Крылья Ветра

      Ши Цинсюань был зол. Нет, он был в ярости! Он даже не помнил, чтобы когда-либо в своей жизни так злился. Мелкие смерчи сметали с его пути пыль и камни, швыряли ветки в случайных прохожих, которым не повезло разминуться на тропе с новым-старым Повелителем Ветра. Все, кто спешили его поздравить с повторным вознесением, теперь торопились скрыться от греха подальше. Всегда улыбчивый, приветливый, говорливый, сейчас он был под стать другой стороне своей стихии: той, что крушит дома и вырывает деревья с корнем.       У него в голове не укладывалось, как можно было сотворить нечто подобное: настолько бестолковое и неразумное. А главное — смыться после всего в неизвестном направлении! И друзья его тоже хороши! Но если злиться на Се Ляня, искренне извинившегося за себя и мужа, получалось с трудом, то бедовое бедствие, благополучно умотавшее даже из собственных владений, удостоилось от Цинсюаня самых цветистых выражений. Ни накричать на него, ни вытрясти придурь, ни даже обнять… И непонятно, чего ему хотелось больше.       Вернувшись в свои временные апартаменты, радушно предоставленные Се Лянем в собственном дворце, Цинсюань метался из угла в угол, не находя покоя. Новый дворец нового Повелителя Ветра ещё только предстояло возвести, но это волновало меньше всего. Хотелось кричать, скандалить и, может быть, даже что-нибудь сломать, но не в гостях же, честное слово. Он пытался связаться с Хэ Сюанем по сети духовного общения — тишина, пытался пробраться в чертоги Чёрных вод — пустота, возвращался в их общий дом — возмутительно не пустил барьер. И как это прикажете понимать? Его бросили?       Прошло ровно семь дней с момента возвращения Цинсюаня на пост Повелителя Ветра, и за это время он меньше всего думал о своих обязанностях, хоть и знал, что долго отлынивать не получится. Но в голову упрямо лезли совсем другие мысли. Самым болезненным было размышлять о том, что он сделал не так? В чём ошибся, раз Хэ Сюань не желал больше ни видеть его, ни говорить? На шее Цинсюаня покачивался кулон — залог чужого посмертия, и это было единственным утешением, единственным доказательством, что несносный демон хоть и непонятно где, но всё ещё в одном из трёх миров. Злость потихоньку переходила в глухую тоску, сжимала внутренности, заставляла подвывать безрадостным мыслям, а потом обжигающе закипала и опять возрождалась из пепла. Возможно ли будет в конце концов от неё сгореть?       Единственными небожителями, которые решились явиться-таки к Цинсюаню, были Фэн Синь с Му Цином, но чтобы не поздравить, а скорее поприветствовать и немного развеять его тяжёлые мысли. Возможно, их попросил об этом Се Лянь, который отправился недавно по каким-то своим делам. Цинсюань был им рад, в конце концов, они довольно хорошо общались до того, как кое-кому взбрело в голову распорядиться его памятью по своему усмотрению.       — Тебе стоит заняться восстановлением своих храмов, — посоветовал Фэн Синь, когда немного неловкий разговор в очередной раз не склеился. — Если нужна помощь — я могу выделить тебе помощников, пока своими не обзаведёшься.       Цинсюань даже рта открыть не успел, когда Му Цин громко фыркнул на эти слова.       — Серьёзно? Храмы? Ему сейчас надо кого-то поколотить, желательно того, кто устроил весь этот бардак и довёл его до такого состояния.       — Работа поможет отвлечься, — пробубнил Фэн Синь, но и сам, похоже, был солидарен с этим мнением.       — Нихрена работа не поможет, — отрезал Му Цин. — Столетие можно вусмерть упахиваться — легче не станет.       — Ну да, ты в этом специалист, — ещё тише и куда-то в сторону пробормотал Фэн Синь, заработав подозрительный, прищуренный взгляд.       — Ладно-ладно, я правда сейчас не могу сосредоточиться на работе, но ты прав, Фэн Синь, рано или поздно придётся об этом позаботиться, — Цинсюань попытался вернуть разговор в то русло, где генералы Юга не устраивают очередную разборку, — и я уже знаю, кого хочу взять себе в помощники, так что с этим никаких проблем.       — Удалось что-нибудь узнать? — без перехода спросил Му Цин, и Цинсюань был ему почти благодарен за возможность высказаться.       — Ничего я не узнал, кроме того, что его нет нигде, где я мог бы искать.       — И Собирателю Цветов ничего не известно? — участливо поинтересовался Фэн Синь.       — Его Высочество обещал сообщить, когда что-то прояснится, так что, полагаю, он тоже не знает.       Фэн Синь с Му Цином переглянулись, но не стали озвучивать очевидное: Хуа Чэну всегда что-нибудь да известно.       — Я не понимаю, что сделал не так, — признался Цинсюань, не в состоянии больше скрывать эмоции. — Почему Хэ-сюн бросил меня?       — Да что тут непонятного? — Му Цин закатил глаза, удивляясь чужой наивности. — Испугался он, разве не очевидно?       — Чего испугался? — опешил Цинсюань.       Теперь даже Фэн Синь невесело рассмеялся:       — Шутишь? Он такого наворотил, что вся Небесная столица на ушах стояла! На тебя заклятие наложил против воли, устроил разгул нечисти, даже Собиратель Цветов вмешался, а он редко заботится чужими проблемами. Думаешь, Черновод сейчас не боится огрести в первую очередь от тебя? Я бы на его месте боялся.       — Но… — Цинсюань растерянно переводил взгляд с одного небожителя на другого, не понимая, как на это реагировать. — Я же всё вспомнил. Он знает, что я буду его искать…       — Ага, ещё как знает, — фыркнул Му Цин. — И то, что по своей дурости опять причинил тебе боль, он тоже прекрасно понимает, и что слово своё нарушил.       — Какое? — не сообразил Цинсюань.       — А он тебе ничего не обещал?       — Много чего.       — Значит, не одно слово, — Му Цин пожал плечами, — так ещё хуже.       — В общем, Лао Фэн, у твоего демона просто поджилки трясутся, что ты его найдёшь, обругаешь и бросишь, — заключил Фэн Синь.       — И потому он сам меня бросил?! — возмутился Цинсюань.       — Не бросил, а спрятался, чтобы ты его не бросил. Демоны, знаешь ли, любители драмы. — Му Цин уже начал развлекаться, насмехаясь над Хэ Сюанем.       Фэн Синь выразительно промолчал о том, кто ещё тут любитель драмы.       — Но это же глупость! Как мне его найти? — Цинсюаню было совершенно не весело, его окутывали волны негодования.       — Шантажом? — предложил Му Цин. — Пусти слух, что, если он не вернётся, отречёшься от небес и бессмертия.       — Эй! — возмутился Фэн Синь. — Что у тебя за советы такие? Разве нормально пускать подобные слухи, едва вернувшись на небеса?       — Это лучше, чем сидеть и страдать, — отмахнулся Му Цин от возмущённого Фэн Синя. — Или считаешь, что Черновод поступил менее жестоко?       — Ничего хорошего не получится, если строить отношения на взаимной жестокости, — отрезал Фэн Синь.       — Ну да, ты же мастер в том, как правильно строить отношения. — Му Цин фыркнул недовольно и сложил на груди руки.       Цинсюань понял, что ещё немного, и эти двое начнут уже свои отношения выяснять, и не факт, что дворец Се Ляня это переживёт. Лёгкий ветер в закрытом помещении отвлёк внимание от спора.       — А где твой веер? — первым подметил Фэн Синь, чего именно не хватает в привычном облике Повелителя Ветра.       — Остался дома, — пожал плечами Цинсюань, — а я туда попасть не могу.       Ему не хватало своего духовного оружия и просто предмета, который привычно дарил успокоение, но это была проблема меньшей важности: вредного демона не хватало куда сильнее.       — Так не пойдёт. О чём Хэ Сюань только думал? Нужно вернуть веер, — решил Фэн Синь.       — И как ты себе это представляешь? Будем пробиваться сквозь демонический барьер, пока весь дворец не рухнет? — скептически уточнил Му Цин.       — Нет, есть идея получше. Как вы двое смотрите на небольшую прогулку под прикрытием?       — И куда гулять будем? — на всякий случай поинтересовался Цинсюань.       — Туда, где распространяются самые нелепые и невероятные слухи. Вместо того, чтобы искать Черновода, послушаем, что болтают мелкие демоны и всякая нечисть. Вполне может быть, что из их разговоров удастся выяснить что-нибудь стоящее.       — Думаешь, в Призрачном городе есть что-то, о чём не знает Собиратель Цветов? — усомнился Му Цин. — Он бы уже нашёл Черновода, узнай там о нём что-то хоть самая ничтожная тварь.       — Может и так, но есть разница между информацией и сплетнями, — возразил Фэн Синь, — а Лао Фэну даже случайные слухи могут сказать гораздо больше, чем всем нам, он-то его лучше знает.       Се Лянь просил Цинсюаня подождать и не принимать никаких поспешных решений, но ведь ничего плохого не будет, если он немного прогуляется? Тем более, в компании хороших друзей.       — Возможно, это и правда неплохая идея, — решил он. — Не могу больше сидеть на месте и бездействовать.       Фэн Синь с энтузиазмом потёр ладони:       — Отлично, только нужно хорошо замаскироваться. Ни к чему, чтобы местные проходимцы знали, с кем говорят.       Му Цин подумал, что идеи Фэн Синя обычно заканчиваются то женской баней, то болотом с крокодилами, то бойней в логове демонов, но, тем не менее, отказываться не стал. Должен же кто-то проследить, чтобы эти двое вернулись в Небесную столицу живыми и хоть немного целыми. Цинсюань вот едва успел вознестись, а Фэн Синь ему самому ещё пригодится. А потому вскоре на улицах Призрачного города появилась праздно гуляющая компания из двух юношей весьма серьёзного вида и очаровательной, улыбчивой барышни, чьей красотой восхищались все проходящие мимо демоны, но не рисковали приставать и нарываться на гневные взгляды её явно не простых спутников.

