Путь домой

      Рин проснулся от того, что кто-то гладил его по голове. Сначала, как и в любые другие дни, просыпаться и вставать он хотел в последнюю очередь. А потом Самаэль наклонился к его уху и прошептал:       — Доброе утро, уже-не-малыш-Рин. Ты не забыл? У тебя день рождения.       Сон как рукой сняло. Рин вскочил и повис на шее брата.       — Маэ! Я теперь совсем большой стал! Скоро больше тебя буду, — хвастливо протянул Рин, быстро мотая хвостом, и рассмеялся, когда Самаэль подхватил его на руки и подкинул пару раз.       — Конечно, Рин. Ты готов к празднику?       — Да! — Счастливо сказал мальчик. Потом он бросил взгляд на подножие кровати и ахнул. Там была целая гора подарков! — Это мне? — Спрашивает Рин и Самаэль закатывает глаза.       — А кому ещё?       Подарки были самые лучшие на свете. Там были новые конструкторы, пластилин, батут во двор, радиоуправляемый катер и самое крутое на всем свете — беговел! Там были еще игрушки для его кукольного домика, воздушный змей, бинокль и какая-то одежда, которую Рин сильно не разглядывал. Мальчик умолял выйти во двор и опробовать беговел, но Самаэль сказал, что у них еще будет время на это. Сейчас им нужно было собраться, позавтракать и пойти за Юкио, чтобы сходить погулять.       Самаэль позволил ему позавтракать хлопьями в постели, — никогда раньше такого не было! — после чего братик одел его в голубую рубашку и чёрные шорты на подтяжках, позволив выбрать абсолютно несочетающиеся носки и кеды.       Но из комнаты они выйти не успели. Дверь резко распахнулась и туда завалился тот, кого первое мгновение Рин не узнал. Белые всколоченные волосы, загнутые темно-синие рога, беспокойный хвост, длинные уши и ярко горящие бирюзовые глаза. Мальчик разглядывает его ещё секунды три, после чего скатывается с кровати, откуда забирал плюшевого Бегемота, и кричит:       — Юки!       Брат ловит его в свои руки, но тут же пытается оттолкнуть.       — Нет, Рин... Я не могу контролировать это...       Рин хмуриться и внимательно рассматривает брата, которому сегодня исполняется пятнадцать. Он весь вспотел, тяжело дышал и его кожа была горячее обычного. Вернее, его температура тела теперь соответствовала температура Рина, но это было явно выше обычной температуры людей.       Рин понимает, что происходит и тянется, чтобы ткнуться лбом в подбородок брата, который инстинктивно прижимает его ближе. Рин обвивает брата рукой и надавливает ладонью на его заднюю часть шеи. Юкио мгновенно расслабляется и температура вокруг него медленно снижается. Теперь Рин понимает, что вокруг Юкио вспыхивали синие вспышки, которые прекратились, когда он прикосновениями успокоил брата.       Самаэль вышел из ванной и в шоке застыл, увидев демоническую форму Юкио. Он помотал головой и подошёл к обнимающимся уже-не-близнецам. Всё таки Рин, пришедший из другой вселенной и росший много лет по демоническому исчислению, только достиг пятисот и был внешне обычным пятилетним мальчиком, хоть и с некоторыми дополнительными демоническими атрибутами. Юкио, с другой стороны, жил только в этой вселенной и все свои пятнадцать лет рос и развивался в другом темпе. Так что внешне пятнадцатилетний и пятилетний мальчики никак не могли быть близнецами, как не погляди.       Рин никогда этого не принимал, продолжая говорить о них с братом в их старом статусе.       — Кажется, нам придётся отправиться домой раньше, чем мы рассчитывали, Рин, — говорит Самаэль, вдыхая.       — Правда!? — Мальчик подпрыгивает на месте и отскакивает от Юкио, поднимая с пола Бегемота и радостно прыгая по комнате. — Ура! Маэ-нии, так значит Юки сможет поехать с нами и повидается с папочкой!       Рин выглядит абсолютно обрадованным, Юкио — абсолютно напуганным. Он никогда не рассчитывал увидеть Сатану, ведь думал, что как человек умрёт раньше, чем Сатане создадут подходящий сосуд. Но неожиданно выбора у него не осталось.       Рин знает, что папа точно сможет разобраться как Юкио стал демоном, а ещё будет очень счастлив увидеть своего сына, которого он раньше никогда не видел.       Изначальный план состоял в том, чтобы Рин провел с Юкио первую половину дня, после чего они с Самаэлем бы отправились в Геенну, но кажется их ждут серьезные изменения планов.       Самаэль вздыхает, щёлкает пальцами и на Юкио появляется рубашка и брюки, так как прибежал тот к ним в пижаме.       — Прости, брат, но подарки придётся тебе вручить придётся позже, — говорит Самаэль Юкио и ведёт обоих к комнате, где у них находился открытый портал в Геенну. Там сразу становиться понятно, что новоявленного демона немного трясет. Рин тянется свободной от игрушки рукой к Юкио и крепко сжимает его ладонь.       — Не бойся, — тихо бормочет он, пока Самаэль хватает подготовленные у портала вещи для ночевки, которых у них не было дома, — они совсем не страшные. Наш папочка самый добрый и заботливый на свете папа. Лис супер-пупер крутая и красивая. Вельзе всегда серьезный и собранный, но только если рядом нет Астарота и Амаймона. Эти двое обычно самые забавные. Зази хороший, он совсем как папа, почти копия. Лу заботливый и нежный, он много работает, как Маэ, но всегда готов почитать сказку на ночь, поиграть и посидеть со мной. А Эгин всегда ходит со мной на прогулки и держит за руку!       