Сколько стоит твоя душа?

— Я зря послушал Мурада, уходи, — закатив глаза, Аврора направилась к выходу. И когда уже коснулась двери, Мустафа продолжил: — Но прикажи, чтобы сегодня подали серебряные блюда и приборы. — Ты мне веришь? — с улыбкой спросила рыжеволосая, повернувшись к Шехзаде. — Ни единого мгновения в своей жизни. Я доверяю Эфсун и как только докажу, что она не предательница, ты покинешь дворец. Мурад переоценил твои возможности, от тебя здесь нет толку. — А что, если я окажусь права? — Дай мне яд, — не задавая вопросов, Аврора положила пузырек в протянутую руку Шехзаде. — Он очень сильный, достаточно четырех-пяти капель, чтобы убить человека. Если тебе дадут малую дозу, то серебро потемнеет не сразу и не так сильно. Я бы приняла не раздумывая яд, который дал бы мне брат, потому что жить в мире, где он желает моей смерти, не имело бы смысла. Но у тебя не та ситуация: женщин, которые будут говорить, что любят, в твоей жизни будет сотни. Не зацикливайся на одной. *** Мустафа снова и снова обдумывал слова Авроры. Эфсун не понравилась Махидевран сразу же, а она ещё ни разу не ошиблась в людях. — Войдите! — воскликнул наследник, когда в двери постучали. В комнату вошла Эфсун; в белом платье девушка выглядела самым чистым и невинным существом. Разве она может причинить вред? Поклонившись, наложница робко подняла глаза и улыбнулась. Валиде говорила, что воспитанный человек улыбнется при встрече, но это не значит, что он рад тебя видеть. Может, он представил, как вас разрывает на части. Почему-то именно сейчас вспомнились её слова. — Эфсун, прости, не смог позвать тебя раньше, я так скучал, — даже поцеловав возлюбленную, мысли не улетучились. Рабыня тоже почему-то не выглядела счастливой. — Что с тобой? — Шехзаде… я всю ночь плакала и не сомкнула глаз, я так боюсь вас потерять. Однако её глаза не красные и даже не припухшие, возможно, все из-за тщательной подготовки перед хальветом, да и девушки в гареме быстро учатся скрывать слезы — это базовая необходимость. — Откуда эти мысли? — На меня здесь все так смотрят. Я боюсь столкнуться с вашей матерью — Махидевран Султан. А Айбиге хатун мне просто стыдно в глаза посмотреть. — Моя Валиде тебя ни за что не тронет, если ты не сделаешь ничего, что её расстроит, — почему в этот момент её карие глаза забегали? — Садись, я велел накрыть нам на стол, — Мустафа указал на множество блюд, от которых ломился стол. — Я сейчас вернусь. Мустафа подошёл к шкафу. Он достал шкатулку, однако взгляд не отрывал от наполированного золотого кувшина. В его отражении Эфсун подливала что-то в его тарелку. Аврора была права. — Этот подарок, — Мустафа резко развернулся и быстрым шагом подошёл к столу, — был сделан по моему приказу, я лично наблюдал за его изготовлением. Лишь бы красиво смотрелось на твоей нежной шейке, — он открыл шкатулку, и наложница увидела красивое серебряное украшение тончайшей работы. — Я хотел одарить тебя в один день ещё большими сокровищами, всем, что будет мне под силу. — Вы поможете мне его надеть? — со счастливой улыбкой спросила Эфсун. Наложница потянула руки к украшению, однако Мустафа резко закрыл шкатулку. — Сначала поедим. Он ошибался? Все это время? Не заметил лжи, которая была так рядом? Шехзаде смог посмотреть на наложницу лишь тогда, когда поднес ложку к рту. Эфсун смотрела на него не отрываясь. — Что-то не так, Шехзаде? — Я до последнего надеялся, что ты меня остановишь, — без каких-либо эмоций сказал Мустафа, выронив ложку из рук. Его будто опустошили изнутри. — Надеялся, что все объяснишь, я правда был готов поверить в любое оправдание. — Я не понимаю, о чем вы, я где-то допустила ошибку? — Нет, ты была совершенна, это я дурак. Уходи и более не попадайся мне на глаза. Ты больше… — Мустафа резко замолчал, схватившись за живот. Слишком сильная боль, он подобного ранее не испытывал. — Шехзаде, что с Вами? — подбежала к нему Эфсун. — Вы плохо себя чувствуете? — Зови… лекаря… — успел прохрипеть Мустафа, прежде чем упасть на пол. *** Алиса впервые бежала за все время пребывания в этом теле. Сотни мыслей разрывали