Во мраке снов

- Просто ответь мне, пожалуйста, почему я до сих пор помню то время, когда приходя под покровом темноты, ты устремлял свой взгляд на меня, прожигая душу? - задаёт вопрос юноша, разрушая тишину так, словно она разбивается вдребезги, а мелкие осколки осыпаются на гранитный, холодный пол. Глубокие карие глаза, что с интересом и бурей эмоций смотрят на юношу, видоизменяют цвет на более глубокий, более таинственный, но такой чужой и холодный фиолетовый, что отражает в себе миллиарды тысячи далёких созвездий из других глактик. Ночной гость тихо усмехается. Да так, что его смех можно сравнить с тем самым лёгким ветерком, прокрадывающимся в помещение на цыпочках. Отчего Сохо невольно вздрагивает. Ёнджо хочет что-то сказать, но лишь проводит по губам кончиком указательного пальца, вслушиваясь в тишину, которая так и манит. - Почему твой голос, пропитанный нотками холода и стали заставлял моё тело повиноваться тебе, словно я и есть та самая безвольная кукла в твоих руках, Рейвен? - продолжает задавать вопросы Сохо, смотря на юношу, облачённого в чёрные, словно сама тьма, одежды, расписанные золотыми нитями, словно это и есть те самые далёкие звёзды, освещающие ночное небо. - Наверное, потому что ты сам позволил мне проявлять свою власть над тобой, - проговаривает Рейвен стальным тоном, что пробирается под самые рёбра и устремляется к самой чистой душе и сердцу. Ёнджо уже сбился со счёта, сколько раз Сохо оседал на колени подле него, устремляя свой взор на такую холодную поверхность зеркала, отражающую прошлое каждого из их. Он прекрасно понимал, что парень видел то светлое прошлое, что ушло в забвение. То прошлое, которое, как бы он не старался, но не смог бы вернуть ни за что на свете. И, наверное, увы, уже никогда.... Ёнджо бы не позволил этого. Ведь ночной гость, посещающий сны, хотел одного, - насытиться страхом юноши, унять боль, осколками застрявшую глубоко в сердце. Иногда, когда Сохо задавал ему вопросы, Ёнджо молчал, но вот только его глубокие, полные печали и страха, глаза говорили совершенно о другом. О том, что Рейвен никогда не произнёс бы вслух. О том, что никогда бы не отразилось от стен этого проклятого места эхом. - Твои сноведения - это некая клетка, которая непроизвольно делает тебя моей самой излюблённой пташкой, Ли Сохо, - произносит вновь Ёнджо холодным тоном, засотряя внимание на Сохо. Вот только Сохо всегда понимал, что стены этой импровизированной клетки сжимаются, а воздух всё сильнее становится невыносимо холодным. Из-за этих спонтанных появлений Рейвена во снах, Ли Сохо хотелсь бы бежать туда, где тихий прибой поёт о свободе. Туда, где небосвод ласкает водную гладь. Где горизонт окрашивается в яркий и живописный закат. Туда, где можно вздохнуть полной грудью. Но куда именно он должен быть бежать? Сохо не знал это совершенно... Каждую ночь закрывая глаза, Сохо оказывался в лабиринте старинного замка. Брёл куда-т по однообразным кридорам, которые освещал факелов свет и холодная луна. Поднимая взгляд к небу, юноша наблюдал за тусклыми звёздами. А чей-то голос шептал ему: "Посмотри на меня. Я покажу тебе Рай или Ад. Я сделаю для всё, что ты только пожелаешь, Сохо." И, наверное, Сохо проявлял свою слабость, припадая к холодным губам. Вот только с первыми лучами солнца Ли Сохо боролся с разумом, с этим невероятным навождением, шепча на ушко самому демону: "Ты и есть мой - Дурман, Ёнджо".