***

      Се Лянь чувствовал себя двойным агентом, когда возвращался в Призрачный город. С одной стороны, ему было совестно перед другом, с другой — жалко Черновода, который уже давно тоже, вроде как, друг. Даже Хуа Чэн не отбрыкивается сейчас от этого определения, и именно он уговорил Се Ляня дать тому немного времени.       — Пусть соберётся с мыслями, гэ-гэ. В его дурной голове их и так не слишком много.       Именно из-за просьбы супруга Се Лянь согласился ничего не говорить пока Цинсюаню, хоть и беспокоился о состоянии каждого из них. Хэ Сюаня в Призрачном городе он обнаружил в тот же день, точнее ночь, когда вознёсся Повелитель Ветра, и был безмерно удивлён его поведению. Хозяин Чёрных Вод, грозный Непревзойдённый демон выглядел так, будто из него душу вытрясли и размололи в мелкое крошево. Он не хотел никого видеть, ни с кем разговаривать и оставался в Доме Блаженства только потому, что Хуа Чэн пообещал его не донимать и кормить.       — Саньлан, что с господином Хэ творится? — непонимающе спросил тогда Се Лянь. — Всё ведь обернулось наилучшим образом, разве не должен он радоваться? Почему тогда выглядит ещё хуже, чем прежде?       — Гэ-гэ, ты сейчас смотришь на результат, а он вспоминает о процессе, — ответил Хуа Чэн как-то совсем безрадостно. — О том, сколько всего натворил, и какую это причинило боль. Не сомневаюсь, что в своей голове он провёл много параллелей с тем, на кого не хотел бы быть похожим и в страшном сне.       Се Лянь задумался ненадолго и покачал головой:       — Не может же он из-за этого избегать Лао Фэна. Так ведь только хуже сделает!       — Вовсе не из-за этого, — возразил Хуа Чэн, — просто этот идиот понимает, что сделал больно единственному человеку во всём мире, который доверял ему больше, чем себе. Он не от Ши Цинсюаня прячется, а от себя самого. Просто дай время, и он сам к нему приползёт, не впервой.       Так они с Хуа Чэном поделили ответственность: Хэ Сюань остался в Доме Блаженства, а Цинсюаня Се Лянь приютил в своём дворце в Небесной столице. Неделя прошла в заботах о том, чтобы ни один из них не натворил глупостей. И если первый в основном только ел да страдал, то второй, в своих лучших традициях, создавал маленькие ураганы из эмоций и неконтролируемых порывов родной стихии. Небожители уже переговаривались, что Повелитель Ветра стал ещё сумасброднее после жизни в мире смертных. Се Лянь только горестно вздыхал, жалея друга, но решил довериться интуиции своего супруга. Когда он попросил Фэн Синя с Му Цином развлечь Цинсюаня, пока сам отправился в Призрачный город, то и подумать не мог, до чего они втроём додумаются, и к каким стихийным бедствиям это может привести.       А тем временем на ярко освещённых рыночных улочках в толпе демонов прогуливалась компания хорошо замаскированных небожителей. Они присматривались и прислушивались к чужим разговорам, пытаясь уловить среди бессмысленной болтовни интересующие имена, только при чужаках никто не спешил откровенничать.       — Меня сейчас стошнит от здешних запахов, — вымученно пожаловался Му Цин, проходя мимо очередной демонической харчевни, где готовили что угодно, но, по его мнению, не съедобные блюда.       — Скажи спасибо, что дянься не давал им уроки кулинарного мастерства, — хмыкнул Фэн Синь.       Му Цин содрогнулся и мысленно возблагодарил вселенную.       — Надо найти местечко, где собираются выпивохи, и отдохнуть немного. — У Цинсюаня энтузиазма ни капли не убавилось, хотя бродили они безрезультатно уже большую часть вечера.       — Сомневаюсь, что местное пойло многим лучше кухни, — поморщился Фэн Синь.       — Зато местные пьяницы ничем не хуже любых других и не следят за языками, — наставительно разъяснила красавица в летящих одеждах истинной модницы.       У Фэн Синя глаз дёргался каждый раз, когда Повелительница Ветра случайно задевала его, эмоционально размахивая руками. И зачем надо было обязательно превращаться в женщину? Нормально же общались. Когда на горизонте замаячил потенциальный кабак, из которого на четвереньках выползло нечто в трезвом состоянии, вероятно, прямоходячее, Цинсюань подхватила спутников под руки и потащила в том направлении. Внутри оказалось предсказуемо отвратительно и громко. Демоны, нечисть, а может, и замаскированные заклинатели, пили, общались, ругались без оглядки на окружающих.       — То, что надо! — обрадовалась Цинсюань, выискивая взглядом свободный столик.       Му Цин ненавязчиво оттеснил её от позеленевшего Фэн Синя и выступил в качестве заградительного барьера, пока эта большая божественная мужественность не брякнулась в обморок от вида женских форм. Они заказали кувшин лучшего вина и лёгкие закуски, предупредив подавальщика, чтобы в их тарелках ничего не ползало, не извивалось и в прошлом не было человечиной.       Местечко было злачным в лучших традициях, хотя в Призрачном городе, по мнению большинства небожителей, так можно было охарактеризовать практически любое заведение. За соседними столиками не самые приятные личности вели не очень трезвые беседы. Многие из них скрывали лица за масками, и сходу было не разобрать, демоны это или ищущие неприятностей смертные. Кто-то громко сетовал на неудачную торговлю, а рядом компания отмечала удачную сделку, раздражая страдальца своим оптимизмом. С другой стороны беспечный счастливчик хвастался крупным выигрышем в игровом доме, потрясая увесистым кошельком и не замечая алчные взгляды с разных углов не слишком просторного зала. Если прикинуть количество желающих его обобрать, у хвастунишки есть шанс улизнуть, пока они будут бить морды друг другу за возможность совершить грабёж.       Цинсюань присматривалась и прислушивалась к гомону публики, не забывая делать вид, что наслаждается вином. Для её утончённого вкуса напиток был феерически паршивым, но донимать подавальщика было не с руки. И хотя заботило её сейчас совсем другое, заново обретённая возможность сменить облик открыла богине второе дыхание. Цинсюань чувствовала странный трепет, почти переходящий в дрожание пальцев, мысли стали яснее, а горький вкус обиды сменился порывом к действию. Прежде так бывало на заданиях, когда сложная проблема обретала пути своего решения. Цинсюань не знала, что и как скажет Хэ Сюаню, во что выльется их разговор, но больше не томилась мыслями о разлуке — только о предстоящей встрече. От этого нервозность богини лишь ярче проявлялась в деталях: взволнованное дыхание, мелкие, бесполезные движения руками и частый, неуместный смех.       — Ваше Превосходительство, — недовольно одёрнул Цинсюаня Му Цин, — сидела бы ты тише, на нас уже со всего зала пялятся.       — Ох, простите-простите, — виновато опустила она взгляд и вздохнула, стараясь унять мысли и чувства.       Глубокое декольте колыхнулось вместе со взглядами большинства присутствующих, и только Фэн Синь стойко смотрел в свою тарелку, хотя там уже не осталось за чем наблюдать.       — Чтоб я… Ещё хоть раз… — бубнил он себе под нос, пока Му Цин лениво размышлял, придушить его или осмеять.       Они просидели в кабаке с четверть шичэня, а ничего даже примерно интересного не услышали. Разговоры вокруг хоть и были громкими и несдержанными, но оставались пустой болтовнёй, никак не касающейся одного искомого демона. Трио небожителей уже практически решилось сменить локацию и попытать счастья в другом заведении, когда в зал, пыхтя, ввалился огромный боров. Не сказать, чтобы в Призрачном городе Мясник Чжу слишком выделялся из толпы, но стоило ему заявиться, как все разговоры притихли, ему тут же освободили удобное местечко и практически всучили кувшин с чем-то определённо крепким. Отказываться Мясник Чжу не стал — выхлебал предложенный напиток, громко опустив посудину на стол, и с блаженным хрюком выдохнул.       — Безумный денёк, — поделился он с ожидающей толпой, и тут же градом посыпались вопросы.       — Что ты видел сегодня, старина Чжу?       — Всё совсем плохо?       — Сколько мяса он может съесть за один присест?       — А он тебя сожрать не пытался?       Демоны, перебивая друг друга и сверкая глазами от нетерпения, лезли с расспросами.       — Тихо вы! — прикрикнул Мясник Чжу и, как заправский рассказчик, вскинул руку, призывая к тишине. — Чего заголосили? Думаете, я мало сегодня намотался, чтобы ещё вам тут басни травить? — Но было понятно, что басни уже давно заготовлены. — Знаете, как тяжело угодить аж целому Непревзойдённому с таким аппетитом? А ведь наш дорогой градоначальник, — тут голос демона приобрёл горделивые нотки, — сам лично приказал мне позаботиться, чтоб на его кухне были только лучшие блюда! И я ни разу не подвёл его доверие, не сомневайтесь. Даже человечину ни разу не приносил.       — Ну это уж ты загнул… — с сомнением прокомментировал кто-то из толпы.       — За кого вы меня держите?! — возмутился Мясник Чжу. — Чтобы я, и не выполнил приказ нашего дорогого градоначальника?!       — Ладно-ладно, верим мы тебе, — успокоили борова сразу в несколько голосов. — Лучше расскажи, что видел-то?       — Да, расскажи, что делает Черновод в поместье градоначальника?       Цинсюань, которая до этого крепко сжимала чашу с вином, так стиснула пальцы, что несчастная посудина рассыпалась мелкими черепками. Фэн Синь с Му Цином переглянулись и синхронно схватили её за руки, чтобы сидела на месте.       — Не дёргайся, мы же сюда за информацией пришли, — прошипел Фэн Синь сквозь зубы.       А ничего не подозревающие любители сплетен продолжали осаждать Мясника Чжу вопросами, льстиво подливая ему вина и умасливая похвалами его труды.       — Мрачный он тип, — поделился боров, — настоящий гуль, скажу я вам. Вся прислуга его боится, они трясутся и стенают, когда надо отнести ему обед, а то и вовсе жребий тянут — кому не повезёт. Только градоначальник с ним разговаривает. Говорят, он его к себе и притащил, да в таком виде, — тут он понизил голос до шёпота, — словно из печи Тунлу вытащил.       — Это что же с ним случилось такого? Разве же кто может тягаться с Непревзойдённым?       — А мне почём знать? — огрызнулся Мясник Чжу. — Я свою работу делаю, а в чужие дела не лезу и вам не советую. Куда нам, простым демонам, до забот Непревзойдённых?       От резкого грохота увлечённые слушатели вздрогнули и заозирались. Рядом с ними из-за стола вскочила очаровательная, хрупкая барышня, но глаза её метали такие молнии, что демоны послабее боязливо втянули головы в плечи. Спутники барышни что-то шёпотом ей выговаривали, но куда там — она даже не смотрела в их сторону.       — Это что же получается? — угрожающе протянула девушка. — Пока я тут с ног сбиваюсь, ищу его, он там у Хуа Чэна отсиживается?!       — Эй, ты ещё кто та-а-а-а!!!       Начавшего говорить демона снесло резким порывом ветра к стене вместе со стулом и частью посуды. В закрытом помещении ни с того ни с сего сорвался штормовой ветер, закружил со всех сторон, сметая в кучу незакреплённую мебель и несчастных, взвывших от ужаса выпивох. Даже немалую тушу Мясника Чжу приподняло в воздух и со всей силы шмякнуло об землю. Поднялись крики и паника, кто-то пытался доползти до выхода, но их нагоняли резкие порывы и бросали во все стороны. Фэн Синь с Му Цином предусмотрительно, спиной к спине, выставили щиты и, от души матерясь, пытались дозваться до ополоумевшей спутницы. Только Повелительница Ветра уже никого не слышала: у неё перед глазами стоял образ сражающегося с драконом Хэ Сюаня и неделя в беспросветной тоске от неизвестности. Неужели у этого бессовестного сухаря даже мысли не возникло хотя бы поговорить? Цинсюань в агонии вырывала из мыслей причины, по которым Хэ Сюань решил уйти из её жизни таким жестоким способом, не оставив после себя даже воспоминаний, которые могли бы согревать разбитое на кусочки сердце. Но неужели она не заслужила даже разговора после всего, что произошло? Простых объяснений на прощание, всего несколько слов…       «Да как он может после всего просто спрятаться в резиденции Хуа Чэна и объедаться в своё удовольствие?!» — мысленно воскликнула Повелительница Ветра, в порыве чувств не заметив, что отправила своё негодование прямиком в общую сеть духовного общения, и вихрем вылетела из разорённого кабака.       В прежние времена она имела обыкновение высказываться коллегам открыто, не стесняясь делиться эмоциями. И хоть с того времени многое успело измениться — старые привычки порой сидят столь глубоко, что проявляются помимо воли на одних инстинктах.       Где-то далеко на небесах разгребающий горы свитков с молитвами Инь Юй тяжело вздохнул и поднялся из-за стола. Ему показалось, что в Призрачном городе сейчас точно не помешают лишние руки.