Юкио несколько раз глубоко вздыхает и сжимает руку своего уже младшего брата. И успокаивается. По крайней мере на данный момент он выглядит утешенным и успокоенным.       Самаэль, взявший собранные ещё вчера вещи для посещения Геенны, возвращается к ним и спрашивает:       — Готовы?       Рин быстро кивает много раз подряд и хлещет хвостом из стороны в сторону. Юкио, спустя секунду сомнений, тоже кивает. Самаэль подталкивает обоих к порталу и выходят они уже в Геенне.       Рин мчит по дворцу, без промедлений забегая в первую попавшуюся комнату кого-то из братьев. Самаэль сзади кричит:       — Рин, нельзя! — Но мальчик уже распахнул дверь и забежал в комнату. Самаэль каждые пару недель напоминал, что нельзя заходить в чужие комнаты без стука, но за последние пару лет напоминаний заставили Рина только два или три раза по-настоящему послушать и постучать. Сейчас ему будет не очень весело.       Мальчик запрыгивает на кровать и видит спящих Люцифера с Эгином. Сутки в Геенне длиннее чем в Ассии и день начинается позже, так что сейчас для них совсем раннее утро. Если кто-то из родных в Геенне и ложился вчера вечером спать, то сейчас точно не проснулся.       — Лу, Гин! — Громко зовёт Рин, желая как можно скорее получить поздравление на день рождения, и взвизгивает, когда забежавший следом Самаэль подхватывает его, перекидывает через плечо и выносит из комнаты. Рин брыкается, продолжая визжать и последнее, что он видит прежде чем дверь закрывается, это осоловело моргавший Люцифер и начавший ворочаться около него Эгин.       В коридоре стоит смущённый Юкио, который удивлённо наблюдает как старший ставит замолчавшего Рина на ноги и строго смотрит на мальчика.       — Это что такое сейчас было, Рин? Ты хочешь получить тайм-аут? Мы что говорили о том, что нельзя находить без разрешения в чужие комнаты? — Рин молчит, дует щеки и быстро моргает, пытаясь скрыть блестящие от слез глаза.       Он не любил, когда его ругали, как и все дети.       — И что же ты молчишь, Рин? — После повисшей тишины спрашивает Самаэль. — Ты меня слушаешь?       — Что происходит? — Буднично спрашивает Сатана, вывернув из-за угла и сразу принюхиваясь к незнакомому запаху, быстро найдя глазами Юкио. Он только открывает рот, чтобы поинтересоваться происходящим, как Рин оббегает по дуге Самаэля и бежит к нему. Сатана стискивает ребёнка в объятьях и понимает, что тот всхлипывает и заливает его одежду слезами в том месте, где уткнулся в него лицом. — Что случилось, малыш? — Он поднимает сына на руки и тот сразу обвивает его ногами и руками, спрятав лицо в его шее.       Сатана переводит взгляд на Самаэля, но тот не выглядит обеспокоенным, скорее недовольным. А Юкио, стоящий рядом, выглядит совсем растерянно.       — Рин забежал в чужую комнату без разрешения, — сразу говорит Самаэль и Рин начинает плакать ещё сильнее, хотя всё также бесшумно. — Я сказал ему, что нельзя, но он меня не послушал.       Сатана хмуриться, но успокаивающе гладит мальчика по спине.       — Ты же знаешь, что так нельзя, Рин, — ругающим тоном говорит Сатана, не переставая гладить ребёнка кругами по спине. Тот начинает икать от слез и наконец говорит:       — Мне жаль! Я тебя не слушал, потому что хотел поскорее увидеться с братьями! — Из комнаты бесшумно выходит Люцифер, всё ещё в пижаме, и Эгин позади, потирающий глаза и продолжающий зевать. — Я больше так не буду, обещаю! — Продолжает плакать Рин, пока Люцифер и Эгин осматривают ситуацию, с интересом поглядывая на Юкио и кидая обеспокоенные взгляды на рыдающего младшего.       Эгин, долго не сумев терпеть слезы своего брата, подбегает с отцу и протягивает руки, прося передать Рина ему. В Геенне, в своей истинной форме, Эгин выглядит на тринадцать и в такой комплекции ему держать младшего брата намного легче, чем в семилетнем теле в Ассии.       Рин с радостью обнимает его и извиняется. Эгин, конечно, вообще не в обиде, но так как это часть воспитательной беседы между Самаэлем, отцом и Рином, говорит только "я прощаю тебя".       Отец с Рином, Самаэлем и Юкио идут в гостиную, пока Люцифер с Эгином удалились для того, чтобы одеться. Рин забыл прошлые обиды, кинувшись к горе подарков, где постарались всё его братья, помимо Юкио и Самаэля, а также сестра и отец. Он радостно разрывал упаковки и визжал на каждой новой вещи. Первыми прибыли в комнату Люцифер и Эгин, которые проснулись не по своей воле, и после этого Сатана наконец начал разговор с нервным Юкио, сидевшем на диване.       — Это произошло недавно? — Спрашивает Сатана, кивая на изменившегося парня. Юкио мнётся и выдавливает:       — Утром, — продолжая смотреть на играющего с деревянными кубиками и разбрасавшего карандаши Рина.       — Можно ли мне применить одно заклинание, чтобы узнать, как такое произошло? — Увидев испуганный взгляд Юкио, Сатана поспешно ответил: — Это не больно, может быть только немного неприятно. Мы с тобой вместе посмотрим некоторые твои воспоминания, которые ты не помнишь из-за малого возраста.       — Хорошо, — поколебавшись, и бросив ещё один взгляд на Рина с набором паззлов, он соглашается и протягивает руку.       Рин только оборачивается, увидев сидящих как в трансе папу с Юки, смущённо наклоняет голову и тут же возвращается к только распакованной коробке сладостей от Амаймона. Самаэль, Люцифер и Эгин поглядывают на отца с братом, переговариваются и улыбаются радостно кричащему Рину.       Через некоторое время все подарки распакованы, где помимо уже перечисленного Рин обнаружил пальчиковый театр, магнитный конструктор, губная гармошка, книги, детский фотоаппарат, куча разной одежды и обуви, рыбки для ванной и многое-многое другое.       Рин, закончив с подарками, идёт к братьям и забирается на колени к Люциферу, смущённо поглядывая на всё ещё не вышедших из транса папу и Юкио.       — С ними всё в порядке? — Спрашивает он.       — Конечно, — успокаивает его Самаэль, — это магия разума. Они просматривают какие-то воспоминания Юкио. Вероятно, воспоминание просто долгое или их много, поэтому их долго нет.       Это успокоило Рина и он расслабился на коленях Люцифера, прислонившись к груди брата спиной.       Папе с Юки понадобилось ещё десять минут, чтобы вернуться к ним. Юкио резко дёрнулся назад и рукавом стал быстро тереть глаза. Сатана наклонился к сыну и тот наконец, не тратя и секунды на сомнения, наклонился чтобы обнять его. Остальные рассматривали обоих, но ничего не говорили.       Дверь открылась и в гостиную забежал Вельзевул. Он остановился, увидев отца с неизвестным, но на уровне инстинктов знакомым демоном, который сразу же отвернулся, услышав открывающуюся дверь и стал утирать слезы. Сатана позволил ему отстраниться, но руку с плеча парня не убрал. Старший обернулся к дверям и улыбнулся замершему в неуверенности Вельзевулу.       — Все хорошо, Вельзе, проходи поздравить именинников. — Тот кидает короткий взгляд на Юкио, бормочет:       — С днём рождения, — после чего спешит к остальным братьям и легко ловит кинувшегося на него с дивана Рина, — с днём рождения, малыш! Пятьсот лет, а? Уже скоро выше Люцифера будешь, — Рин довольно улыбается.       — Спасибо, Вельзе! Я уже открыл твои подарки, они супер-пупер!       Все улыбаются Рину, но долго длиться спокойствие не может и они рассаживаются, чтобы обсудить то, что только что увидели.       — Сначала мы с Юкио посмотрели рождение близнецов. — На этом Юкио морщиться, явно травмированный увиденным. — Но Юкио уже тогда был стопроцентным человеком, так что пришлось пойти ещё дальше.       Самаэль выглядит неуверенным, а остальные просто не понимают, о чем идёт речь.       — Ты имеешь в виду, что вы наблюдали за тем, что было в утробе? — Спрашивает несколько шокировано Самаэль. — Не то, что бы я не верил в твои способности, отец, но это слегка...       — ...Слегка нереалистично звучит, — заканчивает за него Люцифер. — Даже почти невозможно.       — Вот именно, что почти. Но у Юкио феноменальная память, я просто улучшил "качество картинки", потом всё показывал сам Юкио.       Остальные всё ещё выглядят недоверчиво, но слушают, что им расскажут дальше.       — В общем-то, Юкио был запечатан Рином, пока они были ещё в утробе, — буднично подводит итог Сатана и все выглядят весьма шокированы этим откровением. Когда взгляды перетекают на Рина, тот тоже выглядит удивлённо и слегка испуганно.       — Н-нет, я не... — Он тяжело сглатывает, — ...я этого не делал.       Сатана успокаивающе говорит:       — Мы знаем, Рин, всё в порядке. Ты сделал это, чтобы защитить Юкио. Твоя мама говорила об опасности быть демоном и твой разум уловил эту опасность, так что ты каким-то своим способом запечатал его. Не совсем стандартным способом, поэтому печать продержалась только до пятнадцатого дня рождения.       Рин всхлипывает, его глаза медленно наполняются слезами по мере объяснений папы.       — Я-я... — Он прижимается крепче к Люциферу и глубоко дышит, пока старший брат гладит его по голове. — Я знаю, как ужасно быть запечатанным поэтому... — Он вздыхает и печально оглядывает всех присутствующих. Некоторые члены семьи понятия не имеют, о чем идет речь и Рин пытается успокоиться, после чего говорит. — Мне наверное, надо наконец рассказать обо всем...       Потом он садиться прямее и обводит всех присутствующих серьёзными глазами. Древними. Совсем не детскими глазами. И начинает говорить.       В первый день с Самаэлем в этом мире, целых десять лет назад, он уже сказал пару вещей, которые навели старшего на некоторые размышления, которыми он в какой-то момент поделился со всеми своими братьями, сестрой и отцом. Но в основном это были только догадки, основанные на паре брошенных слов.       А теперь всё по-настоящему. Нет никаких догадок, домыслов или теорий. Только вся правда, какой бы неприглядной она не была.       