Под Белой Звездой воды

Се Юнхуа старалась быть обычной. Не выделяться. Не отсвечивать. Действовать так, как говорят родители и учителя. Словом, девушка пыталась выглядеть как примерный и достойный член правящей семьи, вот только старшая сестра Наследного Принца никогда не чувствовала, что находится дома, в кругу близких людей. Все казалось чужим, местами ненастоящим и будто бы искусственным. Искусственной казалась и она. Выбранная тактика показного смирения, конечно, лишала некоторых проблем и ненужного внимания, но не давала выхода тому настоящему, чувственному и искреннему, что слабым огоньком горело внутри. Се Юнхуа смеялась звонко, но вдали от людей; улыбалась широко, но наедине с собой; рисовала то, что не следует рисовать принцессам, и поэтому сразу же сжигала все труды. Она чувствовала себя двуличной из-за постоянного контроля, недо-пряток и надоевших официальных улыбок. Се Юнхуа мечтала сбежать и начать новую, особенную и яркую жизнь, но подобные мысли вызывали непонятную тоску, тонкими лентами оплетающими шею и мешающими сделать полноценный вдох. А ещё давило чувство ответственности и колющей вины. Из всей семьи, почему-то абсолютно чужой, принцесса испытывала симпатию только к младшему брату. Яркому, нежному, доброму и местами слишком наивному. Девушка была старше всего на пару лет, но ужасно боялась, что эта молодая искра потухнет, толком не разгоревшись, как тухнет и она сама. Когда родители заводят разговор о свадьбе, внутри поднимает голову страх. Шансы вырваться из четырёх золотых стен стремятся к нулю. Но ещё ему не равны. Се Юнхуа снова мягко улыбается, стараясь не допустить трансформации улыбки в оскал, и удаляется готовиться к празднику. Сегодня брату выпала честь исполнить роль воина, угодившего богам, и принцесса не может пропустить такое важное событие. А потом с неба падает ребенок. Все переворачивается с ног на голову. Тучи над Сяньлэ начинают сгущаться, кажется, именно в тот момент. Се Юнхуа слышит разговор Се Ляня с уважаемыми советниками и испытывает смешанные эмоции. Тревога испуганными собаками начинает скулить внутри. Совершенно случайно принцесса становится свидетелем отвратительной сцены и сама не замечает, как в руках оказывается подрагивающий ребенок, которого Юнхуа очень крепко прижимает к себе. Девушка впервые не сдерживает бушующий ураган эмоций и позволяет ему вырваться наружу. Янтарные глаза смотрят на виновника с нескрываемым бешенством. Ей хочется лично избить глупца с аморальными наклонностями, но она лишь цедит сквозь зубы Се Ляню: —Я к лекарю,—и убегает. Кажется, практически улетает в сторону дворца, оставляя позади слуг и братьев. Ребенка отпускает только тогда, когда этого требуют специалисты. С удивлением обнаруживает, что искалеченный мальчишка не очень-то хочет лишаться тепла и крепкой хватки, поэтому Се Юнхуа улыбается, улыбается нежно и искренне, вкладывая в улыбку все переживания, надежду и заботу. Она всегда сочувствовала слабым и обездоленным, часто не могла пройти мимо нуждающихся, поэтому волновалась за каждого также, как волновалась бы, кажется, за самое близкое существо в мире. А ребенок удивлённо смотрит на нее. Удивлённо и завороженно, и от этого взгляда перехватывает дыхание. —Всё будет хорошо. Бегать будешь, как новенький,–говорит, а у самой сердце вот-вот из груди выпрыгнет. Ощущение чего-то неизбежного накладывается на чувство благодарности, волнами растекается вокруг. Принцесса мягко проводит ладонью по грязным волосам, не испытывая ни капли отвращения, и отворачивается. Чтобы не смущать лишний раз ни мальчика, ни опешивших лекарей. Се Лянь приходит быстро. Они перекидываются парой ничего не значащих фраз, а потом принц аккуратно поглаживает сестру по плечу и произносит еле слышно: —Не переживай, цзецзе. Я постараюсь нормально поговорить с Ци Жуном. —А поможет ли?–девушка немного нервно перебирает ткань праздничного наряда и то и дело косится в сторону лекарей,–Он становится неуправляем, его стремление угодить тебе переходит границы, и я не знаю, что с этим следует делать. Се Лянь молчит. И сам все понимает. —Я надеюсь, хотя бы повозку у него забрали? —Почти. И Фэн Синь ему руку сломал. —Фэн Синь сделал что?–Юнхуа от удивления даже повернулась в сторону угла, где попискивал Ци Жун, сдерживаемый телохранителем Наследного Принца. —Так получилось. —Восстановится. Нет смысла убиваться и плакаться, если уже ничего не изменишь, верно?–Се Лянь улыбается так, как умеет только он, и кивает,–У мальчика сломаны ребра, повреждена нога, он один сплошной комок из синяков и ран. Ты не представляешь, сколько я сейчас хочу высказать Ци Жуну, диди. Юнхуа видит, что и принц далёк от спокойствия, поэтому решает на время свернуть тему. Се Лянь благодарит лекарей за труд, а потом служанка объявляет о прибытии правителя, и девушка остаётся рядом с ребенком за занавеской, не желая в таком взъерошенном состоянии разговаривать с родителями. —Малыш, как тебя зовут?