***

      В Доме Блаженства атмосфера царила немного напряжённая. Мало того, что все слуги стенали и жаловались шёпотом за углами на неожиданного гостя с дурным нравом, так ещё и сам градоначальник ходил мрачнее тучи. И не то, чтобы Черновод доставлял хлопоты, просто смотрел на всех таким взглядом, будто за одно неверное движение готов проглотить нарушителя его страданий без специй и приличной обжарки. Когда Се Лянь пришёл в этот раз, его тайком слёзно умоляли забрать этого «хозяина бездонного желудка» куда-нибудь подальше от приличных демонов. Ко всеобщему огорчению, желудок и его владелец остались на месте, а вот что с ним дальше делать оставалось непонятным.       — Саньлан, как думаешь, может, стоит опять попробовать поговорить с господином Хэ? Он уже должен был как следует всё обдумать.       Хуа Чэн искренне сомневался, что Черновод вообще умеет думать, особенно после того, как отыскал его за сотни ли от места морской битвы в состоянии болтающегося на волнах покойника, не желающего восставать и идти разбираться со всем, что успел наворотить. Тогда он и забрал его в Призрачный город, пообещав Се Ляню, что как только тот придёт в себя, они устроят им с Цинсюанем встречу. Дни шли, Хэ Сюань отъедался, но становился только мрачнее и молчаливее.       — Если гэ-гэ настаивает, — осторожно ответил Хуа Чэн. — Однако не стоит рассчитывать на его здравомыслие.       — Ох, мне бы не хотелось усугубить его состояние, но Лао Фэн… Я начинаю за него беспокоиться, — Се Лянь горестно покачал головой. — Он выглядел таким разбитым там, у моря. Мне едва удалось его уговорить вернуться в Небесную столицу и немного отдохнуть, но это не может продолжаться слишком долго, Саньлан. Почему господин Хэ так себя ведёт сейчас?       — О, тут всё просто. Он идиот.       — Саньлан, я же серьёзно спрашиваю, — мягко пожурил супруга Его Высочество.       — И я, гэ-гэ, вполне серьёзно. Хэ Сюань даже слышать не хотел о том, чтобы просто оставить всё как есть и немного подождать. Вместо этого он, не спросив Ши Цинсюаня, принял за него решение, потом устроил грандиозно-разрушительный траур по своей несчастной любви, а после, не сдержавшись, последовал за ним по пятам и привёл к серьёзной опасности. Вознесение Повелителя Ветра было в этих условиях не достижением, а спасением от верной гибели. Теперь ему стыдно, его мучает внезапно обнаруженная совесть, и просто духу не хватает встретиться с последствиями. А ведь я говорил ему просто подождать, позволить Ши Цинсюаню справиться со своими страхами и отпустить скорбь — тогда судьба сама вернула бы его на отведённое место.       Се Лянь задумался и кивнул согласно:       — Ведь господин Хэ не поменял обратно их судьбы. Это значит, что потенциал к вознесению остался у Лао Фэна, и его судьба — стать небожителем.       — Верно, гэ-гэ. И кто же он тогда, если не идиот нетерпеливый?       За пределами комнаты послышался шум и невнятные крики. Кто-то звал на помощь, а над крышей Дома Блаженства начал завывать ветер.       — Что происходит? — забеспокоился Се Лянь.       — Помогите!       — Спасите!       — Да она сумасшедшая!       С улицы всё ближе доносились голоса, и в этот момент двери распахнулись, едва не слетая с петель. Шальным ураганом в помещение ворвалась хрупкая с виду барышня, окружённая вихрем разлетающихся мелких вещей и парочкой невезучих слуг.       — Лао Фэн?! — подскочил от удивления Се Лянь, а Хуа Чэн вопросительно выгнул брови.       Осмотревшись и будто осознав, наконец, куда попала, Цинсюань слегка присмирела, уронив несчастных демонов на мраморный пол. Сколь бы сильным не было её негодование — устраивать беспорядки на территории Собирателя Цветов было чревато последствиями.       — Ваше Высочество, градоначальник Хуа, — пропыхтела она недовольно, но куда спокойнее, чем собиралась, — я знаю, что он тут. Хватит покрывать этого бессовестного труса! Пусть выйдет и сам скажет, что не желает меня больше видеть!       Се Лянь с Хуа Чэном переглянулись. Кажется, Черноводу придётся-таки выползать на свет.       — Послушай, Лао… Кхм… Ваше Превосходительство, — у Се Ляня язык не повернулся обратиться к барышне привычным именем, — успокойся, и давай поговорим.       — Хватит, я уже поверила тебе и извелась в ожидании, — надулась Повелительница Ветра. — Поверить не могу, что вы оба меня одурачили.       Щёки Се Ляня вспыхнули от стыда: ему действительно было не по себе от всей ситуации, а теперь, пристыженный, он и вовсе растерялся. Хуа Чэн нахмурился и соизволил подняться, закрывая собою супруга.       — Это была моя идея, нечего наговаривать на гэ-гэ, — спокойно ответил он за Се Ляня. — Если есть какие-то претензии — высказывай их мне.       — Оба вы хороши, — не сдержала Цинсюань жалобного всхлипа. — Друзья ещё, называется. Я ведь правда думала, что вы мне помочь хотите.       Её боевой запал затухал всё больше, а обида и разочарование становились сильнее, и Се Лянь, не выдержав, подошёл ближе и принялся сбивчиво объясняться:       — Ох, ну прости нас, Цинсюань, не нужно так огорчаться. Конечно, мы друзья, и мы действительно хотели помочь, поверь. Просто послушай, что я скажу, хорошо? Обещаю сделать всё, что пожелаешь, если позволишь всё тебе объяснить.       Цинсюань всхлипнула ещё раз, для профилактики чужой совести, и немного смягчилась:       — Ладно, но учти, Ваше Высочество — с тебя желание.       — Хорошо-хорошо, как скажешь, — виновато улыбнулся Се Лянь и собирался предложить всем выпить чаю, когда дверь в другом конце зала открылась, впуская ещё одного визитёра.       Цинсюань замерла, уставившись Се Ляню за спину, и настроение её опять мгновенно переменилось, между бровей залегла глубокая складка. Лёгкие порывы ветра пронеслись по комнате, и пострадавшие прежде от урагана слуги, ещё не совсем пришедшие в себя, на четвереньках поспешили уползти вон. Се Лянь обернулся и тихо охнул, увидев Хэ Сюаня.       — Прошу всех присутствующих иметь в виду, что любые повреждения имущества будут взыскиваться с ответственных сторон, — флегматично заметил Хуа Чэн, глядя куда-то в потолок, а потом обратился к Се Ляню: — Идём, гэ-гэ, я покажу тебе свою новую картину, — и пока тот не успел опомниться и начать объясняться сразу перед всеми, схватил его за руку и подбросил кости. После их ухода в комнате повисла гнетущая тишина, и даже ветер, вечный спутник переменчивого настроения своей повелительницы, незаметно стих.       Хэ Сюань не мог точно вспомнить, когда в последний раз видел Цинсюаня в его женском обличии, но помнил черты этого лица в мельчайших деталях. Оно не отличалось до неузнаваемости — кто знал Повелителя Ветра достаточно хорошо, всегда бы признал и другую его ипостась. Но кое-что всё-таки разительно изменилось: вернулся божественный ореол. Не сила, наполнившая бессмертную теперь плоть, а сверкающая в своём великолепии аура божества. Её нельзя было увидеть или ощутить, но она преображала даже самого слабого и незначительного человека, лишь только он обретал бессмертие на небесах. Хэ Сюань хорошо изучил это, сотни лет наблюдая вблизи, и, хотя он понимал умом, что Цинсюань вознёсся, поверил в это остаточно, только увидев сейчас перемены. Его цель достигнута, план удался, хоть и пошёл наперекосяк практически изначально. Каким бы ни оказался сегодня исход их встречи — Цинсюань теперь на своём месте, и Хэ Сюаню нечего более желать. Он почти позволил себе ощутить облегчение, когда его жестоко вернули в реальность:       — Ты! — Цинсюань в сердцах ткнула пальцем. — Бессовестный, бессердечный чурбан! Сколько слов красивых насочинял, а что в итоге? Бросил меня, даже слова не сказав!       В Повелительнице Ветра с новой силой начала закипать ярость, и вид почти довольного выражения на демонической физиономии не добавлял спокойствия.       — Если так не терпелось от меня избавиться, чего же столько старался? Дом выстроил, ходил вокруг надзирателем, чтобы я не оставила духовных практик, чего ради, я спрашиваю?! — Злые слёзы жгли глаза, а Хэ Сюань всё молчал.       