Идеал для демонов

Срочные сборы всех заклинателей могли означать, что какая-то из школ вновь решила похвастаться новыми боевыми трофеями и трахеями, из-за чего Лю Цингэ, в попытке доказать «‎Моё кунг-фу сильнее твоего, а зубы крепче твоих», вновь полетит в пасть нового чудовища. Шэнь Цинцю вздохнул, прикидывая, во сколько им обойдутся импланты для бога войны в этот раз. Честное слово, это расточительство оправдалось бы лишь в том случае, если бы челюсть Лю Цингэ, шедевр протезной стоматологии, выставляли как наживку для заманивания похотливых демонов, которые порядком достали Цанцюн. Однако Лю Цингэ заявил, что чем больше загадки, тем лучше, а потому он ни носа, ни зуба со школы не высунет. Пусть те, кто так хотят полюбоваться, сами припрутся в школу с новой армией, а там он уже страстную троицу хоть мечом на капусту порубит, хоть зубами загрызет. С точки зрения стратегии, это было привлекательное предложение. А с позиции человека, которого, за неимением под рукой ни демонов, ни предателей, бог войны объявил главным злом невымершим в Цанцюн, Шэнь Цинцю хотелось снять «наживку» с крючка и забросить в пасть самой спермотоксикозной «акулы». Но каково же было удивление главного стратега, когда перед началом собрания хозяин цветочного дворца поманил его пальцем с порочной улыбкой. Шэнь Цинцю нервно отмахнулся веером и оглянулся. Увы! Никого, на ком бы можно было проверить, подхватил ли от демонов старик эпидемию размножения, поблизости не оказалось. Или он уже заразил других заклинателей, и они побежали строчить любовные письма Лю Цингэ. От этой мысли на душе просветлело. — Уважаемый Лорд Шэнь Цинцю знает, какова причина сегодняшнего собрания? — Неужели демоны добрались и до вашей школы и перетрах… перебили половину ваших учеников? — Ах, если бы! Кхм… Я хотел сказать: ах, если бы у наших учеников было столько боевой практики, я был бы счастлив наблюдать за их растущим самосовершенствованием! Шэнь Цинцю цинично прикинул варианты в уме: — Я мог бы осчастливить ваших учеников, — и, видя загоревшиеся глаза собеседника, веско уточнил, — демонами. Мой пик в последнее время не справляется с двойной нагрузкой. А сверхурочные так ничтожны! Почему бы вам не прислать к нам ваших самых широкоплечих и длинноногих учеников, чтобы они быстрее нас бегали за демонами своими прекрасными длинными ногами? Увы, этот мастер прячет своё тело под столькими слоями одежды, так как его ноги безнадёжно кривы, астма запрещает занятия спортом, а злой язык заставляет демонов в ужасе бежать прочь и грабить ваши деревни. Нам крайне необходимы ваши практиканты. Самым талантливым я лично выпишу путевку к самым глубоким и непостижимым безднам нашего мира. — Мастер Шэнь так щедр. Но значительно больше вашу помощь оценили бы в нашем дворце. Почему бы вам не почитать лекции моим адептам на тему «Как перенаправить энергию суккубов на себя и тем самым заставить потерять бдительность и приблизиться» или «Что делать с корнем демонического зла, если в вашем присутствии он не хочет прорастать?». Мы разместим вас в прекрасных, тихих, уединённых апартаментах с видам на живописный водопад и экзотическим интерьером. Командировочные и премиальные за мой счёт. — Вы очень щедры. К сожалению, глава Юэ выписывает штрафы за прогулы заданий, если я недостаточно убедительно имитирую умирание. Лао Гунчжу выглядел опечаленным, как будто его жена опять назло отказалась почить раньше него, не дав погулять даже в последние недели его жизни. На собрании заклинателей все выглядели подозрительно. Одни заклинатели выглядели подозрительно красивыми и надушинными, а другие абсолютно небритыми и немытыми. Так и не решив, отправиться ли ему в лагерь нестиранных носков или компанию, украсившую стразиками бороды, Шэнь Цинцю сел возле Юэ Ци и Лю Цингэ. Бог войны бросил на него косой взгляд, но, вопреки обыкновению, промолчал. Негласное правило безопасности, которое они оба установили, никогда не могло быть проговорено вслух, но жестокая реальность не меняла правил: им обоим оказалось куда выгоднее прикрывать задницы друг друга, чем наускивать на них полчища неженатых демонов. Юэ Ци тускло улыбнулся ему. В последнее время он только так и улыбается, опасаясь, что кто-то мог принять его искреннюю улыбку за флирт. Доброго идиота мучала совесть, что он стал преткновением для молодого, хоть и демонического