Близкие

      Эмрис не сразу заметил, как все пошло не в то русло.       Изначально отношения гоблина и демона были натянуты, как струна— эти двое вечно ссорились, спорили ни с того ни с сего, и иногда даже Эмрис, такой сдержанный и холодный, повышал тон. Демон же по натуре своей таков: вспыльчивый, агрессивный и не знающий границ дозволенного. Вот именно из-за последнего пункта и разгорались ссоры. Может, не говори демон лишнего, то и Эмрис бы не начинал ругаться. Но, что поделать, они оба как сведённые.       Эмрис не сразу понял, почему крики и громкие наглые возгласы демона заменились... Резкой и неожиданной любовью? А можно ли это вообще было назвать любовью?       Звучало абсурдно: любить человека, вернее гоблина, которого ты ненавидел! Но ведь так оно и было. Пускай Эмрис не сразу понял намеки, жесты и смену тона в его сторону, но он понял. Воланд начал уделять ему больше времени, почти не отходил от гоблина, начал подавать первые знаки внимания... Вот это Эмрис будет каждый раз вспоминать с улыбкой. Этот этап в их отношениях был самым тяжелым, но не из-за ссор и подобного, что даже сократилось в количестве. Скорее, проблема была в том что ни один, ни другой не умели проявлять любовь. Вообще никак. Эмрису все время было не до этого, ну а Воланд это Воланд. Что уж сказать, ну точно два сапога пара.       Попытки Воланда хоть немного быть нежным и романтичным провалились крахом. Все началось небольшим букетом цветов, на которые у Эмриса оказалась аллергия, и закончилось неудавшейся попыткой свидания. Как выглядел тогда Воланд надо было видеть лично— неуклюжий, смущенный своими же действиями, но пытающийся быть уверенным. Эмрис что тогда, что сейчас улыбался и тихо смеялся с этого. На удивление, демон не обижался неожиданному смеху в таких ситуациях, а наоборот— понимал, что Эмрис не со зла, и Воланду будто бы становилось легче, и то хорошо.       В тот раз они встретились на балконе Ордена— обычно его использовали маги для телепортации, но иногда и просто так, чтобы подышать воздухом и оттдохнуть от стен лаборатории и библиотеки. Но Эмрис, кроме того, иногда выходил чтобы просто полюбоваться закатом и, чуть реже, рассветом. Нравился ему этот вид, мягкий свет солнца и последующие сумерки. И, вот так прийдя на свое излюбленное место, гоблин вовсе не заметил, — хотя, казалось бы, как такую махину не заметить, — демона за собой. Воланд шел хвостиком за главой Ордена, и Эмрис, оторвавшись от своих мыслей, обернулся. Демон даже дернулся, будто его на проказничестве словили. —Что такое? Что-то случилось? — спросил Эмрис, пытаясь понять, зачем же Воланд пошел за ним. Увидев заминку, гоблин лишь выдохнул, — Воланд, не томи. —Да чего ты. Ну просто я сюда пришёл! Подумаешь... —Воланд состроил из себя самого невозмутимого, но Эмрис будто бы сразу его раскусил, хоть и ничего не сказал. Гоблин хмыкнул и отвернулся от демона, устремив свой взгляд на уже начавшийся закат. Пускай демон делает, что хотел.       Но этот самый демон только подошел ближе и встал рядом с Эмрисом. Он тоже взглянул на уходящее за горизонт солнце, но смотрел недоуменно. Ну закат и закат— чего в нем такого, что глава Ордена каждый раз бежит на него смотреть? Вот в аду вообще солнца нет, и демон как-то даже не понимал смысла в смене дня и ночи, что уж говорить про их красоту. —И что тебе в этом нравится... — Фыркнул демон, облокотившись на перила балкона локтями. Он правда пытался вглядеться, думая, что может чего не замечает в самом процессе, но не то чтобы что-то углядел, — Всего лишь один шар куда-то вниз уходит.       Вывод демона заставил Эмриса прыснуть в кулак и улыбнуться следом. Воланд частенько напоминал ему глупенького ребёнка, при этом искренне желающего разобраться, что, как и к чему в этом мире. И сейчас не исключение. Демон повернул голову в сторону гоблина, услышав, что тот посмеивается. Воланд аккуратно пнул локтем в бок Эмриса, не понимая, чего он смеётся. Глава тут же пришел в себя и, все также улыбаясь, решил немного пояснить демону. —Просто красиво. Тебе не надо вглядываться, чтобы закат понравился, — хмыкнул Эмрис, посмотрев сначала на Воланда, а потом обратно, на солнце. Кажется, эти слова не то чтобы помогли демону. —"Пока что красивый только ты..." — подумал Вол, но его мысли не успели сорваться с языка.       Хвостик с кисточкой на конце шустро вилял из стороны в сторону. Воланд посмотрел на уже почти закатившееся солнце, но его мнение не изменилось. Демонюга закатил глаза, выдохнул и положил подбородок на светлую макушку гоблина, из-за чего последний невольно вздрогнул— неожиданно. Но после он приподнял одну руку и мягко потер щеку Воланда. Может, он и фыркнул, но к ладони приластился, а хвост завилял быстрее. —Тц, и все-таки мне тебя не понять, — цыкнул Воланд, прикрыв глаза, когда солнце село и начались сумерки. Эмрис же перевел взгляд на демона, сам выглядя сейчас слишком спокойно. —А я всё ещё не могу понять, что ты за мной приплёлся, — Эмрис, что не убирал руку с щеки Воланда до этого, аккуратно взял его за подбородок, большим и указательным пальцем зажав щеки демона, — Тебе же закаты не нравятся.       Воланд на это лишь фыркнул и поддался чуть вперёд. —Мне ты нравишься, — тихо скзаал демон, а осознав, что сказал это вслух, вдруг зарделся, и кожа его стала еще краснее. Хвост теперь не просто активно вилял, а с не малой скоростью бил пол.       Гоблин на секунду застопорился, с удивлением разглядывая демона— чего-чего, а не вот такого резкого признания он ожидал сейчас услышать. Щёки мага покраснели, и он не знал, как реагировать. Если так подумать, сейчас все это выглядело немного комично— Воланд стоял чуть ли не согнувшись пополам, чтобы быть лицом к лицу с Эмрисом, и бил хвостом пол, а сам Эмрис зажимал пальцами щеки демона, из-за чего его фраза прозвучала невнятно.       На удивление, Эмрис быстро взял себя в руки, прикрыл глаза и лишь выдохнул, а после, будто собравшись с силами, поддался вперед. Небольшой чмок, и гоблин тут же отстранился. Его взгляд опустился вниз и он будто попытался перевести тему: —Сейчас пол хвостом пробьёшь, — но, кажется, демону было уже не до этого, ведь чуть ли не в этот же момент Эмрис оказался в крепких и почти удушающих объятиях Воланда.       Даже не знаю, можно ли назвать их признание каким-то романтичным, но оба точно остались довольны последствиями в виде их более тесных отношений.