Идеал для демонов

Проблемы сильнейшей из школ множились, как паразиты в кишечнике старого мастера цветочного двора. За то, что Юэ Ци отказался выдать Шэнь Цинцю и начистил рожи всем желающим похитить ядовитую святыню Цинцюн, весь заклинательский мир ополчился против них. Школа Цанцюн ушла в вынужденное затворничество, готовясь к войне. Внутри и самой школы грозил возникнуть раскол. Этого не случилось лишь потому, что Лю Цингэ неожиданно вступился за врага, вовремя прикинув, что любой следующий владыка Цинцин может и не пережить столько побоев ежедневно. А значит прийдётся обходиться лишь одним нокаутом в месяц. Конечно, в своих опасениях он не признался. Говорил, что среди юношей в золотых одеяниях заприметил подозрительно знакомое лицо, и его сердце кольнуло от недоброго предчувствия. Он не мог утверждать наверняка, но похожее лицо он видел на Союзе Бессмертных несколько лет назад, только помладше и без метки. Конечно, он не мог быть уверенным на все сто процентов. Ведь для этого ему бы пришлось раздеть этого парня до пояса и сравнить цвет сосков реального человека с воспоминаниями о демоне. Вообще Лю Цингэ настаивал, что всё это — козни демонов, которые либо заморочили головы другим школам, либо вступили с ними в сговор. Наверняка сначала, используя коварные интриги, они хотят отнять у Цанцюн их главного стратега. Потом похитят главного тактика. А после — разрушат сильнейшую из школ. Конечно, в это никто не поверил. Шэнь Цинцю ехидно заметил, что никогда не будет мыться в близи бога войны, зная, что тот рассматривает цвет сосков юношей. Ци Цинци посоветовала Лю Цингэ поскорее жениться. А Шан Цихуа вновь начал рассуждать о силе удара семени в девственно неокрепший череп. После чего Лю Цингэ наглядно продемонстрировал, что окрепший от случайных половых связей череп пика Аньдин недолго продержится после одного удара девственной мощи Лю Цингэ. Чувствуя, что это лишь цветочки, глава Юэ отправился на встречу своих шиди с тяжёлым сердцем. В доме царила напряженная атмосфера. Шэнь Цинцю спрятался за веером и застыл фарфоровой статуей, глядя в никуда. Лю Цингэ злостно пыхтел, бегая глазами по лицам собратьев, надеясь ещё кому-то продемонстрировать несокрушимую силу собственного целибата. Но остальные благоразумно помалкивали. Лишь румяный и непривычно смущённый Му Цинфан, завидев главу Юэ, скромно кашлянул: — У меня… кхе-кхе… послание для нашего главы. Мои ученики помогали раненным, когда мы, после обвинения против Шэнь Цинцю, отступ… возвращались домой по неотложным делам. Один из них нашёл в своей сумке… влажное послание и передал мне. — Влажное? — не понял Лю Цингэ. — В каком смысле влажное? — В буквальном, шиди. В буквальном. От влюблённых демонов. Юэ Ци потерял дар речи. Что происходит? Это что, чья-то дурная шутка? Допустим, демоны действительно решили развратить Лю Цингэ, искренне уверовав, что корень его силы и неукротимой энергии… в его физическом корне. Допустим, Шэнь Цинцю поражал своей красотой сильнее, чем пинком под зад. Но он сам?.. Да и столько лет-то прошло. Не говоря о том, что юные спермотоксиозники должны быть мертвы! — Я же говорил, что одного из них видел! — Лю Цингэ стукнул кулаком по земле. По земле, оттого, что его привычка лупить по полу в приступе злости, уже давно проделала не то что огромную дыру, а почти нору! Но принципиальный Лю Цингэ дотягивался до неё кулаком, как бы глубока она не была. — И что же они хотят на этот раз? — с подозрением поинтересовался Шэнь Цинцю. — Может, не надо читать… — запнулся Му Цинфан, — …публично. Это всё же личное. — Ну уж нет! — взревел Лю Цингэ. — Наши письма публично читали. Чем он лучше нас?! — К тому же, — злорадно заметил Шэнь Цинцю, — вдруг там что-то важное? А если кто-то угрожает нашему главе? А он у нас такой скромный, такой заботливый. Конечно, он бережет нас и не признается в грозящей ему опасности. Но мы же не допустим, чтобы с ним случилось что-то плохое? Юэ Ци глубоко вздохнул, глядя на мстительные лица своих ближайших соратников. Принцип справедливости требовал око за око, зуб за зуб, словесное осквернение за словесное осквернение. Он кивнул Му Цинфану, призывая читать. — «Дорогой глава Юэ. Ты такой ахрененный мужик, что от одного взгляда на тебя можно кончи…» — охрипнув от стыда, лекарь умолк. — Я тебе помогу, — с готовностью отозвался хозяин пика Аньдин, отбирая послание. — «Глядя, как ты закрываешь своей широкой, могучей, одетой в монашеские шмотки грудью своих любовников, мы осознали что ты доминант. Жёсткий доминант, не делящий власть над Шэнь Цинцю и Лю Цингэ ни с кем из заклинателей. Мы рады сообщить тебе, что такому мужику мы готовы подчиниться бесприкословно. Так как подчиняться воскресшему Тяньлань-цзюню нам уже надоело. Он тоже хочет тебя, но вы явно не уживётесь вместе, так как двум доминантам рядом не место, что ты и доказал в ваше знакомство. Мы готовы подчиниться, однако тебе с нами не тягаться. Ты один, нас трое. Мы отшлепаем тебя сами, если и ты ответишь на наши чувства. Однако мы готовы тебе добровольно подчиниться, если «навыки сильнейшего заклинателя» будут доставаться по ночам нам, а не Лю Цингэ и Шэнь Цинцю. Подумай хорошенько, что случится, если обидевшись, мы придём в твою школу к твоим ученикам. Мастер профессионально сексуально мыть пол языком Ло Бин-гэ, лучший наездник в мире Мобэй Цзюнь и чемпионка по тройному самосовершенствованию Ша Хуалин.» Три печати из… — Как я и говорил, — перебил его Шэнь Цинцю. — Наш лидер в страшной опасности. Юэ Ци растерянно моргал, не в силах найти слова. Это было первое посвященное ему признание в любви, и он не знал, как лучше реагировать. Напоить неуемную троицу зельем, понижающим либидо, или сразу оторвать головы?