её голову. Она снова и снова прокручивала в голове, где же был недостаток в защите сына. Все его вещи проходили тщательный осмотр, а если что-то и скрылось бы от проверки, то уж сам Мустафа должен был заметить неладное, он всегда был хорошим учеником. Она открыла двери сама: ждать, пока евнухи возле дверей среагируют, не было времени. — Что с моим сыном? — возле кровати Мустафы суетились две женщины. — К сожалению, мы пока не можем сказать, госпожа. Махидевран коснулась лба сына: парень горел, в лучшем случае у него сейчас температура тридцать восемь. Она положила вторую руку на грудь, сердце билось как бешеное. — Султанша, позвольте? — донёсся женский голос из-за спины. — Мы дали Шехзаде лучшие снадобья, скоро ему должно стать лучше. — У него жар, в чем причина? — Махидевран отошла к стене, чтобы не мешать. — Мы пока не знаем. Мустафе на лоб накладывали повязку, замоченную в холодной воде; антибиотики сейчас имели бы куда больший эффект. На полу все так же лежал опрокинутый стол. Блюда остались нетронутыми или же нет? В покои вбежала Танели, а сразу же за ней едва поспевали Али и Фидан. — Мустафа, — девочка хотела подбежать к брату, однако Махидевран схватила её за руку. — Мама? — Немедленно возвращайся к себе. У Мустафы жар, это может быть признаком болезни. Недавно ты потеряла много крови, поэтому пока мы не будем уверены, что это не заразно, ты к этим покоям и близко не подойдешь. — Но как же… — Али, уведи Султаншу, без моего разрешения ей нельзя подходить к Шехзаде. — Нет, я хочу быть возле брата. Не трогай меня! — кричала Танели на евнуха. Тот, получив одобрительный кивок от госпожи, несмотря на крики девочки, вывел её из комнаты. — Мама, как он смеет! — Султанша, — подошла ближе Фидан. Девушка протянула шелковый кафтан. — Вы так быстро вышли в ночном платье, что забыли одеться. — Хорошо, спасибо, — одежда — это последнее, что сейчас волновало Махидевран. — Позови слуг, пусть проверят каждое блюдо на яд. — Слушаюсь, госпожа. Алиса открыла двери на террасу. Неважно, что именно вызвало такое состояние Мустафы, ему нужен свежий воздух. Если его отравили, то в скором времени нужно дать противоядие, если это инфекция, то нужно узнать источник. *** Час спустя — Госпожа, — поклонилась Фидан. — Проверили еду и даже столовые приборы, нет яда или хотя бы одного ингредиента, который мог вызвать у Шехзаде такую реакцию. К тому же, Эфсун хатун говорит, что Шехзаде не успел притронуться к еде. Махидевран подошла к сыну. Она вновь намочила ткань и аккуратно положила ему на лоб. Кажется, он стал ещё горячее. Губы потрескались, дыхание неровное. — Вы сказали, что ему должно стать лучше! — разозлилась Султанша. — Простите, — сразу же опустила голову лекарша. — Мы сделали все возможное, но так как до сих пор не поняли, в чем причина такого состояния, не можем предоставить точное лечение. Нужно ещё немного подо… — Ждать?! — перебила её Махидевран. — Фидан, пусть сейчас же соберут лучших лекарей. Хоть с кроватей их вытаскивайте и тащите во дворец, но не смейте медлить! — калфа лишь покорно склонила голову, она впервые видела свою госпожу такой злой. — Если мой сын не поправится, — уже спокойнее продолжила Султанша, обращаясь к лекаршам, — я вас в могилу заживо закопаю. Женщины упали на колени и начали умолять о прощении, но Махидевран, даже не взглянув на них, вышла из покоев. Аги возле дверей стояли те же. — Как быстро наложница вышла от Шехзаде звать на помощь? — Довольно быстро, госпожа, — ответил парень, не поднимая головы. — Принесли еду, наложница зашла вскоре после этого. Воск на свечи только бы начал плавиться, как девушка в панике выбежала. — Пусть Эфсун придет сюда. *** Два часа спустя Ожидать — хуже всего. Состояние Мустафы лишь ухудшается. Лекари не смогли даже его разбудить. Наложница тоже не рассказала ничего полезного: схватился за живот и упал, до этого ни единого симптома. Его проверили как могли на яд, но, судя по всему, Шехзаде был не отравлен; это больше походило на болезнь, но видимый симптом лишь один — высокая температура. Махидевран неподвижно стояла в