поколения, которое вместо того, чтобы посветить себя великому делу, построить карьеру, совершить революцию, мечтали рано залететь от него, предварительно втянув в какую-то маргинальную закрытую секту, практикующую похищение заклинателей Цанцюн и поедание их учеников. Шэнь Цинцю считал, что этой секте нужно внушить простую мысль — чем дольше воздержание, тем больше удовольствие. С таким упорством эти бесполезные ублюдки годами будут сами себя пытать, скромно повязывая голову платочком и не глядя на себя в зеркало после купания. А мысли Лю Цингэ были тривиальны: поймаю, расчленю, похвастаюсь останками перед учениками с криком: «Этого я завалил!» А поскольку главы Цанцюн не могли между собой договориться, демоны упорно учились писать, присылая всё новые и новые каракули, где путались элементарные слова. — Уважаемые, великие заклинатели, — кашлянув, начал мастер Уван. — Предлагаю, гм, начать с главного. Всё вы знаете о письмах, отправленных во все школы… Гм… Вы понимаете, о чём я? Шэнь Цинцю выгнул бровь над веером, тем самым нанеся ментальный удар Юэ Ци. От этого удара глава школы обязан был вспотеть, побледнеть и, согнувшись под грузом невыносимой вины, долго и сбивчиво начать оправдываться. И чем поспешнее прозвучат оправдания, тем больше необдуманных подробностей Шэнь Цинцю узнает. Однако неожиданно для себя главный специалист получил ответный ментальный «хук». Юэ Ци поднял аж две брови и спросил: — О каком письме идёт речь? Школа Цанцюн не получала ни одного послания годного огласки. Шэнь Цинцю вспомнил гору негодных огласки и бережно хранимых с другой бумагой в собственном сортире писем и принял невинный вид. — Гм… В таком случае мы вынуждены… Публично зачитать послание, — пряча глаза, ответил мастер Уван. — Нашему миру угрожают и, поскольку проблема может затронуть всех… Предчувствие недобро кольнуло Шэнь Цинцю… где-то в районе геморроя. Неужели… — Господа, всегда готовые наброситься восьмером на парочку демонов, всегда готовые сражаться за спинами молодых и самоубийственно отважных своих учеников, уважаемые заклинатели. Я имел честь познакомиться с вами чуть больше двадцати лет назад, когда ожидал одну страстную мастерицу выдрать сердце из груди, не пролив и капли крови, имевшей черный пояс по стервозности и коварстве Су Сиянь. Мои чувства были к ней сильны, искренни и созависимы. Она настолько запала мне в душу своими умениями причинять душевные муки, что каждый раз испытывая муки иного характера — изжога, запор, боль в простате, — я всё равно вспоминаю прекрасную Су Сиянь… Всё лорды Цанцюн тайком перевели дыхание. Слава богу, в этот раз надрать им жопу вылез иной демон, падкий на иные школы. — Её муки были длительными, жестокими и изысканными. К сожалению, на нашем последнем свидании муки были не менее жестокими и изысканными, но удручающе короткими. И доставил мне их пришедший на свидание вместо моей возлюбленной любитель тянуть кота за яйца мистер-святая-скромность-и-невинность, ныне именуемый вами глава Юэ. Он… Шэнь Цинцю и Лю Цингэ столкнулись подозрительными взглядами друг с другом, а потом уставились на Юэ Ци. Он сидел, покрывшись румянцем, и выглядел святым и скромным. Хоть святых с него рисуй. Похоже, в этот раз демон не ошибся. — …пришёл ко мне в окружении престарелых жиголо, именуемыми главами ваших школ. Но, в отличии от сына, я никогда не приветствовал неразборчивые групповые интимные связи или свингеров. Кроме того, учитывая возраст, и, как следствие, ослабевающий иммунитет стариков, от них ещё и подхватить что-то можно. В любом случае, я отказал всем, кроме адепта Юэ. Его бы я тоже отверг, но нелегко говорить, когда из твоего горла торчит меч. Из-за юности и неопытности адепт Юэ не додумался сунуть мне «другой меч», раз уж явился на свидание вместо девы. А может, его учитель зассал, что ему понравится, и он не захочет меня убивать. Так или иначе, а я намерен исправить ситуацию. Раз Су Сяинь мертва, а глава Юэ жив, восставший император демонов лично будет учить пользоваться его и мечом и ножнами до конца жизни. Конечно, предварительно всё официально узаконив. Я не рассчитываю на приданое, так как мы оба мужчины. Однако я, как взрослый, в разумности, но при этом очень молодой, крепкий и выносливый во всех местах, умный и красивый настолько, что конкуренции мне никто не может составить, а также