелителя, как бабочке до орла. В ее руках — лишь небольшая лавка одежды по стилю пришедшая будто из начала двадцатого века, когда время платьев, фраков, цилиндров и больших шляп, украшенных чем угодно еще не вышло из моды, но и было уже не настолько практично. В руках Эндрю же тоже имелось немного: откуда-то взявшийся дробовик, который он называл то “траншейная метла”, то “душегуб гансов”, штык-нож и тяжелая, как характер Эндрю, цепь. Он пришел в ее лавку, спутав по слепоте частичной — оба глаза тогда едва могли видеть из-за больших синяков — с каким-то баром. Рози нечем было угостить нежданного незнакомца, а ему заплатить за более-менее порядочно выглядящую одежду( из одежды собственной у Эндрю была лишь военная форма с множеством дыр от пуль да старая металлическая каска).              — Я без пяти минут в Аду — если это вообще Ад, а не влажные фантазии подростков-извращенцев — а меня уже попытались ограбить, убить и даже войти мне в тыл во всех смыслах. Некоторые предлагали прямо так им свой зад отдать — я что похож на проститутку, чтобы ноги раздвигать? — возмущался Эндрю.       — Увы, для многих подобное поведение тут это нормально, — неутешительно заключила Рози.       — Ах нормально — нормально, значит! — Эндрю воинственно вскинул дуло дробовика кверху, будто уже увидел в потолке врага. — Ну если эти сукины дети думают, что могут просто взять и делать со мной, что им хочется, их ждет неприятный сюрприз — двенадцатый калибр в голову, кишки и их задницы!       Рози только головой покачала. Уж сколько таких примеров ей приходилось видеть в своей жизни. И сколько таких же заканчивали свою браваду, став чьей-то игрушкой, либо утонув в луже собственной крови. А грубых и злобных, как Эндрю Винчестер можно было уже по номерам от одного до бесконечности собирать, ведь каждый второй, кто отправился в Ад, не отличался манерами. По крайней мере, из тех, кого Рози видела лично, стоя за прилавком.       И все же, Эндрю доказал обратное. Пятеро грешников разной наружности и явной бандинсткой дружности вломились в ее лавку, решившись поживиться легкими деньгами, а судя по жадно изучающим ее тело глазам — и честью хозяйки. Лишь крик “снова вы, ублюдки” от Эндрю отвлек их внимание и дал Рози возможность быстро покинуть начавшуюся бойню. Ушла она не далеко — пришлось лечь сразу за грудой неразобранных манекенов, когда над головой со свистом пролетели пули. Казалось, что перестрелка затянется надолго, но тут раздались громкие, как гром, выстрелы дробовика, быстро сменившиеся криками, полными боли, и все резко стихло. Рози осторожно выбралась из-за укрытия, чтобы осмотреться: за пять выстрелов пять трупов, большинство получили ранение в тело, став больше похожими на разорванные от зубов озлобленной собаки плюшевые игрушки. Красный цвет на кругу Гордыни был вездесущим, но кровь этих грешников в тот момент казалась такой яркой, такой заметной и пьянящей своим запахом, что Рози невольно облизнула губы, нервно сглотнув. Если бы только еще испачканный грязью и кровью убитых пол и безвозвратно испорченная одежда не портили картину, то было бы так шикарно прямо сейчас устроить себе небольшой полдник. “Да, нашла время ты, Рози, для того, чтобы зубы свои о чужую плоть стачивать. А работать кто будет? “ Стараясь не выдать мимолетную слабость своим низменным желаниям, она хотела было взять за ноги одного из покойников, но Эндрю опередил ее.       Зарядив дробовик, он легко и непринужденно подцепил один из трупов штык-ножом, поставленным на ствол своего оружия, поднял над землей, будто рыбу гарпуном и спокойно вынес один за другим на улицу. Минутой позже он вернулся в лавку, протирая оружие от крови с такой нежностью, будто держал в руках собственного ребенка. На секунду Рози показалось, что угрюмый и уставший Эндрю слабо улыбается, глядя перед собой на следы недавнего побоища.       — А скажите, пожалуйста, — не отвлекаясь от дела, произнес он. — Насколько тут ценятся специалисты по устранению такого мусора, который я сейчас вынес из вашей лавки?       — Мне сейчас нечем будут расплатиться с вами, да и вряд ли кто-то захочет сразу новичка-грешника к себе взять. Но я могла бы на время дать вам ночлег.       — Мне и такое сойдёт. Ночлег у симпатичной женщины я давно не имел.       Рози решила тогда не вдаваться в размышления, что на самом деле Эндрю имел в виду. Но она даже и представить не могла, что в будущем этот грешник станет ее партнером и тем, кто будет живым кошмаром для всякого сброда и грязи, что захочет поживиться за чужой счет в ее владениях.       Прошли года, они изменились, поднялись в обществе, но если говорить о поведении, то кажется из них двоих Эндрю стал лишь хуже. Из просто грубого и временами жестокого солдата он превратился в распутного, развязного на язык и руки бабника, с голодным блеском в глазах провожающего взглядом любую женщину, будь то грешная душа или демон, иной раз даже не брезгующего отпустить похабный комментарий в адрес проходящих. В последнее время Эндрю манеры приличия даже в их деловых разговорах стали делом настолько редким, насколько Эндрю обходился без приема сигареты в день или ночь — в лучшем случае, доводилось слышать безобидное “Рози, дорогая” или “Розочка моя алая”. Но говорил он с таким видом, словно был готов сорвать здесь и сейчас с нее одежду, как лепестки розы, и вырвать зубами ее плоть. От представленного Рози каждый раз тошнило, хотя ей доводилось видеть и слышать вещи и похуже.       Но самое противное было в зарождающейся привычки Эндрю приводить в ее дом посторонних женщин и устраивать с ними , как выражался сам Эндрю, “физическую закалку дружбы организмов”. Да, дом Рози появился не сразу, да, какое-то время они делили его вместе, как партнеры, но сейчас оба могли позволить свое жилище каждый сам для себя. Но какого-то черта или другого существа этот кобель приводил женщин в ее дом! И если в первые разы он извинялся под предлогом, что перепутал по старой привычке, то теперь даже искать оправданий не пробовал, почему так поступил.       — Эндрю! — без приглашения войти и пожелания “доброго утра” , Рози ворвалась в спальню. — Эндрю Винчестер, ты опять взялся за старое!       Под скомканным белым одеялом что-то зашевелилось, затем спешно поползло к краю кровати и упало на пол с громким “ой”. Рози обошла кровать справа — какая-то суккуб на четвереньках быстро-быстро пыталась уползти, пока ей не перепало горячей руки от хозяйки дома.       — Моя дорогая, выход в другой стороне, — Рози быстрым и ловким движением поставила суккуба на ноги, дав той в руки что-то из найденной ранее верхней одежды. — Не знаю, что там пообещал вам этот мартовский кот, но будьте уверены, от меня вам зла не будет — если только сами не захотите его получить лично. А сейчас идите, тут будет неприятный разговор.       Суккуб кивнула в знак благодарности или же просто, чтобы не навлечь возможную беду, и скрылась прочь.       — Что за дела… Эй, куда это она пошла? — заспанный Эндрю поднялся на ноги, громко стукая по полу железными стопами — были ли такие по прибытию в Ад или же он сам их себе сделал, история умалчивала. — Твою мать, что ни дамочка, то все спешат сбежать от меня!       — Это потому что ты на редкость ужасный любовник и мужчина в целом, — не скрывая неприязни Рози брезгливо смотрела на незванного гостя. — Наверняка ты опять за деньги предлагал несчастной спать с тобой или же прижал ее где-то в темном углу.       — Да здесь темных углов, как у меня волос на голове, — совершенно не стесняясь Рози, Эндрю продолжал сверкать голым телом серебристого цвета кожи, как нарочно двигаясь так, чтобы его достоинство было отчетливо видно. — Вообще, ты зря ее прогнала, девица знает много вещей, которые старым девам следовало бы научиться, если хотят, чтобы в постели их могли отличить от бревна.       — Извини, что?       — Ты меня слышала. При всем уважении, Рози, у меня начинает складываться ощущение, что у тебя нету никого, потому что ты на редкость деревянная в постели. Удивительно для того, кто чаще меня крутится среди аристократов.       — Ты… Ты вторгаешься в мой дом, приводишь сюда кого попало, так еще смеешь учить меня как спать с кем-то, будто я тебе какая-то куртизанка?       Эндрю взглянул на нее. Расслабленно, спокойно, будто перед ним сейчас была не женщина с большими черными провалами вместо глаз и рядом острых зубов способных выгрызть из него приличный кусок мяса, а милая маленькая собачка, отчаянно скалившаяся в угрожающей позе. Внезапно он резко двинулся в ее сторону прижав к стене — ростом он был на две головы выше Рози, так что теперь нависал над ней, при этом удерживая обе руки пойманной женщины одной своей. Рози даже не успела проследить, когда она успела оказаться в ловушке, как тут же ее вновь застали врасплох.       Без предупреждения Эндрю жадно с смакованием впился ей в губы, не давая возможности отстраниться или закричать. На все попытки протеста он продолжал удерживать ее крепко, хотя Рози и била его ногами, и дергалась, даже пыталась принять истинный облик демона, но куда там — все равно что поезд останавливать голыми руками. В конце концов, она сдалась, надеясь, что Эндрю наиграется и сам ее отпустит. Но ему оказалось мало одних поцелуев: ниже талии что-то медленно и точечно проходилось по ее одежде, будто паук, забежавший в поисках укрытия. Эндрю искал способ как раздеть ее и добраться до того, чего он никогда не имел от Рози с момента их знакомства. “Нет, нет, нет - нет, так нельзя! Я не хочу этого, я выше этого! — разум отказывался верить в происходящее, гнев быстро сменился отвращением и ужасом от осознания происходящего. — Я не могу стать его игрушкой, это неправильно не справедливо! “       — Ты продолжаешь сопротивляться, Рози, — вдруг заговорил он, жадно наблюдая за реакцией своей жертвы. — Знаешь, почему я провожу время с кучей разных девиц, не задерживаясь надолго ни на одной? Потому что таких достойных цветков, как ты, мало. Все какие-то посредственные, все искусственные — а ты настоящая, Рози. Ну почему бы тебе наконец-то не перестать играть в недотрогу и показать, какой бутон скрывается на деле за этими шипами?       Ощущение паучьих лап сместилось с талии на бедра, а оттуда перешло куда-то между ног, вынудив резко их сдвинуть. Одними губами Рози удалось сказать тихое “нет”, продолжая смотреть в глаза тому, кого она раньше называла партнером. Эндрю недовольно цокнул языком, посмотрел на нее с укором. Два красных уголька в темных глазницах сперва тускло, затем все ярче горели с каждым вдохом их хозяина, будто от их горения зависела сама жизнь Эндрю. Не говоря больше ничего, он резким движением дернул за ткань платья, разрывая его на части, стремясь добраться до желаемого. Холодные и твердые пальцы забрались под остатки юбки, требовательно раздвигая ноги Рози, попутно срывая уцелевшее после такого надругательства нижнее белье, после чего Эндрю уперся коленом так, чтобы у Рози не было шанса свести ноги снова.       — Нет, прекрати, стой! — Эндрю не слушал, продолжая срывать с нее одежду, обнажая серую мягкую кожу. — Эндрю, хватит, прошу!       — Проси, проси, Рози, — змеиным шепотом отвечал он ей. — Ты меня никогда ни о чем не просила, только требовала и приказывала, будто ты у нас королева! И все тебя любили и боготворили, даже когда ты ноги об них вытирала! Интересно, за что?! Может, у тебя там где-то крылья ангельские спрятались или сам Господь Бог тебя своим хозяйством однажды одарил по губам и между ног, что ты теперь такая королева неприкосновенная! Чем ты отличаешься от остальных кукол, что попадают сюда, ну чем, Рози? Я бы очень хотел знать это, особенно после того, как твой прошлый муженек так быстро исчез а новых не появилось! Может, мне стать твоим мужем и показать, почему женщина не должна наезжать на мужика?       — Эндрю, пожалуйста! Нет, не надо! —- повалив ее на пол, Эндрю продолжал удерживать Рози, готовясь войти в нее резко и без прелюдий, чтобы не дать шанса вырваться. — Эндрю, ты не можешь!       — Я все могу! Я беру столько, сколько захочу, и отдаю столько, сколько захочу. И тебя с твоим телом тоже возьму…       Это все было похоже на дурной сон, но не один из снов, каким бы ужасным он ни был, не мог сравниться с тем унижением, страхом и нарастающей болью внизу живота, что сейчас испытывала Рози. Она продолжала кричать, умолять, вырываться, но все было без толку. В один миг из главного предводителя каннибалов она превратилась в ненавистный живой образ “дама в беде”, позабыв о своей силе и могуществе. “Это все сон, просто дурной сон, — вертелось в сознании. — Не может такого произойти со мной, только не со мной!” Но боль от каждого резкого толчка и сильная кисть Эдрю, крепко удерживающая ее руки, грубо напоминали ей о жестокой реальности. Ад есть Ад, здесь не имеет значения, какой ты крови или сословия, если с тобой происходит что-то плохое — это обыденность ужасной бытовой действительности, какой бы мерзкой она не была.       Эндрю продолжал двигаться, не заботясь о чувстве чужого удовольствия и комфорта. Весь его разум поплыл, едва стоило ему увидеть обнаженное тело Рози и ощутить мягкость и податливость плоти, обволакивающей внизу чем-то теплым и влажным. Была ли это кровь — он не знал, да и не особо придавал этому значение. В былой жизни он делал это столько раз на войне с узкоглазыми суками, любящими повыступать на него, едва оружие оказывалось у них в руках, что уже перестал обращать внимание на чужое сопротивление в чем-либо. Сам он от себя никогда не скрывал от себя, что быть причиной потери девственности доставляло ему какое-то извращенное удовольствие, будто ощущаешь себя хищником, активно властвовающим над своей жертвой во всем.       Крики Рози распаляли не хуже стонов сотни предыдущих партнерш, усиливая желание обладать этой женщиной в полной мере. Он мог бы сделать с ней это и раньше много раз, но постоянно мешала работа уничтожения всякого человеческого мусора, активно захаживающего на территориию Рози. Иногда они оставались совсем одни, особенно в дни, когда начиналось активное истребление грешников ангелами. Наблюдая за летящими на малой высоте крылатыми тварями, Эндрю порой испытывал жгучее желание выйти наружу и устроить на них охоту, как любил это делать раньше, выискивая среди деревьев врага при жизни. Но малая доля здравого смысла говорила ему, что кончится эта затея плохо. Тогда он искал себе занятие в уходе за оружием либо сидел и прикидывал, что может сделать с растущим возле входа количеством трупов и сколько ему для этого понадобится патронов, бензина и прочих вещей. Сильнее жажды насилия была лишь жажда похоти — особенно, когда Рози вдруг так удачно крутилась возле него в своих тонких, временами просвечивающих от старости платьях. Эндрю не был поклонником такого старого стиля одежды, но возбуждение и любопытство от вопросов, какое тело могла скрывать хозяйка лавки под закрытым платьем было куда сильнее, чем от любой девчонки в коротких юбке и майке. Иногда становилось даже трудно усидеть на месте, ведь “нижепоясной друг” чуть не рвал ему штаны, а бившее в голову желание разорвать одежду на Рози и поставить ее прямо здесь задницей к верху — или даже на коленках, чтобы ее личико смотрело ему в пах — были слишком сильны. Может, поэтому он потом злился, когда узнал, что у Рози появился муж? Ведь кто знает, сколько перепало этому сладковатому и мягкому, как сахарная булка, засранцу до того, как он неожиданно пропал. Говорят, Рози его сама съела, но скорее всего выгнала за мягкость характера. Да и кто их этих каннибалов разберет, кого и когда они там съели.       И вот наступил тот момент, когда сдерживаться и ждать более удобной ситуации просто не было ни сил, ни времени. Сбежавшая от него девчонка-суккуб, конечно, знала некоторые интересные приемы в постели, но все это было не то, то сладко, то пресно, как говорится. А хотелось именно стоящей женщины, с которой можно было получить нечто большее, чем доступную “рогатку”, бритую или лохматую по выбору клиента. Рози умела быть интересной женщиной, умела общаться, вести бизнес и управлять толпой. Рози умела говорить так, что не хотелось сказать ей “заткнись и займись бабскими делами с бабами” или “займи свой ротик чем-то более полезным, дорогая”, Рози умела привлекать взгляд