Рин бесцветно рассказывает обо всём, что произошло за его короткую по демоническим меркам жизнь. О том, как в первой жизни он жил пятнадцать лет, полных открытого презрения и ненависти других детей и тайной — священнослужителей храма. О том, как чувствовал себя чужим, как Юкио стал себя отталкивать его после их семилетия, как Широ постоянно пытался очеловечить Рина до невозможного, безжалостно и без раздумий давя его природу. Рассказал какого это — быть запечатанным, чувствовать, что часть тебя оторвали и ты больше никогда не будешь целым. И что он никогда не пожелал бы подобной участи Юкио, на что брат заверил его, что не чувствовал себя плохо. Скорее как будто он всегда был демоном, просто внешне был похож на человека. Ни его восприятие мира, ни инстинкты, ни слух, ни зрение не изменились. Но это была тема для другого разговора.       Потом Рин стал рассказывать о мерзкой атаке Астарота на монастырь, который, кстати, успел прийти в комнату вместе с Амаймоном и Иблис, и сильно сморщился, услышав о собственном нападении на маленького брата.       Дальше шёл приход плохого Сатаны, неполное распечатывание Рина и смерть Широ, рассказ о которой сопровождался икающими рыданиями Рина, который оплакивал даже недостойного его горя священника. Потом было появление плохого Мефисто, которого мальчик так и назвал, явно разграничив в голове своего старшего брата и того демона из первого мира.       Плохой Мефисто рассказывает о том, что у Рина есть только два варианта — стать экзорцистом и убивать себе подобных или умереть. Как Рин поступил в Академию Истинного Креста, как узнал о том, что Юкио учитель и что почувствовал при этом предательстве. Как стала проходить учёба он описал в паре слов, подробнее проходя только по манипуляциям Мефисто и взаимодействиям с Амаймоном, который был его единственной отдушиной в том месте.       А потом был летний лагерь и нападение Амаймона, в котором Рин быстро увидел когтистую руку Самаэля, видя явное нежелание Амаймона участвовать в этой афере. После лагеря все стало ещё хуже. Все его одноклассники отвернулись от него, испугавшись происхождения, а сроки стали наступать на пятки, заставляя его как можно скорее сдавать экзамены.       После того, как в школе у него совсем никого не осталось, визиты Амаймона стали частым и привычным явлением. Они стали очень близки за совсем короткое время. Вместе играли, сражаясь, он готовил для Амаймона, тот приносил ему сладости, они вместе выбирались на прогулки и смотрели в общежитии кино.       Только иногда их идиллия прерывалась Мефисто, который уводил Амаймона на какие-то мутные задания, с которых тот возвращался едва живой, с оторванными конечностями и истекающий кровью.       Рин, конечно, ненавидел происходящее, но ничего не мог с этим поделать. Он часто спрашивал, почему Амаймон остаётся с Мефисто, по каким причинам не уйдет, но никогда не получал ясного ответа.       Только спустя пару месяцев, когда они вместе смотрели кино и Рин почти уснул, Амаймон неожиданно наклонился низко-низко к его уху и прошептал:       — У него моё сердце...       Рин замер, но не показывал, что не спит, продолжая лежать с закрытыми глазами. Но, понятное дело, запомнил всё и уже стал составлять план действий.       Все слушающие историю затаили дыхание, каждый понимал весь ужас положения Амаймона из первой вселенной Рина. Когда твоё сердце не у тебя — это буквально самое опасное, что может быть. Некоторые абсолютно долбанутые демоны, конечно, обмениваются демоническими сердцами с возлюбленными, но это единственный случай, когда сердце может быть передано другому. В других вариантах... Оно явно было передано не по согласию Амаймона.       По рассказу Рина дальше в его голове созрел какой-то безумный план, детали которого он сейчас и не вспомнит. Суть в общем и целом была в том, чтобы ворваться в поместье Мефисто, найти место, где тот прятал демоническое сердце Амаймона и выкрасть его.       План, понятное дело, был глупым и не сработал. Мефисто поймал его, завязалась "драка", которая была скорее односторонним избиением, из-за чего Рин совсем потерял голову и в порыве ярости разломал Курикару окончательно.       Раньше он Мефисто только чуть-чуть подбешивал, но после произошедшего он вышел из себя уже совсем серьёзно. Особенно когда стало понятно, что разум Рина вернулся в первозданный вид — к разуму и развитию пятнадцатилетнего демона. Буквально младенца, которому не было и трёх месяцев по меркам Ассии. Рин этого не помнил — он рассказал это по догадке, так как воспоминания после любого распечатывания замыливались и он не особо осознавал происходящее где-то лет до трехсот.       Мефисто решил придумать ему наказание, пока он будет разбираться с некоторыми учиненными Рином проблемами и этим наказанием оказалось выкидывание Рина из его тела. Дальше было четыреста с лишним лет ада, которые Рин помнил только отчасти. Он перерождался в других вселенных, некоторое время ничего не помня, пока в один момент не испытывал эмоционального потрясения такой силы, что воспоминания о прошлых жизнях возвращались к нему. Но было кое-что, что в каждой вселенной было одинаково. Было больно и каждый раз всё хуже и хуже. Был плохой Юкио, или Широ, или Мефисто, что бывало почти всегда. Сатана, братья, одноклассники... Они причиняли ему боль, предавали, пытали, жгли его хвост и сердце, лили на него святую воду.       