стороне, не отрываясь смотря на сына. — Госпожа, мы сделали все, что могли, — подошёл к ней мужчина. — Если до рассвета Шехзаде станет лучше, то опасность миновала. Но если улучшений не будет, то простите, что говорю это, нужно готовиться к худшему. — На все воля Аллаха, госпожа, — подошёл второй. — Теперь остаётся лишь молиться. — Если мой сын не проснется, я вас лично отправлю к Аллаху, чтобы вы передали мои молитвы, — она медленно перевела взгляд с одного лекаря на второго. — Поэтому молиться должны вы, — продолжила Махидевран, посмотрев на третьего мужчину, который остался стоять у кровати. — Сейчас решается, насколько длинная будет ваша жизнь. — Но мы сделали все, что могли. — Тогда умрёте без сожалений. Если не собираетесь ничего делать — пошли вон, — она села на кровать и взяла руку сына. — Фидан, — калфа сразу же подошла к госпоже. — Приведи во дворец, — Махидевран обернулась, проверив, что мужчины вышли, — целительницу, о которой ходит слава ведьмы. Пусть просит сумму, какую захочет. — Но это может повлечь за собой проблемы, приводить такую женщину во дворец… — Я беру на себя всю ответственность — приводи. — Внимание, Султан Сулейман! — Махидевран с места не двинулась, сейчас ей было плевать на все правила, волновало лишь состояние сына. — Как Мустафа? — голос Повелителя звучал отдаленно. — Махидевран, — только когда он коснулся плеча женщины, та вздрогнула и повернула голову. — Это может быть заразная болезнь, — безэмоционально сказала женщина. Султан резко остановился, передумав подходить к сыну. — И, судя по симптомам, она появляется очень неожиданно и развивается стремительно. — Какой ужас, — Махидевран даже не заметила присутствия Хюррем. Рыжеволосая осталась стоять возле дверей, наверное, вошла с Султаном. — Дай Аллах, чтобы Шехзаде поправился и плохие дни минули. — Ты так добра… Алиса хотела сказать Хасеки лишь одно: «Это ведь твоих рук дело?» — Спасибо, Хюррем. Если твой сын будет при смерти, я так же приду тебя поддержать, — от сочувствующего вида на лице рыжеволосой не осталось и следа. — Махидевран, — предупреждающе повысил тон Султан. — Ваш сын может быть болен заразной болезнью, желаете ли вы сменить повязку на его голове? — в покоях повисло молчание. — Раз нет, тогда проведайте Мустафу, когда он пойдет на поправку. Ещё раз спасибо, Хюррем, что проведала, я буду помнить твою доброту. *** Алиса закрыла двери на террасу, когда небо начало окрашиваться в жёлтый цвет. Она не хотела видеть рассвет. Женщина кое-как дала Мустафе очередную порцию лекарства; Шехзаде и так было сложно что-то дать, так ещё и руки начали дрожать. В двери тихо постучали, и на порог вошла Фидан с кем-то в длинной черной накидке. — Я привела, кого вы просили. Женщина под семьдесят сбросила свою накидку, и белые волосы сразу же рассыпались по плечам. Она ничего не спрашивала, сразу же подошла к Мустафе и начала его осматривать. Махидевран смотрела на неё словно статуя, в её глазах не было ни капли жизни. — Это не болезнь, — через какое-то время ответила женщина. — Но не могу точно сказать, был ли он отравлен, некоторые яды нельзя вычислить, мы можем лишь наблюдать, как человек медленно умирает. Ты не его мать, — неожиданно изрекла старуха. — Что за бред ты несёшь? Это мой сын, моя плоть и кровь! — Вот это и странно. В любом случае, тебе решать, — она покопалась в сумке и достала оттуда небольшую бутылку. — Иногда один яд можно победить другим ядом. Но ты должна знать, если он окажется слабым, то умрет. Также яд, вместо того чтобы нейтрализовать другой, может лишь усилить действие. И если я ошибаюсь, и он не отравлен, то ты собственноручно убьешь его. — Госпожа, не слушайте её, — вмешалась Фидан, — это слишком рискованно. — Моё имя Халиме, принесешь деньги только тогда, если поможет. Женщина протянула бутылочку. Какое-то время Алиса смотрела на яд, но все же взяла. — Фидан, уведи ее так же, как и привела, — она наклонилась к голове сына. — Мустафа, пожалуйста, проснись. Мне по-настоящему сейчас страшно. Я не готова рисковать твоей жизнью, пожалуйста, дай хоть знак, что справишься сам.