умеющий брать на себя ответственность за обещание нагнуть другого мужчину демон, готов дать выкуп. Полагаю, школе Цанцюн не нужно золото и серебро, так как их алчность сделает блеск святости и бескорыстности главы Юэ чуть менее убедительным. Поэтому, за неопытность и скромность моего жениха… Шэнь Цинцю закатил глаза, прячась за веером. Что за склерозный демонический ухажер? Как, впрочем, и всё остальные демонические сластолюбивцы, возжелавшие великий и неприкосновенный образец заклинателя их школы и мира совершенствования в целом. Как бы теперь ученики не прознали о том, как можно смотреть на Юэ Ци. А то на Цанцюн не хватит грядок, в которые можно закопа… которые нужно удобрять. Так или иначе, а демоны хором твердили, что на Цанцюн обучают самых лучших заклинателей, а их главе нет равных. Но при этом совершенно забывали, что ему нет равных не только в том, чтобы смотреть на голых женщин невинными глазками, но и выковыривать их потроха. Где в головах демонов был пробел, заставляющий забывать об опасности, после того, как они сами же признавали, что эти заклинатели самые сильные и злые? — …я готов позаботиться о его братьях… — Я сыт по горло уже их заботой, — едва слышно рыкнул кипящий Лю Цингэ. Ци Цинци наклонилась и шёпотом объяснила ему, как «сыт по горло» могли неверно трактовать другие школы, незнающие ситуацию в целом, но уже смекнувшие, в каком ключе главное горло школы Цанцюн интересует Тяньлан-цзюня. Поняв, что ляпнул, Лю Цингэ залился краской и опустил взгляд, как и сидящий рядом Юэ Ци. В этот миг они были похожи, как братья. Шэнь Цинцю же напротив — скорчил рожу поотвратительнее. Ведь если вдруг сейчас сюда ворвётся орава демонов с намерением украсть сильнейшего и скромнейшего заклинателя, они могут и перепутать его с Лю Цингэ. А так заблуждаться на свой счёт Шэнь Цинцю им не позволит! — …и защитить остатки их чести. Хотя, судя по слухам, гуляющим о главном стратеге, спасать уже почти нечего… Половина присутствующих глянула на Шэнь Цинцю с явным осуждением. Вторая половина — со скрытой завистью. Шэнь Цинцю за веером показал им всем неприличный жест. — Но мой пиздюк и парочка прибившихся к нему бестолочей желают соблазнить верховную троицу Цанцюн… — Но мы им не даём!!! — горячо и громко не выдержал Лю Цингэ. — Возможно, именно поэтому они так этого хотят, — с придыханием шепнула одна девочка, оценив горячность и пыл в голосе бога войны. — …Однако, узаконив отношения с главой Юэ, я пресеку эти домогательства. В противном случае выбирай, глава Юэ — я или три спиногрыза. Учти, если ты думаешь, мол, «я не такой, сострою монашескую мину и он найдёт себе другого», у тебя не получится «поматросить и бросить» со мной. Я знаю, что ученики твоей школы самые сильные, красивые и сексуальные, и лезут махаться по поводу и без. От меня даже всей толпой не отмашешься. В прошлый раз разборки были между всеми вашими вместе взятыми шишками и парой моих шишек, а также моего племянника. Наши шишки, как и то, что из них растёт, не уступают по размерам вашим, и тоже железные. Когда мы сойдёмся, я дам тебе их потрогать, чтобы ты не сомневался. Но тогда вы взяли лишь количеством. Теперь я готов вернуться и рвать жопы при поддержке верных демонических избирателей. И если я не получу желаемого, господа мастера-прятаться-за-спину-главы-Юэ-и-любоваться-его-видом-сзади, я пообещаю им не только по одной вашей голове на кровожадное рыло, но и по одной вашей простате за каждые ваши десять голов, которые они принесут мне. А если вы решите выдать его трём мелким кровососам, один из которых мой сынок, я запру вас вместе с ним в желудке моего племянника. Гарантирую: вас будут иметь во всех смыслах, пока не переварят. Выбирайте. Подпись. Господин я-отвечаю-за-свои-слава-и-ты-глава-Юэ-ответишь Тяньлан-цзюнь». К концу этого послания на алом Юэ Ци можно было яичницу жарить. Шэнь Цинцю и сам бы сгорел от испанского стыда, если бы только принципиально не желал проигрывать бой никому. Даже стыду. — Какая трогательная, неразделённая любовь, — вдруг растроганно всплипнула даоска. Глаза Шэнь Цинцю прищурилась. В следующий раз нужно будет перехватить письмо и от себя дописать, что будет с теми, кто встаёт на сторону демонов. В том, что он придумает нечто пострашнее, чем дятел Бин-гэ, дура Хуалин, идиот Мобэй и долбодятел Тяньлан-цзюнь, Шэнь Цинцю не сомневался.