Но хуже всего этого Рин считал те вселенные, где он распечатывался. Почти всегда, когда это происходило, он просыпался в неподходящем теле, которые было старше его разума, а также оставался беспомощным и неспособным позаботиться о себе, когда рядом не было никаких заботливых взрослых. Только после трёхсот лет, когда разум Рина по меркам Ассии стал напоминать по развитию разум трёхлетнего ребёнка, он стал осознавать своё окружение, что впрочем не было ни плюсом, ни минусом. В бесчисленных мирах его пытались заставить учиться или сражаться, и если в первом случае он просто был высмеян и выброшен на обочину социальной жизни, но во многих, даже самых простых битвах или на самых начальных тренировках после распечатывания он умирал. Хотя смерть настигала его и когда он оставался человеческим мальчиком подростком, просто при других обстоятельствах.       И тем не менее, как бы не причиняли ему боль все, кого он когда-либо знал, он каждый раз верил, когда они пытались его обмануть и лицемерно лгали в лицо, пытаясь заставить что-то для них сделать. Проблема была в том, что как бы Рин не старался и из кожи вон не лез, чтобы сохранить чужую привязанность, он не мог этого сделать из-за невыполнимости их требований. Они хотели, чтобы он победил Сатану, или умел изгонять и убивать демонов, или был командиром для других экзорцистов. Но ничего из этого, особенно когда его интеллект и разум откатывался к его настоящему развитию, он сделать не мог. Тогда "просители", понимая его бесполезность, то просто отбрасывали его как ненужную куклу, причиняли ему вред и убивали.       Так продолжалось много лет, пока неожиданно он не распечатался в слишком подходящем теле, что было для него странно. Его разуму было четыреста девяносто, а телу — пять. И даже подобная радость не смогла удержать его от взрыва огня, который он не смог остановить. И не мог сделать это до прихода Самаэля, который забрал его из горящего монастыря к себе.       Дальше Рин ничего не рассказывал, да это было и не нужно. Все прекрасно знали, что было дальше.       Люцифер, на коленях которого сидел Рин, сжимал младшего брата так сильно, что младшему явно было неприятно, но он лишь молча жался к старшему брату в ответ. Все остальные в какой-то момент приблизились и сели вплотную вокруг Рина с Люцифером, кто на ковёр около них, кто на кресло поближе. На некоторое время повисла напряженная тишина, которую неожиданно разбавил голос Юкио:       — Получается, теперь я старший, — с удивлением сказал он.       Рин вытер глаза, повернулся к брату, сидящему неподалеку от него, и моргнул.       — Нет, — просто сказал он.       Брови Сатаны поднялись вверх и он со смиренным вздохом сказал:       — Малыш, ты и правда теперь младше.       Рин хмуро обернулся к отцу.       — Мне сегодня пятьсот лет! — Сказал он обвиняюще. — А Юки только пятнадцать.       Самаэль откашлялся.       — Ну, Рин. Из-за необычного способа запечатывания, Юкио не развивался как ты все эти годы. Ты ведь заметил, что он не откатился к пятнадцати демоническим годам, как ты при первом распечатывании? — Мальчик сосредоточенно кивнул. — Это означает, что по демоническим меркам Юкио тысяча пятьсот лет и, вероятнее всего, только с этого момента будет расти как мы все.       — Но это нечестно! — Ноюще протянул Рин и скрестил руки на груди, надув щеки. Голос у него не был обиженным — скорее просто капризным, и почему-то все присутствующие в комнате рассмеялись. Даже Юкио, в какой-то момент расслабился, зажатый между отцом и Азазелем.       Вроде как все успокоились и Рин, забыв обиду, со счастливым вздохом растекся на коленях Люцифера. Он внезапно почувствовал себя сильно уставшим и потер глаза. Люцифер погладил его по голове, немного задевая крошечные, только лет пять начавшие прорезываться рога, и сказал:       — Поспи, Рин.       Самаэль где-то там заворчал что-то про режим, но все зашикали на него и Рина переложили поудобнее. Теперь он верхней частью тела лежал на папе, а ноги закинул на Люцифера.       Он уснул. †       — Рин, — тихо позвали его.       Рин сморщился и попытался перевернуться, а потом понял, что он находится у папы на руках.       Мальчик распахнул глаза и упёрся глазами в лицо своего папы. Тот продолжал инстинктивно покачивать его на руках. Рин попытался выкрутиться, но его только перевели в сидячее положение. Они были в коридоре напротив незнакомой Рину двери в коридоре, сбоку от комнат Азазеля и Люцифера.       — Ты не забыл, что сегодня твоя церемония? — Мягко спросил отец. Рин кивнул.       