к телу не только в удобных для руки мягких местах, но и к лицу, шее и прочим деталям которым обычно не уделяешь внимания, снимая для развлечений девушку на час. Хотя, какой там час, большинство кукол и десяти минут не стояли, что он проводил с Рози, сидя с ней за одним столом с своим “душегубом гансов” в обнимку. И даже в такие моменты, когда разговоры о бизнесе и указаниях пойти и зачистить территорию от нового человеческого мусора вызывали сильное желание все же заткнуть Рози ее милый зубастый ротик, он ощущал ноющее чувство внизу, требующее прямо здесь и сейчас снять штаны и показать, чем он, кроме умения стрелять и выслеживать спрятавшихся в джунглях узкоглазых ублюдков, пугал особо наглых бой-баб в треугольных шляпах, не способных даже в руках автомат держать нормально. Прямо так взять, сорвать с Рози эту нелепо огромную шляпу, взять за волосы и дать ей ощутить аромат настоящего мужчины, а после грубо и властно уложить ее на столе, показать, благодаря кому она поднялась в городе каннибалов и как должна отблагодарить его за это.       Даже если бы Рози все же бросилась бежать — он бы не отпустил ее далеко. Даже если бы она смогла с ним драться — все равно бы ему проиграла и лежала на полу связанная и невинная, как школьница, которую застукали за курением в туалете. Но Рози, деловая и неглупая Рози, так легко поддалась своим эмоциям, когда он сказал про старую деву — неужели, ее правда задело, что ее считают старой? Эндрю ухмыльнулся, не останавливаясь в движениях. Конечно же, конечно ее это задело! Нет хуже вещи для многих женщин, чем напоминание о их возрасте, даже если это бессмертная грешная душа в Аду. Он видел этот злой и обидчивый взгляд раньше, когда кто-то из толпы каннибалов кричал, что не хочет идти вслед за старухой, и сегодня увидел вновь — это была именно обида на свой возраст, а не сравнение с шлюхами и проститутками.       — Эндрю, — жалобно протянула под ним Рози. Глаза стали меньше, в них больше не было злобы или страха, только желание прекратить все происходящее с ней. — Отпусти, пожалуйста…       — Как закончу — так и отпущу, — отрезал он. — Знала бы ты, сколько бессонных ночей я провел, сколько патронов извел просто так и стер руки в кровь, чтобы выгнать твой образ из головы. Но ты та еще ведьма, Рози. Я не удивлюсь, если ты своим телом, когда была живой, пользовалась, чтобы обмануть доверчивых идиотов, а потом откусить им что-то.       Эндрю вдруг взял пальцами ее за подбородок, аккуратно надавил на нужные точки — рот Рози раскрылся против ее воли широкой буквой “о”.       — Интересно, ты пробовала кому-то откусить этими зубами член? Или может какие ролевые игры в акулу и ее жертву? Я ведь столько раз заглядывался на твои зубы и думал, как такие могут оторвать кусок мяса за секунду и все равно хотел испытать с тобой “французский поцелуй” или “позу шестьдесят девять”, — Рози вновь испытывала унижение, попыталась отвернуться, но ей не дали даже дернуться. — Не отворачивайся от меня, Рози! Хоть раз поступи, как должна поступать женщина, и дай мне свое тепло, а не веди себя со мной, как дама с собачкой! Кстати, о тепле — думаю, я скоро закончу.       “Долг женщины — согревать мужчину в постели”. Подобную фразу она слышала слишком часто, чтобы просто перестать обращать на нее внимание. Рози ненавидела это, ненавидела сами слова, ненавидела участь стать безмолвной подстилкой, годной только для того, чтобы раздвигать ноги по чужой воле для продолжения рода и заниматься домохозяйством. Она мечтала о чем-то большем, чем просто играть роль живой мебели или, как выражался Эндрю, куклы, она добилась этого еще при жизни, смогла вновь добиться в Аду, и заслуга тут была явно не в наличии больного на голову мужика с дробовиком. Мужика, что, как грязь, сейчас лип к ее телу, залив ее своим кислым потом, окутывая меж тем еще и запахом сигаретного дыма и пороховых газов. Нет, она достаточно побыла слабой, с нее довольно!       — Пошел ты, — твердо и четко произнесла Рози.       — Что?       — Пошел ты к черту, Эндрю Винчестер и свои хотелки туда же забери! Свин, кобель с необрезанными яйцами!       — Ох, мне нравится, как ты пытаешься ругаться без обычного мата — это даже заводит!       — Ну так может тебя и это заведет!       С усилием ей удалось дернуть головой, затем Рози сильно до треска костей и скрежета зубов укусила Эндрю за пальцы. Откусить не получится, слишком жесткие, как железо, но главное, что не ожидавший такого ответа Эндрю заорал и сам ее бросил.       — Сука! Сука бешеная! — ему было не столько больно, сколько обидно — ощутить власть над этой женщиной и вдруг получить от нее же отпор, который был более унизительным, чем удар ножом по яйцам. — Считаешь себя действительно лучше всех? Я тебе покажу, где на самом деле твое место!       — Мое место в городе каннибалов, а не под твоим грязным телом! Я повелитель душой и телом, а ты так и остался солдатом-грубияном, который считает за гордость сломать кому-то нос без причины и прижать слабую женщину в темноте!       — Ну сука, ты теперь точно у меня все познаешь! — глаза Эндрю полыхали гневом, стук железных стоп стал громче, тяжелее, будто его тело наливалось металлом от макушки до пяток, плечи становились шире и больше. — Я тебя вместо своих трусов буду на член натягивать, вот ты запоешь тогда у меня!       Огромных размеров железный кулак уже летел в сторону Рози, чтобы ударить ее в живот. Казалось, что после такого, даже если она и уцелела бы, потеряла все равно сознание. Но вдруг ее окутала тьма, Эндрю и все пространство ее дома куда-то пропали, а воздух наполнился низким гудящим звуком радиопомех. Ох, как давно она не слышала радио в этой темноте! Как долго не видела этих красных глаз, так похожих на ручки переключения радиоканалов!       — Мне безумно жаль, что я не мог прийти раньше, Рози, — скрипучий больше, чем обычно, голос Аластора грел душу лучше любого огня. — Знал бы, какой Эндрю злопамятный, пришел бы к тебе еще раньше на наше старое место в беседке.       Аластор выглядел изрядно помятым, местами можно было заметить следы царапин и свежие дырки от пуль, один из оленьих рогов отломался, его красный пиджак выглядел грязным и уже не ярко-красным, а скорее бурым.       — Мой дорогой, — еле слышно произнесла Рози. — Что же с тобой сделали?       — Не так много ужасного, как с тобой. Прости, что напоминаю тебе об этом. Давай пока прикроем тебя, а то в другом месте, куда мы идем, будет сильный сквозняк.       Пиджак любезно и осторожно лег на плечи Рози, сам же Аластор закатал рукава своей рубашки, попутно вытащив из кармана брюк носовой платок.       — Я не хотел бы сейчас к тебе прикасаться, но мне больно видеть, что он с тобой сделал. Ты не будешь против, если я попробую обработать твои раны?       — Из твоих рук приму, что угодно, — Рози все еще трясло от каждого прикосновения но она знала Аластора слишком долго и понимала, что он не питает любовных симпатий к окружающим в плане сексуального влечения, да и убрать следы от когтей Эндрю стоило. — Я никогда еще не была так рада твоим прикосновениям.       — А я еще никогда не был рад увидеть твою улыбку как сейчас. И все же, мне больно, что я не успел вовремя.       — Ты сам сказал, что он злопамятен, значит подослал к тебе своих людей и…       — Это ничего не меняет! Прости. Кхм, это ничего не меняет. Я не успел вовремя и Эндрю практически получил от тебя желаемое самым грязным и мерзким способом. Но будь уверена — мы это так просто не оставим.       Рози вдруг уткнулась Аластору лицом в грудь. У нее не было привычки жаловаться, просить помощи и уж тем более плакаться кому-то в жилетку. Но сейчас рядом с близкой ей душой хотелось выдохнуть и выпустить все, что давило на нее. Аластору осталось только аккуратно и нежно поглаживать ее по волосам, по спине, утирать ее слезы и кровь из еще свежих ран. Физическая боль скоро должна была пройти, раны затянуться и исчезнуть. Но события этого ужасного момента еще долго будут скрестись в голове, как голодные крысы, напоминая о себе. Они так просто этого не оставят, Эндрю обязательно пожалеет, что распустил свои руки не на ту женщину.