Последняя принцесса Водоворота

      — Я знаю, что с Джиджи что-то с-случится. Я знаю, что-то случится. Что-то плохое. Я это чувствую. Но я не могу увидеть… — Я разрыдалась, прижимая свиток к груди, словно это единственное, что связывает меня с миром.       — Хотя ты и происходишь из главной линии Узумаки, твои предки в основном были странствующими фермерами. Их сила была наградой за все испытания, которые они преодолели, путешествуя по разным деревням, — сказала Кайри, переходя от столба к моему плечу.       — Кахана пережила нечто подобное тому, что переживаешь ты сейчас, — прошептала она. — В другой жизни у Кушины не было матери. Ее забрали вскоре после рождения Кушины, украли с маленькой фермы. В этой жизни Кахана не позволила, чтобы это случилось, и это запустило цепочку событий, которые Вселенная посчитала достаточно значительными, чтобы забрать у нее все воспоминания.       — Ч-что она с-сделала? — спросила я, задыхаясь и судорожно сжимая свиток.       — Она сделала то же самое, что сделала ты сегодня. Она попыталась добраться до тех мест в своем разуме, куда ей не следовало проникать. Она подошла слишком близко к тьме, и та ее забрала.       — Что? Но она же выжила! Она стала Узукаге…       — Ей пришлось пробиваться обратно. Ей пришлось доказать, что она достойна, — сказала Кайри. — И она должна была отдать что-то взамен за всю информацию, которую получила в этой тьме. Информацию, которую она не хотела и никогда бы не захотела получить.       — Что она отдала?       — В этом-то и дело, mija. Действуя согласно прошлым воспоминаниям, она не могла выбрать, что отдать, так же как не могла выбрать, что у нее заберут.       Кайри провела клювом по моей макушке, как иногда делает Аи, пытаясь успокоить меня. Это был самый близкий момент между мной и чайкой. Мы никогда раньше не разговаривали так долго. Разве Кайри уже называла меня «mija»?       — Что она потеряла?       — Своих детей, — сказала Кайри. У меня в животе все оборвалось. —Они были ее всем. Даже когда ее воспоминания были стерты, она помнила их имена, лица, любимую еду, она постоянно о них говорила…       Кайри покачала головой.       — Когда она впервые увидела Шинью, она едва не покинула деревню. Она была уверена, что он никогда не полюбит ее в этой временной линии, после того как узнает, что произошло, что она потеряла.       — Но он полюбил, — прошептала я, ненавидя эту слабость в голосе. — О-он все же полюбил ее.       — Полюбил, — подтвердила Кайри. — Больше всего на свете.       — Посредники, — сказала я после нескольких минут, наполненных лишь шумом полуденных океанских волн и моего тяжелого дыхания. — Что с ними?       — Посредники могли потерять свой статус и воспоминания, если не были осторожны, — сказала Кайри. — Как правило, им везло. Те воспоминания, что сильнее всего повлияли на них, приходили позже в их жизнь.       — Но ты сказала, что Кахана пошла к оракулу, так?       — Да, — подтвердила Кайри. — Большинство оракулов были уже в возрасте, многие передавали свои знания в виде мудрых советов, чтобы помочь следующему поколению. Они редко давали прямые указания или конкретную информацию. А если они все же решались это сделать, становилось ясно, что перед человеком настоящий оракул.       — Но как? — спросила я, прислонившись к столбу, где раньше сидела Кайри.       — Обычно это проявлялось как внезапный недуг, — ответила Кайри. —Оракул, к которому обратилась Кахана, ни с того ни с сего потерял зрение. Многие посредники практиковали различные ритуалы на протяжении многих лет. Одни делали это в особые дни, другие — каждый день. Некоторые из этих ритуалов позволяли им торговаться со смертью.       — А со смертью можно торговаться? — удивилась я. Из этого точно ничего хорошего не выйдет.       — Ты научишься, когда придет время, — это необходимо при работе с масками Узумаки.       — Так значит, любой мог торговаться со смертью?       — Нет, — пробормотала Кайри. — Только посредники и хранители.       — Но если хранители могут вести переговоры, используя маски, почему они не могли делать это, когда были моложе? — спросила я.       — У посредников было больше ритуалов и больше услуг, которыми они могли расплатиться, чем у большинства хранителей, поэтому они могли позволить себе просить о большем. У них также был больший жизненный опыт. В зрелом возрасте они понимали, что делают, тогда как у хранителей такого опыта не было, — объяснила Кайри.       — Значит, когда я буду торговаться с помощью маски…       — Маска — это начальная цена, — сказала Кайри. — Она дает тебе доступ для установления контакта. После этого ты можешь торговаться, предлагая обещания совершить ритуалы, вспоминая прошлые ритуалы и поступки или же жертвуя чьей-то жизнью.       — Как в случае с Поглощающей Печатью Мертвого Демона?       — Похоже на то, да, — кивнула Кайри. — Поглощающая Печать Мертвого Демона используется, когда маски недоступны или когда человек, применяющий ее, не является Узумаки и не прошел обучение по работе с их масками. Вместо маски в качестве ключа забирают душу призывателя.       — Mierda, — простонала я. Кайри фыркнула.       — Как я уже сказала, в ближайшее время ты не будешь прикасаться к маскам.       — Но стоит ли мне начать проводить ритуалы уже сейчас? — спросила я.       — Мы можем достать тебе четки из одного храма, — предложила Кайри. — Мы научим тебя нескольким ритуалам и мантрам, которые помогут справляться с болью утраченных воспоминаний.       — Спасибо, — прошептала я.       — Тебе не нужно благодарить меня, — вздохнула Кайри, прыгая с моего плеча обратно на столб. — Заканчивай свое письмо, хорошо? И отдохни денек от тренировок, тебе это нужно.       — Но…       — Нет, Кикуко, — твердо сказала Кайри. — Я не позволю тьме забрать тебя.       — Но тьма не всегда плохая…       — Нет, не всегда, — согласилась Кайри. — И хотя то место может выглядеть как тьма, оно открывает истину. Слишком много истины. То, что кажется тьмой, заманивает тебя, но на самом деле, когда оно затягивает, ты оказываешься слишком близко к солнцу и сгораешь. — Кайри сказала это так яростно, так мрачно.       У меня на глазах выступили слезы, когда я посмотрела на чайку.       — Прости, я не хотела сказать, что собираюсь искать тьму.       — Я знаю, мне жаль, mija, просто… — впервые Кайри выглядела неуверенной. — Я снова увидела, как бьется сердце Узушиогакуре, и не знаю, смогу ли пережить, если оно снова остановится.       Я не могла ничего ответить ей вот так сразу. Смысл ее слов был предельно ясен. Сделав несколько глубоких вдохов, я наконец заговорила:       — Я буду осторожна, — сказала наконец. — Я… я буду больше заботиться о себе. Я не буду пытаться вернуться туда. Я не хочу возвращаться туда, это больно, — я покачала головой. — Но я не знаю, как попасть в свое сознание.       — Я помогу тебе с этим, используя четки, Кику-чан, — мягко сказала Кайри. — И ты попытаешься войти туда только в моем присутствии, с моего согласия, поняла?       — Да, — кивнула я, держась за голову.       — Заканчивай свое письмо, — Кайри кивнула на свиток. — А потом поспи.       — Хорошо, — прошептала я.       Она снова кивнула, а затем улетела в сторону башни Узукаге. Я позволила себе выдохнуть, откинувшись на столб у причала. Мысли метались в голове, и я крепко зажмурилась, чтобы они остановились. Сделав глубокий вдох, я снова взглянула на свиток, пытаясь отогнать пустоту внутри.       Она исчезла только тогда, когда я закончила читать письмо от Джиджи.       