Церемония — это семейная традиция наречения нового наследника престола. Когда ребёнку в королевской семье исполняется пятьсот лет, то их проводили в недра дворца, в священный зал, где хранилось синее пламя, из которого родился весь мир — и Геенна, и Ассия. Сатана окунал ребёнка в горящий огонь и считалось, что с этого момента пламя Отца Геенны больше не могло навредить им. После этого брали заранее подготовленные за много дней до церемонии короны, после чего Сатана опускал корону на голову ребёнка.       Дальше шла официальная коронация, семья выходила в бальный зал к остальным высоким членам общества и там было застолье и представление перед всеми нового юного принца или принцессы.       Рин потер глаза и зевнул, прислонившись щекой к плечу папы.       — Чего мы ждём? — Сонно спросил он.       — Юкио. Так как его пятьсот лет прошли, пусть и неофициально, мы решили провести вашу церемонию и официальное представление в один день с Юкио. Ты не против?       — Неа, — вдохнул Рин. — Я рад. Я люблю Юки.       Сатана улыбнулся:       — Это хорошо.       В этот момент открылась та самая незнакомая Рину дверь и оттуда вышел сосредоточенный Юкио, одетый в белые мантии, в точности как на папе. Рин догадался, что он тоже было переодет в этот наряд.       — Ты готов? — Спросил Сатана, осмотрев вышедшего из комнаты сына.       Юкио медленно кивнул и улыбнулся Рину.       — Тогда пойдёмте, — сказал старший демон и двинулся по коридору. Юкио пошёл следом.       Они долго петляли по коридорам, пока не оказались в самом центре дворца у больших дверей. В этом коридоре было тихо и совсем пусто.       Сатана взмахом руки распахнул двери и им открылась длинная и узкая винтовая лестница. Отец осторожно поставил Рина на ноги и скомандовал:       — Я иду первый, Юкио за мной, Рин за Юкио.       Оба кивнули и Сатана прошёл к лестнице и стал довольно быстро спускаться, Юкио попытался не отставать, но его немного тормозил Рин, цеплявшийся за складки его мантии сзади. Впрочем, он совсем не жаловался.       Они спускались долго, минут пять точно. Рин едва перебирал под конец ногами, но знал, что нельзя проситься на руки, ведь это тоже было частью церемонии. Папа в любом случае оказался бы впереди них, ведь так должно было быть по традиции.       Когда они дойдут до самого низа, там будут ещё одни двери. Они с Юкио зайдут, и найдут широкую лестницу вниз в огромном зале. Спускаться надо будет совсем немного, такие лестницы были и в бальном зале. Зашедший был на некотором возвышении, прежде чем спуститься в основное пространство зала.       Папа будет ждать у подножия. Они вместе пройдут по тёмному огромному залу, который будет освещать только священное синее пламя. Папа рассказывал, что во время церемоний его братьев и сестры шли по лестнице и до огня раздельно. Это знаменовало разделение, чтобы проявляющиеся после пятисот лет способности отождествляли каждого ребёнка в отдельности от Сатаны.       Они с Юкио спустились до самого низа и прошли до дверей. Рин, немного напуганный темнотой и тишиной вокруг, схватил брата за руку. Юкио сжал его ладонь и успокаивающе улыбнулся Рину, после чего распахнул двери. †       Когда Юкио и Рин появились наверху лестницы, держась за руки, Сатана не смог подавить нахлынувшие воспоминания. На том же месте, в тех же традиционных белых мантиях, стоял каждый его ребёнок в какой-то момент.       Сделав первый шаг, на месте братьев в его глазах появился Люцифер пятисот лет, с той милой длиной волос до плеч, которые он отрезал через лет семьсот. Он старался не нервничать и бросал взволнованные взгляды на отца, который подбадривающе улыбался.       Еще шаг и на месте мальчишек Самаэль. Он угрюм, но взволнован. Всю неделю перед его днём рождения Сатана укладывал его, и теперь синяки под его глазами теперь стали лишь почти незамечаемыми тенями.       Шаг. Азазель теребит свою длинную белую косу, перекинутую через плечо и зевает, быстро моргая, чтобы не уснуть.       Шаг. Иблис сверкает глазами, окидывает зал восхищенным взглядом и широко улыбается, увидев стоящего внизу отца. В её улыбке не хватает двух верхних зубов.       Шаг. Эгин, даже в пятьсот выглядящий на триста, кажется тогда совсем маленьким. Он нервно виляет хвостом и смотрит себе под ноги, чтобы не споткнуться от волнения об края одежды.       Шаг. Это Вельзевул с огненными волосами, торчащими во все стороны, спокойно спускается вниз, выглядя невозмутимым.       Шаг. Амаймон шуршит конфетами в кармане и щёлкает языком, вприпрыжку переходя от ступеньки к ступеньке.       Шаг. Астарот, — и как можно подумать, что это было всего каких-то восемьсот лет назад? — треплет свои светло-фиолетовые волосы и пытается незаметно от отца почесать шею, покрытую мазью и красными точками. Опять какая-то болячка к нему прилипла, что же с этим делать.       Шаг. Лестница заканчивается и рядом с Сатаной становятся Юкио с Рином. Рин долго не думает, прежде чем подбежать к отцу и протянуть руки, прося взять его на руки. Даже зная важность церемонии, он не сильно осознает значение происходящего и явно слишком страшиться идти один, даже с Юкио рядом.       