***

Лю Цингэ возвращался к себе, сжимая в кулаке сомнительную бумажку. Нелюбовь к демонам пробуждала в нём ярость. А их непрекращающиеся домогательства — опаску. Подозрение, павшее на Шэнь Цинцю несколько лет назад, с сомнением колупало пальцем в носу и пожимало плечами. Главный стратег вполне мог сдать его на колбасу, но главу Юэ… Даже из практичных соображений, практичный Шэнь Цинцю не мог так поступить. Ведь зад Юэ Ци был первым, чем прикрывался Шэнь Цинцю, когда над его задом грозила опасность. А тут вдруг демоны готовы обменять главу Юэ не на безопасность Шэнь Цинцю, а… — Пс-с-с-с! Пс-с-с-с… Вынырвнув из своих мыслей, Лю Цингэ в гневе поспешил за угол своего жилища выяснить, кто смеет ссать на его территории! Но у задней части дома он встретил всего-навсего Шэнь Цинцю. Поскольку его штаны были на месте, халат не задран, а поблизости не виднелось мокрых пятен, Лю Цингэ сообразил: кто-то другой пытается пометить его дом. Он собирался направиться на поиск настоящего самоубийцы, когда Шэнь Цинцю закатил глаза и прошипел: — Стой! — Потом подерёмся, — сквозь зубы рыкнул Лю Цингэ. — Не то за это время мне все стены обоссут. Главный стратег помассировал висок, словно у него болела голова. — Это я тебя так звал, варвар! Чтобы привлечь внимание, но лишь твоё. Пс-с-с… — Тебе что, заняться нечем? — возмутился Лю Цингэ. — Нашел время мне голову морочить! Когда тебя пытаются арестовать, Юэ Ци испоганить… — Вот об этом я и пришёл поговорить. Дай сюда. Резким движением, Шэнь Цинцю вырвал у него тайное послание, которое пару минут назад Лю Цингэ обнаружил на своём пике. Пробежав его глазами, Шэнь Цинцю хмыкнул и сунул Лю Цингэ прочесть похожий, тоже мерзко пахнущий чужой похотью и демонической энергией листок. «Ненаглядный стервец Шэнь Цинцю. Мы очень расстроены, что ты отверг наши чувства. Поверь, ты многое потерял. Демоны могут задерживать дыхание дольше, чем любая твоя подружка с красного павильона. Так же мы всегда готовы тебя приласкать и разделить с тобой каждую гнусность, которую ты хочешь устроить для учеников или сделать с ученицами. Но если ты не ломаешься, а правда не хочешь узнать, какой Ло Бин-гэ страстно горячий, Мобэй Цзюнь заводяще холодный, а Ша Хуалин вообще сочетает в себе всё это, то так уж и быть — мы согласны на замену. Пришли к нам главу Юэ, и мы устроим оргию с ним. Мы слышали, ты тоже доминант, причем достаточно жёсткий. Зачем тебе конкурент? Вы с Лю Цингэ будете только счастливее без главы Юэ. Просто во время очередной весенней игры напои его сонным зельем и вышли нам. Можешь даже написать нам пожелания, что именно хочешь, чтобы мы с ним сделали. Уж мы-то постараемся тебя отблагодарить и исполним с Юэ Ци всё фантазии, на которые у тебя не хватило сил. А если мы не получим замены, то придём за тобой. Тогда уже мы сделаем с тобой все свои планы. У нас было много времени помечтать. Господин самый жаркий взгляд Ло Бин-гэ, господин самый сладкий рот Мобэй Цюнь и госпожа самый желанный запах Ша Хуалин.» Глаз Лю Цингэ задёргался уже на середине послания. К стыду бога войны Шэнь Цинцю, прочитав похожее послание, адресованное Лю Цингэ, выглядел куда более стойко: — Не знаю, сколько ещё глав наших пиков получило подобную пахабщину, — Шэнь Цинцю хотел спрятать за веером брезгливое лицо, но передумал и позволил им любоваться, — но нашу школу так никогда не оскорбляли. — Они посмели покуситься на нашу гордость — Главу Юэ! — горячо согласился Лю Цингэ. — Если они не получат его, то заберут гордость каждого учителя в нашей школе. И начнут с нас. Не знаю как тебе, а мне моя гордость дороже. — Да как ты?!.. Предатель!!! И Лю Цингэ бросился бить морду Шэнь Цинцю, чувствуя себя правым, как никогда. Но коварный шиди сделал ему подсечку и бог войны кубарем покатился вниз по склону, ломая свеженькие деревья. А Шэнь Цинцю поскакал следом, радостно подгоняя его пинками. Наблюдавший из кустов Шан Цинхуа, неоцененнный заклинателями и нелюбимый демонами, мстительно скалился. Он-то точно знал, что вне зависимости от того, предадут они своего главу или нет, демоны все равно придут за самыми сильными и агрессивными. Так что раздвинуть свои или демонические ножки и запихать туда свою гордость Шэнь Цинцю всё равно придётся.