Цинсюань понимала, что её обвинения несправедливые, только обида говорила быстрее, чем созревали правильные мысли.       — И что же в итоге? На улицу меня вышвырнул, так я и так там жила, без тебя, — Цинсюань всхлипнула, но не позволила себе дать слабину, — и дальше бы жила. И лучше бы мне там оставаться, только в своём уме, а не вот так, даже не зная, почему мне так плохо. Почему внутри такая пустота!       Хэ Сюань слушал её молча, со смесью растерянности и печали, но уголки губ едва заметно приподнялись в улыбке. Заметив его странную реакцию, Цинсюань, набравшая побольше воздуха для новой тирады, поперхнулась и закашлялась.       — Ты чему это улыбаешься?! — выпалила она возмущённо, не понимая уже совсем ничего.       — Ты очень красивая, когда злишься, — совсем тихо ответил Хэ Сюань. — К тебе по-настоящему вернулась жизнь.       Шальной ветер от его слов порывисто закружил вокруг богини, а когда схлынул — перед Хэ Сюанем стоял Повелитель Ветра в своём настоящем обличии. Злость с него, казалось, тоже моментально слетела, уступая место окончательному непониманию.       — Тебе мирная жизнь надоела, или что? Мог бы сказать, я бы на тебя и так накричал, — сложив на груди руки, чтобы хоть как-то обозначить, что он, вообще-то, всё ещё до крайности возмущён, Цинсюань растерял добрую долю желания ругаться.       — А решился бы? — проницательно спросил Хэ Сюань. — Справился бы со своим страхом?       Цинсюань открыл было рот и тут же его захлопнул, вызвав понимающий кивок:       — Я не виню тебя за это. Твои страхи, как и твои кошмары, рождены моими стараниями. Они терзали тебя, прикрытые за улыбками, только мне не нужно притворное счастье, Цинсюань. Если без меня ты будешь счастливее — я предпочту остаться в тени твоего прошлого.       Цинсюань слушал, всё больше округляя глаза, а едва Хэ Сюань замолчал, то прикрыл лицо ладонями.       — Безумие какое-то. Ну что ты за… Да и я не лучше. — Он тяжело вздохнул, опуская руки. — И ты решил, что я тебя боюсь и рядом остаюсь из страха? Да как в твою дурную голову вообще пришли такие мысли?       — Ты не хотел этого, но страхи не подчиняются нашим желаниям. Они приходят во снах и терзают душу до изнеможения. Они ломают волю и мешают идти дальше. Я был прав, — улыбка Хэ Сюаня стала совсем горькой, — без меня ты вознёсся в считанные месяцы.       И тут Цинсюань понял, что если сейчас не выпустит эмоции, то они разорвут его на мелкие кусочки.       — Ты, Хэ-сюн, и сам-то не лучше! Надумал себе целый ворох, а мне и слова сказать не удосужился. Считаешь, что я тебя боюсь? — Он сделал шаг вперёд. — Что я тебя в кошмарах видел? — Ещё один. — Что я не мог вознестись из-за тебя? — И ещё.       Хэ Сюань невольно отступил, чувствуя, что иначе его сметут напором.       — И сам, конечно же, принял решение, как мне будет лучше? — продолжал всё больше надвигаться Цинсюань. — И мнение моё в расчёт не брал? А тебе не приходило в голову, что у меня были и другие причины? О, естественно, не приходили! Ты же всё уже решил! Кошмары мои он, видите ли, знает. Да ничего ты не знаешь, Хэ-сюн, и моя вина в этом тоже есть, но я хотя бы не бросал тебя в неизвестности одного! Я правда боялся! Боялся потерять тебя, и во снах меня мучили картины, где ты страдаешь в одиночестве, а я не могу до тебя дотянуться. И разве после всего случившегося могло быть иначе? Я не говорил тебе, надеясь, что скоро они закончатся, не хотел, чтобы ты слишком волновался ещё и о моих глупых переживаниях. И ты правда думал, что, видя все твои усилия, все твои попытки мне помочь, я не мог вознестись из-за страха перед тобой?       — Что тогда тебе мешало? — немного ошеломлённый тирадой Цинсюаня, спросил Хэ Сюань, уже предвидя ответ, и не ошибся.       — Я боялся, что без тебя и гэ на небесах мне самому не справиться. Мне было страшно брать на себя такую ответственность, но я знал, что не смогу её избежать. Ради тебя, ради нас. Мне просто нужно было немного времени. Да, я чувствовал вину перед гэ, а из-за этого ещё и перед тобой, но знаю, что ты меня ни в чём не винил. И я не хотел быть слабым, беспомощным богом, я хотел справиться с этими мыслями, прежде чем возвращаться на небеса. Так какого демона, Хэ-сюн, вместо того, чтобы дать мне время, ты взвалил на себя все мои страхи?!       На последних словах он ткнул пальцем в грудь демона, и тот, сделав ещё один неловкий шаг назад, зацепился за мягкий ковёр, устилающий пол, и, взмахнув руками, повалился на спину. Растерявшийся Цинсюань попытался его удержать, но в итоге полетел следом. Они посмотрели друг на друга ошалевшими взглядами: Хэ Сюань приподнялся на локтях, а Цинсюань сидел на нём сверху, упираясь в грудь руками и отчаянно приобретая малиновый оттенок.       — П-прости, Хэ-сюн. — Он попытался было подняться, но мгновение спустя пискнул, заключённый в крепкие объятия, и сдался на милость своему демону.       — Мой Ветер, — прошептал Хэ Сюань, чувствуя, как впервые за долгое время на сердце разжались острые когти тоски и тревоги, — я так по тебе скучал. По тебе настоящему, свободному и шальному. Не знаю, как без тебя держались небеса, но мне это не под силу.       — И как же ты такой собирался без меня обходиться? — устраивая подбородок на макушке демона, спросил Цинсюань.       Хэ Сюань только хмыкнул и ничего не ответил, вместо этого наслаждаясь долгожданным теплом. Сейчас он понял, что это действительно был самый невыполнимый план на свете.       — Но, Хэ-сюн, как же так получилось, что в итоге ты всё равно ко мне пришёл? — перебирая в пальцах тёмные пряди, спросил Цинсюань.       Хэ Сюань вспомнил их прежние разговоры и с улыбкой ответил:       — Вероятно, меня привела судьба.       — Твоя или моя?       — Наша общая. Я хотел разобраться с нечистью, а в итоге встретил тебя и уже не смог отступиться. И как тебе удалось даже без воспоминаний опять выбрать меня среди всех?       В спокойном голосе демона слышалось неподдельное удовлетворение. Похоже, ему очень нравился этот факт.       — А как же, — развеселился Цинсюань, — разве ты не знаешь, Хэ-сюн, что я падок на красоту?       — Да неужели? И что, среди всех заклинателей не нашлось никого красивее? Даже твои новые друзья не впечатлили?       Цинсюань отодвинулся, склонил голову на бок и принюхался:       — Что это, Хэ-сюн? Попахивает уксусом?       Хэ Сюань состроил недовольную гримасу, вызвав у Повелителя Ветра заливистый хохот.       — Ох, Хэ-сюн, какие же глупые вопросы ты задаёшь! Неужели думаешь, что, выбрав тебя однажды, в другой раз я предпочёл бы кого-то другого? Сердце-то у меня осталось прежнее, — прошептал он, склоняясь ближе и оставляя невесомые поцелуи на щеках, дрожащих ресницах, но стоило потянуться к губам, как дверь комнаты, где их так предусмотрительно оставили вдвоём, тихонько приоткрылась.       — У вас тут всё хорошо? — Шёпотом спросил Се Лянь, а потом, приглядевшись, ойкнул. — Простите, не хотел мешать, но у вас тут было так громко, а потом так тихо…       — Я же говорил, гэ-гэ, что все живые — живы, а все мёртвые — довольны, — весело прокомментировал из-за спины Се Ляня Хуа Чэн.       Цинсюань не нашёл в себе сил даже для приличия смутиться, но сползти с насиженных коленей всё-таки пришлось. Он поднялся и изобразил в сторону хозяев лёгкий поклон.       — Все живы и все довольны, градоначальник Хуа, но, пожалуй, мы уже злоупотребили вашим гостеприимством. Я хочу, чтобы меня впустили в мой собственный дом, — в сторону Хэ Сюаня был адресован выразительный взгляд, красноречивый в своей предприимчивости, — и, желательно, вернули духовное оружие.       