Сатана некоторое время смотрит в умоляющие глаза Рина и использует одну свою способность, не в силах долго отказывать ребёнку без причины. Он быстро пролистывает будущее и исходы, которые произойдут в зависимости от принятого им сейчас решения. Смотрит и поднимает Рина, сажая на бедро.       Юкио, видимо до этого находивший утешение в своём младшем брате, выглядит неуверенно, но Сатана протягивает руку и обнадеженно ждёт, что же сделает с этим его сын. Тот мгновение колеблется, но посмотрев сначала в глаза отцу, а после на успокоившегося Рина, робко берёт его за руку.       Во время церемоний других его детей он даже на каком-то подсознательном уровне чувствовал, что им нельзя сейчас смешиваться в глазах вселенной. Их демонические сердца, запахи и физические воплощения должны быть разделены, дабы дети впоследствии обрели свои уникальные силы и могли претендовать на отдельные земли и подчинённых.       И даже увидев будущие, он всё ещё не был до конца уверен в принятом решение. Но сейчас, идя по залу к горящему огню, огню, сотворившему вселенную, он сжимал руку старшего близнеца, держал младшего у груди и чувствовал только правильность своих действий.       Они подошли к вырывающемуся прямо из под земли пламени. Казалось, что если ты попробуешь войти в него, ты либо сгоришь, либо провалишься туда, откуда этот огонь рвется. Это было не так. Ни один из его детей не ранился в огне и не проваливался вниз, в Бездну.       Сатана остановился и тихо сказал:       — Юкио, так как мы пришли в выводу, что ты теперь старший, пойдёшь первым.       С Юкио вообще получалось очень необычно. Раньше никогда не бывало так, чтобы церемонию проходил кто-то одновременно старше и младше нужного возраста. Фактически Юкио был демоном и ему было всего пятнадцать, в то время как его сознанию и физическому облику на демонический лад были все тысяча пятьсот. Это был сильный диссонанс. Помимо двоих младших, Сатана помнил своих детей в пятнадцать младенцами, ещё не научившимися ползать.       Юкио кивнул, не отрывая глаз от пламени, и не сделал ни шагу вперед, продолжая держать отца за руку и неосознанно сжимать его ладонь всë сильнее с каждой секундой. Сатана решил, что раз столько деталей церемонии уже было нарушено, ничего страшного не произойдёт от ещё больших изменений.       Он осторожно потянул сына вперёд и, не отпуская его руки, провёл в священное пламя Геенны. Юкио резко выдохнул.       Он недолго пробыл в огне и Сатана не был уверен, что тот увидел. Каждый из его детей видел или чувствовал что-то свое, находясь в синим пламени, и они чаще всего отказывались рассказывать, что конкретно произошло. Только с Азазелем было по другому. Сатана не любил вспоминать о своей оплошности, но когда он подвел Зази к огню, тот испугался и тогда взрослый держал его на руках, не заходя в огонь, как с Юкио. Тогда он не знал, какие последствия это повлечёт. Что они с Азазелем сформируют сильную связь и что даже став совсем взрослым, его сын будет предпочитать проживать в основном дворце. Что Азазель будет единственным на данный момент сыном, который в ту же ночь после церемонии и официального приёма по поводу коронации расскажет о том, что он увидел.       В общем-то, Сатана не был уверен, было ли это ошибкой или нет. И он также все ещё не был уверен, будет ли происходящее сегодня ошибкой.       Юкио, выйдя, проморгался и огляделся вокруг с таким изумлением, будто ему открылась возможность увидеть что-то недоступное другим, какую-то тайну мироздания. Он вновь обернулся к ним и прошептал с восхищением:       — Это было необыкновенно.       Сатана с улыбкой посмотрел на своего сына и мягко ответил, отпуская его руку:       — Постой секундочку здесь, Юки, — немного неуверенно сократил он имя, но так как никаких комментариев по этому поводу не последовало, он принял это за разрешение использовать данную форму имени. — Мы с Рином сейчас вернёмся.       Сатана развернулся к огню и посмотрел на лицо своего сына в свете пламени. Рин теперь не выглядел напуганным, скорее наоборот. Оказавшись совсем близко к огню он успокоился и выглядел нетерпеливым, желая как можно скорее оказаться в центре синих всполохов.       Сатана не стал уточнять, готов ли Рин или нет. Он просто зашёл в огонь прямо с ним на руках и почувствовал как его сын напрягся и через полсекунды понял, почему. Перед его глазами замелькали картинки, которые, как он предполагал, видел и Рин.       ...Рин смеялся, отталкивая заливающего слюнями его лицо Бегемота, который залез к нему в кровать. Он стал смеяться ещё громче, когда откуда-то сбоку к кровати вывалился Амаймон и попытался оттащить от него скулящего Бегемота.       — Фу, Бегемот, что ты делаешь? — Хмурясь, говорил Амаймон и тянул фамильяра на себя.       Самаэль, появившийся с противоположной стороны кровати, схватил Рина за лодыжку и вытянул из-под хобгоблина. Лицо Рина покраснело от долгого смеха, Самаэль нежно закатил глаза, а Амаймон почти лежал на Бегемоте, стараясь не дать тому опять накинуться на младшего со слюнявой атакой...       ...