Пророчество

Что имеем — не храним, потерявши — плачем. Того, что имеет, человек не ценит. Обладание, владение чем-то воспринимается как данность. Лишь с потерей приходит понимание важности утраченного.

      Она вновь оглядывается по сторонам, ибо демонам было запрещено касаться священного алтаря в исповедальни, но её это не остановило, потому она и приложила свою ладонь к непокрытой части. Вики, склонив голову, в тишине своих мыслей, с дрожащим подбородком, вновь пыталась подобрать слова. Почти каждый день она ходила сюда и пыталась поговорить, ибо на эту тему поговорить ей было не с кем. — Ма… ма, я бы хотела покаяться тебе, открыть свою душу и зашить ту рану на сердце и. наконец-то попытаться получить облегчение. Она щурилась от боли в области ладони, ибо алтарь её обжигал, но она была не из робкого десятка и попросту терпела. «Шепфа терпел и нам велел.» — прошептала она, глядя на свою красную руку. — Если ты меня слышишь, то знай, что я сильная духом, но честь моя осквернена… т-т-ремя, — она бьёт другой рукой по кафельной плитке, сглатывая сухой ком в глотке, от трудности в разговоре. — тремя парнями из моей же группы, они тренировались со мной и… из… изна… — она глубоко вздыхает и вскидывает свою голову, чтобы слёзы не успевали скатываться по её фарфоровым щекам. — Эй!       Вики, резко отпустив свою руку, повернулась на звук, это окликали её. Ангел, не торопясь шёл в её сторону, чтобы удостовериться, что она не трогает священный алтарь. — Я не трогала алтарь, можете быть спокойным. — она, не оборачивая головы, смотрит прямо на иконостас, а потом, прикрыв глаза, краем уха слышит, как ангел, её услышав, ушёл в другую часть храма, поверив ей на слово. «Чёрт бы тебя побрал!» — возмущается она, резко вскочив со своего места, направляясь к выходу. «В другой раз…»       Опустошённая и разбитая, она выходила из храма, чтобы отправиться домой, а потом, прихватив оттуда книгу, отправиться к старику на самую высокую точку горы, где она, под чашечку его кофе, успокаивалась и читая книгу наслаждалась мелодиями ветра.

_______

      Ад, место, где песчаные бури были почти двадцать четыре на семь, редко когда можно было увидеть проблески света дневного, но на то это и Ад. Тьма, пустынные места и объёмные облака, из которых дождь, поливая адские земли, дарил радость и свежий воздух. Но даже в таком экзотическом климате, всё было стабильно. Демоны работали не жалуясь, круги Адские были на месте, и даже малыш Цербер радовался игрищам, не думая о голодовке. В душах живущих тут был покой, и они бы даже знать не хотели о существовании рая, если бы не Шепфамалум со своими теориями заговора. — Господин, Шепфамалум вновь прислал письмо. — Иуда стоит около двери, пока рогатый правитель, колотил в кружке только что приготовленный кофе, закинув пару кусочков сахара. — Неси, Иуда, что на это раз? Не смотрел? — он принимает письмо с рук его, успевая отпить горячий напиток. — Хороши зёрна в этот раз, очень вкусно, что за кофе такой чудный? — он слизывает остатки с губ. — Это Лювак, Господин…       Сатана будто пульверизатор, выплёвывает содержимое прямо на стол и со злобой глядит на Иуду, который поджав свой хвост, искал пути отступления. — Я что, по-твоему, сейчас пил кофе из задницы дикого животного? — выгибая одну бровь сердито интересуется он, почёсывая свой рог от нервной встряски. — Но ведь это обработанные зёрна, они не имеют и грамма гов… фекалий Люваков. — Иуда, стушевавшись, не знал куда себя деть, потому и собрал всё своё тело в угловом диване, съёжившись.       Сатана рассмеялся в полный голос, распаковывая конверт, чтобы прочесть очередное письмо «Отца, » а потом сжечь его в камине собственного кабинета. — Испугался? Нечего расслабляться, я изначально знал, что это Лювак. — разворачивая лист а4, всматриваясь в текст, пробормотал он.       Иуда с облегчением выдохнул, взявшись за свою грудь, где под рёбрами скрывалось сердце, которое чуть ли не остановилось. Он никак не мог привыкнуть к проверкам Сатаны и его вечных тренировок стальных нервов Иуды, которого он воспринимал как друга.       