У Хэ Сюаня на последних словах вытянулось лицо, заставив всех присутствующих сдерживать улыбки. Веер Повелителя Ветра, который тот в последнее время использовал как обычный аксессуар, остался заперт за барьером в доме Воды и Ветра. В тот день Хэ Сюаню было не до того: он озаботился оберегом для Цинсюаня, влив в свой прах достаточно сил, вызвал Хуа Чэна, чтобы тот забрал его к себе в Призрачный город, а потом впал в беспросветную тоску, не думая дальше, чем было необходимо на тот момент. Теперь ему стало стыдно ещё и за свою непроходимую глупость.       — А ещё, — не унимался Цинсюань, — как следует поздравили с вознесением. Ваше Высочество, — обратился он к Се Ляню, — надеюсь, никто не огорчится, если последующие несколько дней я не вернусь на небеса?       — Кхм… Думаю, тебе, Лао Фэн, надо как следует отдохнуть, прежде чем приступать к своим обязанностям, — согласился Се Лянь, усиленно пытаясь не смутиться от подтекста.       — Что ж, тогда свяжемся позже, — обрадовался Повелитель Ветра и добавил с намёком: — Обсудим, какое бы мне выбрать желание.       Хуа Чэн, вдоволь насладившись сменой эмоций на физиономии Черновода, бросил ему игральные кости, многозначительно посоветовав:       — Не теряйте зря время, детишки.       Хэ Сюань оставил его без ответа, только протянул Цинсюаню руку и, сжав его ладонь, подбросил кости. Когда те приземлились на мягкий ковёр, Хуа Чэн и Се Лянь остались в комнате вдвоём.       — Ну вот, кажется, и всё, Саньлан. — Се Лянь ощущал, что с его плеч свалилась гора не меньше Тунлу. — Теперь-то они, наконец, будут счастливы?       — Непременно, гэ-гэ. А если в дурную рыбью голову придет ещё какая-то глупая идея — я применю вот это, — Хуа Чэн помахал сложенным вдвое листом, — чтобы её оттуда убрать.       Се Лянь заинтересованно присмотрелся:       — Что это такое?       — То заклинание, которое применил Черновод. Мне, наконец, удалось его отыскать.       — О! И что же, это действительно что-то сложное?       — Скорее, бестолковое, — покачал головой Хуа Чэн, — и имеет весьма сомнительный эффект. Заклинание на самом деле запечатывает память, но именно изолирует, а не стирает. И будет оно держаться настолько хорошо, насколько велики силы его творившего. Но в нём много нюансов. Например, изолируя одно воспоминание, надо вместе с ним захватить все так или иначе связанные, иначе цепочка мелких деталей будет подтачивать силу заклинания и ослаблять его эффект. Так что, в конце концов, даже если бы Ши Цинсюань не вознёсся так скоро, и сила небесной кары не разрушила эффект заклинания — оно со временем само бы не выдержало всего потока связанных с Хэ Сюанем деталей. Именно поэтому у Цинсюаня часто болела голова. Фактически, это шёл трещинами барьер на его памяти.       — Действительно, не очень эффективное средство, — задумчиво проговорил Се Лянь, рассматривая выписанные неразборчивым почерком слова на листке. — Но когда ты раздобыл эти сведения, Саньлан?       — Не так давно. Хотел показать тебе сегодня, но Повелитель Ветра успел прежде учинить переполох.       — Что ж, я рад, что всё закончилось наилучшим образом, и никто не пострадал сверх меры. — Се Лянь вздохнул с облегчением. — Как забавно получается, Саньлан: стоит бывшему небожителю поступить к тебе на службу, и он с гарантией возвращается на небеса. Думаю, ты благоприятно влияешь на людей.       Хуа Чэн польщённо улыбнулся. Его мало заботили бывшие и нынешние небожители, но похвала Се Ляня никогда не переставала льстить.       — Я тут подумал, — продолжил Се Лянь, — генерал Пэй младший пытается вернуть свой статус небожителя, и раз у тебя опять появилась свободная должность, может, предложим ему работу?       Он пытался придать себе серьёзный вид, но тотчас же расхохотался, заметив, как вытянулось лицо у Хуа Чэна.       — Гэ-гэ, ради тебя я готов взять на службу хоть всю небесную столицу, но это с гарантией повергнет в хаос все три мира.       — Ох, Саньлан, нечасто мне удаётся так тебя удивить, — едва отсмеялся Се Лянь, — но, боюсь, моему плану не суждено осуществиться. Пэй Су уже выбрал свой путь к небесам и следует по нему уверенно. Думаю, скоро мы увидим ещё одного повторно вознёсшегося небожителя.       В этот момент в приоткрытую дверь постучались, и Се Лянь с Хуа Чэном увидели на пороге Инь Юя. Он выглядел немного обеспокоенно и озирался по сторонам, словно пытался что-то отыскать в комнате.       — Инь Юй, чем обязан? — удивился Хуа Чэн.       Бывший слуга градоначальника частенько заходил в гости, но, как правило, всегда заблаговременно предупреждал о визите.       — Я подумал, что моя помощь не помешает, — ответил он с вежливым поклоном. — В городе, вероятно, предстоит много работы. Там полная разруха.       Се Лянь охнул, вспомнив, что до прибытия в Дом Блаженства Цинсюань успел знатно побуянить.       — Но как ты узнал о случившемся?       — Вся небесная столица узнала, — объяснил Инь Юй. — Повелительница Ветра весьма красноречиво высказалась в сети духовного общения. Вероятно, она не заметила, что сделала это в порыве чувств. Но теперь все делают ставки: убьёт она Черновода или ограничится тяжёлыми увечьями.       Се Лянь с Хуа Чэном переглянулись, одновременно представив, какие именно «увечья» наносит сейчас Цинсюань Черноводу.       — Раз уж пришёл, — решил Хуа Чэн, — работа найдётся.       Се Лянь же одновременно с его словами ответил на вызов по сети духовного общения, выслушал какое-то сообщение, смущённо извинился и пообещал всё уладить. Хуа Чэн подождал, пока он закончит говорить, и поинтересовался:       — Кто это был, гэ-гэ?       — Линвэнь, — у Се Ляня вырвался нервный смешок. — Сказала, что раз мы сами приютили в Призрачном городе Черновода, то небесная канцелярия снимает с себя всю ответственность за поведение новоназначенного небожителя и материальные убытки возмещать отказывается.       — Как предсказуемо, — хмыкнул Хуа Чэн. — Пусть не волнуются: вся ответственность, в том числе и материальная, полностью на совести Черновода. План был его, пусть теперь и расплачивается.       Из-за спины Инь Юя показались два знакомых лица. Увидев их, Се Лянь удивился ещё больше.       — Фэн Синь, Му Цин, а вы что здесь делаете?       Генералы Юга в знакомых ипостасях своих служащих топтались у порога. Было похоже, что они прошли сквозь эпицентр бури и едва остались живы.       — Погодите, — опомнился Се Лянь, — вы же должны были… Отвлечь Цинсюаня…       — Прости, дянься, — потупил Фэн Синь невинные глаза Нань Фэна, — мы же не знали, что ты в курсе того, где скрывается Хэ Сюань.       — И решили подсобить Повелителю Ветра, — закончил признание Му Цин-Фу Яо. — Он ведь без артефакта остался, так что…       — Так что вы, два идиота, притащили его в Призрачный город и позволили учинить погром? — грозно уточнил Хуа Чэн.       — Ну… Мы старались помешать, — попытался оправдаться Фэн Синь, — но ей будто демоническим пламенем задницу припекло! Это всё женский облик, он на Его Превосходительство дурно влияет!       — Облик, значит? — всё больше терял терпение Хуа Чэн.       Генералы вдруг с полной ясностью осознали масштабы бедствия и судорожно прикинули, во сколько сотен тысяч добродетелей это может обойтись. Получалось, что больше, чем у них имелось на двоих — Повелительница Ветра пронеслась по улицам города с фанфарами.       — Плохая была идея, — заключил Му Цин, делая шаг назад.       — Очень плохая, — поддержал Фэн Синь, повторяя манёвр. — Пожалуй, нам срочно надо выполнить одно очень важное задание!       — Какое… — попытался спросить Се Лянь, но за генералами уже захлопнулась дверь.       Хуа Чэн скрыл смешок за покашливанием:       — Боюсь, гэ-гэ на ближайший месяц все твои друзья будут чрезвычайно заняты. Придётся довольствоваться только моим обществом.       — У нас ведь теперь столько работы, Саньлан, надо скорее восстановить пострадавшие улицы.       — Оставим эти пустяки Инь Юю, — отмахнулся Хуа Чэн, — а мы пока лучше отправимся в храм Пуцзи, — и, подбросив кости, растворился вместе с Се Лянем в воздухе.       Инь Юй тяжело вздохнул, помассировал виски и подумал, что его в который раз подвели глупые инстинкты, оставшиеся со старой службы.