–молчит,–Тебе не стоит бояться. Если бы я хотела причинить тебе вред, уже давно бы сделала это. —Хун...–раздается слабо. —Отлично! А меня зовут Юнхуа, что означает "вечно цветущая". Цветочек. Приятно познакомиться, Хун!–девушка немного наклоняет голову вперёд. Мальчик неуверенно повторяет этот жест. Умиление смешивается с сочувствием. —Тебя не выбросят на улицу. Побудешь пока здесь, восстановишься. Мы с братом позаботимся об этом. А потом придумаем, что с тобой делать. У тебя же есть дом? —Нет дома. Се Лянь отодвинул занавеску и поинтересовался, не напугала ли ссора ребенка. Юнхуа с перебинтованным мальчиком на удивление одинаково помотали головами. Принцесса ждёт, пока выйдут родители, а потом говорит, обращаясь к маленькому знакомому: —Мы обязательно что-нибудь придумаем. Отдыхай,–собирается уйти, но оказывается схвачена чужими ручками,–Я ещё вернусь, не переживай,–снова взъерошивает волосы и уходит. Ей ужасно нужно поспать, потому что ближайшие дни обещают быть тяжёлыми... Но все в очередной раз идёт не совсем так, как нужно. Она просыпается от панических криков и запаха гари. Пожар. В коридорах черным-черно от беспокойных духов, что слетелись сюда со всей горы Тайцаншань. Принцесса сразу рванула туда, откуда был слышен голос брата, и каково же было ее удивление, когда посреди зала обнаружила свернувшуюся клубочком фигурку ребенка. От этой картины в сердце что-то защемило. В этот момент в голове смешалось столько всего, столько разных эмоций, столько мыслей, что действовать девушка начала как-то бессознательно. —Фэн Синь, уберите преграду, немедленно!–удерживающие защитный круг телохранители взглянули на нее одинаково неуверенным взглядом. —Но ведь...–действительно, стоит убрать–духи заполонят всё, и всем живым очень не поздоровится. Се Юнхуа, к слову, не здоровится в эту самую секунду. Мельтешащая повсюду нечисть нагоняет острую тревогу. —Хватит, уберите преграду!–раздался из-за спины голос Се Ляня, и принцесса подивилась тому, как быстро телохранители исполнили приказ. Пока Наследный Принц высматривал что-то конкретное в полчище жутких духов, Се Юнхуа резко ломанулась вперёд, совершенно позабыв о том, что члену Правящей семьи так бегать не пристало. Дрожащий черноволосый комок оказался быстро сжат в крепких объятиях. Девушка вцепилась в него, кажется, намертво. —Всё хорошо, Хун. —Это не я!–мальчик не переставал дрожать и, кажется, окончательно разревелся. Он беспорядочно повторял одно и то же: что он не виноват, они сами прилетели, что он правда-правда не специально. —Хун.. —Это честно не я!.. —Сейчас Его Высочество с ними расправится и мы окажемся в полной безопасности, ведь там, где Се Лянь–всегда безопасно и тепло. Ты веришь мне? —Это не я. Не я. Не я!..–Се Юнхуа аккуратно отодвинула хрупкое тельце от себя ровно настолько, чтобы могла заглянуть в заплаканное лицо. А потом также аккуратно провела по черным волосам и спросила так твердо, как умела только в моменты чрезвычайного напряжения: —Хун, ты веришь мне? —... —Давай ты поверишь мне, а я буду верить тебе? Давай?.. Из-за спины неожиданно раздалось покашливание: —Мальчик, каковы твои восемь циклических знаков по рождению? Хун сразу напрягся ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда ещё? Се Лянь, похоже, решил действовать мягко: —Ответь, пожалуйста. Господин хочет узнать твою судьбу. Это ради твоего же блага. По мере того, как из детского рта вырывались слова, Юнхуа мрачнела все больше. Ей ли не знать, какого было тем, кто родился в какую-то особенную ночь, ужасную погоду или прямо перед трагическими событиями?.. Советник церемониться не стал: —Скорей уведите его с горы! И не смейте его трогать. Я не шучу: у него ужасная судьба, к нему нельзя даже прикасаться!–пока монахи стремительно разбегались по углам, Юнхуа не сдвинулась ни на цунь. Ребенок снова впадал в истерику, порываясь сбежать куда-то подальше, но девушка уступать была не намерена. Пока была способна удержать, будет держать. Ценой расцарапанных рук и всклокоченных волос. —Уважаемый советник, если судить по Вашим словам, то и ко мне лучше не прикасаться. Я правильно Вас поняла?–голос казался чересчур холодным, но девушке было все равно. Это она привыкла к подобным "предсказаниям судьбы", но на ребенка это может повлиять ужасно. Если уже не повлияло,– Я родилась под Белой звездой, но что-то не наблюдаю в себе ни стремления к лести, ни ко лжи и не страдаю высокомерием. Я думаю, что ребенок должен идти по своему пути уверенно, а не боясь каждой тени, потому что "родился под несчастливой звездой". Вынуждены Вас покинуть. Так, с ребенком на руках, принцесса покинула Зал. Она горела решимостью пристроить ребенка в безопасное место, показать, что не все люди жестоки, а судьбу... судьбу можно изменить! Она в это верит!.. Вот только Хун пропал. Пропал и Се Лянь. Вознёсся. Золотая цепь стянула тело до хруста, а нефритовые двери тюрьмы захлопнулись раз и навсегда.