А друга он воспринимал его не просто так. Он был правой рукой его с самого начала, и помогал во всех его делах, даже отправлял на переговоры с Шепфой, чтобы самому не встречаться отцом с глазу на глаз. Иуда был тем, кто и в горящую избу, и в святую воду нырнёт и выпьет яд за правителя, потому что только с ним он ощущал свою значимость. Да, он был тем ещё ублюдком на Земле, но став демоном, который вникнув в суть всего ада, начал поворачивать свои мозги в нужное направление становясь лучшей версией себя.       Жалование он получал и не плохое, жил прямо в Чертоге, где ему была выделена целая комната со своей уборной и прочей утварью. В аду его уважали, даже непокорный Цербер слушался его, выполняя все его команды. Он на ровне стоял с высшими демонами, только потому что получил признание народа и самого Сатаны. — Что там правитель? — интересуется Иуда, испив блаженный кофе, сидя прямо на диванчике, слушая успокаивающий треск камина.       Сатана вскинул указательный палец к верху, призывая немного помолчать. «Уважаемый Сын, приветствую тебя! Я уже который год прошу тебя решить один вопрос по поводу земель и моё терпение на исходе. Мне не мало земель, но ад славится полезными ископаемыми, в ходе которого мы могли бы его продавать и делить доход от руд по полам. Подумай над этим!       С уважением, Шепфа.» — Он вновь просит меня принять его предложение! — он передаёт письмо Иуде, указывая на камин, стуча пером по чисто белому листу бумаги, вновь почёсывая свои рога. — Чёртова привычка! — он отводит руку и тяжело вздыхает. — Мы ведь не дадим ему наши земли, качественная руда и ископаемые неприкосновенны. — Иуда разводит руками, сводя свои пальцы на подбородке, кидая письмо в камин. Печати, которые могли быть на нём, спустили бы информацию из их уст прямиком к Шепфамалуму.       Огонь лучший блокатор. — Это чистейшие алмазы и золото, а также палладиум и уголь, которого хватит только на наше государство.       Сатана, смотря в одну точку, тихонько кивал соглашаясь с Иудой, ибо он действительно не хотел делиться с ним землёй и уж тем более с сокровенной рудой. Ад — это его детище и позволить кому-то топтаться по его земле нарушая первозданный вид, он точно не хотел. — Не-е-е-т, он не получит моих земель. — он чиркает на листе знакомый ему краткий ответ.       «И тебе здравствуй, Отец. Все вопросы давно уже обговорены и отдавать тебе землю под раскопку и портить первозданный вид Ада, я не позволю. Я не позволю рушить ещё один мир, чтобы от него остался прах. Мой ответ нет.       Нет и точка.»       Сатана складывает лист бумаги на пополам, а после сует его в конверт и передаёт Иуде, чтобы тот передал информацию Шепфамалуму. — Будь аккуратен, и прошу, сорви по дороге красивых диких роз. — Сатана, замечтавшись, запрокинул голову назад, вновь почёсывая свой рог.              Иуда, приняв из рук конверт, лишь положительно закивал и ретировался из кабинета Владыки, который смотря на портрет своей королевы, висевшим на стене улыбнулся, продолжая разбирать кучу бумаги.

_______

      Пока Сатана занимался своими делами, в Раю было на удивление спокойно, но только не в кабинете у Шепфамалума, потому что там происходила разработка плана по краже ребёнка, который нёс потенциальную опасность.       В первую очередь для него.       Потому что сила этого ребёнка превосходила бы любые другие. Он был рождён, как машина для убийств, как личный истребитель для Шепфы, предназначение которого было лишь в его освобождении и уничтожение брата. Сатана даже не догадывался, что пророчеством являлся его сын, потому и спокойно жил, не обращая внимания на гниющий Рай.       В зале советов собрались не все, лишь только те, кто смог прийти и поучаствовать. Не все были рады таким играм, но и идти наперекор Шепфамалуму тоже не могли. — Серафимы, я так рад снова видеть вас! — расставив свои руки, он проходит глубь зала, чтобы сесть за один из тронов, за ним быстро перебегая ножками плёлся его слуга Севиль, держа в руках блокнот и ручку, чтобы делать заметки. — Шепфамалум, когда мы соглашались работать с тобой, чтобы свергнуть Шепфу, мы явно промахнулись с выбором. Ибо то, что ты предлагаешь абсолютный абсурд! — поднимает тон седовласый старик, стукая своей тростью об пол, с разъярёнными глазами, глядя на него.       Остальные присутствующие свидетели и слуги, оживлённо закивали головой, подтверждая его слова.       