Послесловие. Ласковый бриз

      Месяц спустя…

      Новоиспечённый юный служащий дворца Повелителя Ветра в третий раз обернулся вокруг себя, со всех сторон рассматривая в зеркале парадное одеяние.       — Ты на службу собираешься или на свидание? — поторопил его напарник, а по совместительству и старший брат.       — Ну, гэ, не будь таким скучным, — весело отмахнулся Мо Янь. — Дай полюбоваться. Братец Фэн лично выбирал для меня фасон!       — Он тебе не приятель по забавам, обращайся к Его Превосходительству как подобает, — строго осадил Мо Цзы.       — К чему эти формальности? — улыбаясь, спросил Ши Цинсюань, заходя в комнату. — Разве мы не решили отбросить условности и общаться, как прежде?       Когда Цинсюань явился к братьям Мо после своего вознесения и предложил стать его помощниками, то действительно попросил не относиться к нему иначе, чем как к другу. В тот момент впечатлённый и шокированный Мо Янь готов был упасть перед ним на колени, как подобает истинно верующему, но едва прошёл бурный наплыв эмоций, юноша всецело принял такой уговор. Его более обстоятельный старший брат, хоть и не менее восторженный, старался всё же держать лицо и соблюдать традиции. Цинсюань соврал бы, сказав, что не проводит аналогий, но надеялся, что братьев Мо ждёт куда более светлое и беззаботное будущее, чем некогда братьев Ши. Но не только по этой причине он пригласил их на службу в свой дворец. Добродетели, храбрость и готовность защищать людей, острый ум и умение работать в команде были лучшей рекомендацией для молодых заклинателей. Всё это Цинсюань видел своими глазами, как и ощущал на себе их поддержку и заботу. В новом статусе небожителя он хотел создать вокруг самую благоприятную и доверительную атмосферу.       — Братец Фэн, ты выглядишь просто потрясающе! — восхитился Мо Янь, рассматривая праздничное ханьфу небожителя со всех сторон.       — Правда? Тебе нравится? — Цинсюань довольно зарделся, пряча улыбку за веером, и сам покрутился на публику, демонстрируя нежно-бирюзовый, летящий наряд.       Мо Цзы только головой покачал:       — Как дети малые, честное слово. Церемония вот-вот начнётся, хватит красоваться.       — Верно, надо торопиться! — спохватился Цинсюань. — Хэ-сюн сказал, что прибудет к самому началу, я должен его встретить, — и шёпотом добавил: — пока этого не сделал кто-нибудь другой.       Церемония официального открытия дворца Повелителя Ветра по пышности и количеству званых и не очень гостей могла конкурировать с Праздником средины осени. Казалось, что вся Небесная столица собралась сейчас в парадном зале его дворца. Особенных гостей Ши Цинсюань заприметил сразу, но не Хуа Чэн, от которого небожителей будто невидимым барьером отталкивало, был в этот раз причиной. Его Высочество наследный принц пришёл на праздник к другу, облачённый в самый изысканный наряд, который только сумел разыскать его супруг. В нём он сиял подобно солнцу, и даже яркое светило смущённо спряталось бы за облака при виде такого великолепия. Да, Цинсюань мог использовать обещание Се Ляня в качестве извинений за всё произошедшее, исполнить любое условие более разумным способом, но сейчас он ни о чём не жалел. Всегда скромный и сдержанный, вечно облачённый в монашеские одежды, сегодня Се Лянь излучал ауру истинно Небесного Императора и безбожно этого смущался. Кто угодно другой обязательно бы подумал, что прийти в таком виде на чужой праздник — всё равно, что попытаться затмить хозяина дома, однако на лице Се Ляня читалось вселенское страдание, а Цинсюань лучился счастливой улыбкой. Это была его маленькая, совсем незлобивая месть Его Высочеству за то, что ввязался в дурацкие планы Хэ Сюаня. На самом же деле Цинсюаню очень хотелось увидеть Се Ляня при полном параде, таким, как его изображали на одной из четырёх прекраснейших картин в мире смертных. И это вполне можно было считать подарком к открытию дворца Повелителя Ветра.       — Вот так и должен выглядеть сильнейший бог войны, — лукаво поддел он друга, обмахиваясь веером, и отвесил поклон Хуа Чэну. — Градоначальник Хуа превзошёл мои самые смелые ожидания.       — Лао Фэн, не вгоняй меня в ещё большую краску, я даже в юности так не наряжался, — проворчал Се Лянь, не зная, куда девать глаза.       — Гэ-гэ выглядит великолепно, — с гордостью поддержал Хуа Чэн восхищения. — Ради такого случая я готов выносить это нелепое общество подхалимов.       Цинсюань разразился весёлым смехом, прекрасно зная, что ради Се Ляня его супруг готов даже поселиться на небесах, будь в этом необходимость.       — Всё же я надеюсь, что вы оба сегодня хорошо проведёте время.       Гости прибывали, сыпались поздравления и витиеватые пожелания. Закуски и выпивка, предшествующие полноценному пиру, разлетались мгновенно. Дворец Повелителя Ветра оказался одним из самых изысканных в Небесной столице, хоть Цинсюаню и не требовался такой размах. Он не планировал проводить тут времени больше необходимого, у него имелся настоящий дом — тот, что стоял на высоком утёсе у бушующего моря — но отдать дань традициям посчитал необходимым. Всё шло наилучшим образом, но кое-кого не хватало.       — Братец Фэн, не волнуйся, он скоро придёт, — заметив его волнение, шепнул Мо Янь, который всё время крутился поблизости.       Цинсюань благодарно улыбнулся, но нервно теребить веер не перестал. У него была особая причина ждать Хэ Сюаня и рассчитывать, что он не передумает приходить: сегодня Цинсюань собирался сказать ему кое-что очень важное. Столько мучительных событий вели их друг к другу, столько терзаний разводили в разные стороны, но сейчас Цинсюань, наконец, понял, что больше не желает играть в прятки с судьбой и испытывать на прочность невидимые узы. Они уже давно принадлежат друг другу, так пусть небо и земля благословят их для вечности. Он хотел произнести эти слова так, чтобы слышали не только все небожители, но целый мир. Возможно тогда его глупый демон действительно поверит, что ни в мыслях, ни в чувствах Цинсюаня нет и тени сомнений и сожалений об их отношениях.       Задумавшийся Цинсюань едва улавливает перемену, когда в общей праздничной суматохе наступает внезапная тишина. Он всё ещё размышляет, правильно ли выбрал момент и нужные ли слова много раз повторял перед зеркалом, подбирая лучшие из своих, опять многочисленных, нарядов. Есть вещи, которые не способны изменить даже столетия и сотни пережитых трудностей. Например, любовь Повелителя Ветра к красивым одеждам. Или ступор, в который впадают небожители, обнаруживая в небесных чертогах очередного Непревзойдённого демона, расхаживающего, как у себя дома.       — Лао Фэн, — легонько подтолкнул Цинсюаня Мо Янь, возвращая к реальности.       Вокруг что-то изменилось, разлилось подозрительное напряжение в воздухе. А причина этих перемен неторопливым шагом приближалась к Повелителю Ветра. Сегодня Хэ Сюань изменил своим привычкам: на нём красовалось тёмно-синее ханьфу с более светлыми узорами на вороте и подоле, а пояс украшала сверкающая серебром драконья лапа. Цинсюань понадеялся, что демон не оторвал её у кого-то из своих питомцев, и усмехнулся своим мыслям. Он, конечно, просил Хэ Сюаня принарядиться менее мрачно, но даже не рассчитывал на выполнение своего желания. Что ж, сегодня действительно был удивительный день.       Небожители перешёптывались, завидев последнего прибывшего гостя, но никто не смел выразить возмущение. Едва ли стоило рассчитывать, что, вернувшись на небеса, Повелитель Ветра не притащит сюда свою демоническую тень. Стали даже ходить странные слухи о том, что повторное вознесение бога чревато появлением там же нового Непревзойдённого. Благо, в мире их было ограниченное количество.       