Я не могу подвести Узушиогакуре. Джиджи уже смирился со своей судьбой. Он знает, что скорее всего произойдет, и принял это. Он не хочет, чтобы я подвергала себя опасности, пытаясь его спасти.       Он хочет бороться за Наруто, за деревню, за меня. Но, что еще важнее, он хочет, чтобы я боролась за Узушиогакуре так, как он борется за Конохагакуре. Он хочет, чтобы я боролась ради своей жизни. Ради счастья.       Он хочет, чтобы я боролась за себя.       Я собираюсь послушать его, Кайри, Ичику, Рена, Аи и Ицуки. Я не собираюсь каждый день доводить себя до изнеможения. Не собираюсь больше отказываться от сна, еды или увлечений лишь из страха.       На этот раз я начну заботиться о себе, а не о ком-то другом.       Потому что как, черт возьми, я могу помочь кому-то, если не могу помочь себе?       Я поднялась на ноги и впервые медленно ушла от Узушиогакуре. Вместо пения птиц или шелеста обезьян на ветвях вокруг царила тишина. Это напоминало мне те времена, когда остров был словно неживой.       Я прошла мимо одного из храмов, того, куда мне пока не позволяли заходить. Это было одно из немногих нетронутых зданий на острове. На входе висели маски демонов.       И, хотя я не зашла внутрь, мне показалось, что ветер донес до меня шепот из моей прошлой жизни.       Смерть не различает грешников и святых, она берет снова и снова. Но мы все равно продолжаем жить. Мы поднимаемся и падаем, ломаемся и учимся на своих ошибках.       

***

      Понадобилось время, чтобы пустота от утраченных воспоминаний ушла. Единственное, что хоть немного снимало чувство вины за все, что могло произойти с Джиджи, — это постоянная занятость. Я пыталась разработать собственную формулу Хирайшина. Много раз. Пока не получилось. Хотя я стала гораздо лучше обращаться с трехзубчастыми кунаями по сравнению с обычными.       От Джиджи я получила несколько писем, большинство из них были полны сплетен. По его словам, Асума и Куренай становились больше, чем просто друзья. Особенно после того, как они возглавили команды генинов. Генма все так же охотился за всем, что дышит, если только не был занят тем, что нянчился с кем-то из своих чуунинов или с Наруто. Команда Наруто, кстати, действительно тренировалась — Джиджи рассказал мне о провальном задании, которое они выполняли в стране Волн.       Наруто не писал мне с тех пор, как выпустился из академии и вступил в команду. Я старалась не зацикливаться на той обиде, что закипает внутри. Я знаю, что Какаши, вероятно, держит его в тонусе. Я знаю, что он тренируется. Но я не написала ему письма лишь раз — когда хоронила всю нашу деревню. Каждые две недели я все равно отправляю ему коротенькие послания.       Ёшино и Шикаку все так же пишут мне раз в месяц, письма подписывает Шикамару, хотя он никогда ничего не добавляет от себя. Я намеренно игнорирую резкую боль в груди и жалостливые взгляды Рена и Аи всякий раз, когда вижу это.       Мики, младшая сестра Минору, и Хидэко, младшая сестра Рейджи, начали писать мне. Они обе учатся в одном классе с Конохамару. Их учителем в этом году стал Ирука-сенсей, и, похоже, у них все хорошо. Они даже объединились и прислали мне праздничный выпуск манги «Куноичи Мун». Я читаю ее всякий раз, когда скучаю по Минору.       Сенсей и Рейджи — единственные, кто пишет мне еженедельно, не считая Джиджи. Их письма помогают мне держаться. Хотя я не могу рассказывать им о том, чем занимаюсь, они рассказывают мне обо всем в мельчайших подробностях. Благодаря им я легко могу представить Коноху в настоящее время и узнать, чем они заняты. Сенсей даже думает выдвинуть Рейджи на звание джоунина, хотя пока не сказал ему об этом. А Рейджи писал, что хочет стать джоунином, чтобы, возможно, однажды стать учителем для Мики.       