Шепфамалум, усмехнувшись, перевёл взгляд на своего слугу, который натянув уголок губ, выгнул свою бровь в удивлении. — Кроули, вас же никто не тянул за язык! — он кладёт свои руки по обе стороны трона, закинув ногу на ногу, в вальяжной позе. — Вы ведь сами за мной пошли. — Он, с прищуром, устремил свой взгляд и на других Серафимов. — Да! Пошли, но ты обещал совершенно другое! — прокричал ещё один Серафим, с бело-золотыми крыльями, и с волосами длиннее плеч, цвета снега. — Ты обещал сдвинуть государство с места, догнать адские земли и экономику тоже, а что в итоге?! — он встал с места, отчего стража позади Шепфамалума сделала шаг вперёд, почуяв угрозу своего правителя.       Шепфамалум сделал финт пальцами, призывая стражу отойти обратно, а после встал и сам, медленно идя на встречу к Серафиму, держа свои руки в сплетении позади спины. — А что же ты, Торендо, стоишь тут и ноешь теперь? Я никого не держу, вы изначально могли выбрать другой путь. — расставляя свои руки по периметру, Шепфамалум пристально смотрел тому в глаза, наблюдая за ним, сканируя его мимику. — Ты бы сам, согласился бы гнить в камерах ада? Ты бы по доброй воле, пошёл бы туда, чтобы стать просто частью своего тела, превращаясь каждый год в ходячий скелет? — он подошёл ещё ближе, потому что не боялся его, у них не было с давних пор, ни малейшего уважения к этому грешнику, который не сдержал своё обещание. — Я видел одного из них воочию, когда прибывал в эти камеры, его звали Зигза, от него не осталось ничего живого. — в его тоне слышали опечаленные нотки, потому он и вернувшись на своё место, поник и замолчал. — Заключённого жалко? Ну заплачь, давай! — подняв свой тон, рассмеявшись он повернулся на Кроули, и подошёл в плотную к нему. — А тебе жалко Зи-и-и-гзу? А? Ну скажи? Жалко? — он шепчет, а после ехидно засмеявшись, он запрокинул голову назад, как безумный психопат, тяжело вздыхая. — Зигза пострадал из-за тебя, ты ведь его оклеветал, когда в помине на земле дважды два не смогли сложить. — в спокойном тоне пробормотал Кроули, закусывая свои губы от нервов и, в частности, самой обстановки.       Они не любили собираться и что-либо обсуждать с ним, потому что дел и так было море, разгребая его новые законы и меры. Мало того, что он разрушил рай, так ещё и перестал садиться за царский трон в храме, чтобы помогать людям, которые в молитве пытались найти спасение от творца. Потому атеистов стало намного больше, чем было раньше. — Хочешь сказать, я виноват, что Зигза меня предал? — он, сведя свои брови, дрыгал челюстью, от злости, ибо он был импульсивен и вспыльчив. — Разве он предал тебя? Он лишь раз сказал о том, что ты не прав и деяния твои приведут к краху! — Кроули сглотнул тяжёлый ком в горле, а после отдёрнув свой плащ, захотел уйти прямо сейчас. — Это уже считается предательством! — он вновь кричит, указывая своим указательным пальцем на Кроули, сердито глядя на него.       Торендо усмехнулся, отрицательно качая головой, набирая воздуха в свои лёгкие. И он бы даже не отказался бы от одной папироски прямо сейчас, потом что нервы были на исходе. Они у всех были на исходе, но только не у Шепфамалума и у его стайки приспешников. — Значит для тебя существо со своим мнением не в твою пользу, считается предателем? А не сильно ли ты возвысил свою корону?       Торендо не держался за свой пост, потому что он уже не был таким актуальным в последнее время, ибо они давно не занимались своими делами на полную, ибо Шепфамалум им особо не доверял. На их местах уже были его слуги, которые лишь звали их на советы и обговаривали решения их правителя, даже Эрагон уже почти не присутствовал на большинстве заседаний, в странствии восполняясь опытом и хоть как-то заменяя Шепфу помогая людям. Эрагон изначально проголосовал против воздвижения на престол Шепфамалума, он знал, чем закончиться дело, потому и ушёл с их стаи в одиночное плавание. — Сегодня не об этом. — закатив свои глаза, Шепфамалум вновь сел за свой трон положив свои руки по обе стороны трона, закидывая ногу на ногу. — Как вы знаете, родился сын, Люцифер его имя. — Тот самый, из пророчества Шепфы? — поинтересовался Кроули, почесав свою седую голову, наминая левый висок двумя пальцами руки, разгоняя напряжение. — Верно. У нас есть предложение. — он вскинул свою голову на своего слугу — Севиля, мягко ему кивнув, призывая ему начать разговор. — Мы предлагаем выкрасть ребёнка из чертога… — Исключено! — кричит Кроули, поперхнувшись собственно слюной, от шока его мыслей. — Красть ребёнка из чертога, идти против Сатаны! — он повышает голос ещё, стуча своей тростью об пол, хаотично дыша.       