Хэ Сюань же игнорировал все косые и удивлённые взгляды. Большую часть собравшихся он даже в бытность свою в образе Мин И счастливо избегал, а уж сейчас и вовсе не считал нужным замечать, удостоив лёгким приветственным кивком лишь парочку знакомых лиц. Необычайно весёлого Сюаньчжэня он предпочитал проигнорировать вдвойне, потому что тот выглядел бессовестно довольным. Именно к нему, невовремя заглянувшему в гости, Хэ Сюань обратился с вопросом, на который потратил уйму бесплотных размышлений, а в довесок получил парочку наставлений относительно гардероба. Пришлось вытерпеть ехидство небожителя, его глупые шуточки, но не у Собирателя Цветов же, в самом деле, просить совета в таком вопросе.       В руках демона была довольно объёмная, богато украшенная шкатулка, что никого не удивляло, ведь остальные гости тоже принесли дары, но его пальцы, крепко сжимающие резное дерево, мелко и незаметно для других подрагивали. Причин волноваться не было, а он всё равно волновался. Слишком человеческое чувство, и намерение его слишком человеческое, но кто они, если не заигравшиеся с высшими силами люди? Боги могли пасть, а демоны — развеяться прахом, только внутри у них горит одинаковый, неподвластный времени огонь чувств и желаний. Этот неугасимый источник тепла и света согревает каждую живую душу во всех трёх мирах.       — Хэ-сюн, ты пришёл, — облегчённо прошептал Цинсюань, принимая подарок, но, не придав ему особого значения, хотел сразу передать своему помощнику, чтобы привычно вцепиться в рукав Хэ Сюаня.       — Погоди, это… — руки настойчиво удержали Его Превосходительство на месте, — можешь открыть сейчас?       Цинсюань немного удивился. Не столько просьбе, сколько странному голосу Хэ Сюаня. А приглядевшись, понял, что тот, кажется, нервничает.       — Хэ-сюн, ты приготовил мне что-то особенное? — Цинсюань и сам волновался, из-за чего говорил немного наигранно весело, рискуя сорваться на неконтролируемый смех, однако взял себя в руки и приоткрыл крышку шкатулки.       Он ожидал увидеть ещё одну морскую драгоценность, которыми Хэ Сюань в последнее время будто вознамерился усыпать его до макушки, собрав все сокровища своих глубоководных владений. На красном бархате действительно лежало несколько украшений: красивая золотая заколка, гребень из редких драгоценных кораллов, ещё несколько украшений, полупрозрачные мешочки с чем-то, похожим на чайные листья, и небольшой инкрустированный камнями кувшин. Но не это заставило глаза Повелителя Ветра широко распахнуться. В шкатулке лежал запечатанный конверт и две красные свечи с изображениями дракона и феникса, традиционно преподносящиеся на помолвку. Это был не подарок к открытию дворца, а украденное прямо из мыслей и сердца Цинсюаня намерение. Его руки едва не ослабели настолько, чтобы выронить драгоценное подношение, но их надёжно сжимали ладони демона.       — Я не смогу выполнить все надлежащие традиции, — тихо проговорил Хэ Сюань, видя его потерянный взгляд, — у нас не осталось никого, кроме друг друга, кто мог бы принимать дары и соблюдать ритуалы, но теперь у тебя есть дом, в который я могу прийти и принести своё первое письмо. Дом, в который мы можем вернуться, чтобы зажечь на всю ночь свечи с драконом и фениксом и выпить вино из свадебных кубков. Ши Цинсюань, если судьба подарила мне вечность — я хочу её прожить только для тебя. И если три мира когда-нибудь рухнут, я хочу уйти в небытие за руку с тобой. Всё, что я знаю о справедливости в этой жизни — она подарила мне шанс быть рядом с лучшим из богов, и я хочу называть его своим супругом. Ты примешь моё предложение?       Цинсюань с трудом поднял взгляд, полный непролитых слёз. Он даже не думал о соблюдении каких-либо традиций, ведь они оба не смертные, но сейчас вдруг осознал, что ни один из них не имел шанса выполнить все эти глупые ритуалы, из которых состоит приятная суета, предшествующая свадебной церемонии. А вот его демон подумал. Не только о том, чтобы соединить их жизни, но и сделать это вот так, сохраняя в памяти сокровенный момент, принести предложение не просто из дома в дом, а из одного мира в другой. И пусть небеса уже не удивить браком небожителя и демона, сегодня они удивлялись кое-чему другому: поднявшийся из неоткуда ветер сорвал сотни тысяч лепестков из вечно цветущих в небесных садах деревьев, закружил вихрем в главном зале дворца Повелителя Ветра и осыпал к ногам изумлённой толпы мягкой периной. По этому бело-розовому покрову Цинсюань сделал крохотный шаг, чтобы оказаться совсем близко к своему демону, и ответил тихо, только для него:       — Ни одна судьба, Хэ-сюн, не смогла бы сделать меня счастливым без тебя. Ни на небе, ни на земле нет такого места, где я хотел бы без тебя оказаться. И если бы я мог отдать в твои руки своё сердце так же буквально, как ты отдал мне свой прах, я бы сделал это незамедлительно. Неужели, задавая мне этот вопрос, ты не знаешь ответа на него? Тогда берегись, Хэ Сюань, — передразнил он серьёзный тон демона, — я собираюсь доказывать тебе свои намерения всю оставшуюся вечность.       И крепко обнял его, утыкаясь лбом в плечо, чтобы скрыть безнадёжно сдерживаемые слёзы. Едва не выроненную шкатулку быстро подхватил стоявший ближе всех Мо Янь, украдкой заглянул под крышку и с приглушённым ойканьем спрятал за спину. Ошеломлённую тишину нарушили первые робкие аплодисменты и пожелания счастья, кто-то особенно весёлый потребовал немедленного приглашения на будущую свадьбу, и мало-помалу сбитая с толку толпа развеселилась, расшумелась, возвращая церемонии открытия дворца, а теперь ещё и помолвки, надлежащую празднику атмосферу. Большинству небожителей было по большому счёту всё равно, что очередной коллега связывает свою жизнь с демоном, если им нальют чарку за здоровье молодых. И только несколько гостей отметились хмурыми, недовольными физиономиями, да вот никто на них не обращал внимания.       А Хэ Сюань и вовсе забыл думать о ком-либо, кроме счастливого божества в своих руках. Он долго размышлял, стоит ли соблюсти все приличия, но не знал, как преподнести свадебные дары по всем традициям. Тогда его внезапным советчиком стал генерал Сюаньчжэнь:       — Не пытайся всё исполнить в точности, как заведено у смертных, иначе придётся в качестве свахи отправлять Собирателя Цветов.       Хэ Сюань посмаковал эту мысль и выплюнул за несъедобностью.       — Спасибо, как-нибудь без него обойдусь.       — То-то же, — усмехнулся Му Цин. — И приноси Цинсюаню не дары, а свои намерения. А главное — не прячь их от чужих глаз.       — Что ты имеешь ввиду?       — Ши Цинсюань всегда в центре внимания, и теперь ещё больше, чем прежде. Так пусть знают, что за его веером скрыт зубастый дракон. Поверь, в нынешнем положении это ему не повредит. Скоро состоится церемония открытия дворца Повелителя Ветра, и там соберутся все зеваки небесных чертогов. Знаю, что ты не жаждешь туда возвращаться, но для Цинсюаня это станет огромной поддержкой. Задай всем жару, — усмехнулся Сюаньчжэнь, а потом окинул демона взглядом и недовольно скривился. — И, ради предков, Черновод, соответствуй хоть немного избраннику: смени гардеробчик, — и, довольный собой, скрылся с хмурых глаз Хэ Сюаня.       Теперь же, на ковре из лепестков, одни среди толпы, отделённые собственным счастьем от шума и суеты, в объятиях друг друга стояли демон и его бог. Судьба уже плела для них красную нить, а вечность готовила широкую дорогу. И кто-нибудь обязательно первым сочинит красивую легенду о штормовом море и ласковом ветре, а позже её назовут историей о вечной любви. И кто-нибудь первым принесёт дары к подножию высокого утёса, где, по слухам, живут в согласии вольные стихии, а под луной гуляют рука об руку вдоль кромки ночного прибоя. И кто-нибудь когда-то, сидя в тени раскидистого клёна, сочинит забавную песенку о том, как ветер приручил бушующее море, и будет клясться, что напев ему послышался в шуршании опадающих алых листьев, а один хихикающий демон призовёт обратно затерявшуюся среди ветвей бабочку.       И будет в этом мире ещё много удивительных историй, наполненных болью и радостью, светом и тьмой, любовью и ненавистью, омытых солёной водой из самого сердца и прилетевших к нам на крыльях ветра.