Я намерена как можно скорее получить звание джоунина, как только вернусь в деревню. Мне нужно стать джоунином, чтобы занять пост главы клана до того, как мне исполнится двадцать. И я не собираюсь просто стоять в стороне, пока Данзо продолжает плести свои интриги в тени.       Но это было тяжело.       Мы сели вместе с Ичикой и наконец составили график тренировок. Я решила брать два выходных в неделю, чего я не делала с тех пор, как прибыла на остров. Даже когда была ранена, я каждый день тренировалась. Один выходной я оставила для домашних дел, чтобы успеть приготовить еду, постирать и навести порядок в доме. Второй выходной посвящен полноценному отдыху. Обычно в этот день я дремлю вместе с оленями на свежем воздухе. Однако, помимо отдыха, я поддерживаю порядок в святилищах у себя дома и посещаю другое святилище где-нибудь в деревне.       Я не прикасалась к буцудану с тех пор, как начала жить в этом доме. До прошлой ночи. У нас дома в Конохе его никогда не было. Ичика объяснила мне, что нужно купить: в основном свечи и благовония, а также новую подставку для них. Я добавила их в начало своего списка, чтобы точно ничего не забыть, когда отправлюсь в Кумо на несколько дней.       Меня не покидало чувство тревоги, пока я шла по той же тропе. По пути в Кумо я не встретила ни одного агента Корня. Ичика настояла, чтобы она и ее дети — Икуми, Икуэ и Инори — следовали за мной, пока я не войду в пределы сенсорной досягаемости Кумогакуре.       На этот раз я взяла с собой рюкзак. Мне не хотелось надевать хаори, пока я в дороге, поэтому мой выбор пал только на оранжевый топ и зеленые штаны, а новое хаори я уложила в рюкзак. Мы специально выбрали ткань, с которой легче отстирывать кровь. Но тем не менее мне совсем не хотелось повторения той неудачи, что случилась, когда я покидала Кумо в прошлый раз.       Я глубоко вдохнула и провела пальцами по четкам в кармане, подходя к воротам деревни.       И тогда я увидела его.       Прислонившись к стойке регистрации, прямо за воротами стоял Киллер Би. Я приподняла брови, приближаясь, но он ничего не сказал. Я хотела расписаться в журнале, но стоявший там чуунин махнул рукой.       — Не переживайте, Узумаки-химэ, — улыбнулся он. Шрам в уголке его губ слегка приподнялся.       — Спасибо, — я улыбнулась в ответ, чувствуя, как лицо заливается жаром. Я привыкла, что меня так называют призывные в Узушиогакуре, но слышать это от совершенно незнакомого человека было непривычно.       — Что ж, ты снова будешь за мной присматривать? — спросила я, повернувшись к Би. Он улыбнулся мне, оттолкнувшись от стойки.       — Все верно, бакаяро-конояро! — весело ответил Би, всячески жестикулируя и пританцовывая.       На душе сразу стало легче, и я последовала за ним в деревню. Но вместо гостиницы, где я останавливалась в прошлый раз, он привел меня на тренировочную площадку. Би положил руки на рукояти двух своих мечей.       — Хочу посмотреть, как ты обращаешься с мечом, — сказал он.       Я сняла рюкзак и оставила его у края площадки, после чего положила руку на спину. У меня в ладони оказался Рюдзин, и я заняла оборонительную стойку. Би ухмыльнулся, и вскоре в его руках было уже семь мечей. Не понимаю как, но он бросился вперед. Я растерялась и не сразу успела среагировать: перед глазами мелькнули образы смерти Минору и последней атаки агента Корня.       Но когда лезвие его меча оказалось рядом с Рюдзином, я наконец двинулась с места. Отскочив назад, я заблокировала два меча Рюдзином. Левой рукой я дотронулась до печати на бедре и достала два трехзубчастных куная. Уклонившись от очередного удара, я зажала один из кунаев зубами. Вторым, в левой руке, я парировала удар.       