Лето, яркое солнце, Рин прыгает без футболки в джинсовом комбинезоне на батуте на заднем дворе. Эгин забирается рядом, его немного подкидывает от прыжков Рина и он смеется.       Люцифер, присматривающий за младшими, опускает очки со лба на глаза и откидывается на шезлонг, откладывая рабочие бумаги и с довольной улыбкой наблюдая за ними двумя...       ...Рин плачет, у него разбито колено. Сатана наклоняется, чтобы подуть на больную ногу и лепит пластырь, утешая сына и стирая слезы с его лица. Мальчик перестаёт плакать и тянется, чтобы обнять отца...       ...Рин сидит с книжкой с картинками на коленях и выглядит значительно старше, чем он является сейчас. Лет на десять по меркам Ассии точно. Он видит кого-то за пределами поля зрения, откладывает книгу и бежит вперёд. Он врезается в Юкио, совсем уже взрослого Юкио, который по возрасту похож на Люцифера сейчас. Братья улыбаются друг другу, говорят друг другу что-то. Потом Юкио разворачивается и присаживается, давая Рину забраться себе на спину. Юкио подпрыгивает, подтягивая брата повыше и тащит куда-то...       ...Рин наклоняется и кряхтит, пытаясь сделать складочку. Иблис позади нажимает ему на спину и старается согнуть его как можно сильнее. Потом она помогает ему распрямиться и уставший Рин сияет, когда сестра передаёт ему его первый тренировочный меч...       ...Рин, уже где-то лет тринадцати на вид катается по полу, пиная Амаймона и пытается укусить Астарота, набросившегося на его спину. Они выдыхаются через некоторые время и разваливаются на полу, тяжело дыша и довольно расслабив напряженные после игры мышцы...       ...Вельзевул что-то рассказывает, причесывая растрёпанные волосы Рина перед зеркалом и младший морщиться, когда его голова вслед за расчёской откидывается назад...       ...Самаэль укрывает Рина одеялом и показывает ему две книги. Рин указывает на одну из них и Самаэль садиться на постели, открывая выбранную книжку...       ...Сатана сидит за своим столом в кабинете и пишет что-то, а Рин у него на коленях раскрашивает картинку цветными карандашами. Они явно не в самом удобном положении, работая за одним рабочим местом, но повисшая там тишина комфортная, они совсем не мешают друг друга и наслаждаются компанией...       Сатана не понял, в какой момент он с Рином на руках вышел из огня. Он резко выдохнул.       Невероятно. Это было просто невероятно. Интересно, было ли это то, что видели его дети на своих церемониях?       Сатана ставит Рина на ноги, но тот не обращает внимания, подбегая к Юкио и дергая его за рукав.       — Это было волшебство, Юки! Ты видел? Я был таким большим, и ты тоже!       Юкио улыбается, и пока братья отвлечены разговором Сатана идёт к стене с незаметной, но очень длинной выпирающий частью у стены, где лежали одиннадцать расшитых золотыми нитями белых подушек. Все короны лежали каждая на своём месте. Демон поднял свою и опустил на голову. Знакомый вес успокоил и позволил настроиться на официальный приём. Потом он идёт к самому концу ряда. В то время как его корона лежала первой слева, короны мальчиков лежали в самом конце, как для самых младших.       У Рина — простая и довольно тонкая, но обшитая ларимарами, лунными камнями и турмалином параиба по краю. У Юкио — собственная запасная короновочная корона Сатаны, так как все это пришлось устраивать сегодня же днём, в то время как для Рина всё готовили пару месяцев.       Сатана возвращается к своим довольным детям и спрашивает их:       — Итак... Вы готовы? †       После официального приема Рин и Юкио спали без задних ног. Там было много очень взрослых демонов, которые все хотели увидеть новых наследников и познакомиться с ними. Рина передавали из рук в руки, говорили разные комплименты, по типу: "Как на отца своего похож, тоже Королём будешь, малыш?"       Юкио Сатана водил по залу, познакомил со своими друзьями, заставлял пожимать руки кучи их приближенных советников.       После приёма они перешли в семейную столовую, где остальные дети уже ждали, чтобы отпраздновать в семейном кругу. Они ели торт, Рин лопал воздушные шарики, раскиданные по гостиной, а Юкио знакомился с членами семьи, быстро найдя общий язык с Люцифером и Азазелем. Сатана нашел что-то ироничное в том, что Юкио сразу находил общий язык с беловолосыми членами их семьи.       В общем, мальчики устали и Юкио сам не заметил, как рухнул рядом с младшим братом и отцом на постели и мгновенно отрубился. Сатана умилился, но Рина, увы, нельзя было так оставить спать. Нарушать ритуалы перед сном было нельзя. Детский режим очень хрупкий, его нужно соблюдать несмотря ни на что, чтобы система ребёнка не была перегружена.       Рин нехотя сидел в ванной, но с довольным видом уселся слушать сказку, хоть и не продержался долго. Сатана сам опустился между двумя сыновьями на кровати и прикрыл глаза. Очень изматывающий день, но очень хороший. Кажется, даже ему сегодня потребуется сон. †       В дверях покоев Сатаны появилась фигура с недобро прищуренными глазами.       По одному щелчку пальцев незнакомца Рин исчез с кровати. И не только с кровати.       Рин исчез из этого мира.