Шепфамалум закатывает глаза, тяжело вздыхая. Скулы его танцевали чечётку, конечно, никак иначе. Он боялся за свою шкуру, и ничью больше, даже его слуги ему были не важны. Он прекрасно понимал, и осознавал, что Люцифер — это личный истребитель Шепфы, он превзойдёт даже своего отца по своему могуществу, ведь Шепфа посадил в нём своё семя. Он создан, чтобы уничтожать, убивать и править на месте грешника, а также выпустить того на волю. И если он захочет, то убьёт и даже жаловать его не будет, ибо в его корнях и задатках стоит своя программа. — Вы хотите войны с Адом? Сатана обрушит его весь на ваши головы. — Торендо указывает указательным пальцем на Шепфамалума и его слугу, потирая лоб рукой, пытаясь переварить эту информацию. — У вас нет выбора, либо вы идёте со мной до конца, либо же вы идёте в след за Эрагоном. — он идёт ва-банк, выдвигая все свои игровые фишки, зная, что им некуда деваться. — Даже если Ад объявит нам войну, у нас есть чем ответить. — Бедными ангелами? Которые, как проклятые каждый день тренируются без жалования, не успевая насладиться беззаботными вечерами со своей семьёй? — Торендо умел давить на больные места, ведь ему и правда было жаль всех этих ангелов, они без правы выбора пашут как проклятые. — Тебе жалко каких-то сотни Ангелков? — он вновь закатывает глаза, выгибая свою руку, кидая свой томный взгляд на Серафимов, а потом усмехается поворачивает свою голову на Севиля, который улыбается в ответ. — Они будут работать во благо Рая… — Они пойдут как свиньи на убой. Сила ада не сравниться с кучкой ангелов, которую тренирует Виктория. — Кроули тяжело вздыхая, прикрыв свои глаза одной рукой, потирая пальцем свою бровь.       Кроули даже и предположить не мог, что они так сильно упадут на дно, где не было ни света, не будущего, о котором так кичился Шепфамалум. «Что имеем — не храним, потерявши — плачем, Не всегда осознаём, что мы в мире значим.»       Этой вырезкой из стиха можно было описать все мысли Кроули, за последние сто лет, ведь он скучал по старику Шепфе и по золотым временам, где были: хлеб, соль и вода. Где были песнопения на улицах Серебряного Града, в райском саду играли дети под мелодии арфы, а птицы щебетали пуще прежнего. Солнце светило ярче, трава была зеленее, а священная река Прат, которая брала начало из Райского сада, цвела и пахла, как никогда. — Какие же вы тут праведные… мне скучно с вами, правда. — он тихонько кивает, поджимая свои губы, делая вид, что зевает. — Давай уже к делу, ты ведь не отвяжешься, а сделаешь так, как захочешь сам. — Торнедо не выдержав, сидя, наклоняется в его сторону, указывая указательным пальцем на Шепфамалума. — Но я тебя предупреждаю, армагеддон настанет, и тогда шестой ангел Гавриил не сможет его остановить… — Это ещё почему? — возражает Севиль, встревая в разговор, насупив свои брови. — А всё, потому что река Прат, она же Ефрат очерствлённая, не чистая и чаша, которая у него находиться не сможет иссушить великую реку, а лишь усугубит положение. — он отрицательно мотает головой, морщась от тупизны его слуги.       «Не знать очевидное и простое, как это вообще возможно?» — спрашивает сам себя Торендо, в голове придумывая завещание, ибо жить им явно осталось недолго. — «А лучшей жизни так и не узрел.» — Да, мы в полной, как они там говорят на земле? — Кроули поворачивает голову, на Торендо, который сидел рядом. — В Заднице, мы в полной заднице. — нервно сдирая кожу на своих пальцах пробормотал поникший Торендо. — Не вешайте нос, уже сегодня ночью свершиться то, к чему мы готовились сутки! — он стукает своими пальцами друг об дружку, истерично хихикая себе под нос. — Уже сегодня сын этого Сатаны будет украден и сослан на землю! — он вскидывает свои руки к верху, прокричав это, будто он творит историю прямо сейчас протирая жопу на троне. — И в этом мне поможете именно вы! — Я не буду в этом участвовать. — Кроули отрицательно вертит головой, когда стража по его финту рукой подходит сзади и приставляет нож к горлу. — Либо смерть, либо жизнь. — он перекатывает в руке шар из ядовитого пара, который он же сам источал из себя. — Либо нет, либо да, решать тебе.