Я попыталась выбить у него хотя бы один меч, но Би отразил атаку. Удар был такой силы, что у меня заболело плечо, и я развернулась. Кунаем я отбила еще один выпад и отскочила в сторону. Приземлившись, я почувствовала его за спиной и вовремя обернулась, чтобы парировать удар кунаем, зажатым в зубах.       Время словно замедлилось, когда еще одно лезвие устремилось вниз. Я заблокировала его, но сила удара отбросила меня в центр площадки. Я упала на спину, болезненно поморщилась, но осталась лежать, тяжело переводя дыхание.       — Две минуты, — раздался голос Даруи, спрыгнувшего с дерева. Я даже не ощутила его присутствия.       — Я же говорил, она хороша с мечом, — послышался самодовольный голос. — Давно не виделись, Camarón.       Я слегка повернула голову и выплюнула кунай на землю рядом с собой, а затем вновь уставилась на облака.       — Еще раз назовешь меня креветкой — пожалеешь, даттэбанэ!       Даруи и Акихико рассмеялись, а Би подошел ко мне, заслоняя собой солнечный свет. Его мечи уже были в ножах, он протянул мне руку, чтобы помочь встать. Тихо вздохнув, я бросила второй кунай в траву. Я ожидала услышать лекцию о том, что сделала не так, но этого не произошло. Би просто улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, пока я убирала Рюдзин обратно в печать.       Акихико присвистнул, подходя ко мне.       — Отличная печать, где ты этому научилась? — спросил он, осторожно касаясь ее.       Я вздрогнула, хотя знала, что использовала правильные чернила и печать нельзя просто так стереть. Но частичка меня все равно боялась, что ее можно испортить.       — Я объединила несколько печатей в одну: обычную печать хранения, печать ножен и печать заточки, — пояснила я.       Книга, из которой я брала основы для печатей ножен и хранения, рекомендовала использовать татуировку, чтобы печать оставалась в сохранности. Так чернила становились перманентными, а саму печать можно было замаскировать под рисунок, чтобы никто не догадался, что это на самом деле.       — Сколько тебе лет? — спросил Акихико, когда я отпустила руку Би.       — Э-э-э… тринадцать?       — И ты уже комбинируешь печати? Это уровень джоунина, малявка.       — Что?! — пискнула я. — Но я и половины из своего списка еще не прошла! Я до сих пор осваиваю техники уровня чуунина!       — Фан-клуб любителей фуундзюцу можете организовать и позже, — лениво протянул Даруи.       Я посмотрела на него, не понимая, к чему это он, а затем почувствовала руку Би на своем плече. Он протянул мне мои кунаи, и я быстро убрала их обратно в печать.       — Скажем моему бро, что ты оставишь здесь свое добро, — сказал Би.       — Что?       — Он имеет в виду, — пояснил Акихико, — что я сказал Райкаге, что ты непременно станешь отличной ученицей Би-сама.       — Что-что?       — Ты продержалась больше минуты, так что тест Райкаге пройден, — пожал плечами Даруи. — Давайте поскорее в башню, а то он нас убьет, если мы опоздаем.       Даруи и Акихико направились вперед, а я стояла на месте, глядя им вслед. Би хлопнул меня по плечу, и я подняла на него взгляд.       — Ты можешь отказаться, но если останешься, я сделаю из тебя мастера кендзюцу! Бакаяро-конояро!       — Ну, раз ты так говоришь, как тут отказаться? — сомнения начинали грызть меня изнутри, но я старалась их не замечать.       Мое кендзюцу никогда не было достаточно хорошим для Конохи. Наруто всегда был намного лучше. Югао давно перестала учить меня чему-то новому, а Хаятэ слишком много сил тратил на Наруто.       — Тогда пойдем, — сказал он, сделав шаг вперед.       Я глубоко вздохнула и пошла рядом с ним. Если Би верит в меня, то и я попробую ему довериться. Возможно, я смогу научиться у него чему-то, что сделает жизнь Наруто в Конохе чуточку лучше.